Читать книгу Стражи времени - Лев Юрьевич Альтмарк - Страница 3

В Старом городе в это не такое уж позднее время всегда безлюдно. Многочисленные магазинчики закрыты, на витринах опущены металлические жалюзи, потому что, не будь их, всевозможная асоциальная публика, населяющая здешние тёмные углы, мигом разграбила бы и разнесла все эти мелкие лавочки на атомы. Если бы тут ещё в придачу ко всему не светили редкие фонари, совсем была бы труба. Подземное царство со своими монстрами и вампирами, не иначе.

А ведь днём здесь всегда шумно и многолюдно. Однако толпы туристов, любующихся на средневековую, частично восстановленную мечеть и лепящиеся вокруг неё отреставрированные домишки-патио времён британского мандата, к вечеру непременно рассасываются. Расположенные повсюду ресторанчики и кафе тоже закрываются часов в восемь за отсутствием клиентов, так что повсюду на некоторое, весьма непродолжительное время наступает тишь и благодать.

Потом на улицы выходят обитатели трущоб и клиенты небольшого реабилитационного центра для вставших на кривую дорожку исцеления наркоманов. Сюда-то мне и надо. У этой публики можно достать всё, что душе угодно. Конечно, в обмен на дозу или деньги. Но дозы у меня нет, да и не было никогда. Попробуем договориться иначе. Как? Пока не знаю, ведь с деньгами у меня тоже полный крах. Одно знаю: пистолет здесь найти вполне возможно, а уж как-нибудь забрать его я попробую. С подобным народом церемониться не стоит, да и кое-какие навыки из прошлой весёлой жизни остались. Грубость и напор, а там пускай хоть в комиссию по правам человека или в ООН жалуются. В местную полицию – не рискнут. Здесь они давно как кость в горле. В отличие от сердобольной ООН.

Медленно качу по пустынным улицам, сворачиваю в полутёмные переулки, заблудиться в которых не опасаюсь. На самом деле Старый город не так уж велик, да и по прежней своей службе мне приходилось в нём бывать нередко. Так что я тут не гость, географию этих полу-трущоб худо-бедно знаю.

А вот и первый клиент. Тощий высокий парень в зимней куртке с надвинутым на глаза капюшоном одиноко стоит, прислонившись к фонарю, и делает вид, что смотрит куда-то в сторону, а на самом деле внимательно следит за редкими проезжающими автомобилями.

– Эй, приятель, подойди-ка сюда! – притормаживаю у фонаря, но наружу голову не высовываю. – Да не бойся, дело у меня к тебе есть.

– Что тебе надо? – парень делает два шага по направлению к дороге, но близко не подходит.

Не заглушив мотора, выхожу из машины и медленно закуриваю.

– Угостил бы… – он делает ещё два шага вперёд и тянет руку.

– На вопрос ответишь? – спрашиваю и кручу в воздухе сигаретой.

Он осторожно берёт её, прикуривает от моей зажигалки и глядит сквозь меня мутным безразличным взглядом наркомана:

– Что ты хочешь? Девочку? А может, мальчика? Так это мы запросто, – он машет рукой. – Тут через два дома. Я тебя провожу, только полтинничек подбрось за подсказку…

– Нет, мне девочку не надо. Тем более, мальчика, – делаю небольшую паузу и выдаю: – Мне бы пушку какую-нибудь.

– Это не ко мне, – бедолага разводит руками и роняет сигарету. – Я такими вещами не занимаюсь.

– А кто занимается, знаешь? – пристально наблюдаю, как он с трудом присаживается на корточки и шарит по асфальту в поисках упавшего окурка. – Тебе, я вижу, тяжеловато нагибаться. Может, косячок освежит память?

– А есть?

– В обмен на человечка, у которого можно достать пушку.

Парень с трудом поднимается, суёт погасший бычок в карман и начинает меня рассматривать. В глазах его уже некоторый интерес к моей персоне.

– А деньги у тебя есть? Всё-таки пушка не сто шекелей стоит…

– Если спрашиваю, значит, есть. Давай, соображай скорее.

– Одного косячка мало будет. Ты мне ещё шекелей двести подбрось, тогда скорее вспомню.

– Не многовато ли за одну наводку?

– Не многовато. И первый косячок прямо сейчас…

– Обойдёшься! Всё потом.

– Тогда я не согласен.

– Ну и не надо, – разворачиваюсь и открываю дверцу машины, однако парень слабо хватает меня за рукав:

– Постой! Поехали, так и быть, я тебе покажу. Только дай слово, что не кинешь меня. Ведь не кинешь?

– Поехали. Много болтаешь…

Парень, видимо, давно уже не моется, а от его заношенной куртки вообще несёт какой-то кислятиной. Но ничего, потерпим, лишь бы показал место, где можно добыть пистолет. Конечно же, никому ни за что платить я не собираюсь. А чтобы справиться с этими наркоманами и доходягами, думаю, мне хватит нахальства и старых полицейских навыков.

Проезжаем пару переулков, сворачиваем в сторону большого городского рынка, уже закрывшегося в это вечернее время, и останавливаемся у какого-то невзрачного дома – типичного бомжатника, на порог которого вряд ли когда-то ступала нога приличного человека.

– Всё, приехали, – командует мой завшивленный проводник, – тут этот человек живёт. Но я внутрь заходить не буду, сам иди. Я тебя подожду в машине. Ты мне пока косячок оставь, я спокойно подымлю. Потом заплатишь мне двести шекелей, как договорились, и я пойду своей дорогой.

Ни слова не говоря, выхожу из салона и вытаскиваю своего попутчика за шиворот наружу. Он почти не упирается, видно, ни на что другое не рассчитывает.

– Подождёшь меня здесь, – коротко говорю ему, – если всё будет в порядке, тогда посмотрим. Как зовут человечка, у которого есть пистолет?

Парень снова пристально разглядывает меня и бормочет:

– А ты случайно не коп?

– Разве копы поодиночке на такие дела ходят?.. Как зовут этого человека?

– Ханан…

– Ну, смотри, если ты меня подставил, я тебя потом из-под земли достану, – угрожающе мотаю перед его носом кулаком и толкаю входную дверь.

Двери в этот дом, видимо, никогда не запираются, поэтому я сразу оказываюсь в большом грязноватом, плохо освещённом помещении с низким закопчённым потолком. Вдоль стен нагромождена всевозможная разнокалиберная мебель – столики, тумбочки, старые ободранные кресла, покосившийся шкаф с пыльными полками, на которых навален какой-то бесформенный хлам.

На низкой продавленной тахте спит, накрывшись грязным тонким одеялом, парочка неопределённого возраста, а за столом, уставленном пластиковыми стаканчиками и тарелками с объедками, восседает в ободранном кресле грузный небритый мужик в белой несвежей майке.

– Ты Ханан? – спрашиваю у него.

– Ну, я. А тебе что здесь надо? – мужик непонимающе смотрит на меня и тянется за большим кухонным ножом, лежащим на столе.

– Хочу у тебя одну вещицу купить, – говорю, а сам не свожу взгляда с ножа. – Мне твой адресок кореша дали.

– Нет у меня никаких корешей!.. А кто из них именно? И кто ты такой?

– Какая тебе разница? Мне пистолет нужен. У тебя есть?

Мужик молча разглядывает меня, потом отрицательно мотает головой:

– Вы, уважаемый, адресом ошиблись. Если бы марихуаны или чего-нибудь посерьёзней попросили, я бы ещё подумал, связываться с вами или нет, а насчёт пистолета… Я человек мирный, в криминал не лезу. Мне стрелять не в кого…

– А если подумать? – решаю играть ва-банк. – Я ведь не за сто шекелей пришёл у тебя пушку покупать…

– А за сколько?

– Тысяча устроит?

Мужик отрицательно мотает головой:

– Полторы.

– Ну, это уже серьёзный разговор, – мне не привыкать играть в такие игры, но здесь главное – не заиграться. – Хочу посмотреть игрушку.

– Деньги покажи сначала.

– Будем торговаться или в гляделки играть? – демонстративно разворачиваюсь и делаю шаг к двери. – Не ты один, Ханан, есть на белом свете. Поищу кого-нибудь другого, кто понятливей тебя…

– Стой, – мужик медленно встаёт со своего кресла. – Никуда не надо ходить. Подожди.

Неловко переваливаясь с ноги на ногу, он ковыляет к узкой дверце, ведущей в кладовку, и принимается перебирать там какие-то картонные коробки и свёртки с тряпьём.

Неожиданно одеяло на тахте начинает шевелиться, и из-под него высовывается нечёсаная голова какой-то крайне потрёпанной дамы. Тонкая дряблая рука, похожая на куриную лапку, нашаривает на столе пачку сигарет и зажигалку и вдруг повисает в воздухе.

– Э-э, мальчики! – раздаётся низкий прокуренный голос. – Вы знаете, кто это? Это же мент, я его уже раньше видела! Кто его сюда привёл?!

Тут же в кладовке что-то с грохотом падает, и оттуда высовывается Ханан. На его лице крайнее удивление, а в руках и в самом деле пистолет.

– Это правда?! – хрипло интересуется он у меня. – Ты – мент?! Как ты осмелился явиться сюда? Я же тебя сейчас завалю, как бешеную собаку! И никто тебя здесь искать не станет…

Дальше медлить уже нельзя. Одним прыжком подскакиваю к нему, бью по руке, и пистолет отлетает под стол, а сам я ловко, как учили на занятиях по рукопашному бою, уворачиваюсь, хотя Ханан даже не успевает отреагировать на удар. Он непонимающе глядит то на меня, то на куриную лапку с незажжённой сигаретой.

Подхватываю упавший пистолет и медленно говорю честной компании:

– Значит, так вы принимаете всех, кто приходит сюда? За такое неуважение к гостям забираю пушку бесплатно.

– Э-э, так не пойдёт, мужик! – скрипит из угла Ханан и потирает ушибленную руку. – Я же тебя всё равно разыщу и прибью, как собаку. Хоть ты и полицейский…

– Не советую, – распахиваю дверь и напоследок говорю ему: – Жаль, что я больше не работаю в полиции, а то бы мы с тобой иначе поговорили. И в другом месте…

Теперь нужно вовремя скрыться, пока эта весёлая компания не опомнилась и не пустилась в погоню. Никто не знает, есть ли у них ещё оружие, а становиться мишенью для подобных деклассированных личностей вовсе не хочется. Они и в самом деле запросто пальнут в любого. Всякой гадости можно от них ожидать.

У машины меня по-прежнему дожидается долговязый парнишка в куртке. Вероятно, он слышал, что произошло в жилище Ханана, и в самый бы ему раз унести ноги, но желание получить дармовой косячок и затребованные двести шекелей сильней чувства опасности.

– Спасибо тебе, братишка, за наводку, – говорю ему, – но всё закончилось скандалом, поэтому никакой договорённости между нами больше нет. Сам виноват, что у тебя дружки такие отмороженные!

– Ну, хоть пятьдесят шекелей отстегни, а? – клянчит мой невольный проводник и тянет руку. – Я же тебя ждал, никуда не уходил… И машину твою стерёг, чтобы её никто…

Сперва мне хочется припугнуть его отнятым пистолетом, потом прикидываю, что парень наверняка дошёл уже до грани и, чего доброго, коньки отбросит прямо посреди улицы. Да ещё ему предстоит держать ответ перед Хананом и его братией за слив квартиры менту.

– На, и чтоб я тебя больше нигде не видел, – протягиваю купюру в пятьдесят шекелей, и он поспешно, насколько позволяют подгибающиеся ноги, улепётывает в темноту по пустынной улице. – Ты меня хорошо понял?

– Да, – доносится до меня его слабый голос. – Чтоб ты сдох, мент проклятый…

Никаких разборок мне больше не надо, и самое лучшее – как можно скорее исчезнуть отсюда, пока развесёлая компания Ханана не прочухалась и не поняла, как я их нагло развёл. Всё-таки лишиться пистолета, который, вполне вероятно, уже засвечен в каком-нибудь мокром деле – не шутка. Тем более, они знают, что он попал сейчас в руки полицейского. Пускай даже и пенсионера. Бывших ментов, как говорится, не бывает. Хотя я и поспорил бы с этим утверждением.

Из Старого города вылетаю на полной скорости, вжимая педаль газа до упора. Неважно, что никакой погони за мной нет, просто хочется поскорее выбраться из этого душного сумрака на оживлённые многолюдные улицы, где светятся витрины всё ещё работающих магазинов, ходят автобусы, отовсюду доносится музыка, и, главное, вокруг тебя нормальные адекватные люди, а не какие-то обкуренные упыри.

И только притормозив на стоянке возле большого торгового центра, перевожу дыхание и осматриваюсь по сторонам. Но никому не интересен немолодой дядька, сидящий в старенькой облупившейся «мицубиши». Видно, кого-то ожидает или сам приехал поразвлечься.

Вытаскиваю конфискованный пистолет и с интересом разглядываю. Конечно, это не бравый армейский «иерихо», который был у меня раньше, когда я носил форму. Из той пушки можно было слона повалить, и дальность стрельбы у неё – будь здоров. Заполучить сегодня подобную игрушку в личное пользование я даже не рассчитывал. Да и в каких слонов я стрелять собираюсь?

В моих руках старенький потёртый браунинг венгерского производства. Приглядываюсь и с удивлением обнаруживаю, что дата его изготовления – 1951 год. Другими словами, этот стрелковый ветеран старше меня, пенсионера, на добрую пару лет! Интересно, стреляет ли он ещё?

Вытаскиваю обойму – в ней три патрона, но этого пока хватит. В принципе, ни в кого палить я не собираюсь, просто оружие в кармане придаст уверенности, когда наступит черёд беседовать с похитителями сына. Да и дома у меня есть коробочка, в которую я время от времени складывал неучтённые патроны, сэкономленные на полицейских стрельбах в тире. Впрочем, никто там особенно боезаряды не считал.

Засовываю пистолет в бардачок своего не менее ветхого росинанта, потому что таскать его с собой, ясное дело, нельзя. Право на ношение оружия у меня пока есть, но просроченное. Мог же спокойно продлить, но какой резон тратить деньги и время на прохождение обязательного ежегодного курса в тире, ведь пистолет мне никто больше не выдаст, а покупать его за свои кровные я не собираюсь? Видно, не стоило всё спускать на тормозах. Но… как можно было предусмотреть такую ситуацию, как сегодня?

Вылезаю из машины и топаю в торговый центр. Развеюсь немного и заодно куплю сигарет. Но едва вхожу внутрь, как в кармане звонит телефон. С опаской вытягиваю аппарат, потому что это вполне могут быть похитители сына. К разговору с ними я пока не готов, хоть и с нетерпением жду, чтобы он поскорее состоялся.

Но, слава всем телефонным богам, это пока жена:

– Куда ты запропастился? То тебя из дома не выкуришь, чтобы за хлебом в магазин сходил или мусор выбросил, а теперь исчез куда-то, и ни слуху ни духу о тебе. Где, кстати, Илюша?

Юлить или скрывать похищение сына, наверное, глупо, и дальше тянуть нельзя, поэтому говорю:

– Понимаешь, дорогая, нашего Илюшу похитили. Кто – пока не знаю, но пытаюсь выяснить.

Несколько секунд в трубке гробовая тишина, потом жена вкрадчиво спрашивает:

– Ты шутишь так глупо, что ли? Какое похищение? Сериалов про бандитов насмотрелся, и теперь тебе черти мерещатся? Говори сейчас же, где Илюша? Он вернулся из университета?

– Он ушёл из дома ещё вчера вечером, и больше я его не видел. Телефон не отвечает, можешь сама проверить…

Как заправский сыщик, жена приступает к допросу:

– Что он говорил перед уходом?

– Ничего особенного. Взял с собой ноутбук и сказал, что скоро вернётся. Но не вернулся…

– И ты ничего за это время не предпринял?

– Я даже предположить такой ситуации не мог. Правда, меня немного удивило утром, что дверь в его комнату не заперта.

– Это не удивить тебя должно было, – взрывается жена, – а насторожить! Ты своего сына не знаешь?!

– А потом нам в почту подбросили письмо…

Слово за словом выкладываю всё, что произошло со мной сегодня, только о пистолете, естественно, ничего не говорю, а потом вдруг вспоминаю:

– Ты в почтовый ящик не заглядывала, кстати, когда с работы возвращалась?

– Думаешь, там будет ещё одно послание от похитителей? Сейчас схожу, посмотрю.

Пару минут не отрываю трубку от уха, пока жена спускается на первый этаж, потом слышу её разочарованный голос:

– Ничего нет… Думаешь, те, кто его похитил, снова напишут? А что им от нас надо – денег?

– Не знаю, но денег пока не просили.

– Ты в полицию обращался? Что твой дружок Штрудель говорит?

– Говорит, чтобы не пороли горячку и подождали пару дней. Он это будет держать на контроле.

– Ну да! – сразу закипает супруга. – У него же своих детей нет, вот ему и чужих не жалко! Позвони ему снова и надави как следует. Пускай поторопятся. Вы же друзья, он тебе не откажет. Или мне самой ему звонить?

Хуже всего, когда женщины начинают решать вопросы вместо мужиков, поэтому резко её обрываю:

– Знаешь что, дорогая, не трогай Штруделя. Сам с ним разберусь. Он пока ничем не может помочь. Тебе что нужно: чтобы в полиции дело о похищении открыли и бюрократию развели или чтобы сын поскорее нашёлся?

– А что ты делаешь для того, чтобы он поскорее нашёлся? – не успокаивается жена. – Где ты сейчас вообще? Тебя случайно тоже не похитили?

Дальше продолжать разговор в таком тоне, наверное, уже перебор. Резво выключаю телефон, но напоследок отстреливаюсь от благоверной:

– Короче, ни о чём не волнуйся, дорогая, ложись спать, а я наведаюсь в пару мест и вернусь домой. Завтра утром начну ставить полицию на уши. Если, конечно, Илюша к этому времени не объявится.

Ни в какие пару мест наведываться я, конечно, не собираюсь, сказал это для красного словца, чтобы успокоить жену. Да и домой сейчас возвращаться – страшное дело. Естественно, моя любимая половина спать ни за что не отправится, а будет всю ночь терзать меня расспросами и обвинениями.

Поскорей бы уж эти долбаные похитители объявились! Тут мне венгерский артефакт 1951 года и пригодился бы! Ох, и отыграюсь же я на злодеях, поразмахиваю перед их носами пистолетным дедушкой…