Читать книгу Корона Рико-Сантарио - Лея Риелсвон - Страница 3

«Бихевиористский метод изучения политологии направлен на анализ систематически наблюдаемого поведения индивида, возможность изменения его мотивации…»

Рука Вайолет зависла над клавиатурой, послушно ожидая команды от мозга, но ожидание было напрасным, так как в ее голове под звуки порывов ветра в неизвестном направлении прокатывалось перекати-поле. Раздумья ни о чем были настолько глубоки, что вошедший и удобно расположившийся на кровати, Лео остался незамеченным.

– ..собираешься?

Уловив лишь конец фразы, она вопросительно посмотрела на брата, безуспешно пытаясь сосредоточиться.

– Я говорю, что спать с открытыми глазами перед ноутбуком это талант, но ты ложиться собираешься? – повторил Лео.

– У меня мозг кипит.

– Кипит, значит, котелок варит.

– Маловероятно. Кипит – значит, поднимает крышечку, а это другое. – Вайолет откинулась на подушки и уставилась в потолок.

– Какая температура кипения мозга?

– Две поругавшие родственницы, одна из которых неожиданно решила отряхнуть от нафталина скелет в шкафу.

– Безу-у-умно интересно, – без всякого энтузиазма протянул Лео. – Это из-за этого мама на взводе?

– Ну, она со мной не разговаривает, но я подозреваю, что да. – Вайолет несколько раз быстро моргнула и поджала губы. – Бабушка показала мне диадему. Точнее не так – бабушка дала мне примерить диадему.

– С желтыми камнями?

От удивления Вайолет подпрыгнула на кровати, моментально приняв сидячее положение.

– Ты откуда знаешь?

– Видел старые фотографии мамы на каком-то мероприятии в ней, у нее там такое недовольное лицо.

– Что?

– Папа показывал. Смеялся, что хорошо, что он стоял сзади и не видел этого выражения лица, а то неловко было бы отменять свадьбу.

– Так, ковбой, притормози, – Вайолет тряхнула головой, пытаясь этим движением, будто шейкером, смешать мысли в голове в какой-то внятный коктейль. – У нас есть какие-то фото?

– Дай угадаю. Ты все время сокрушаешь о том, что мама и бабушка не желают выдать крупинку знаний о Рико-Сантарио, но ни разу не догадалась поговорить об этом с папой?

Вайолет молча смотрела Лео в глаза.

– Знаешь в чем твоя проблема? – Лео придвинулся чуть ближе. – Ты все берешь измором, словно упираешься рогами и бодаешься до победного, а не ищешь обходного пути. Зайди с другой стороны. То же самое у тебя с Даниэлем, кстати. Ты до посинения будешь плакать ему вслед, но не скажешь ни слова в глаза. Сидишь и думаешь, догадается ли он, что…

– Замолчи… – Вайолет обхватила голову руками, пряча глаза, ей казалось, что от того, что она перестанет смотреть на него, его слова потеряют хоть долю правды. Но это оказалось напрасным.

– Я-то замолчу, но тебе это никто больше не скажет. Ви, если хочешь, чтобы что-то менялось, шевелись. Ты будто боишься любого движения. Люди идут, оступаются, ошибаются, падают, встают и идут дальше. А ты сидишь тут.

– Но ты ведь знаешь, что любая ошибка может быть чревата. Нас … – попыталась оправдаться Вайолет.

Лео показательно закатил глаза:

– Могут найти? Прошел двадцать один год. Мы никому не сдались. Ты хорошая девочка, слушаешься маму. Она всю жизнь боится, что ее найдут, и ты туда же.

Встав с кровати, он направился к двери. Уже стоя на пороге, он тихо добавил:

– Худшее, что могут сделать родители с дочерью, это воспитать ее хорошей девочкой.

Вайолет смогла поднять глаза только через пару минут после того, как за Лео с характерным щелчком закрылась дверь. В полнейшем исступлении она откинула одеяло и легла в кровать. Немного поежившись, она подтянула колени к груди и обняла их руками. Первые мгновения ей казалось, что уснуть она сегодня не сможет, но на секунду сомкнув веки, тут же провалилась в глубокий сон без сновидений, так милосердно подаренный ей Морфеем.

***

– Вайолет! Просыпайся, давай! Ви!

Вайолет наугад отмахнулась от звука, как от комара. Но источник был явно настойчивее.

– Не смей меня бить! Вставай, спящая красавица!

– Отстань! – собрав все силы в кулак, огрызнулась она, и повернулась на другой бок.

Однако, сон уже был потерян, а запустившийся в более или менее активный режим мозг опознал личность нарушителя порядка.

– У меня твой мачо под окном. – Лео старался говорить как можно тише, почти шепотом.

Вайолет удивленно повернулась.

– Какой мачо?

– У тебя он один. Слушай, реши с ним что-нибудь, он мне камни в окно кидает.

– Даниэль?

– Блин, давай соображай, пока он мне стекло не разбил, – Лео выжидающе скрестил руки на груди.

Недолго думая, Вайолет взяла телефон с прикроватной тумбочки и, нажав кнопку вызова, запустила руку в волосы, дожидаясь ответа.

«Что-то случилось, – думала она. – Он просто так бы не пришел».

– Я стучу уже полчаса, – вместо приветствия возмутились в динамике.

Голос Даниэля был размеренным и спокойным, и он, судя по всему, улыбался.

– У меня левое окно. Но если ты пришел на свидание к Леониду, тогда все правильно.

– Ой!

Она тихо засмеялась, представляя его сконфуженное лицо.

– У тебя все хорошо?

Даниэль глубоко вздохнул в трубку и промолчал.

– Дани? – окликнула Вайолет обеспокоенным голосом.

– Ты можешь открыть окно?

– Да, конечно.

Прижав телефон головой к плечу, она постаралась двумя руками как можно тише дернуть раму. Даниэль стоял внизу, подсвеченный фонарем, словно софитом на сцене, по обыкновению поправляя челку. Услышав звук открывающегося окна, он поднял голову и приветственно замахал ей рукой, подходя ближе.

– И что же привело вас, сэр, ко мне в столь поздний час? – спросила она с улыбкой.

– Миледи, прошу простить мое невежество, но я назвал бы этот час скорее ранним.

Вайолет взглянула на экран телефона. Действительно, четыре часа утра. Только сейчас она увидела, что горизонт начал немного сереть.

– Вы как всегда правы, сэр.

– Так, мы не по тексту, – Вайолет, хоть и не видела глаза Даниэля, но готова была поклясться, что там, внизу, он сощурил глаза. – Итак, Рапунцель, Рапунцель, спусти свои волосы!

– Ты хочешь подняться?

– Ты против?

Вайолет быстро оглянулась, оценив масштаб трагедии. Лео уже и след простыл, но вот сама комната явно не была готова к приему гостей. То здесь, то там были раскиданы книги вперемешку с вещами, а на прикроватной тумбочке, словно королева этого хаоса возлежала банановая кожура.

«С другой стороны, четыре часа утра» – оправдала она себя мысленно, и снова выглянула в окно, осматривая дом сверху на предмет того, что может сгодиться для подъема.

Вдоль восточной стены первого этажа как раз удачно располагалась опора для вьющихся роз. Вайолет засомневалась, выдержит ли она внезапного визитера, однако, вовремя вспомнила, что ее для мамы сделал папа, а все, что делалось папой – делалось на века.

Даниэль подошел уже достаточно близко к окну, чтобы услышать даже негромкую речь со второго этажа, поэтому Вайолет закончила вызов и отложила телефон, освобождая руки, а затем, свесившись в окно, полушепотом сказала:

– Если ты обещаешь, что не наступишь ни на один листик, то можешь подняться по ней, – она пальцем показала на опору.

– А она выдержит? – засомневался Даниэль, рукой проверяя прочность конструкции.

Вайолет молча сделала круг из большого и указательного пальцев и кивнула для большей убедительности.

Подъем был начат без всяческих сомнений со стороны гостя. Вайолет, убедившись, что конструкция все же выдерживает, и, поразившись на секунду мелькнувшей мысли, что сама себе она наверняка бы не стала так слепо доверять, с завидной скоростью метнулась к тумбочке и взяла в руки то, что осталось от банана. Как назло, в ее комнате не было ничего, куда можно было бы выкинуть эту несчастную шкурку, поэтому, немного посомневавшись, не нашла варианта лучше, чем закинуть ее под кровать.

Не прошло и минуты, как на подоконнике показалась рука Даниэля, а потом и он сам, не самым грациозным образом попросту ввалился в оконный проем.

– Добро пожаловать! – тихо проговорила она и протянула руку, предлагая помощь. – Так все же, чем обязана?

Даниэль замялся, не зная, как лучше будет описать цель его визита.

– Мне просто захотелось тебя увидеть.

– Настолько, что ты четыре часа не мог подождать, чтобы мы встретились в университете?

Ей очень хотелось поверить в моментально рисовавшуюся в голове романтичную картинку того, что рыцарь может пересечь несколько континентов ради лишь одного короткого взгляда на свою даму сердца, но ей мешало несколько несостыковок, первой из которых было осознание реальности мира, где рыцарям порой сложно оторвать свои латы от дивана, а второй – она не была его дамой сердца.

«Не мог, он не мог дождаться утра. Из всех вариантов, куда он мог пойти, она выбрал меня!» – кричал в голове, посылавший всю ее логику в долгое путешествие, голос.

– Там невозможно поговорить. В университете не только у стен есть уши, а даже у столов и табличек перед аудиториями.

– Ну что ж, раз уж ты решил, что разбудить меня на рассвете лучшее решение,– Вайолет села на угол кровати, жестом приглашая Даниэля сделать то же самое. – Выкладывай.

Даниэль присел рядом, и не сводя с нее глаз, перевел дыхание, словно набираясь смелости для рассказа, отчаянно пытаясь найти ее во взгляде Вайолет.

– Ты меня пугаешь, – призналась она на одном выдохе, пытаясь прогнать зарождающееся беспокойство.

– Я расстался с Кристиной, – наконец выдал Даниэль.

– Мне очень жаль…

«УРААААААА!» – ликовала она в своих мыслях.

– А мне вот нет, – он пожал плечами. – Это изначально не могло привести ни к чему хорошему.

– Почему? Она очень красивая девушка. И вы отлично смотритесь вместе.

– Ты думаешь мне надо только это?

Вайолет непонимающе прищурила глаза, хотя прекрасно понимала, о чем он говорит, даже если на самом деле лукавит: Кейси был из числа тех людей, которые умрут, но не признаются, что можно начать встречаться с кем-то исходя исключительно из внешних данных, наплевав на пресловутый богатый внутренний мир.

– Я догадывался, но только сегодня понял окончательно, – он на секунду задумался. – Ты как ешь сладкую вату?

Вайолет удивилась неожиданному вопросу, но в глазах Даниэля читалась крайняя заинтересованность, и, решив отложить язвительный комментарий, ответила:

– Отрываю руками и ем.

– Хорошо, – не в силах усидеть на месте, он взволновано встал с кровати. – После этого у тебя останутся липкие руки, что ты сделаешь?

– Так, ты меня пугаешь все сильнее, – Вайолет, последовав его примеру, тоже встала и в попытке успокоить ночного визитера, взяла его за руки.

– Ты облизнешь пальцы, – Даниэль выдохнул и многозначительно посмотрел на Вайолет, словно теперь она должна была понять все. – А она вытерла их салфеткой.

Связь между сладкой ватой и самообманом все никак не находилась, и все что оставалось – медленно моргать, в попытке запустить мозг, бодрость которого в начале разговора была явно переоценена.

– Так, – Вайолет снова села на кровать и потянула Даниэля за собой. – Давай еще раз. Ты расстался с Кристиной, потому что она вытерла руки салфеткой?

Он закатил глаза.

– Да нет, мы расстались потому, что хочу есть эту чертову сладкую вату не с ней!

Судя по его осуждающему взгляду, это была финальная и самая очевидная подсказка, но ответной реакции, помимо все того же напряженного выражения лица, не последовало и он решился:

– Так, Лети, проснись, пожалуйста, потому что я сейчас признаюсь тебе в любви, а ты совсем не можешь этого понять.

Вайолет еще несколько раз непонимающе похлопала глазами. Без всякого объявления боевых действий, в ее голове рванул снаряд, оглушивший всю команду, ответственную за логическое мышление и адекватную реакцию на происходящее. Часть сознания, которая успела осознать происходящее, хотела пуститься в пляс, но, видимо, решила подождать, когда праздник коснется всего организма в целом.

– Скажи, пожалуйста, хоть слово, – сказал Даниэль с тихим надрывом.

Щеки его раскраснелись, чего никогда не происходило в обычной жизни, а грудь взымалась от частых вдохов. Вайолет понимала, что он сконфужен, ее молчанием, когда она рассматривает каждую черточку его лица. Он даже попытался тряхнуть головой, чтобы разорвать визуальный контакт и механически тут же поправил прядь волос, упавшую на его лоб, рукой.

Такое привычное движение, которое она видела миллионы раз и тайком посмеивалась над ним, совершенно неожиданно сработало как спусковой крючок. Где-то между ребер раздался почти реальный взрыв, сносящий все преграды и условности на своем пути.

– К черту! – беззвучно сказала Вайолет одними губами, и мгновенно сократила расстояние между ними.

Сколько продолжался поцелуй никто бы не сказал точно. Ее мозг активно протестовал, генерируя вопросы, основным из которых был «Что дальше?», чувства же, напротив, не задавали вопросов, а лишь порхали где-то в районе ребер роем бабочек, и, вопреки здравому смыслу, их безмолвие было аргументированно больше. Противоборствующие силы были, казалось бы, равны, но вот Даниэль, сам того не подозревая, был сильным союзником чувств. Когда здравый смысл, сдав позиции, принял решение пустить тяжелую артиллерию вопросом «Что скажет мама?» и Вайолет хотела было отдалиться, но Даниэль обхватил ее за талию, заставив все рациональное внутри капитулировать.

– Я так боялся, что ты скажешь нет, – облегченно выдохнул он.

Словно завершающий мазок кистью на законченном полотне, он ставил легкий, почти невесомый поцелуй на ее губах и уткнулся носом в ложбинку за ухом.

«А уж как я этого боялась»– пронеслось у нее в голове то, что она справедливо решила не говорить вслух.

– Вот и сейчас ты молчишь.

Вайолет запустила руку в темные волосы Даниэля, перебирая пряди, надеясь, что это движение будет красноречивее всего, что она могла сказать в этот момент.

– Не знаешь, что сказать, да? А я вот целый монолог придумал, пока шел к тебе. И еще один, пока решался бросить камень в окно. Я там два часа с этим камнем стоял. А когда тебя увидел, все забыл, – он беззвучно рассмеялся, лишь выдыхая горячий воздух в ее шею. – Сладкая вата, какая глупость. Но ты и это поняла…Ну попыталась хотя бы.

Вайолет аккуратно сглотнула, надеясь прогнать образовавшийся в горле ком. Ей не верилось, что хоть один человек в мире испытывает такие эмоции по отношению к ней. Что она достойна этого. Что кто-то может желать ее объятий, прикосновений, поцелуев и не решаться ей сказать об этом. Стоять под окном, пускай даже не ее, и вглядываться в темноту комнаты. Что мысли хоть одного человека могут быть заняты только ей, хотя бы какие-то пару часов. Осознание самой возможности такого подкашивало ноги и пускало по спине целые армии мурашек.

– Мы можем просидеть так всю жизнь? – тихо спросил Даниэль, еще крепче обняв ее.

Она кивнула, а потом, широко улыбнувшись своим мыслям, шепнула ему на ухо:

– Но нам однажды захочется есть.

Он снова беззвучно рассмеялся и, выпрямившись, посмотрел ей в глаза.

– Я люблю тебя, Вайолет Гриффин.

Сон, длинною в два часа прервала назойливая песенка, установленная как мелодия будильника на смартфоне. На удивление, этим утром она казалась не такой противной, как в остальные дни. Да и голова Вайолет, обычно бывавшая каменной после такого короткого сна, ощущалась непривычно легкой и сохранившей ясность мышления.

Она повернула голову вправо, где рядом мирно посапывал Даниэль, явно игнорируя происходящее вокруг. Во сне ему с натяжкой можно было бы дать его законный двадцать один год.

– Музыку решила послушать? – он открыл один глаз.

– Ой, ты проснулся… – опомнилась Вайолет и схватила телефон, пытаясь отключить будильник.

– Ну, в этом смысл будильника…– он сел в кровати, смотря на ее суматошные движения, в бессильной попытке совладать с телефоном. – Помочь?

– Нет, спасибо, – Вайолет выдохнула, когда настойчивая мелодия, наконец, умолкла. – Я справилась. Доброе утро!

– Действительно, доброе, – Даниэль потянул ее за руку, заставив ее повалиться на кровать рядом и поцеловал. – Добрее у меня не бывало.

– Нам нужно придумать план твоего отступления, – хмыкнув от обезоруживающего комплимента, напомнила она.

– А вариант познакомиться с твоей семьей совсем не устраивает?

Вайолет округлила глаза, поражаясь, насколько быстро ночь, в которой она предпочла ни о чем не думать, столкнулась с утренней реальностью, где теперь за секунду надо было набраться решимости не сворачивать с выбранного пути. С первого этажа уже доносился звук работающей кофемашины и звон посуды, что было явным признаком того, что мама и папа уже встали и готовились завтракать, а, значит, отлынуть от знакомства по причине их сна не получится.

– У меня есть немного времени?– спросила она, стараясь выражением глаз попросить у Даниэля немного понимания.

– Конечно, – кивнул он. – Ты не знаешь где моя футболка?

– Честно говоря, – она окинула комнату взглядом. – Понятия не имею.

И пока Даниэль, перекатившись, на кровати, начал искать пропавшую часть гардероба, Вайолет, не в силах усидеть на месте от нахлынувших переживаний, измеряла шагами комнату, пытаясь принять решение. Чаши внутренних весов склонялись то в одну, то в другую сторону, а страх неизвестности реакции каждого, в зависимости от принятого ею решения, заставлял холодеть пальцы рук. От тяжких дум ее отвлек приглушенный голос Кейси, доносившийся из-под кровати:

– Лети, у тебя тут банан.

Она закатила глаза и прикрыла лицо рукой, поняв, что Даниэль только что нашел.

– А нет, все в порядке, это всего лишь кожура, – он выпрямился, и радостно улыбаясь, победоносно тряхнул добычей в руке.

«Ну, с другой стороны, надо продолжить это утро неловкостей» – подумала Вайолет и, подняв одну бровь, спросила:

– Ну что, пошли завтракать?

Вайолет казалось, что стук ее сердца можно услышать за пару кварталов. Для того, чтобы не сойти с ума от волнения, она мысленно считала ступеньки, и в тот момент, когда ее шаги замедлялись, она буквально заставляла себя восстановить темп. Еще хуже было от осознания того, что если она вдруг остановится, и скажет Даниэлю, что передумала, он не станет настаивать. Оказалось, что принимать собственные решения трудно, а ожидать последствия – просто невыносимо.

Но вот ее нога ступила с последней ступени, где ее уже точно было видно, а дороги назад не было. Еще мгновенье, и точку невозврата пройдет и Даниэль.

Вайолет набрала в легкие воздуха и шагнула вперед.

Первым, кого она увидела, был Лео, который хотел ее поприветствовать по обыкновению улыбкой, однако, сегодня был явно не день соблюдения ежедневных ритуалов – чуть вздернутые уголки губ моментально опустились вниз, а глаза округлились, создавая угрозу выпадения зрительного органа прямо в тарелку с завтраком.

– Доброе утро! – с очевидно наигранной повседневностью поприветствовала присутствующих Вайолет, почувствовав, что Даниэль стоит прямо за ее спиной, а значит, часть удивленных взглядом принадлежит не только ее персоне.

Как и ожидалось, вместо ответного приветствия пространство наполнила тишина. На зависть всем театрам мира, семья Гриффин и, пришедшая на завтрак, миссис Фоул, выдала потрясающую по драматичности и многозначности немую сцену.

Первым, кто оттаял, на удивление Вайолет, оказался папа.

– Д-д-доброе утро, Вайолет и…

– Знакомьтесь, это Даниэль, – она сделала небольшой шаг в сторону, давая возможность всем присутствующим рассмотреть гостя.

– О, Даниэль! – воскликнула с дальнего конца стола миссис Фоул. – Мы наслышаны о вас и только вчера говорили о том, что было бы прекрасно с вами познакомиться.

Даниэль смущенно улыбнулся, и перевел взгляд на единственного человека, который до сих пор изображал на кухне ледяную глыбу.

Мама, не моргая, потухшим, не выражающим ни одной эмоции взглядом, смотрела на Вайолет. В ее руках застыла наполовину протертая полотенцем тарелка, с которой на деревянный пол падали капли воды, чего в обыденной жизни женщина, замечающая каждую пылинку на стерильной поверхности, никогда бы не допустила.

– Мама, вода капает, следы останутся, – обратился к ней Лео, дабы хоть как-то нарушить повисшую тишину.

Словно по щелчку пальцев в глазах Долорес включилось сознание, и если секунду назад взгляд ее не выражал никаких эмоций, то теперь каждый член ее семьи увидел целый их калейдоскоп: сначала удивление, оставшееся шлейфом от прошедшего оцепенения, потом злость и, наконец, удивленно-приветливый взгляд, сопровождавшийся улыбкой, как завершающий штрих в придании правдоподобности.

– Даниэль, очень приятно, хотя и неожиданно, – с ледяным спокойствием произнесла Долорес, не глядя, словно ниндзя, подхватывая уже оторвавшуюся каплю краешком полотенца. – Вайолет, я думаю, что нас необходимо представить гостю.

– Да, конечно,– на удивление ровным голосом ответила она, словно спокойствие распространялось по кухне воздушно-капельным путем. – Итак, это наша соседка и близкий друг нашей семьи миссис Фоул, это мой отец, Джонатан Гриффин, мама Долорес Гриффин, ну, а с моим братом Лео ты уже знаком.

Даниэль еще раз нервно улыбнулся.

– Прошу прощения за столь неожиданный визит, мне очень неловко, что я пришел без приглашения, но мне показалось еще более неловким уходить, не познакомившись с вами.

– Ты абсолютно верно решил, – папа направился к нему для приветственного рукопожатия. – Мы всегда рады гостям, в какое бы время суток они не приходили. Будешь кофе?

Даниэль пожал руку в ответ, и, казалось, немного успокоился:

– Пожалуй, не откажусь, – согласился он и, сделав пару шагов, сел на свободное место между Лео и папой.

– Отлично! Ты какой кофе любишь? Я тут совсем недавно приобрел агрегат, варит вкуснейший кофе! – энтузиазму отца можно было только позавидовать. – Молочную пену для латте взбивает лучше, чем в кофейнях! Я, честно говоря, не знаю, что у них там, но пена там и рядом не стояла с этой. А, может, эспрессо?

Дальше Вайолет не стала прислушиваться к разговору. Папа мог заболтать любого, и ему совсем неважно было, кто перед ним стоит. Кругозор его был настолько широк, что он мог поддержать любую тему для разговора, от периода цветения роз до ремонта грузовых машин. Вот что действительно было интересно, так это подлинная реакция мамы: по характеру ее движений и как человек, проживший с ней всю жизнь, она могла понять, что хоть на ее лице и светится приветственная полуулыбка, однако внутри нее клокочет целый вулкан эмоций. Любой здравомыслящий человек, осознающий свое участие в организации такого «приподнятого» настроения, оставил бы ее в покое, дав немного остыть, но Ви, в силу своего характера, всегда лезла на рожон.

– Мне поджарить еще яиц? – спросила она аккуратно, заглядывая маме в глаза, словно проверяя и так очевидное настроение.

– Нам хватит, Вайолет, спасибо, – ответила мама показательно спокойно. – Поешь сама, а то опоздаешь в университет.

Кивнув, она взяла из рук мамы только что вытертую насухо тарелку, и аккуратно положила в нее стандартную английскую яичницу с беконом.

– Даниэль, расскажите нам о себе, как давно вы знакомы с Вайолет? – миссис Фоул расслаблено облокотилась на спинку стула.

– Со второго курса университета, когда я сменил направление на политологию. Мы долго дружили и совсем недавно начали встречаться, – ответил он, непринуждённо ковыряя вилкой яичницу, только что поставленную перед ним.

Яичница моментально встала поперек горла, а щеки залились краской.

– Надо же, какая неожиданная новость! – удивилась миссис Фоул. – Вайолет нам ничего не рассказывала об этом.

– Неудивительно, – Даниэль хитро посмотрел на Ви, давая понять, что именно этого эффекта он и добивался. – Она вообще скрытная. Я, например, только вчера узнал, как зовут ее брата.

Вайолет, наконец, отправила застрявший в горле кусок по месту его назначения и смогла заговорить:

– И, видимо, Даниэль был так очарован Лео, что непременно решил как можно скорее познакомиться со всеми членами моей семьи.

Лео тихо засмеялся, стараясь не привлекать лишнего внимания.

– И не зря, как оказалось, – Даниэль пожал плечами. – Не представляю, зачем надо было скрывать таких потрясающих людей.

«Потому что ты очень удивишься, если узнаешь о нас всю правду, дорогой!» – подумала Вайолет, оглядывая родственников.

Гнетущая атмосфера, казалось, понемногу рассеивалась. Даже мама стала улыбаться на пару градусов искреннее, а папа так вообще был в восторге от появления нового человека в окружении. Бабушка и Лео пока сохраняли вежливый нейтралитет, каждый по своим причинам – миссис Фоул присматривалась, пытаясь, по одной ей ведомым признакам, определить благонадежность гостя, а Лео выжидал окончательного общего вердикта, дабы не идти наперекор всем раньше времени.

Груз неопределенности будто свалился с плеч Вайолет. Теперь уже неважно было, что скажет ее семья. Своим поступком она будто сама себе доказала, что может принимать решения.