Читать книгу В плену инстинктов - Лейла Рин - Страница 3

Сквозь щели в деревянных досках старого покосившегося сарая я видела надвигающиеся сумерки. Ещё раз оглядела ветхие гнилые стены. В темноте квадратной постройки скрывался садовый и хозяйственный инвентарь, вышедший когда-то из строя и хламившийся тут вместе со мной за ненадобностью.

Я вдруг вспомнила слова Джеймса, когда он впервые привёл меня в свой особняк и, не без гордости, знакомил со своими владениями. Тогда увидев в этом стареньком грязном сарайчике валявшуюся груду ржавого металлолома, спросила у него:

– Милый, скажи, а зачем ты хранишь здесь все эти вещи? Они ведь уже не пригодятся.

– У твоего отца в гараже лежат старые детали?

– Да, но….

– Видишь ли, дорогая, твой отец пытается сэкономить.

– Но зачем это тебе?

– Умный человек, знающий цену себе и своим деньгам, никогда не допустит их утекания в никуда. Этот хлам имеет дефекты в одном, но оттуда можно брать рабочие запчасти и детали для других. Плюс это гарантия того, что служебный персонал не растащит дорогостоящие инструменты по домам, ссылаясь на их неработоспособность, и, зная, что хозяин купит новые инструменты.

– Ну а как же модернизация? На рынке постоянно появляются новые усовершенствованные вещи.

– Я допускаю элементы апгрейда, но только в том случае, если они действительно необходимы и повысят качество работы персонала. Например, чем лучше автомобиль с автоматической дверью, в сравнении с обычной машиной?

– Ну, дверь открывается сама.

– И какая от этого польза?

– …

– Никакой. Открыть дверь не представляет особой сложности. Поэтому данная модернизация является абсолютно бесполезной. Она не улучшает практических качеств автомобиля, не влияет на управляемость и прочие действительно важные показатели.

Я тогда чувствовала себя круглой идиоткой. Моя семья была небогата. Мои представления об обеспеченных людях ничем не отличалась от мнения остальных «обычных смертных». Поэтому, конечно, меня удивила эта ржавая коллекция. Я думала, что представители его кругов не думают о таких мелочах, как запасные детальки.

– Ну ладно, тебе это ни к чему, пойдём дальше, – он нежно обнял меня за талию. – Нечего тратить наше драгоценное время на ничтожности, вроде этого….

И как я тогда не заметила цинизма в словах Джеймса, глупая. Он не сберегал. Ему была недопустима сама мысль, что такие оборванцы, как я, что-то у него украдут. Даже такой хлам.

Нет же. Мне он представился таким грамотным и просвещённым человеком, неизбалованным и умеющим ценить вещи. И вот результат моей наивности. Я сижу в сарае среди этого же ненужного хлама, как запасная запчасть. Ненавижу!

Я резко подскочила на ноги. Кровь неслась по венам, разнося по телу реки огненного гнева. В голове беспрестанно крутилась только одна мысль «Сегодня или никогда!».

Я ждала этого дня больше полугода. Шаг за шагом, подготавливая всё. Сдвинувшись немного в бок, принялась с остервенением разбирать ветхие доски, уложенные на полу, под небольшим слоем сена и земли.

Через щели проскользила чья-то тень. Замерев, я насторожилась. Внезапное озарение пронеслось в голове: «Это Тересса. Я совсем забыла про чёртов ужин!».

Быстро вернув обветшалые деревяшки на прежнее место, руками я смела на них землю и села в своё привычное положение, надев на тонкие запястья наручники. Едва успела опустить руки вниз, как перекошенная входная дверь со скрипом открылась.

На пороге стояла хрупкая молодая девушка в длинном голубом с клетчатым рисунком сарафане и белом узорчатом фартуке. Это была Тересса. Её глаза всегда светились искренностью и добротой. Она носила мне еду каждый день по два раза.

– Добрый вечер, Лиялайя, – она поставила чумазую металлическую чашку с непонятной густой жижей неопределённого цвета, не вселяющей своим видом и запахом чувство аппетита, на грязный пол сарая. Тоненькая ручка нырнула под белоснежный фартук и выудила оттуда два кусочка свежего мягкого хлеба. – Вот, к сожалению, это всё, что у меня получилось сегодня для тебя достать.

Девушка печально наклонила голову вниз, вздохнула и присела на коленки, приподняв подол сарафана.

– Спасибо. – Я взяла еду из рук служанки. Подняв глаза на неё, добавила. – Ой! Да расслабься ты.

Тересса всегда была очень добра ко мне. Даже после того, как Джеймс велел запереть меня тут и приказал всей прислуге забыть о моём существовании, кроме неё. Терессу же он обязал «кормить и убирать за мной, как и за остальным скотом». Другому служащему персоналу вход в сарай был закрыт. Снаружи перед входом висела камера, снимавшая всех, кто входил и выходил. Девушке же надлежало находиться со мной не больше пяти минут за одно посещение.

По мнению Джеймса этого времени должно быть достаточно, чтобы я успела поесть, и она смогла бы унести с собой ложку.

– А не успеет, пусть слизывает языком, как животные, – пренебрежительно бросила Диана, когда Тересса попыталась возразить.

И это ещё одна странная вещь, Тересса могла оставить в сарае тарелку или ведро без ручки, но не столовые приборы.

Сейчас она сидела напротив меня и смотрела на то, как я ем эти несчастные два кусочка хлеба, украденные ею с хозяйской кухни. Служанка часто так делала.

Благодаря ей я питалась не помоями, а едой. Иногда Терессе удавалось принести картофелину сырую или даже варёную, или кусочки других овощей. Несколько раз даже ломтик мяса умудрилась стащить. А в основном, конечно, доставала только хлеб. И я была ей крайне признательна за это чистое добро.

– Лиялайя… – немного помявшись Тересса тихо продолжила. – Я тут подумала. Я хотела тебе отдать… – она сняла с шеи чёрную толстую нить, на которой висел маленький золотистый медальончик. – Вот, – протянула её мне. – Возьми, и помолись за себя. Ты очень плохо стала выглядеть в последнее время….

– Хм, – я усмехнулась. – Тесса, человек, живущий, как крот, в тёмном сарае, априори не может выглядеть хорошо.

– Нет, – она отрицательно замотала головой. – Ты не думай. Я ничего плохого не хотела сказать. Вид у тебя просто болезненный, – девушка снова протянула мне руку с подвеской на ладони. – Он улучшит твоё состояние. Мне всегда помогает.

– Знаешь что, Тесс? Как-то я перестала верить в чудеса. В последнее время. Ничто и никто тебя не спасёт, если не пошевелишься сама. – Я пристально посмотрела на лицо юной собеседницы.

В тени заходящего солнца, пробивавшегося сквозь дверной проём, невозможно было отчётливо различить её черты.

– Тогда возьми её ради меня, – Тересса протянула руки и плавно опустила нить мне на шею. – Я сама помолюсь за тебя.

– Ладно. Спасибо тебе, Тесс.

– Ну, я пойду уже.

– Пока.

Тересса встала на ноги, оттряхнула колени и вышла. Я подождала ещё несколько минут после того, как дверь сарая, противно проскрипев, закрылась за служанкой. Сбросив наручники и отстегнув гири, отодвинула чашку с помоями – моей едой подальше и раскидала по краям землю, которая прикрывала путь к моей свободе.

Откинув гнилые доски в тёмном, пропахшем сыростью сарае с кучей старого инвентаря, скрывавшие под собой глубокую яму, старательно выкопанную мной за последние три недели, я быстро спрыгнула внутрь вместе с ржавой лопатой в руках.

Для побега был только один шанс. Нужно лопатой пробить канализационную трубу. Конечно, меня услышат. На территории вокруг Его особняка день и ночь дежурит охрана, вечно снуют садовники и прислуга. Как бывшая хозяйка, вернее жена хозяина дома, я прекрасно всё это знала. Поэтому необходимо всё сделать очень-очень быстро, чтобы успеть улизнуть отсюда живой, до того, как меня поймают его амбалы и тут же закопают за попытку побега.

Я ждала этого момента последние шесть или семь месяцев. После того, как Джеймс запер меня тут, беременную. До сих пор помню, как горели ненавистью его глаза в тот момент, когда он узнал, что я в положении…. Никогда не забуду:

На улице стоял ясный, солнечный денёк. Последние недели я плохо себя чувствовала, поэтому купила тест на беременность. Когда мои глаза увидели заветные две полоски, радости не было предела. Сорвавшись с места, я понеслась из ванной к Джеймсу в кабинет, забыв про недавнюю крупную ссору. Он говорил по телефону. Как только закончил, я затараторила, радостно прыгая и махая рукой с тестом перед его глазами. Но вместо радости лицо мужа исказила гримаса ненависти и презрения.

– И что теперь? Обязательно махать этой грязной палкой перед моим лицом? Что ты хочешь от меня теперь?

Его вопросы застали меня врасплох. Я не знала, что ответить на это. Передо мной стоял совершенно чужой человек.

– Я… Милый, у нас будет ребёнок. Ты же говорил.… Ты же хотел….

– Я ничего подобного не хотел, Лиялайя. Мне тут только потомства твоего не хватает для полного ужаса. От тебя-то не знаешь куда скрыться. Не нужен он мне. И ты не нужна.

Эти слова больно ранили меня. Разразился грандиозный скандал. Несколько недель мы не виделись и не общались. В таком-то доме это не сложно. А потом Джеймс принял решение относительно меня.

Заточив меня в этом сарае, он обрёк плод внутри на скорую гибель. Потеря ребёнка тяжело далась мне. Помимо прочих осложнений, ещё и вызвала сильнейшие боли. Никто не вызвал мне скорую помощь и не показал врачу. Останки моего будущего ребёнка соскребли с грязного пола совком и безжалостно выкинули.

Я была на третьем месяце беременности. Ребёнок должен был стать спасением для нашего рушащегося недолгого брака. Ведь Он так хотел иметь детей. Но, как в итоге оказалось, совсем не от меня. Я и предположить не могла, что наша любовь, как я тогда думала, выльется в такое жестокое предательство.

А как хорошо всё начиналось. Познакомились мы с Джеймсом на благотворительном мероприятии. Мне предстояло взять у него интервью. Он выделялся среди остальных представительных гостей. Молодой, высокий брюнет, красивый и при фигуре. А главное – не женат!

– Лиялайя… – он слегка наклонил голову, пристально глядя мне в глаза, будто пытался что-то разгадать. – А почему такое имя?

– Мои родители познакомились во время экскурсии. Это было восхождение на вершину холма Лиелайс. Оттуда и берёт своё начало история их любви. Поэтому, когда я родилась, они придумали своеобразную интерпретацию названия холма в моё имя. – Я безразлично пожала плечами. – Такой вопрос при знакомстве мне задают очень часто, вернее всегда. Просто у моих родителей необычная фантазия.

– Мне нравится.

Интервью прошло отлично. Мы очень приятно пообщались. Джеймс был искренним, вежливо отвечая на все мои вопросы, даже на самые пикантные. Он много шутил и сыпал комплиментами, так что вечер я покинула смущённая, довольная и с прекрасным материалом для своей новой статьи. Его лучезарная улыбка долго ещё мелькала перед глазами. С ней же в мечтах и уснула в тот вечер.

Я не надеялась больше с ним пересечься или преследовать, нет. Я девушка с нормальным чувством собственного достоинства, а не охотница за денежными мешками. Но каково же было моё удивление, когда после выхода статьи, Джеймс заявился ко мне в редакцию. Первой мыслью было то, что он остался недоволен напечатанным. Но оказалось, что ему захотелось пригласить меня на ужин таким вот образом. А в машине нас ждал огромный букет кроваво-красных роз.

Свидание за свиданием, постепенно наши встречи переросли в лёгкие отношения. Мы встречались в отеле, спали и расходились. У нас был сумасшедший секс, жаркий, страстный и безудержный. Я была на седьмом небе от счастья.

Но в один прекрасный день он отвёз меня к себе. Я была шокирована царившей кругом роскошью. Его дом – это целый белоснежный замок, родом из эпохи Возрождения. Торжественность и великолепие поражали воображение. Арки, башни, удлинённые окна, винтовые лестницы. Да тут хочешь, не хочешь, а почувствуешь себя грёбаной королевой. А вокруг множество зелени, озёр с утками и лебедями, клумб и прочей красоты. Настоящее искусство во плоти.

Вид моего восхищения так возбудил его, что он взял меня прямо в саду, среди цветов и зелени, под пение птиц. Это был головокружительный секс. С того дня мы отметились чуть ли ни в каждом уголке и закоулке его огромного владения.

Он любил, когда я им восхищалась, и делал для этого всё. Наши встречи были, как маленькие приключения. Мы пролетели полмира. Прыгали с парашютом. Летали, катались и плавали на чём только возможно. Покоряли вершины гор и океанские волны. Прыгали с водопада. Мы были в небе, на земле, на воде, под водой и под землёй.

Мой искренний восторг заводил его лучше, чем голые танцы на шесте. Я боялась, что не смогу вместить в себе столько счастья.

Во время одного из таких путешествий Джеймс сделал мне предложение. Мы стояли на вершине одной из египетских пирамид. Чего стоило туда забраться! Даже сейчас дух захватывает. Оранжевое небо, заходящий солнечный диск, песчаный мир, как на ладони. Он стоял позади меня и обнимал за талию. Затем его рука нырнула в карман спортивных штанов. И вот перед моими глазами появилась маленькая чёрная коробочка на самой любимой ладони в мире.

Золотое помолвочное кольцо с огромным бриллиантом сверкало в последних лучах солнца. Сногсшибательный момент.

– Лия, посмотри вокруг. Весь мир лежит у наших ног. А мы с тобой – самая вершина всего этого великолепия. Я хочу, чтобы так было всегда. Хочу, чтобы ты украшала каждый мой новый день своей красотой. Хочу, чтобы ты была только моей, навсегда. Я мечтаю о том моменте, когда смогу наслаждаться топотом маленьких ножек, бегающих по нашему дому. Это будет самый любимый на свете шум от наших с тобой детей.

– Джеймс, это больше того, о чем я смела мечтать. Я согласна. Быть с тобой – единственное моё желание.

А потом свадьба, его семья была против нашего союза. Они умоляли, просили, угрожали, но Джеймс был непреклонен. Им пришлось увидеть наши клятвы у алтаря. Первые месяцы мы были, как в сказке. Всё шло отлично, муж любил меня. Я одевалась только в лучшие наряды, самые изысканные украшения были в моей коллекции.

Затем долго и счастливо резко превратилось в быстро и больно. Начались проблемы. Он стал часто задерживаться на работе. Приходил домой поздно, злой. Я пыталась сглаживать углы, как могла, всеми силами стараясь не допустить отдаления.

После смерти моего отца, не осталось никого, кроме мужа и его семьи, ненавидевшей и презиравшей меня. Я очень нуждалась в его поддержке. Но Джеймс, как с цепи сорвался. Он стал чаще кричать на меня по поводу и без него, начал поднимать на меня руку, а затем и вовсе предал нашу любовь. И теперь я сижу взаперти, как рабыня.

Все эти месяцы я жила только мыслями о побеге. Они помогали тренировать силу, пока никто не видел. Для своих занятий использовала садовые инструменты.

Его слуги сковали меня наручниками. На ноги прицепили гири. Из-за скудного питания, я быстро исхудала так, что могла снимать наручники, практически без усилий. Месяцы ушли на то, чтобы научиться отстёгивать груз с ног.

Последние недели я готовилась к выкапыванию ямы, ведущей к канализационной трубе. Простейшие расчёты помогли мне в этом. А вот с излишками земли были проблемы. Приходилось раскладывать её по территории сарая и утрамбовывать, перемешивая с соломой так, чтобы не было заметно.

Когда я заняла излишками земли всю территорию сарая, то стала подмешивать почву в железное ведро с помоями, которое стояло в сарае в качестве моего туалета. Мне даже приходилось несколько раз съедать её. Не самое приятное занятие.

Но всё это делалось только ради моего спасения. Джеймс не собирался держать меня здесь вечно. Я прекрасно знала, что настанет тот день, когда он убьёт меня. Не знаю, по каким причинам этого не произошло до сих пор. И не хочу знать.

Добравшись до канализации и со всей силы вонзив ржавую лопату в пластиковую трубу несколько раз, я пробила в ней большую щель. Ещё парочка ударов и у меня появилась возможность протиснуться в образовавшуюся дыру. Спасибо Его диете, благодаря которой от былых форм теперь остались одни кости.

Меня несло вниз вместе с потоком вонючей жижи, пока труба не закончилась. Течение выкинуло моё измученное тело в огромный бассейн, куда стекались все отходы. Быстро выбравшись и него, я побежала к высокому забору, отделявшему лесопосадку, расположенную впереди, от производственной территории.

Мне было прекрасно известно куда бежать. И это заслуга моего умершего отца, работавшего при жизни в этом месте. Он много рассказывал про канализации, куда они стекают и что с ними происходит, показывал разные схемы и пути следования воды.

Я много раз была у него на работе и досконально выучила каждую мелочь. Тогда эти знания казались мне лишними и ненужными. Я постоянно бурчала на отца, когда не могла гулять вместе с ребятами. Родители работали по сменам, но иногда их графики не совпадали. Тогда отцу приходилось брать меня с собой в свой охранно-постовой корпус, потому что к маме было нельзя, а на няню не хватало денег. А родственники все наши остались жить на Родине.

И сейчас я была благодарна ему за эти лекции. Теперь главное, чтобы не увидели дозорные, которые периодически выходят проверять территорию, особенно там, где у камер слепые зоны. Иначе, они спустят на меня сторожевых собак.

Преодолев расстояние быстрыми перебежками, взобралась на дерево, стоявшее рядом с оградой. Оттуда я прыгнула на верхушку забора, обвитую колючей проволокой. Шипы пронзали ладони, руки и ноги. Одежда рвалась об их цепкие острые наконечники. Превозмогая боль, я выбралась наружу и кинулась со всех ног бежать в чёрную лесную чащу.

Холодные и цепкие ветки больно хлестали по телу и лицу, цеплялись за вещи. Сырая земля засасывала ступни, замедляя бег. А кромешная тьма скрывала от глаз все препятствия. Из-за чего я всё время спотыкалась и падала. Холодный ночной ветер обдувал влажную от пота кожу. Одежда противно прилипала и обволакивала изгибы тела.

Вдруг в тишине лесной чащи прогремели раскаты грома, и засверкали ломаные линии молний. С неба стали срываться струи дождя, усиливаясь с каждой секундой. Вскоре он уже нещадно лупил по моей измученной и истощённой коже.

Я бежала, скользя, спотыкаясь и падая. Все вещи пропитались влагой от ливня. Было холодно и сыро. Из ран и царапин сочилась кровь, но я уже не ощущала ничего. Была только одна цель – бежать, как можно скорее и как можно дальше отсюда. Настолько далеко, насколько мне хватит сил. В грязных растрёпанных волосах путались свисающие ветки деревьев, протыкая и раздирая кожу на голове.

Нога соскользнула из-за влажной земли, и я рухнула в небольшой, но довольно глубокий овраг. Сердце грохотало, врезаясь в рёбра, и, дробью отбивая дикий ритм страха у висков. Я знала, что они там, его люди. Они всюду ищут меня. Собаки приведут их на мой запах. Нужно как-то выбираться отсюда.

Достав из-под юбки ржавый нож, который я прихватила с собой из сарая, с трудом отрезала себе часть длины волос. Затем оторвала лоскутки со своей грязной одежды. Нужна была кровь. Не смотря на то, что всё тело покрывали царапины, на улику материала оттуда не наскребёшь.

Скрутив кусок ткани в тугой жгут, зажала его в зубах. Ладонью я обхватила остриё ножа и провела по коже, со всей силой надавив на него. Оружие оставило глубокий порез после себя. Бордовая жидкость моментально выступила наружу. Я пропитала своей кровью срезанные волосы и оторванные лоскуты.

Перевязав рану куском, оторванным от остатков юбки, я взобралась наверх. Благодаря дождю почва слегка размякла. Повреждённой рукой вонзала лезвие в земляную стену, а пальцами другой ладони впивалась в прорехи. Ноги постоянно соскальзывали. Не с первого раза, но мне удалось выбраться из ямы.

Он будет тщательно всё обследовать. Нужно ещё что-то. Сняв с руки кусок окровавленной ткани, я кинула его на край обрыва и понеслась прочь. Ветки и камни врезались в голые ступни, вывихнутая нога причиняла адскую боль при беге. Силы были на исходе.

Внезапно я услышала резкий шум позади себя. В следующую секунду моё тело и рот сковало прохладным шнуром, а перед глазами возникла змеиная шипящая морда, готовая вонзить в меня свои острые клыки. Эти глаза пригвоздили меня к месту.

Я остолбенела от ужаса и была не в состоянии даже дышать. Зажмурив глаза, стояла и ожидала смертельного укуса. Но вместо этого змея замерла, а потом быстро уползла прочь в неизвестном направлении.

Снова послышался какой-то шорох, но уже ближе, чем в первый раз. Я резко повернулась на звук, думая, что это снова змея, но ощутила лишь то, как от затылка расходится тупая боль, а в глазах всё поплыло, пока не потемнело….