Читать книгу Избранница Тьмы. Книга 3 - Лэйя Райн - Страница 1

Как только исгар ушёл, я откинулась на шкуры и прикрыла ресницы. Сердце стучало безумно, тело разморённое и уставшее, не желало слушаться, к тому же духота легла тяжестью придавливая к постели, и это, не смотря на то что за тонкими стенами лютый холод. Но скоро тепло начнёт таять. Поэтом поправив сорочку я натянула на себя меха, уберегаясь от сквозняков, хоть здесь казалось закупорена каждая щель. Я прикрыла веки, наслаждаясь накатывающими волнами теплом и благодарила Великую Ильнар что всё обошлось. Я проваливалась в сон, и только удары ветра о шатёр, вынуждали вновь выплывать из желанного марева, но усталость побеждала, и я вновь погружалась тонула в золотистое топкое пламя. Где-то на краю сознание, я почувствовала, что исга́р вернулся, но не было сил пробудиться и открыть глаза, только ощущения. Ощущения его сильного тела рядом с собой, обволакивающего жара, размеренного дыхания на своём плече, тепло тяжёлой ладони на бедре. Я вновь обрела спокойствие, и на этот раз окончательно провалилась в сон, окутанная его силой, такой необъятной, и опасной в то же время.

Проснулась резко от шума. Мужские голоса прокрались в пелену сна, грубо раскрыв его объятия. Открыла глаза, уставившись мутным взглядом в перегородку, кожей ощутила, что исгара рядом уже не было. Повернулась, выдохнула. В шатре я одна. Угли всё ещё тлели в очаге, бурлил в котелке, по сладко-кислому запаху, ягодный взвар. Может мне это всё приснилось, что Маар приходил. Насытившись он всегда уходил на всю оставшуюся ночь.

Я поёжилась, подбираясь на мехах, собирая волосы, перекидывая через плечо, поспешила снять с огня отвар. Перелила в плошку, отставив посуду. Ждать стража не следовало и нужно поторопиться со сборами. Выпив, обжигая губы и язык целебного в этих стылых краях напитка, поспешила одеться. Я научилась это делать быстро, за время непрекращающегося пути, что начался от самой Сожи. Наверное, так будет всегда – бесконечный путь и ночи под открытым небом. У ассару не может быть своего очага, дома. Моя мать не долго задержалась в семье бросив двоих взрослеющих дочерей. Но я, не она! Зло бросила мешок на постель. В глазах потемнело резко.

Присела, чтобы переждать, когда пройдёт головокружение. Полог откинулся, я вздрогнула, невольно расправив плечи. Внутрь тенью вошёл Маар. Он смерил меня мрачным взглядом, потом окинул им костёр. Страж уже снаряжён, и сейчас в этом тесном укрытии он глыбой нависает надо мной.

– Съешь всё, – поставил у очага плошку, что принёс с собой, с кусками белого мяса, по-видимому только с костра – от мякоти клубился пар. – Неизвестно, когда следующий привал.

Я не стала упираться, сейчас это было бы глупо с моей стороны, поэтому принялась есть, отрывая мякоть, обжигая пальцы. Маар не торопился уходить, молча наблюдал за мной. И мне только приходилось гадать, о чём он думает сейчас, что предпримет в следующий миг.

Вчера всё обошлось, но что будет потом? Я не знала ответа. Я видела, как в глазах исгара клубится тьма, она вливалась мне в душу ледяным ручьём, пугала. Страх раньше мне был неведом, но теперь я боялась, боялась не за себя. Пока у меня не было иного выбора, кроме как следовать за Ремартом. Но одно я понимала отчётливо – оставаться с ним мне нельзя, одна мысль, что сделает исга́р, когда я рожу ребёнка, приводит в оцепенение. Бежать. Бежать как можно дальше. Но сначала нужно уйти от погони, перейти Щит и остаться в живых. Непростая задача, но по-другому и не может быть. А дальше… Я что-нибудь придумаю, но не позволю ему добраться до ребёнка. Не позволю причинить ему вред. Я буду делать всё, что он желает, пусть берёт моё тело, лишь бы только усыпить его контроль надо мной. Бессмысленно к нему взывать, его просить, до него не достучаться, он не желает принимать то, что случилось.

– Не пытайся что-то замыслить, – вдруг вырвал из задумчивости исга́р.

«Я едва не поперхнулась. Прочёл мои мысли?» – всплеснулось внутри беспокойством, но тут же напомнила себе, что это невозможно, он может только считывать потоки и делать свои предположения.

– Я думаю о том, как нам перейти Излом.

– С каких это пор ты начала говорить «нам»?

Я перестала жевать, сжав плошку.

– Больше не хочу, – отставила еду, вытерла руку о полотенце, сложив его, поднялась и охнула, когда Маар неожиданно подступил, сковав мой подбородок. В глубине глаз исга́ра полыхнул и погас пепел гнева, его взгляд сполз к моим губам, застыв, а потом вновь вернулся на глаза.

– Если я сказал съесть всё, значит ты съешь всё, – глухо проговорил он, выпуская резко, толкая обратно на постель.

Гневный жар прильнул к щекам, затопил с головой, когда я плюхнулась обратно на шкуры. Хотелось ответить ему, выкинув всё в огонь, но вспомнила о своём решении, послушно взяла плошку обратно, намереваясь доесть всё до кусочка. Маар отступил.

– Жду тебя на улице, – бросил он и вышел.

В глазах защипало от вспыхнувшей в груди обиды. Жестокий и непоколебимый исга́р, он останется таким. Жадный до моего тела и души.

Но только ты ничего не получишь!

Как только он вышел, снаружи поднялся шум. Я поторопилась покинуть шатёр, не заставляя никого ждать и не мешая свободно собрать лагерь. Ремарт вместе с остальными занят сборами. Лойонов осталось в отряде немного. Фолк, Шед, Улф, Бирт и во главе Маа ван Ремарт, остальные отсоединились от отряда ещё по пути. Фолк подвёл мне взнузданную лошадь, навьючив моими вещами.

Ночной буран поутих, но всё равно ветер шумел вдали в коронах, завывал между лысых скал. Небо, набитое серыми облаками, давило, и его тяжесть я чувствовала на своих плечах. Лагерь собрали быстро, поднявшись в сёдла, мы покинули становище, устремляясь на север. Маар держался впереди, а потому я могла немного расслабиться, хотя для меня в той яме, в которой я сейчас находилась, это почти невозможно. Усталость навалилась на меня слишком быстро, к тому же кружилась голова, я цеплялась за луку, рискуя свалиться в снег. Окружение расплывалось одним белым пятном, разбавленное силуэтами тёмных скал и леса. Всё же три дня непрерывной скачки давали о себе знать, но силы прибывали, стоило мне подумать о той крохотной частичке, что внутри меня. Даже не думала, что это вызовет во мне столько тёплых чувств, трепета и дрожи, неудержимых, волнующих, а ведь я этого так боялась, опасалась всячески, но теперь это стало самым главным в моей жизни, самым важным, тем, ради чего можно жить и выстоять. Маленькое тельце внутри меня перевернуло мой мир. Неужели Маар этого не понимает? Не чувствует его биение, пульсацию, жизнь? Я невольно выискала взглядом стража, его линию плеч, надувающийся ветром тяжёлый плащ, покрывавший его мускулистую спину. Жестокий безжалостный исга́р, не приемлющий соперничества, не терпящий неповиновения. Внутри меня росла буря обиды, ярости, ненависти. Я была глупой, надеясь, что он услышит, примет. Глупая. Какая же глупая. Он никогда меня не услышит. Никогда.

Я смахнула слёзы, что проступали без конца от стылого ветра, как вдруг изнутри кольнуло острой иглой собственное неверие того, что я хочу этого, хочу, чтобы он принял горячо и отчаянно. Так же, как и я приняла. Это так важно для меня, настолько, что под сердцем немеет и обрывается дыхание.

Ветер к вечеру стих, и стало как будто бы холоднее. Лес сменился редкими чахлыми деревцами, но и те вскоре перестали попадаться, только окружали скалы, серые, засыпанные снегом. Внутри меня всё дрожало от предчувствия того, что мы стремительно приближаемся к границам Излома. Ночь вынудила отряд вновь встать на постой и раскинуть шатры в ущелье. Пока готовились к ночлегу, Маар не приближался ко мне, как будто не замечал. И хорошо. Этого я и хотела.

И когда в шатре было всё приготовлено и разожжён очаг, он не пришёл. Я забралась под шкуры, изнурённая и вымотанная дорогой и холодом, наблюдала за огнём, ощущая ласковое прикосновение меха к коже. В голове никаких мыслей, но и сон не шёл. Я чувствовала Излом, его стылое дыхание, что обнимало душу, сковывая льдом, и только очаг рассеивал скверное наваждение. Раздался шорох. Я пронаблюдала, как вошёл Маар, приготовилась, внутренне напрягаясь. Волнение охватило меня, когда на шкуры упали наручи, потом пояс и вся остальная одежда. Меня затрясло от предчувствия. Я не поднимала взгляда на обнажённое мужское тело, боялась неизвестно чего, тех опаляющих чувств, что разжигал невольно во мне исга́р. Рассматривала его литые икры, любовалась, как напряжённо перекатываются под бронзовой кожей мышцы, ощущая, как внутри меня поднимается жаркая волна, омывая с ног до головы. Тело заныло, а лоно пульсировало, жаждало его, увлажняясь. Сумасшествие. Я разозлилась на себя. Маар направился ко мне, и только тут я пошевелилась, разворачиваясь. Его воля, сила и желание били порывами, накатывали горячими потоками, будто вулканическая магма, отяжеляя меня так, что голова закружилась и застряло дыхание в горле комом, хоть грудь вздымалась и опадала во вздохе судорожно. Идеальная линия ног, бугры мускулов на бёдрах руках, оплетающие руки вены, тёмная полоска, идущая от пупка к паху, разрасталась чёрным треугольником, обрамляя налитую упругую плоть, вздыбленную, готовую к действию. Меня обожгло собственное желание раздвинуть ноги и впустить его, желание, ставшее слишком сильным, слишком бесконтрольным, слишком неуравновешенным – моё тело хотело его до умопомрачения вопреки его угрозам, до тягучего томления, что разливалось во мне жидким огнём, и хотелось изнывать и плакать, и просить, кусать губы, ощутить его упругий бьющийся жар внутри себя. Но я только плотно сжала колени, унимая внутреннюю подступающую к самому горлу дрожь. Я глотала желание и страх, что он вновь попытается отнять, но сама стянула с себя меха, проведя по непроизвольно ладонью по животу вверх, огладив грудь и шею, вздрагивая под темнеющим взглядом Маара, жадно обгладывающим меня. Духота привычно объяла меня, и дышать стало ещё труднее. Маар опустился рядом на колени, одним рывком сбросил меха, разворачивая меня на живот, перекинул через меня ногу, нависая надо мной, но не касаясь, собрал полы сорочки, задирая к поясу. Я не видела его, ощущая только жар тела, мне хотелось прогнуться, коснуться его, толкнуться на встречу. Горячие губы обожгли плечо, скользнули к шее, Маар прикусил нежную кожу, обхватив горло ладонью, вынуждая запрокинуть голову назад. Жадные губы накрыли мой рот, властно толкнулся язык, размыкая мои губы, одновременно я ощутила его член на своих ягодицах, оставляющий влажной след смазки, он потёрся им настойчиво твёрдо.

– Ты хочешь меня, асса́ру? – освободив мои губы, спросил, обжигая рваным дыханием, скользя головкой члена по моим взмокшим складкам, но не входил. – Говори, как ты хочешь меня? Покажи. Как ты хочешь, чтобы я тебя взял, моя ассару? – шептал он, покрывая плечи поцелуями, трясь каменным членом о мокрое лоно.

Почему он спрашивает, разве не чувствует, нарочно хочет позлить, измучить? Внутри меня расплескался ядом протест, преграда, замыкающая меня в ловушку. Я сжала зубы. Не буду его просить, не могу. Всё внутри выворачивалось от этого. Не хочу ему покоряться. Он меня уничтожит, растопчет и сожжёт. Он исга́р, незнающий сострадания, незнающий любви… Но почему мне так больно от этого? Я сухо сглотнула подступивший к горлу ком.

– Гори в пекле, – процедила сквозь зубы, но тут же захлебнулась воздухом от того, как он толкнулся в меня на всю длину, быстро, неожиданно, хотя я была готова. Но, видимо, нет, чувствую наполненность, вздрагивая.

– Уже тлею, – он отвёл бёдра и вновь ударился, прибивая своим весом и напором к постели. – Но ты будешь гореть вместе со мной, Истана, – вновь грубый толчок.

Маар пропихнул руку под мой живот, вынуждая приподнять бёдра и прогнуться в пояснице, заскользил внутри меня влажно, размеренно, упруго, так что перед глазами золотистые круги расходились. Проклятый демон! Я яростно сжимала его изнутри, опасаясь, что он вновь попытается что-то сделать. Но плавные, глубокие проникновения ускорились, быстро довели меня до ослепительной вспышки, так неожиданно, что я задохнулась от возмущения и собственного стыда, получив такой яркий, такой проникновенный, невыносимо бурный оргазм, что, вцепившись пальцами в шкуры, уткнулась лицом в меха, вскрикнула, задыхаясь. Это неправильно, так не должно быть! Жгло изнутри злостью, и в то же время меня всю трясло от удовольствия глубокого, умопомрачительного. Дыхание Маара участилось, он не намеревался останавливаться, продолжал яростно вбиваться, врываясь тараном жёстко. Собрал мои волосы, потянул назад. Больно. Я зашипела, а следом исгар накрыл ладонью мои губы, зажимая, долбясь безудержно, с надрывом. Я зажмурилась, выгибаясь ощущая, как новая волна вибрирующего где-то на грани блаженства накрывает на меня, утягивая вслед его неистовому вожделению. И мне только оставалось вынести эту сладко-горькую муку, снося то, как Маар толкался вглубь, всаживая член на всю длинную, держа крепко в своей хватке. Дико, остервенело, по-звериному. Окружение вздрагивало и шаталось от мерных тычков, мне показалось, что я задохнусь, когда он, качнув бёдрами, с силой взрезался до основания, крепко держа бьющуюся в его мёртвом захвате меня. Горячими толчками его бурной страсти он излился внутри, заполняя семенем, вязко стекающим по моему бедру. Последний рывок и толчок тугой струи внутри меня. По взмокшей шеи прокатился его горячий стон, дрожью пронёсся по спине к пояснице. Я бессильно обмякла в его хватке, моргая часто, сбрасывая с ресниц проступившие слёзы – противоречие наслаждения и ярости скрутило, выжимая до остатка.

Маар вынул свой член из меня, выпустил, дав глотнуть воздуха.