Читать книгу Король шрамов - Ли Бардуго - Страница 6

Несмотря на все Зоины уговоры, Николай не стал задерживаться в Ивце. У него начал вырисовываться план, и он не хотел терять день, изнывая от скуки на торговом съезде. Хайрем Шенк и его невесты-дочки короля не интересовали, а разговаривать с членом керчийского Торгового совета Николай в следующий раз будет на своих условиях.

Именно поэтому, несмотря на множество дел, ожидавших его в столице, первую остановку он намеревался сделать у князя Крыгина. Николаю требовались кое-какие сведения, а также самый ценный из его фабрикаторов. Кроме того, если есть возможность посетить роскошный дворец развлечений, отчего бы ею не воспользоваться? Особенно если упомянутый дворец служит прикрытием для секретной лаборатории.

Старший Крыгин, купец из Западной Равки, зарабатывал огромные деньги на продаже оружия и информации (и вообще всего, что не приколочено) врагам своей страны. Но Крыгин-младший, некогда служивший вместе с Николаем в Хальмхенде, в обмен на обещание правителя не трогать отца, которому за государственную измену грозила конфискация всего состояния, лишение титула и пожизненная тюрьма, поклялся короне в своей верности и финансовой поддержке. Более чем разумная сделка.

Николай поставил сыну купца довольно необычные условия. Крыгин-младший и без того не отличался добродетелью, теперь же от него требовалось вести разгульную жизнь, швырять деньги на ветер и всячески поддерживать репутацию кутилы и повесы. Молодой князь взялся играть свою роль с большим рвением: закатывал пышные балы, кончавшиеся, как правило, дебошем, и изо всех сил старался пролезть в круг равкианских аристократов – обладателей более звучных фамилий и состояний пусть не таких колоссальных, зато крепких, нажитых несколькими поколениями. Он безвкусно одевался, много пил и глупо бравировал тем, что его имя стало синонимом богатства и беспутности одновременно: «Молодой Грицкий вытворяет черте-те что, и вряд ли из него выйдет толк, но, по крайней мере, он не таков, как Крыгин».

Вот почему никто не удивился, когда Крыгин купил большой участок земли к востоку от Ос Альты. «Крыгин, понятное дело, хочет быть поближе к столице, – шептались в гостиных и салонах. – Виляет хвостом перед королем и старинными аристократическими родами. Но какой глава благородного семейства, если он в своем уме, подпустит дочку к этому выскочке?»

Когда Крыгин нанял неизвестного, но гениального земенского архитектора, чтобы тот создал для него дворец увеселений, подобного коему на равкианской земле прежде не было, – с винным погребом, протянувшимся под землей, как говорили, на целую милю, и озером, для наполнения которого потребовалась сила гришийских проливных и пересечь которое на лодке нельзя было и за несколько дней, это тоже никого не удивило. Люди лишь качали головой, когда Крыгин стал запускать в небо воздушные шары, наполненные горячим воздухом, да посмеивались, узнав, что луга, отведенные для экскурсий и прогулок, то и дело затягивало туманом. Расточительно, пошло, нелепо! – твердили все, и при этом каждый мечтал получить приглашение на одно из блистательных празднеств, что устраивал Крыгин.

Свое роскошное поместье Крыгин окрестил Лазлайоном – Золотой Долиной, однако эти земли отличались такой сыростью и так часто скрывались в тумане, что чаще всего его владения называли Золотым Болотом. Балы и вечеринки, что устраивал молодой князь, воистину потрясали великолепием, но в то же время были частью грандиозного обмана – обмана, от которого зависело будущее Равки.

На самом деле винный погреб Крыгина тянулся не на одну милю, а на целых пять, и был вовсе не винным погребом, а подземным бункером, где разрабатывалось оружие. На озере проводились испытания опытных экземпляров подводных кораблей и новейших видов военной техники для сражений на море. Густой туман, что занавешивал долину плотной пеленой, зачастую был делом рук шквальных, защитой от любопытных глаз и фьерданской воздушной разведки. Поле, откуда поднимались воздушные шары, на самом деле было аэродромом: искусно разбитые сады загораживали две длинные взлетные полосы, предназначенные для испытаний экспериментальных летательных аппаратов. Фейерверки, в свою очередь, маскировали ружейную стрельбу и грохот взрывов.

Разумеется, никакого земенского архитектора не существовало. Николай Ланцов сам спроектировал Золотое Болото, а вот средства на осуществление замысла предоставил молодой князь. Король время от времени наезжал в поместье, чтобы прокатиться верхом, поохотиться и отведать отличного вина из погребов Крыгина, но чаще прибывал тайно, через личный секретный вход, и немедленно отправлялся в лаборатории – узнать, как продвигаются последние разработки.

Оказываясь в Золотой Долине, Николай неизменно испытывал приятное волнение. Дворец в Ос Альте был полон призраков. Преступления отца, грехи матери, истекающее кровью тело брата, распростертое на ступенях, бесплотная армия Дарклинга, врывающаяся в окна Орлиного гнезда… Лазлайон же был его собственным творением. Здесь демон, что властвовал над ним по ночам и терзал во сне, на короткое время отступал. Стройный расчет, радость от видимых результатов и счастливые часы, проводимые за созданием больших взрывающихся штуковин, выполняли роль своеобразного щита. Однако для короля Равки Золотое Болото было не просто игровой площадкой, но кузницей, где ковалась мощь Первой и Второй армий, где традиционному оружию и силе гришей суждено было обрести новый размах.

По крайней мере, хочется в это верить, думал Николай, в сопровождении Толи поднимаясь на широкое крыльцо главного дворца. Или, рассуждал король, он вбухает сюда последние деньги Равки, а в результате ему нечего будет предъявить, кроме груды ржавых гребных винтов и холодного озера, еле пригодного для судоходства.

Равка представала перед ним в разных образах: знатной дамы, которая постоянно требует к себе внимания, капризного ребенка, не желающего приучаться к самостоятельности, а чаще всего – утопающего: чем больше усилий Николай прилагал для его спасения, тем упорнее тот тянул его на дно. И все-таки он надеялся, что при помощи солдат и светлых голов Золотого Болота эту страну еще можно вытащить на берег.

– Ваше величество! – воскликнул Крыгин, сбегая вниз по ступеням, чтобы встретить правителя. Рыжие волосы князя были уложены в гладкую прическу, наряд состоял из лилового кафтана и золотых парчовых штанов, совершенно неуместных в это время суток. Рядом с Толей, одетым в простую куртку унылого серовато-оливкового цвета и возвышавшимся в седле своего крупного коня, Крыгин походил на актера скверного спектакля. – Если бы вы предупредили меня о приезде, я бы постарался приготовить для вас лучшие развлечения!

– Да ладно тебе, Крыгин. – Проигнорировав поклон князя, положенный по этикету, Николай обнял его и похлопал по плечу. – Я же знаю, ты любишь импровизировать.

– Тогда для начала лучше всего спуститься в винный погреб. Покорнейше прошу, входите.

– Мы с Толей предпочли бы проехаться по окрестностям. В твоих полях еще водится дичь?

– Разумеется, ваше величество. Должно же быть занятие, которое согреет нас этой зимой, ну, а на крайний случай я припас три сотни бутылок керчийского бренди.

Ради всех святых! Николаю порой казалось, что роль беспутного гуляки Крыгин отыгрывает с излишним энтузиазмом.

– Только не вздумай споить весь кабинет министров, – предупредил король. – Парочка трезвых советников под рукой мне не помешает.

– Само собой, само собой, – закивал Крыгин, глядя на дорогу с явной надеждой на лице.

Болван несчастный.

– Зоя направилась прямиком в столицу.

Крыгин смущенно кашлянул.

– Собственно, это неважно. Я просто хотел распорядиться насчет ее любимой наливки. Надеюсь, коммандер Назяленская в добром здравии?

– Хороша как картинка и брызжет недовольством.

– Красавица… – мечтательно вздохнул Крыгин. – Что ж, не стану докучать расспросами. Не будет ли так любезен мой король передать ей от меня поклон?

– Святые мученики, – пробурчал Толя, – да она тобой позавтракает.

– Не худшая смерть, а? – ухмыльнулся князь.

– Крыгин, дружище, – вздохнул Николай, – ты славный парень. Отчего не найдешь себе милую девицу, которая любила бы охоту и сквозь пальцы смотрела бы на твои пороки?

Крыгин шаркнул ножкой, словно школяр.

– У меня есть стойкое чувство, что за суровым обликом коммандера Назяленской скрывается нежная душа.

Толя фыркнул.

– Она раздавит твое сердце в кулаке и высосет из него всю кровь.

На лице князя отразился ужас, однако Николай счел, что Толя, пожалуй, не преувеличил. Ланцов уже привык наблюдать за странным феноменом Зоиной красоты, заставлявшим мужчин придумывать самые различные объяснения манере поведения Назяленской. Говорили, что она жестока, ибо в прошлом ее сердце было разбито; холодна, так как еще не встретила того, кто сумеет ее согреть. Чем угодно пытались оправдать острые грани Зоиной натуры и смягчить ее колючий характер – а что толку? Общество Зои – как крепкий напиток: бодрит и приводит в тонус, но, если не умеешь держать градус, лучше воздержаться.

Николай вскочил обратно в седло.

– За суровым обликом коммандера Назяленской скрывается еще более суровый нрав. Но я обязательно передам ей твои пожелания здоровья.

Король пустил лошадь рысцой, Толя последовал за ним. Всадники ехали по дорожке из белого гравия вдоль восточного фасада главного дворца. Из окон доносилась музыка, звучавшая в бальных залах и игровых комнатах, мелькали фигуры в шелках и драгоценностях. Николай успел разглядеть мужчину, на котором из одежды была лишь адмиральская треуголка. Вышагивая по коридору, мужчина колотил ложкой по большой кастрюле.

Толино лицо сделалось чернее тучи.

– Нельзя, чтобы подобные зрелища связывались в представлении людей с короной, – пробурчал он.

– Наверное, нельзя, – согласился Николай, – но равкианцам нравится, когда их правители позволяют себе чуточку непристойности. К безгрешным праведникам у них нет доверия.

Толя прищурил золотисто-карие глаза.

– А у тебя, значит, к такому грешнику есть?

– Вижу, осуждаешь. Но Крыгин играет ту роль, которую я попросил его сыграть. Возможно, он не слишком умен, но, по крайней мере, предан.

– Не думает же он всерьез, что Зоя обратит на него внимание?

– Будем уповать, что этого не произойдет, не то наш бедный Крыгин упарится больше, чем если он попытается сплясать с медведем.

Николай полагал, что и Зоя, и Толя недооценивают молодого князя. Помимо обходительности и полного отсутствия честолюбия Крыгин-младший обладал добрым сердцем. Этот достойный молодой человек с романтическими идеями о долге перед своей страной к тому же испытывал глубокий стыд за поступки отца – в чем, кстати, Николай его понимал. Нынешний король Равки прекрасно знал о репутации собственного папаши, и это было одной из многих причин, почему открыто посещать Лазлайон он старался как можно реже. В ту самую минуту, когда Николай впервые задумался о престоле, он осознал, что обязан быть человеком лучше, нежели отец, и монархом лучше, нежели тот, каким мог стать его старший брат Василий, погибший от рук Дарклинга. Николай искренне оплакивал его, но правда была в том, что внезапная смерть Василия оказалась весьма своевременной.

К удовлетворению Николая, как только они с Толей съехали с гравийной дорожки, из зарослей тут же вышли два садовника. Весь персонал в поместье Крыгина – от судомоек и конюхов до управляющего – состоял из королевских шпионов.

– Соколов в небе не видно? – спросил Николай, используя пароль.

– Нет, но мы слыхали, в лесу водятся лисы, – назвал условленный ответ садовник, после чего вместе с напарником вернулся к своим обязанностям.

Пароли менялись раз в неделю и были лишь одним из правил, по которым в Золотом Болоте велись настоящие дела.

Над южным берегом озера висел необычно густой туман, и, только пройдя через его пелену, Николай и Толя увидели доки, где кипела работа: здесь трудились как гриши, так и инженеры Первой армии. Озеро было усеяно последними прототипами королевского подводного флота. Настоящие суда – небольшие канонерские подлодки и массивные подводные корабли, предназначенные для перевозки всего на свете, начиная от войск и заканчивая летательными аппаратами, – планировалось возводить на секретной береговой базе в Равке. При условии, что Николай найдет на это средства. Даже Крыгин был не настолько богат, чтобы модернизировать целый военно-морской флот.

Николай охотно задержался бы в доках, чтобы посмотреть на испытания, однако сегодня его ждали другие дела. Стреножив коней у входа в мшистый грот, они с Толей скрылись в пещере. Вопреки ожиданиям, здесь не тянуло сыростью: грот был искусственный, и шквальные строго следили за показаниями влажности как в лабораториях, так и в переходах. Нащупав нужную выемку в камне под гроздью искусственных соляных лилий, Николай надавил пальцем. Каменная стена отъехала вбок, открывая небольшую бронзовую камеру. Король потянул рычаг, дверь с лязгом закрылась, и они поехали вниз. Вниз, вниз, на шесть этажей, в небезызвестные «винные погреба» Крыгина. Добраться туда можно было с помощью таких вот тайных лифтов, разбросанных по поместью.

– Ненавижу этот момент, – пробурчал Толя. – Все равно как хоронят заживо.

Николай знал: Толя чуть не погиб под завалом в пещере, когда сопровождал в походе заклинательницу Солнца.

– Тебе лучше подождать меня наверху. Заодно понаблюдаешь за испытаниями новых двигателей. Мне нужен полный отчет.

Толя потуже затянул узел, в который были завязаны его длинные черные волосы, и скрестил на груди огромные руки, сплошь покрытые татуировками.

– Тамара говорит, страхи – как сорняки. Будут расти и забивать все остальное, если их не выполоть.

Хорошо сказано. Тамара, Толина сестра-близнец, не ведала страха.

– То есть, когда ты заставляешь себя спускаться под землю, это что-то вроде прополки?

Толя скрипнул зубами.

– Если не смотреть в глаза своему страху, никогда его не преодолеешь.

Николай предпочел промолчать. Судя по каплям пота на широком лбу Толи и крепко стиснутым челюстям, экскурсии под землю явно не шли ему на пользу. Однако с той войны у каждого остались раны, и Толя вправе залечивать свои так, как считает нужным. Король Равки сжал обтянутые перчатками кулаки и подумал о черных шрамах на собственных пальцах. Хватит ли у меня мужества посмотреть в глаза монстру? Этого он не знал.

Двери лифта открылись, король и его стражник шагнули в очередную бронзовую камеру. Путь преграждала массивная стальная дверь. Чтобы открыть кодовый замок Скайлера – о таких замках Николай узнал от одного «медвежатника» в Кеттердаме, – он ввел секретную комбинацию цифр. Мгновение спустя дверь открылась, и они вошли.

Лаборатории разделялись на четыре секции, которые при необходимости можно было объединить: секция огнестрельного оружия и бронезащиты, военно-морская секция, секция воздушных сил и, наконец, химическая лаборатория, где разрабатывали антидот для юрды-парема, со сдерживающим действие наркотика эффектом, чтобы гриши, применяющие его для усиления своих способностей, не приобретали пагубную зависимость.

Первым делом Николай заглянул в лабораторию. Переговорил с алкемами, желая подтвердить выводы об антидоте, сделанные им на основе последнего отчета, и забрал с собой небольшую склянку с этим веществом – для членов Триумвирата. Если учесть, какой план он собирается им предложить, лучше иметь на руках что-то конкретное.

Давида Костюка они нашли не сразу, поскольку он работал сразу во всех секциях. В конце концов Николай и Толя обнаружили фабрикатора склонившимся над кипой чертежей рядом с резервуарами, где создавались миниатюрные прототипы подлодок. Рукава его фиолетового кафтана обтрепались, давно не стриженные темно-русые волосы придавали ему сходство с задумчивым лохматым псом.

Николай посмотрел через стекло на последнюю конструкцию моросеев, подводных судов его собственного изобретения. На земле они выглядели неуклюже: широкие, плоские, громоздкие, как крылатые блины с металлической обшивкой. Однако под водой моросеи превращались в элегантных, маневренных хищников, плавно скользящих в глубине. Их курс направляли проливные, воздух для экипажа обеспечивали гриши и фильтр, на усовершенствование которого Николай и Давид потратили почти год. Но главная задача заключалась в том, чтобы вооружить эти суда. Только тогда они станут настоящей стаей акул. А что потом? Неважно, сколько военных кораблей построят враги Равки. Моросеи способны незаметно перемещаться по всему океану и атаковать, даже не поднимаясь на поверхность. Они полностью изменят картину сражений на море.

Давид поднял голову, прервав разговор с Надей Жабиной о маятниково-клапанной системе, которую планировалось использовать для наведения целей.

– Сегодня испытывают внешние двигатели, – сообщил он.

– И тебе доброе утро, Давид, – поздоровался Николай.

– Сейчас утро?

– Если считать основным признаком восход солнца, то – да, – сказал король. – Как продвигается разработка новых реактивных снарядов?

– Пытаемся добиться, чтобы они не отклонялись от курса, – сказала Надя, чье бледное, заостренное лицо в отсветах воды, плещущейся в резервуарах, казалось синеватым. Эта шквальная вместе со своим младшим братом Адриком сражалась бок о бок с заклинательницей Солнца, однако в истинной мере ее способности раскрылись при создании оружия. В разработке моросеев Наде принадлежала важная роль. – Мы близки к успеху.

Будучи изобретателем, Николай воспринял эту новость с восторгом, однако разговор с Хайремом Шенком, состоявшийся в Ивце, сдерживал его радость. Правитель Равки чувствовал, что керчиец буквально дышит ему в затылок, и ощущение это было не из приятных.

Для «Нулевых» – солдат и ученых, трудившихся в лабораториях Золотого Болота, – Николай установил два правила: прежде всего, их нельзя относить ни к Первой, ни ко Второй армии, так как они воины сразу и той, и другой. Нулевые обязаны мыслить, как искусные воры: перенять достижения неприятеля и обернуть их против него же. Неважно, какая страна первой заполучит новые технологии; куда важнее переплюнуть врага, усовершенствовав их. Фьерданцы придумали двигатель для транспортировки вагонов и бронетанковых батальонов – равкианцы увеличили его мощность, приспособив для больших судов. Во Фьерде создали стальной летательный аппарат, для управления которым не требовалась сила шквальных, и тогда равкианцы похитили чертежи и сконструировали свои летучие корабли из алюминия, более легкие и безопасные.

Правило номер два – действуй быстро. За последний год Фьерда невероятно продвинулась в области военных технологий – за счет чего, Николай пока не выяснил, – и Равке обязательно нужно найти способ догнать ее.

Он постучал пальцем по чертежам на столе.

– Если испытания топливной системы внешних двигателей пройдут успешно, сколько времени потребуется, чтобы ввести моросеи в действие?

– Несколько недель, – ответила Надя.

– Отлично.

– Но чтобы запустить производство, нам нужно больше стали.

– Вы ее получите, – пообещал Николай, искренне надеясь, что не солгал.

– Благодарю, ваше величество, – с улыбкой поклонилась Надя.

Девушка до сих пор неколебимо верила в своего короля, хотя тот и не был уверен, ободряет ли его эта безоговорочная вера или доставляет беспокойство. Он всегда находил способ сделать так, чтобы шестеренки ветхой, проржавевшей колымаги, именовавшейся Равкой, продолжали вращаться: в самый нужный момент добывал недостающие средства, в нужное время заключал выгодные союзы, на скорую руку изобретал какое-нибудь хитроумное приспособление, превращавшее малочисленное регулярное войско в соперника, равного по силе мощным неприятельским армиям, осаждавшим границы Равки. Любую проблему Николай решал так же, как поступал с фьерданским двигателем: разбираешь на части, выясняешь принцип работы и собираешь из этих же составных элементов нечто такое, что работает на тебя, а не против.

Демона это не устраивало. Демон не интересовался решением проблем, государственным управлением или обустройством будущего. Им двигал лишь голод, сиюминутное стремление убить и сожрать.

Я найду способ. Всю свою жизнь Николай в это верил. До сих пор его воли хватало, чтобы определять не только собственную судьбу, но и самосознание. Он выбирал те ипостаси, которые был готов показать людям: послушный сын, бесшабашный пират, храбрый вояка, опытный политик. Теперь всему этому угрожал монстр. Как изгнать это чудовище? На сегодняшний день они так же далеки от решения, как и полгода назад. Двигаться вперед – да, но что дальше? Угодив в капкан, мелкие зверьки скулят и тщетно дергаются. Лис находит способ выбраться.

– Давид, прошлой ночью ты спал здесь? – спросил Николай.

Фабрикатор нахмурил лоб.

– Нет.

– Он провел ночь здесь, но не спал, – уточнила напарница.

– А ты спала?

– Подремала… немного, – уклончиво отозвалась Надя.

– Я забираю тебя отсюда. Поедешь со мной к Тамаре, – объявил ей Николай.

– Но она нужна мне на испытаниях топлива, – запротестовал Давид.

– Я и тебя забираю. К Жене, – отрезал Ланцов.

– Но…

– Давид, не спорь. А то для поддержания авторитета я что-нибудь взорву. Мне нужен весь Триумвират, а вы с Надей начнете работать над новым прототипом моросея.

Надя откинула с лица светлую прядь.

– Я готова приступить сию минуту, ваше величество.

– Погоди, не спеши демонстрировать свою потрясающую компетенцию. Нужно сделать так, чтобы этот конкретный прототип оказался нерабочим.

Давид принялся сворачивать чертежи, аккуратно складывать карандаши и инструменты.

– Мне не нравится, когда задача выглядит бессмысленной.

Надя вздернула брови.

– Полагаю, у вашего величества есть на то причины?

Как и всегда. Он спасет утопающего, вытащит его на берег, как бы тот ни сопротивлялся. Плевать на то, чего хочет демон.

– Я собираюсь устроить небольшое представление, – сообщил Николай, уже воображая залитое лунным светом озеро и восхитительный хаос, который он там создаст. – А значит, потребуются соответствующие декорации.