Читать книгу Кукла, висящая вниз головой. Новеллы - Ли Льеж - Страница 3

Вы, конечно, спросите, зачем мы всё это затеяли, Моз и я. Видит Бог, хотел бы я вам ответить. Прикидываться праведниками в нашем положении как-то и не к лицу, однако совсем без оправданий начинать такой рассказ нельзя, иначе вы не почувствуете к нам ни сочувствия, ни симпатии. Если верить той статейке в Сан, люди редко дочитывают до конца истории, главные герои которых им несимпатичны. Если вы, как большинство современных людей, страдаете нехваткой времени, лучше бы вам, пожалуй, и не браться за этот рассказ, так как вы не найдёте в нём ничего полезного для своего читательского кругозора. «Фи, – скажете вы, перевернув последнюю страницу, – всё это так скучно, и к тому же такая чушь!» Можете не верить мне, но всё, что я вам рассказываю – чистейшая правда, и приключилась эта история не далее как в рождественский Сочельник. Не верите мне – спросите у Моза.

Итак, меня зовут Чарли Браун, моего друга – Моз Хантер, и ранним утром 24 декабря 1898 года мы решили ограбить Лиловый особняк на Литтл-стрит. Докой по части новых затей в нашей парочке всегда был Моз, так что его первого и осенило.

– А что, старина, – проговорил Моз, делая большой глоток пива из оловянной кружки, – не почистить ли нам тот миленький розовый домик? Бетт Фокс, тамошняя служанка, говорит, что хозяева вместе с детьми приглашены на праздник к старому судье Миду. Дом будет пустовать всю ночь… И ещё я знаю, под каким цветочным горшком хозяин держит ключ от задней двери. Как тебе мысль, а?

Мы сидели в пивнушке на набережной: на последние гроши я купил нам по кружке дешёвого пива и пакет каштанов. Так себе еда, но лучше, чем ничего.

– Грабить в Рождество – это пошлость, – вяло откликнулся я, сколупывая с каштана тёплую скорлупу, – и не только пошлость, а, пожалуй, ещё и богохульство.

Меня окатило морозным ветром из распахнувшейся двери, и я поёжился под своим пальтишком. Моз запустил красные руки в карманы.

Зима в этом году выдалась страшно холодной: Темза впервые за несколько десятилетий покрылась льдом, мостовые замёрзли, а дворникам приходилось каждое утро долбить лопатами слежавшийся снег на улицах. По ночам мело, по утрам сквозило, днём запах лакрицы из аптечных лавок отдавал насморком и ангиной, а вечерами на Лондон падали такие тоскливые сумерки, что, казалось, конца этому безобразию не придёт никогда. Быть бездомным вообще скверно, но не иметь крыши над головой в огромном замёрзшем городе – это, я считаю, худшее испытание из всех, что Господь посылает человеку. Вот, допустим, мы схватим простуду – или я, или Моз, или мы оба вместе. И что тогда? Чья добрая рука протянет нам кружку с отваром шиповника или шоколадом? В чьём доме сможем мы найти услужливо разведённый огонь в камине, грелки в постелях и порцию хинина на завтрак? Ха-ха! Умирать в лондонских потёмках – это отвратительно, господа, это отвратительно, это гораздо отвратительнее того небольшого проступка, который мы намеревались совершить. Впрочем, кажется, я уже начинаю оправдываться.

Несмотря на моё возражение, Моз отлично понял, что я в конце концов соглашусь. Я всегда с ним соглашался, понимая, что без Моза пропаду. Что я, я – неудавшийся поэт, всю свою недолгую юность пробарахтавшийся в душных объятиях Вордсворта, Теннисона и Шелли, бездельник, чьи стихи не приняли ни в одном издательстве. Я ноль, я ничтожество, я съёжившийся от ветра лист, рано отлетевший от древа великой британской литературы. Я нежизнеспособен. Вот Моз – другое дело. Видели бы вы, как он играет в карты – последние несколько месяцев мы только благодаря этому и выживали. К сожалению, слава шулера уже шла впереди него, и редкий дурак садился с ним теперь за карточный стол. Моз не унывал, он был сыном докера и знавал ещё не такие тяжёлые времена. Он весёлый парень. Но, похоже, в этот раз мы крепко засели на мели, и даже карты наше финансовое положение не поправят.