Читать книгу Тихий омут - Ли Лонли - Страница 1

Ключевая вода была прохладная и чистая, от растущих рядом вековых деревьев и раскидистых кустов веяло свежестью, травы источали тонкий пряный аромат, и никуда не хотелось уходить. Совсем рядом с живительной прохладой стояла невыносимая жара, светило яркое безжалостное солнце, а горячий ветер гнал по улице колючую пыль.

Два ведра стояли на мокрой траве уже наполненные водой, а девушка с длинной рыжей косой, одетая в вышитую белую рубаху и грубый тканый сарафан, продолжала стоять, задумчиво опершись на коромысло, и словно прислушивалась к журчанию ручья, шелесту ветра, пению птиц… Наконец, как будто очнувшись от долгого сна, она выпрямилась, ловко подцепила коромыслом вёдра, и вышла из тени густой листвы на пыльную тропинку.

Девушка прошла всего несколько шагов, когда услышала детский смех за спиной и ощутила лёгкую боль от летящих в неё мелких камешков. Сжав зубы, Ведана продолжала идти дальше и даже не оглянулась в сторону своих обидчиков. Это было уже не в первый раз. Дети из соседней деревушки мешали ей, раздражали, но она ничего не делала, чтобы остановить маленьких садистов. Девушке казалось, что, если она не будет обращать на них внимания, они быстро откажутся от жестокого развлечения, но, разгорячённые своими меткими попаданиями и молчанием жертвы, дети быстро осмелели и стали подходить ближе, а брошенные ими камешки всё чаще находили свою цель.

Следующий камешек, особенно острый, попал Ведане в правый висок и заставил её на секунду остановиться и выпрямиться от резкой боли, но она тут же совладала с собой, и, стиснув зубы, продолжала молча идти дальше.

Иди вперёд, девочка, не останавливайся. Этот путь не так долог, как кажется – рано или поздно любая дорога заканчивается. Какое тебе дело до этих маленьких, жаждущих крови хищников? Они не стоят твоего внимания. Это всего лишь дети. Ты ведь знаешь, они не могут серьёзно тебе навредить.

– Где твоя тень, ведьма? – разноголосый детский смех и новый град камней – на этот раз мимо цели.

Сосредоточься, Веда. У тебя получится. Просто представляй себе, как эти камни летят мимо – им ведь всё равно, куда лететь. Камни не желают тебе зла. Пусть летят мимо.

– Где твоя тень, ведьма? Где твоя тень?

…Ведана могла неделями не вспоминать о том, что у неё нет тени – в Тихом Омуте никому до этого не было дела, а детишки из Чистого Поля встречались ей, к счастью, не каждый день. Но зато уж, когда встречались, подолгу не отставали от своей излюбленной жертвы.

То, что у кого-то нет тени, пугало и завораживало их одновременно. Дети могли часами сидеть в засаде у ручья в ожидании, когда девушка без тени придёт за водой. И вот, наконец, долгожданный момент наступал, и можно было снова гнаться за странной жертвой весёлой шумной гурьбой, и дразнить её, и свистеть, и бросать в неё мелкие камешки (а то и жабу, если посчастливится её раздобыть), соревнуясь в меткости… Кому она пожалуется? Родители маленьких охотников категорически запрещали им и близко подходить к любому из жителей Тихого Омута – они и сами общались с «нечистыми» лишь по необходимости: когда нужна была их помощь; и надо сказать, такое случалось довольно часто. Ну а когда родители были заняты работой – то есть практически ежедневно с утра до ночи, – их младшие дети были предоставлены самим себе, и об их шалостях никто так и не узнавал.

Десятки раз жестокие забавы сходили детям с рук, и они быстро привыкли к своей полной безнаказанности… Чего нельзя было сказать о молодой ведьме – будучи бессильной сделать что-либо, она втайне подолгу мечтала, как однажды обретёт свою истинную силу, и представляла себе, какой сладкой будет месть. Хотя, немного поразмыслив, и приходила к выводу, что мстить детям – смешно.

– Почему у тебя нет тени, ведьма? У каждого должна быть своя тень.

– А может, она просто отказалась от тебя?

– Х-ха, вот дела! Даже собственная тень отказалась от ведьмы!

В голове несчастной девушки завертелись, стремительно сменяя друг друга, сотни мыслей, и среди них нервным пульсом в висках отдавалась одна: существуют ли ещё на свете люди, у которых нет тени?

Поговаривали, будто упыри не имеют тени – но у них и отражения-то отродясь не бывало… Не было теней у верлиок и трясовиц – но эта мелкая нечисть и своим внешним видом не слишком-то походила на людей. В Тихом Омуте тень была у каждого – у каждого колдуна, знахарки, потворника и ведьмы. Но то, что тени нет у Веданы, похоже, никого из них не удивляло. Почему – потому что все знали, почему её нет?

Родителей у Веданы не было – погибли, когда она была совсем крохой. Бабка-знахарка, вечно помогающая людям, бывало, целыми днями пропадала в Чистом Поле – с ней и поговорить-то было некогда. Дед же обычно отмахивался от назойливых внучкиных расспросов – мол, нет тени, и хорошо, и не нужна она тебе…

Но чем дольше длилась эта неопределённость, тем более несчастной чувствовала себя Ведана. Тем острее было её одиночество, тем сильнее была её боль, и тем безысходнее и безрадостнее казалась ей её недолгая пока жизнь.

Ударившись в тягостные размышления, ведьма совсем забыла о своих маленьких преследователях и перестала сосредоточенно думать о летящих мимо цели камнях, и следующий камешек неожиданно больно ударил её в плечо. Мимолётная боль и детский смех вернули девушку в реальность. Надо идти быстрее, иначе это никогда не закончится.

– А моя мама сказала, что она не ведьма, – разочарованно протянул тоненький девичий голосок. – Просто живёт в ведьмацком Тихом Омуте, а там все колдуны и ведьмы, и поэтому все думают, что и она тоже. А на самом деле никакая она не ведьма.

– А моя бабушка сказала, – авторитетно заявил задиристый мальчишеский голос, – что она ведьма и что у неё есть маленький хвостик, и так ведьму завсегда можно узнать. Если её неожиданно напугать и успеть быстренько заглянуть ей под платье, то хвостик можно увидеть.

– А как ты будешь её пугать, интересно…

– Скажи ещё, что у неё кровь чёрная, – насмешливо присвистнул кто-то. – Вечно вы, Остроглазки, всё выдумываете.

– А вот и не выдумываем! Это бабушка сказала, а значит, это правда.

– А может, ей надо забить осиновый кол в сердце?

– Сначала надо убедиться, что она хвостатая, потому что если не хвостатая, то, значит, не ведьма, так бабушка говорила, а осиновым колом кого хочешь можно убить…

Так дети преследовали молодую ведьму, споря и перебивая друга, и вскоре в их поле зрения показался Тихий Омут.

В деревушке целая улица домов – какие-то из них совсем новые, лишь недавно побеленные, со свежевыкрашенными ставнями и обновлёнными крышами; какие-то совсем ветхие, с покосившимися стенами, протекающей крышей и не закрывающейся дверью. Каждый дом окружён забором – есть и пониже, но большинство заборов такие, что и дом-то почти весь скрыт от чужих любопытных глаз. У каждого дома, каким бы новым или ветхим он ни был, роскошный сад – яблоневый, грушевый или сливовый, небольшой, но очень аккуратный огород, где растут удивительно красивые овощи, и огромные клумбы с целебными травами и цветами. И кажется, что живут там хорошие люди – добрые, работящие, лишь немного необщительные. Но жители Чистого Поля старались обходить Тихий Омут стороной – в каждом доме там жила целая семья ведьм и колдунов, и простым селянам было с ними не по пути. Даже взрослые побаивались колдовского поселения и старались не проходить мимо лишний раз, а уж детям и вовсе было строго-настрого наказано и близко к нему не подходить.

Увидев показавшиеся дома Тихого Омута, дети поняли, что редкая забава подходит к завершению, и ощутили лёгкое разочарование. Решив, что пришло время действовать более активно, кто-то подбежал к Ведане сзади и с силой дёрнул её за длинную косу, а худенький светловолосый мальчик лет десяти забежал вперёд и преградил ей дорогу. Маленькая девочка, очень похожая на него и такая же синеглазая, тут же встала за его спиной; остальные дети остались где-то позади.

Ведана продолжала молча идти, пока не подошла совсем вплотную к детям. Она бы так и прошла мимо, не говоря ни слова, но те и не думали уступать ей дорогу. Каждый раз, когда она делала шаг в сторону, они зеркально повторяли её движение и снова преграждали ей путь. Она, конечно, могла бы пробежать несколько шагов, как это уже бывало раньше, если бы не несла ничего тяжёлого, но сейчас из вёдер, которые были и без того тяжелы, могла расплескаться вода – и тогда пришлось бы снова идти к ручью. Ведана сделала ещё шаг вперёд и почти наступила мальчику на ногу, но дети на этот раз не сдвинулись с места.

Девушка начинала терять терпение. Молчаливое противостояние, как она уже успела убедиться в прошлом, ни к чему не приводило.

– Не отойдёте – превращу в мерзких скользких жаб, – медленно, с расстановкой прошипела она.

– Ты не сможешь! Ты не умеешь даже…, – насмешливый мальчик не договорил, столкнувшись с решительным взглядом.

– Хочешь проверить на себе? Или, может, на своей сестре? – по зелёным глазам невозможно было понять, действительно ли девушка сделает то, что угрожала сделать.

Испуганная девочка нерешительно потянула брата за рукав. Дети медленно попятились, глядя ведьме в глаза, пока не сошли с дороги в пожухлую густую траву. Ведана, не удостоив их и взглядом, пошла дальше – благо, до дома было уже рукой подать. Она выглядела спокойной, но в её взгляде уже не было того умиротворения, какое было там, у ручья. Растерянные дети не дальше пошли – остались стоять на месте в полном недоумении. Раньше девушка никогда не говорила им и слова – они уж было, задумались, умеет ли она вообще говорить, а тут сразу такое!

– Интересно, а на самом деле может или нет? – услышала Ведана за спиной задумчивый детский голос.

Она недобро улыбнулась, и, продолжая идти вперёд, всего на одно мгновение закрыла глаза, сосредоточенно сомкнула брови и подумала: «Ну не могу я на самом деле превратить их в мерзких жаб! Ну и пусть… Но грозой-то их можно припугнуть?».

Уже заходя в дом и закрывая за собой дверь, девушка услышала первые раскаты грома, а ещё через несколько минут за окнами потемнело, и тяжёлые крупные капли дождя застучали по крыше.

***

Когда ведьма вошла в дом, под густым деревом, растущим через дорогу, раздались чьи-то приглушённые голоса.

– Ты это видел? Видел? – первый голос был возбуждён: его владелец явно увидел то, чего ждал уже ощутимо долго.

– Конечно, я ведь не слепой, – второй голос принадлежал гораздо более ленивому существу, которого волновала не столько ведьма, сколько льющаяся с неба вода.

– Гроза началась из-за неё. В этом сомнений нет.

– Из-за неё, конечно. Всё-таки она – ведьма, нравится это кому-то или нет. Такую силу в себе не утаишь.

– Надо спешить. Потворник должен узнать об этом ещё до того, как она сама осознает, кто она…

Второй не разделял желания собеседника выскочить из-под дерева, где земля ещё оставалась сухой и тёплой, под проливной дождь, и тянул время как мог.

– Подожди, брат. Я не могу понять одного: у неё же нет тени – значит, она не может быть ведьмой, разве нет?

– А ты как думаешь, зачем у неё вообще отняли тень? Разве так поступают со всеми?

– Нет, конечно, но…

– То-то! Она – очень сильная ведьма, её сила опасна даже для ведуна. Она может представлять угрозу даже для потворника, хотя ему никто живой не может серьёзно повредить…

Голоса притихли, пока мимо пробегала визжащая стайка детей, шлёпающих по стремительно разрастающимся лужам босиком, усиленно разбрызгивая грязь по сторонам.

– Да пусть она хоть самая сильная ведьма на свете! Чем она может быть так опасна? Что она вообще может сделать?

– Когда она только родилась, судички предвещали, будто однажды она сможет изменить весь мир. Многие из тех, кто искренне полюбит эту ведьму, поплатятся за свою любовь жизнью. А уж её врагам и подавно лучше не становиться на её пути! По правде сказать, мне самому даже страшнее от того, что у неё нет тени. Это значит, что колдовская сила, которой она владеет от рождения, ей непонятна и неподвластна – а что может быть хуже сильного колдуна, который не осознаёт и не контролирует своей силы?

– Ничего не может быть хуже…

– Может, брат. Это сильная ведьма, не контролирующая своей силы. Бабы – они вообще непредсказуемы по природе своей. А уж если баба к тому же ведьма, да ежли сама не понимает, на что она способна…

– Однако, мы с тобой разболтались… Пора бежать к потворнику. Наказал же немедля докладывать, как только что подобное случится.

Вся земля вокруг была мокрая; благодаря неистовым порывам ветра ливень намочил всё даже под густой кроной деревьев – спасения от льющейся сверху воды на улице не было нигде. Гром грохотал так, что говорящие уже почти не слышали друг друга и вынуждены были кричать.

Сверкнувшая молния разорвала небо, и мгновение спустя послышались новые раскаты грома.

– Ой, что-то мне зело не хочется бежать под грозой. По мокрой земле, по лужам, да ещё под дождём, – захныкал жалобный голос. – А нельзя как-то переждать? …хотя и тут уже всё залило! Да ж что ж это такое!

– А никто ведь не обещал, что будет легко, брат… Но ты не думай об этом. Представь лучше, как будет замечательно, когда закончится наше столетнее наказание! Десять лет всего осталось терпеть и безропотно работать на потворника, и мы свободны! – мечтательно проговорил невидимый собеседник. – Свободны, слышишь, брат! Найдём себе чудесный дом с бережливыми хозяевами и будем жить-поживать – я, как и прежде, буду ухаживать за лошадьми, заботиться о них и заплетать их шелковистые гривы в длинные косы, а ты снова будешь топить баньку…

– Банька – это хорошо, – немедленно согласился первый. – Хотя, кажется, и за тысячу годков не прогреются мои старые разнесчастные кости, промозглые от этих бесконечных дождей и холодов… Ведь было же тепло и хорошо – откуда ж такая напасть!

– Твоя правда, брат, – послышался после вздоха тот же голос. – Но дождь не кончается, а бежать надо. Глядишь, так и время скорее пройдёт…

Две шустрые, ничем не примечательные серые ящерицы выскочили из-под камня и устремились в сторону поля.

Если бы кто-то в этот момент оказался на улице, то, по меньшей мере, он бы очень удивился. В этих местах и в солнечную погоду ящерицу встретишь нечасто, а уж в грозу и говорить нечего. И хорошо ещё, что никто не слышал, как разговаривали эти ящерицы. А то бы точно тронулся умом…

***

В доме ведьмы уютно и тепло – здесь ничто не говорит о том, что там, снаружи, сильная гроза. В широкой горнице достаточно места для большой печи, в которой сейчас потрескивает огонь, облизывая заботливо подложенные поленья, для длинного дубового стола, для пахнущих свежими сосновыми досками лавок, стоящих по две стороны от стола и под свободными стенами. Все углы заняты широкими открытыми полками – на крепких досках, устланных вышитыми рушниками, хранится посуда, крупы и разные приправы для приготовления еды, светильники, старые книги, огромное количество трав, камней, мазей, снадобий и ещё множество других предметов. Всё это аккуратно сложено – кажется, у каждой вещи есть своё единственно возможное место, и в строгом порядке кроется красота.

Такой же порядок царит и под лавками, стоящими у стен. Прямо на полу ровными стопками выложены потрёпанные книги, поленья для печи, засохшие травы в глиняных горшках и полотняных мешочках, ремесленные инструменты, разноцветные камни, небольшие досточки, бусинки, ленточки, шерстяные нитки и целая куча разных мелочей в свежих берестяных коробах.

Дополняя картину, то тут, то там с потолка свисают пучки развешанных для просушки ароматных трав, а также аккуратно заплетенные в тугие косы лук, чеснок и яркий красный перец.

У печи хозяйничал высокий худощавый старик с длинными седыми волосами, перевязанными красной шерстяной ниткой, и топорчатой бородой. Древослав аккуратно подвешивал у огня длинные нити с грибами, которые тут же сам и нанизывал. Делал он это давно – первые грибы уже заметно подсохли, заполнив горницу сводящим с ума ароматом, и теперь, когда осталось подвесить последнюю нить, старик услышал, как хлопнула входная дверь.

Едва увидев виновато потупившую взор внучку, Древослав охнул. Уже и за водой нельзя отпустить девку, чтобы без синяков да ссадин не вернулась! Старик подвесил у огня последнюю нить с ловко нанизанными на неё лисичками, окинул привычным взглядом свежие внучкины царапины, вышел в сени и вскоре вернулся оттуда с целым букетом сильно пахнущих трав.

Девушке уже не было больно, она сидела на деревянной лавке, болтая ногами, и гладила полосатую кошку.

– Дед, Золотишку покормил уже?

Древослав усмехнулся в бороду:

– От лишнего блюдечка молока эта красавица никогда не откажется.

Ведана взяла блюдце, налила в него молока из гладкого глиняного кувшина, и поставила угощенье перед полосатой кошкой.

Пока довольная кошка пила молоко, дед смазал саднившие царапины Веданы свежим соком полыни, размельчил в деревянной ступке незнакомые девушке травы и стал присыпать ими ссадины. Ранки затягивались буквально на глазах.

Так происходило всегда – с дедом-травознаем не приходилось ни болеть, ни мучиться заразой какой. Да и у бабки золотые целительские руки. Не зря их уважают даже здесь, в Тихом Омуте, а уж о Чистом Поле и говорить не приходится – у тамошних жителей постоянно что-то случается, и по любому поводу они бегут в Тихий Омут за помощью. Конечно, не все колдуны и знахари соглашаются помогать людям, да ещё часто за простое спасибо, но Древослав и Зубаха не отказывали никогда. По крайней мере, Ведана такого не помнила.

Девушка терпеливо сидела, не двигаясь, и рассматривала красную вышивку на грубой тканой рубахе деда. Красивая вышивка, необыкновенная – такой Ведана ещё ни у кого не видела: как будто сильные, поджарые волки бегут стаей друг за другом. Смотришь – и не можешь отвести взгляда: волки как будто живые. Дед однажды сказал, что так вышивали одежду все его предки по мужской линии с давних времён, и когда-нибудь сын Веданы должен будет научиться вот так же сам вышивать свою одежду. «А если у меня не будет сына или вообще не будет детей? – подумала она тогда. – Да и кто его научит, интересно?».

Втирая травяной порошок в висок Веданы, Древослав нажал слишком сильно, и девушка зашипела от резкой боли.

– Больно?

– Терпимо, – процедила она сквозь зубы. – Что это за травы?

Дед усмехнулся, в его глазах загорелись искорки.

– Сама угадаешь?

– Нет, конечно. Куда мне… По виду порошка уже не понять, а все запахи перебила полынь.

– Тысячелистник и подорожник. С кем сцепилась на этот раз?

– С мелкими поганцами из Чистого Поля… – Ведана вспомнила недавнюю травлю и снова скривилась.

– Вот знаешь, дед, – пожаловалась она. – Так они меня злят иногда, что хочется однажды взаправду превратить их в мерзких скользких жаб. Или ещё в кого-то такого же противного. Прямо сама удивляюсь, до чего хочется…

– Помнишь, чему мы тебя всегда учили? Нельзя делать только то, что тебе хочется. Особливо если это вредит кому живому.

– Лучше бы вы меня учили, как применять колдовство, а не как ничего не делать, – буркнула Ведана.

– Всему своё время, девочка, – привычно отмахнулся дед. – Да и нельзя учиться колдовству, коли с собственной злостью совладать не можешь… Пироги-то печь будешь?

Ведана терпеть не могла, когда дед или бабка вот так переключали её внимание на другую тему: вроде как и отказаться печь пироги нельзя, но, с другой стороны, если уж согласилась заняться делом, то вроде как согласилась и ждать, пока придёт время учиться колдовству.

Девушка вздохнула, нехотя закатала рукава и принялась за тесто – пока она ходила за водой, опара поднялась чуть ли не втрое, и уже лезла из-под крышки во все стороны.

Уже через несколько минут ведьма увлеклась пирогами настолько, что забыла обо всём – и о досаждавших ей детях, и своей злости, и о дожде за окном.

***

На улице по-прежнему шёл дождь, а в доме от натопленной печи было приятно тепло. Уютно потрескивали поленья, пахло свежей сдобой и сушёными грибами. Ведана продолжала лепить новые пироги, а Древослав сидел рядом на лавке и бренчал на стареньких сосновых гуслях, изредка отвлекаясь, чтобы запихнуть в рот очередной пирожок, и снова играл, продолжая жевать и покряхтывать от удовольствия.

Ведане нравилась игра деда, но раздражала манера жевать вот так, «на ходу». Ей всегда говорили, что жевать надо медленно, а когда ешь, ни на что не отвлекайся.

– Дед, ты поел бы как следует, как раз отвар заварился – твой любимый, на вишнёвых веточках. Отложи гусли, потом поиграешь…

– Эх, девочка! – весело подмигнул Древослав, продолжая щипать струны на удивление гибкими и шустрыми пальцами. – Жизнь такая короткая! Коли хочешь всё успеть, так по два дела сразу делать надобно, а то и поболе!

Девушка незаметно улыбнулась и продолжила заворачивать в пышное тесто то малину, то чернику.

– Давно не видела такой славной черницы! На диво крупная и сладкая. И где ты её только берёшь? В Чутком лесу такой нет…

– Есть, конечно. Где ж ещё чернице-то быть? В лесу и есть! Но только не на опушке, где все собирают, а поближе к Проклятому болоту. Люди-то боятся туда ходить, вот черница там и растёт рясно, силы набирается да сладостью наливается.

– А как же болотяник? Говорили, осенью двух человек заманил к себе на болото заливистым смехом, да и затянул за ноги на самое дно…

Древослав посерьёзнел.

– А не говорили, что те два человека клад зачарованный выкопать задумали? А клад-то под болотом лежит, так и порешили болото высушить, всю живость болотную и болотяника самого убить, а клад себе забрать. Какая же лесная нечисть такое терпеть будет? Тех, кто приходит к болоту с добрыми мыслями, болотяник не тронет, запомни! Так что тех двоих не особо жаль…

Ведана пожала плечами:

– Ну и не стало бы болотяника вместе с его болотом, чем плохо?

– Вот уж не думал услышать такое из уст собственной внучки. Удивляешь ты меня, Ведана… Сама подумай. Сказки-то рассказывали тебе про куликов да цапель, что на болоте гнездятся и птенчиков растят? Про медведей да оленей, что к болоту за ягодами приходят? Да и сами-то ягоды – и черница, и клюква, и брусника, и морошка, что на болоте растут, крупнее да слаще вырастают. А травы многие лекарские, где, ты думаешь, мы собираем? Тут, как ни крути, а пользы от болота поболе будет, чем вреда. Да и вреда не особо много, коли с добром к нему подходить…

Конечно, это всё Ведане рассказывали, и не один раз – в виде сказок и баек на ночь, да только было это, кажется, бесконечно давно…

Пока девушка думала над глупостью своего вопроса и её щёки начинали гореть от стыда за то, что она могла забыть истины, очевидные и для ребёнка, домой вернулась её бабка Зубаха, и всё внимание переключилось на неё.

Не успела пожилая знахарка снять безразмерную серую накидку, под которой легко могли бы спрятаться ещё как минимум двое немаленьких людей, как внучка набросилась на неё с вопросами.

– Ты где была так долго, ба? – зелёные глаза горели любопытством. – Что делала? Кого-то лечила или так просто? А в гости к Радовану зашла? У нас уже и пироги поспели, и отвар заварился свежий, на вишнёвых веточках – как ты любишь…

Зубаха медленно, непривычно шаркающей походкой подошла к столу и тяжело опустилась на лавку. Невысокая полная женщина казалась смертельно уставшей – у неё не было сил даже поправить растрёпанные седые волосы, – но чистые, по-детски голубые глаза удивительно молодили тронутое морщинами лицо.

– Устала, Зубаха? Давай-ка я тебе лучше мяты и божьей травы заварю! – Древослав отложил гусли, собрал травы в глиняный кувшин и залил кипятком. Мятно-чабрецовый запах заполнил комнату, смешавшись с запахом свежих пирогов.

– Так где ты была? – с нетерпением переспросила Ведана, когда знахарка выпила первый глоток целительного снадобья.

– У Остроглазок, черти их дери! Детей наплодили, а ума им не дали! – знахарка никогда не стеснялась в выражениях. – Жадана-то вроде взрослая девка, а головы на плечах нет! Пошла с подругами гадать у бани, да и сунула руку в окошко! Думала, банник ей золотых колец с дорогими каменьями на пальцы понадевает да богатого жениха посулит, а тот тоже, не будь дураком, да и железом-то пальцы ей намертво и скрепил!

– И что, ничего нельзя сделать?

Зубаха медленно выпила ещё пару глотков напитка, прикрыв глаза от удовольствия.

– Совсем ничего, да?

Знахарка поморщилась от досады, что ей помешали спокойно насладиться ароматным травяным отваром. Внучка всегда была не в меру любопытна – с самого рождения, и вот с этим сделать что-либо точно нельзя. Неуёмное любопытство – один из главных пороков любой ведьмы. Зубаха снова открыла глаза:

– Сделать всегда можно что-то, окромя случаев, когда человек помер уже – тут уж даже если можно что сделать, лучше не делать… Да только Остроглазки жадные больно. Знают – коли сами виноваты, платить за помощь придётся, так и попробовали сначала лечить своими-то силами…

– И что? – Ведана поставила в печь новую партию пирогов с ягодами.

– Что-что, ещё хуже сделали, конечно, – проворчала бабка и тут же вздохнула. – Как обычно. Чай, не простуду лечили, могли и догадаться, что не справятся… Железо-то я сняла и запястье девке перевязала красной шерстью…

– А травы?

– И травы, знамо дело. Полынь да крапива. И соком свежим смазала, и припарку сделала, и отвар приготовила. Да только не поможет это! Плохо там дело, очень плохо. Придётся девке ещё наузу носить с кровью дракона… Денька три, чтобы вдруг хуже не сделалось. Вот завтра же приготовлю и отнесу. Коли поможет, так потом сама мёдом да капустой долечится, да трав ещё ей передам. А не поможет, надо будет ещё что-то придумывать, только сложно это будет…

– А ты думаешь, поможет?

– А то как же! Кровь дракона сильна, всякую заразу убивает… А ты что выспрашиваешь всё? Чай, надумала сама знахарством заняться?

Ведана покраснела. До сих пор она не задумывалась о такой возможности. Но и грозы она раньше не вызывала, а вот сегодня ей это удалось…

– Тут и раздумывать нечего, – отрезала бабка. – Без тебя умельцев хватает!

Ведана вздохнула и в который раз стерпела то, что самые близкие люди не дают ей возможности заниматься тем, что могло бы стать делом всей её жизни.

***

В Чистом Поле, как и в Тихом Омуте, бушевала нежданная гроза. Люди в спешке загоняли скот в хлев и закрывали все ставни.

Обед был почти готов. Ветрана поправила светлые волосы, выбившиеся из-под платка, и в сотый раз подошла к окну. Где опять бегают эти сорванцы? Были бы близко – мигом прибежали бы, как только началась гроза. Промокнут ведь с ног до головы! Не простудились бы только… А может, надо пойти их поискать? Был бы муж дома, а то ушёл с мужиками на охоту, и до завтра уже не вернётся… Хоть бы поохотился удачно, а то придёт, вон, голодный да уставший, и тоже наверно промокший до нитки.

Размышления женщины прервали двое светловолосых детишек, мальчик и девочка, вбежавшие в дом. Промокшие до последней нитки, дети одновременно затараторили, перебивая друг друга:

– Ой, мамочка, гроза-то какая!

– И как сразу началась, вот прямо так сразу! Как бабахнет, как сверкнёт!

– Не было её, не было, а тут раз!

– Где были-то, признавайтесь! – Ветрана постаралась, чтобы её голос прозвучал достаточно строго, но махнула рукой. – Хотя потом расскажете. Ну-ка быстро переодевайтесь в сухое, мойте руки – и за стол!

Дети были голодны, но, видно, пережили немало ярких впечатлений, потому что, и уплетая кашу за обе щёки, не переставали говорить. Девочка выглядела испуганной.

– Мам, а правда, что, если гроза так быстро началась, то это ведьма разозлилась, да? Мирина бабушка говорит, что ведьмы такое могут.

Женщина молчала. Она никогда не говорила со своими детьми ни о ведьмах, ни о нечистой силе, и ей не нравилось, что чья-то бабушка позволяет себе такое. Надо будет поговорить с ней, чтобы не пугала детей зазря.

– Яра, почему ты спрашиваешь?

Мальчик был не так напуган, как сестра, но тоже явно чувствовал себя виноватым и заговорил, не глядя матери в глаза.

– Просто это мы наверно виноваты… Ну не обязательно мы, но может быть, что и мы тоже… Понимаешь, мы с ребятами наверно ведьму разозлили немножко. Мы играли себе в поле, и нам было скучненько, а она шла мимо и несла воду из ручья. Таким, знаешь, смешным коромыслом. Ну, мы увидели её и потом побежали за ней… и… и…, – ребёнок тянул время, думая, стоит ли говорить всё.

Мать выжидающе смотрела на него. Он вздохнул и продолжил:

– Ну и камни побросали немножко – небольшие совсем, и в неё немножечко попали… А вообще-то мы с Ярой рядом постояли только, а бросали братья Остроглазки и потом ещё Миря чуть-чуть совсем… И Ярик тоже немножко…

– Понятно. Опять всей гурьбой шкодничали, а виноваты все, кроме вас. Ну ладно, Яра маленькая ещё, но у тебя, Дань, голова-то была на плечах?

– А чего? Мы же ничего…

– Наказаны. Оба, – коротко сказала Ветрана. – Никаких пирогов с клубникой. И на речку завтра никто не пойдёт – будете помогать коров пасти. Да вот ещё возьму и извиняться заставлю.

Яра забилась в угол и мелко задрожала, её неугомонный брат попытался обжаловать мамино решение:

– Но мы же правда не виноваты, ну мам! И перед кем нам извиняться – перед этой невсамделишной, что ли? Перед этой недоведьмой?

– Это кого ты недоведьмой называешь?

– Ну эту…, – пробормотал мальчишка, снова опустив голову. – Веданту. Или Бедану. Или как там её…

– Ведану, – выдохнула Ветрана. – Конечно, Ведану, кого же ещё. Постыдились бы, девка сиротой выросла. И тихая – сдачи не дала, небось…

Девочка всхлипнула:

– Да она спокойно шла себе и молчала. Может ей вообще больно не было. Ведьмам бывает больно?

– Это неважно, больно ей было или нет. И неважно даже, ведьма она или нет. Вы хоть понимаете, что нельзя бросать камни в человека?

Мальчик поднял голову:

– А во врага?

– Ведана не враг.

– А кто? – взвился Даня. – Она же грозилась превратить нас в мерзких скользких жаб! Это что же, по-дружески, получается?

– Хватит со мной спорить. Я всё сказала.

– Ну мам, ну можно не извиняться? – хором заголосили дети.

– Если к завтрашнему утру гроза прекратится, то можно, – задумчиво сказала Ветрана, задёргивая окно тёмно-синими шторами, расшитыми золотыми звёздами. – Но это будет в последний раз.

***

Дождь не прекращался несколько дней. То немного стихая, то снова усиливаясь, он ни на минуту не останавливался. В какой-то час дождь снова притих, однако ночь всё равно выдалась беспокойная. Дул сильный ветер, и при каждом его порыве тонкие длинные ветки стоявшей под окном берёзы стучали в окно.

Ведана долго ворочалась с боку на бок и не могла сомкнуть глаз. После очередной неудавшейся попытки заснуть она села на кровати и открыла глаза. Прямо перед ней на кровати сидела Золотишка и смотрела так внимательно, что девушке показалось, будто она и заснуть не могла из-за этого пристального взгляда кошачьих жёлтых глаз.

Не успев отругать кошку, Ведана услышала странные шорохи, и решила, раз ей всё равно не спится, пойти на кухню и выпить немного молока, а заодно и посмотреть, откуда раздаются непонятные звуки.

На цыпочках, стараясь не шуметь, девушка встала и осторожно пошла по длинному коридору, но время от времени какая-нибудь доска всё же издавала громкий скрип, и после каждого скрипа Ведана останавливалась с замирающим сердцем и прислушивалась. Когда она была уже в горнице и выглянула в сени, сквозь шелест листвы со двора донёсся приглушаемый ветром шёпот.

Входная дверь была приоткрыта, и теперь девушка без труда могла видеть происходящее. На мгновение ветер разогнал плотные тучи, и выглянувшая из-за них бледная круглая луна осветила всё вокруг. Ведана увидела стоявшего на коленях у пня посреди двора своего деда, одетого только в длинную рубаху. Едва показалась луна, Древослав поднялся, резко выпрямился, и легко, словно он и не старик вовсе, перекувыркнулся через пень.

Пока изумлённая Ведана стояла, раздумывая, не снится ли ей это, тучи снова закрыли собой луну и во дворе ненадолго потемнело, а когда вновь стало светло, Древослава во дворе уже не было. Девушка осмотрелась по сторонам, напряжённо вглядываясь в темноту, и ей показалось, что она увидела огромного волка, убегающего в сторону леса. В середине пня в лунном свете слегка поблёскивал воткнутый в пень один из атамов Древослава, с которыми он не расставался никогда.

Не зная, что об этом думать, и напрочь забыв о том, что вообще-то она выходила за молоком, Ведана вернулась в свою комнату и легла в постель. Ветер внезапно прекратился, берёзовые ветки перестали стучать в окно, и девушка мгновенно заснула.

Всю ночь Ведане снился яростный бой. Во сне было столько разных мелких деталей, что девушка не успевала всё запоминать. Непрекращающийся гром, яркие вспышки молний, быстро мелькающие ножи, топоры, отовсюду летящие стрелы, и повсюду кровь, пыль, стоны и непонятные бормотанья, похожие на колдовские заклинания.

Ничего нельзя было рассмотреть в поднявшейся пыли и было очень трудно дышать. Ведана видела себя непосредственной участницей боя, но у неё в руках не было никакого оружия, и она вдруг с ужасом осознала, что не знает ни каких-либо магических заклинаний, ни пассов. Как же она сражалась?

У девушки были распущенные, непривычно светлые, волосы и белый, хотя Ведана никогда не носила белого, изорванный в клочья сарафан. Она чувствовала себя необыкновенно сильной и очень разозлённой, и только когда упал очередной попытавшийся её убить человек, на которого она всего лишь посмотрела, Ведана поняла, что она убивает их одним своим взглядом.

На какую-то небольшую долю секунды ей стало страшно от осознания собственной силы, и эта доля секунды погубила её.

Время замедлилось. Девушка была уже не в состоянии пошевелиться – тело не слушалось её. Хотелось кричать, но из её горла не доносилось ни звука. Ведана подняла голову и увидела, что прямо в неё летит невероятных размеров камень, и она ничего не может с ним сделать. Она просто стояла, окаменев от страха, и широко раскрытыми глазами смотрела на приближающуюся глыбу.

Девушка ещё успела заметить, что к ней бросается темноволосый мужчина в белой рубахе (красивая красная вышивка с волками показалась ей смутно знакомой), чтобы спасти её, но уже мгновение спустя Ведана стояла рядом и с ужасом смотрела на два изломанных тела, видневшихся из-под огромного камня.

Когда Ведана проснулась от кошмара, её сердце бешено колотилось. В комнате было темно, по окнам снова стучали берёзовые ветки, а по стеклу непрерывными ручьями стекал дождь. В доме тихо – наверно, дед с бабкой ушли куда-то по делам…

Полосатая желтоглазая кошка спокойно сидела на полу, щурилась и ждала, пока её покормят.

– Молока?

Девушка и раньше знала, что Золотишка умеет улыбаться, но эта её улыбка казалась ещё более сияющей, чем обычно.

Ведана встала и оделась, а кошка, не дожидаясь повторного приглашения, уже бежала, запутываясь в её ногах, за очередной порцией молока.