Читать книгу Тихий омут - Ли Лонли - Страница 2

На следующий день Ведана проснулась раньше обычного. Девушка оделась и умылась, и вышла в горницу позавтракать. Зубахи нигде видно не было, а дед молодой ведьмы суетился по хозяйству.

Несмотря на раннее утро, Древослав выглядел уже немного уставшим, но пребывал в очень хорошем расположении духа. Он часто улыбался в седые усы и мурлыкал что-то себе под нос. Пока Ведана, протирая глаза, пила парное молоко, старик ловко разделывал двух увесистых зайцев.

– Славно я поохотился, внучка! Встряхнулся слегка, вроде как помолодел даже, – усмехнулся Древослав. – А на обед у нас будет свежая зайчатинка, тушённая в горшочках по знаменитому семейному рецепту Зубахи. Запомни, никто не готовит тушёное мясо в горшочках лучше твоей бабки!

Старик подмигнул Ведане и продолжал разделывать свежатину. Девушка молча смотрела на его быстрые точные движения, на длинный нож с деревянной ручкой, исчёрканной древними рунами, на яркие, уже освежеванные тушки зайцев, и напряжённо думала: чего же здесь не хватает? Чего?

И тут её осенило: когда дед возвращается с охоты и сам разделывает добычу (это сугубо мужское дело Древослав не доверял никому), где-то рядом обычно лежит его старый лук, которым он всегда гордился, и окровавленные стрелы, вынутые из убитой дичи. Стрелы у деда редкие, узнаваемые – с костяными наконечниками. Древослав любит говаривать, что истинный охотник не будет бить дичь металлом, а предпочтёт кость – кость к кости стремится, метко бьёт, мясо не рвёт…

Сейчас ни лука, ни стрел рядом не было.

Ведана как заворожённая смотрела на резкие взмахи длинного ножа и вдруг вспомнила, как поблёскивал в лунном свете нож, воткнутый в пень. Она взглянула на тушку зайца, лежавшую на столе, и увидела на шее чёткие следы хищных клыков… Неужели это был не сон? Страшный вопрос уже готов был сорваться с языка девушки, когда вслед за всплывшим в памяти ночным видением она вспомнила и снившийся ей кошмар. Увиденный во всех подробностях бой не давал Ведане покоя. Бабка с детства учила её запоминать сны, говоря, что ничего не снится просто так, и в этом Зубахе можно было верить – не было в Тихом Омуте лучшего толкователя снов, чем она.

– Я видела сегодня очень странный сон, – собственный слегка охрипший голос показался Ведане чужим.

Древослав вздрогнул, на секунду остановился и пристально посмотрел на внучку. Его взгляд, пытливый и неожиданно жёсткий, немного напугал девушку.

– Мне снилось какое-то непонятное кровавое побоище, во всех подробностях, – пробормотала она. – И я была там… или нет, скорее, не совсем я.

Вначале ей показалось, будто дед вздохнул с облегчением, но по мере того, как она рассказывала всё новые детали страшного сна, стараясь ничего не пропустить, старик становился всё мрачнее.

Наконец, когда Ведана заговорила о темноволосом смельчаке в вышитой рубахе, её взгляд упал на рубаху деда, и она запнулась. Вот почему странный орнамент показался ей таким знакомым – вышивка героя была в точности такая, как на одежде её деда: стая красных волков, бегущих друг за другом.

На некоторое время в комнате повисла тяжёлая, гнетущая тишина, в которой особенно чётко слышалось мурлыканье кошки: Золотишка возилась под столом и с удовольствием обгрызала брошенный ей кусок свежего мяса с косточкой.

– Почему мне это снилось, дед? Какое отношение это имеет ко мне? Кто та женщина? И мужчина с вышивкой как у тебя? …Они мертвы – они на самом деле мертвы? – Ведана задавала вопрос за вопросом, не оставляя Древославу времени на ответ.

Девушка даже не была уверена, хочет ли она слышать какие-то ответы, просто машинально задавала вопросы, напряжённо размышляя над ними сама. Обрывки фраз всплывали в её памяти – «ничего не снится просто так…», «когда-нибудь и твой сын вышьет на своей рубахе этот орнамент», и слёзы сами собой стали наворачиваться на глаза. Неужели это были её родители? Но разве они не…

– Разве они не погибли во время повального мора, который наслали на Тихий Омут дивии люди из Синих гор? – тихо спросила она.

– Кто «они»? – так же тихо переспросил Древослав.

– Мои родители, – Ведана вскинула голову, её голос был полон решимости идти до конца. – Росава и Ратибор. Это ведь они мне снились, правда? И ничто не снится случайно, вы же мне сами всегда это говорили… Так как они погибли на самом деле? Скажи мне, я должна это знать!

Старик молчал. От его приподнятого настроения не осталось и следа – он заметно посмурнел.

– Я хочу знать всё. Дед. Ты должен сказать мне правду. Должен. Я имею право знать! Я уже не маленькая! – Ведана повысила голос, однако это не произвело должного впечатления на Древослава. Он продолжал молчать, показывая всем своим видом, что не собирается говорить с внучкой на эту тему.

– Я всё равно всё узнаю! – выкрикнула девушка, вскочила из-за стола и выбежала из горницы.

– Молоко не допила! – крикнул ей вслед Древослав и тут же заметил, что всё молоко уже прокисло.

***

В «Добром горшочке», как всегда, многолюдно. Приветливые хозяева, вкусная еда, уютная обстановка – что ещё нужно для того, чтобы как следует отдохнуть в середине тяжёлого рабочего дня? Впрочем, сегодняшний день явно нерабочий – уже который день погода не способствует работе в поле. Гроза то утихнет немного, то снова разъярится, и конца ей не видно.

Работы-то в поле нет, а сила привычки велика – все, кто каждый день привык обедать в придорожной харчевне, и сегодня пришли сюда. Здесь и Велимир с Радомыслом, самые уважаемые в Чистом Поле старейшины, и Светлена с Ядвигой и Цветаной – спать детей уложили после обеда, да пришли посидеть за чашкой душистого отвара, посудачить о соседях и поделиться новыми секретами. Да и другие жители деревушки пришли сюда скоротать время в непогоду – где ещё узнаешь столько новостей и с пользой проведёшь время? Старый Радован с топорчатой седой бородой и удивительно ясными синими глазами – добрейшей души человек, сегодня лично заварил травяной отвар от простуды и упадка сил (погода не солнечная; неровен час, занеможет кто), и всех угощает им забесплатно. Его молодая жена Честа – голубоглазая красавица в сиреневом платке, повязанном поверх густых каштановых волос – ловко скользит между столиками, разнося заказы, и периодически участвует в общих разговорах.

В «Добром горшочке» всегда уютно, как дома, и посетители часто засиживаются здесь допоздна, забыв о собственных хлопотах. Снаружи харчевня довольно невелика по размерам, но никогда не было случая, чтобы кому-то не нашлось места внутри, где удивительно просторно. В единственном двухэтажном доме Чистого Поля на верхнем этаже жили хозяева – Радован с Честой, а нижний этаж обустроен под харчевню: несколько крепко сколоченных дубовых столов с лавками стоят аккуратными рядами, на полках красиво выложены овощи и глиняная посуда. У печи в углу висят длинные связки грибов и ягод – из-за этого, когда печь натоплена (то есть почти всегда), по всей горнице распространяется приятный лесной запах. Печь повёрнута к горнице задней стороной – кухня харчевни скрыта от глаз посетителей, которые и не стремятся узнать тайну вкусных блюд, готовящихся здесь – лишь бы кормили. А Честа с Радованом всегда найдут, чем удивить гостей: никто лучше, чем они, не готовит зайчатину в горшочках с ароматными травами, блины с припёком из грибов, пироги с черницей и малиной, ароматные щи и каши, ядрёный холодец с хреном и котлеты из щуки. А уж какой у них сбитень да квас – никто одной кружкой не ограничивался! В жару предпочитали холодный квас из погреба, а в холодные дни – горячий сбитень с душистыми приправами. Жители Чистого Поля уверяли, что напитки из «Доброго горшочка» придают им сил да лечат всякие хвори, потому не только пили их в харчевне, но и домой брали чудесные снадобья.

Когда в харчевню, поклонившись, зашли Могута с Милютой, все дружно оглянулись в их сторону и поклонились им в ответ. Молодых силачей любили в деревне – не страшились они никакой работы и никогда не отказывали в помощи – кому огород вскопать, кому крышу поправить, кому орудие в кузнице выковать, а то и с детишками малыми посидеть, сказки порассказывать. Завсегда по хозяйству помогут, и платы никакой не попросят – за то их ещё пуще уважали да время от времени тоже помогать старались – кто рубахи новые богатырям сошьёт, кто еды приготовит. Сновали вокруг желанных женихов и девки молодые, да никто пока не пришёлся по сердцу молодцам, так и жили они вдвоём.

Могута был заметно старше и гораздо опытнее своего друга в кузнечном деле, которому он и обучал Милюту потихоньку. Взамен Милюта долгими вечерами рассказывал ему о дальних странах – хоть и молод парень, а во многих местах побывать успел, многое повидал… Побывал-то побывал, а остаться всё же нигде не хотелось, пока не забрёл он однажды в Чистое Поле, да так и осел здесь…

– Честа! Принеси-ка нам свеженького мяса в горшочках да пару кувшинов кваску вашего знатного! Работы сегодня никакой нету, а вкусного поесть завсегда охота, – подмигнул присутствующим Милюта.

Все понимающе улыбнулись. Казалось, улыбнулась даже полосатая кошка с разноцветными глазами, сидевшая на лавке под окном. Кошка хоть и не жила в харчевне постоянно, да была тут завсегдатаем – ласковую мурлыху все любили и прикармливали потихоньку всякими вкусностями.

Честа быстро принесла молодцам обед – открыв крышечки у горшочков, они дружно наклонились над едой и с удовольствием вдохнули аппетитный запах.

– Поистине добрые у тебя горшочки, хозяйка!

– Так бы и ели только это каждый день!

Честа улыбнулась, кивая в сторону мужа:

– Старый семейный рецепт мужниной родни. Кто хоть раз отведал, вовек не забудет.

– Это уж точно, – поддакнул Милюта, а его друг уже выловил ложкой кусок мяса из горшочка:

– Кис-кис… Голодная, Золотко?

Золотишка на лавке и ухом не повела, так и продолжала сидеть на месте, жмуриться и лениво обмахиваться хвостом. Когда кусок мяса оказался на полу недалеко от неё, кошка привстала, мягко потянулась, соскочила с лавки и под взглядами доброго десятка заинтересованных глаз взяла мясо в зубы и отнесла его лежащей на пороге собаке. Огромный пёс тут же вскочил на все четыре лапы, едва заметно кивнул кошке, словно благодаря её за угощение, в один момент проглотил мясо и снова разлёгся на пороге.

– Ишь ты, заботливая какая, – послышались голоса. – Сама, небось, голодная, а собаку подкармливает!

Кошка гордо обвела взглядом всех присутствующих и с высоко поднятыми головой и хвостом медленно вернулась на место.

– Хозяйка, налей-ка животному молока! – заказал Милюта. – Должна же быть кошке награда за доброту проявленную!

От молока кошка никогда не отказывалась. Уже не пытаясь изобразить независимый вид, Золотишка кинулась к угощению и в мановение ока вылизала блюдечко до капли, вызвав дружный одобрительный смех.

Скрипнула дверь, и в харчевню быстрыми шагами вошла стройная светловолосая женщина в тёмной накидке. Ветрана сбросила капюшон с лица, поклонилась и присела за ближайший свободный столик. Сняла мокрую накидку и поставила на стол большой глиняный горшок, накрытый крышкой, который принесла, видимо, под накидкой, спасая от дождя. Когда Честа подошла к ней, женщина отрицательно качнула головой, отказываясь от еды, и вполголоса сказала, что пришла поговорить с Радованом. Любопытная Золотишка, как будто понимала человеческую речь, мигом соскочила со своего места и одним прыжком оказалась на лавке напротив Ветраны. Рядом с ней присел Радован.

– Приветствую, Ветрана, – тихо сказал он, ставя перед женщиной чашку. – Выпей травяного снадобья для поднятия сил душевных. Вижу, неспокойно тебе.

Женщина благодарно кивнула и взяла чашку в руки.

– Дело у меня к тебе, Радован.

– Коли так, то говори, зачем пожаловала.

По глазам Радована нельзя было понять, в каком он сегодня настроении. Ветрана поёжилась.

– Ведьму одну умилостивить надо, Ведану вашу.

– Сколько же вам говорить – не ведьма она! – нахмурился старик.

– Как же, не ведьма, – пробормотала женщина, отводя глаза. – Мои чертенята несколько дней назад в неё камни бросали, и тотчас же гроза началась… И не перестаёт с тех пор – то гроза, то дождь… Ну да не моё это дело. Не ведьма, то не ведьма. Но ясно же, что неспроста это всё!

Радован сидел, рассеянно поглаживая кошку, и молча смотрел Ветране в глаза.

Женщина продолжила:

– Зубаха наверняка знает, что делать. Попроси её, Радован, сестра ведь она тебе! Сама-то я не могу идти в Тихий Омут – Дарьян не позволяет с нечистыми знаться, уж прости за недоброе слово… Знаю, будет знахарка здесь сегодня – звал её Барвин ребёночка поглядеть, беда какая-то с ним приключилась… Зайдёт ведь и к тебе! Попроси тогда за моих сорванцов, пусть уж Ведана на них не серчает. Нехорошо ведь, что гроза такая, в поле работать не даёт… – молящий голос женщины вдруг потеплел и стал заискивающим. – А я творожочка свеженького принесла – знаю, что любят они его больно…

Радован кивнул:

– Помог бы и без творожочка. Самому гроза надоела уже. Попрошу Зубаху, так и быть. Вдруг поможет чем… Да ты скажи своим детишкам, чтобы отстали от девки. Не дело это – камнями в человека бросать…

Ветрана молча встала, снова накинула мокрый плащ, низко поклонилась и вышла.

Когда все разошлись (обед обедом, но ведь и дома у каждого забот хватает!), полосатая кошка оборотилась невысокой пожилой женщиной.

– Рад видеть тебя, Зубаха, – сказал, обнимая её, Радован. – Дело к тебе есть…

– Да слышала я дело это, – махнула рукой знахарка. – Одни дела тут у меня… Отведу я грозу, мне и самой она не шибко-то по душе… А вот Ведану злить нельзя было. Проснётся сила в девке, не будем знать, что делать с нею…

Честа принесла три кружки травяного отвара и присела рядом. В комнате запахло душистой травой. Приятно было просто сидеть втроём и молча пить ароматное зелье – с близкими людьми слова иногда не нужны.

Вскоре Зубаха поднялась:

– Пора мне. Засиделась я тут у вас. Пора к ребёнку идти, поглядеть, что там стряслось-то, хоть и догадываюсь ужо… И вот ещё. К Жадане идти мне некогда, да и не люблю я завидущих не в меру – так сходите к ней, отнесите травы, чтобы девка с ума не сошла, – быстро проговорила Зубаха, выкладывая на стол пучки трав из карманов. – Пусть заварит всё сразу и пьёт по полстакана каждый час, пока отвар не закончится. Шутка ли, три дня на себе драконью кровь носить! Да скажите, чтобы камешки снять не забыла… А творог себе оставьте, у меня и дома этого добра хватает! – подмигнула она и вышла во двор.

Гроза тут же прекратилась.

***

«Возьми себя в руки, Веда», – сказала девушка самой себе, когда зашла в свою комнату. Она открыла окно, полной грудью вдохнула ворвавшийся свежий ветер и огляделась по сторонам.

Постель не убрана ещё с утра, из старого большого сундука в углу торчит подол мятого зелёного сарафана и ярко-красный платок, засунутые туда наспех, посреди комнаты валяется опрокинутый стул, а на маленьком столике у окна в расписном глиняном кувшине стоит завядший букет уже непонятно каких цветов. Единственное чистое место в комнате – угол, в котором на полу лежит небольшой коврик, сшитый из мягких заячьих шкурок.

Девушка подняла стул, затолкала в сундук торчащие из него вещи и накрыла постель тёмно-синим вышитым покрывалом. Остались цветы. Недолго думая, Ведана выхватила букет из кувшина и выбросила его прямо в окно. Затем, перевесившись через подоконник, ловко нарвала новый букет из красных маков и синих васильков, немного подумав, добавила в него несколько зелёных травинок, поставила букет в кувшин и удовлетворённо кивнула. Теперь всё в порядке. Снаружи.

Девушка уселась на мягкий заячий коврик в углу, поджала ноги и прислонилась к деревянной стене. Из головы не выходили слова Древослава «Нельзя учиться колдовству, коли с собственной злостью совладать не можешь». Неужели она и в самом деле не могла совладать со своей злостью? …Ведана всегда старалась выглядеть холодной и сдержанной, если рядом были посторонние люди, но внутри в это время бушевал ураган эмоций. Не сдерживалась девушка и при близких – дед с бабкой не уставали напоминать, что свои чувства надо контролировать, а уж злости и подавно нельзя давать выхода, но у Веданы никак не получалось взять себя в руки.

Сейчас она сидела и думала, что, наверное, дед всё-таки прав. Как она собиралась учиться колдовать, не совладав со своей злостью? Ведь так и вправду можно натворить немало бед, которые потом придётся расхлёбывать…

Полная решимости научиться владеть собой, Ведана выпрямилась, положила руки на колени ладонями вверх, закрыла глаза и попыталась сосредоточиться на своём дыхании и больше ни о чём не думать. Древослав периодически учил её этому, но девушка была крайне неусидчивой и нетерпеливой от природы, ей никогда не удавалось сосредоточиться. Дед в таких случаях обычно махал рукой и говорил, что её время ещё не пришло. Теперь же Ведане отчаянно хотелось, чтобы её время пришло, наконец – хотелось повзрослеть, сдвинуться с мёртвой точки и начать учиться всему тому, что ей хотелось знать и уметь. Ей казалось, что вот сейчас у неё точно всё получится. Должно получиться.

Ведана сидела и сосредоточенно дышала, стараясь ни о чём не думать, и так просидела довольно долго – в таком состоянии ход времени совершенно не ощущается. Раньше она не смогла бы усидеть столько времени – заболела бы спина, затекли бы ноги, да и просто надоело бы, в конце концов. Но сейчас ей было удивительно легко и хорошо. Как будто она, наконец, смогла что-то понять, почувствовать, осознать – как будто убрались невидимые препятствия, которые прежде мешали девушке войти в нужное состояние.

Когда Ведана открыла глаза, то подумала, что это ей снится – она, в той же позе, парила в воздухе на высоте около метра от пола. Испугавшись, девушка потеряла равновесие и чуть не упала, но вместо этого просто перекувыркнулась в воздухе, успев заметить краем глаза саму же себя, продолжавшую сосредоточенно сидеть на заячьем коврике. Ощущения были настолько реальны, что это просто не могло быть сном. Проникнувшись торжественностью момента, Ведана замерла в воздухе, боясь пошевелиться. Она боялась даже дышать, но душа её бурно ликовала. Хотелось кричать и плакать от счастья.

Девушка знала, что в любой момент может вернуться в своё тело, но ей пока не хотелось этого делать. Вместо этого хотелось наслаждаться каждой секундой своего ликования, каждой мыслью, каждым ощущением нового, неизведанного состояния. Ведана выпрямилась и внимательно рассмотрела свои руки, ноги, посмотрела вниз на своё сидящее тело. Всё было удивительно, необыкновенно, всё вызывало восторг… И тут она заметила кое-что ещё. В комнате явно что-то изменилось. Девушка смотрела на стол, стул, сундук и пыталась понять, что не так. Вскоре она заметила полку со старыми книгами там, где её не было раньше – прямо на полу, под столиком. Заинтересованная Ведана спустилась на пол и приблизилась к полке. Все книги были старые, немного потёртые, в разноцветных кожаных переплётах – видно, что очень дорогие. Девушка провела по ним рукой, и когда её рука коснулась толстой книги в тёмно-красном переплёте, она ощутила тепло. Ведана ещё раз прошлась рукой по всем книгам, и снова ощутила тепло на той же, тёмно-красной. Она взяла книгу, уселась прямо на полу и открыла первую страницу.

Посередине тонкого пожелтевшего листа размашистым почерком соком чёрной бузины было начертано: правдивая история нашей семьи, рассказанная моей внучке Ведане, когда она научилась видеть.

Девушка вздрогнула. Десятки раз Древослав говорил ей: «Много чудес ты откроешь, множество тайн постигнешь, когда научишься видеть», но она никогда не могла понять, что именно дед имеет в виду. Теперь смысл его слов понемногу стал открываться ей. Только что она впервые в жизни вышла из своего тела. Она увидела и ощутила то, что прежде было ей недоступно. Ведана почувствовала, что сейчас как никогда близка к разгадке какой-то очень важной тайны. Она глубоко вздохнула, и радость наполнила её сердце. Радость того, что её время, наконец, пришло. Пережив очередной приступ радости, лёгкости и ликования, девушка устроилась поудобнее и стала читать.

***

Теперь мало кто вспомнит, а ведь не так давно были времена, когда люди и колдуны жили бок о бок с водяными и лешими, русалками и домовыми, оборотнями да шишигами и прочей, как потом стали говорить, нечистью. Чтобы кто кого боялся – такого не было: не боялся никто, не прятался. Да и не вредил никто особо… Ну а поелику страху не было, так и дела никакого никому не было, кто как живёт, коли соседям не вредит. Тогда ещё Тихий Омут и Чистое Поле были одним целым поселением, и хотя ссоры да обиды случались изредка, в общем, жили все спокойно.

Началось всё с того, как сын мой Ратибор привёл в наш дом вилию Росаву. До тех пор если и было такое, чтобы человек с нечистью какой связывался, то так давно, что уж и не помнил никто. Не принято это было, потому как неизвестно, какие последствия это может иметь, да какие дети от такого союза родятся.

Конечно, когда молодой да статный парень, завидный жених, взял за жену вилию, удивлялись даже старожилы: люди хоть и жили испокон веков рядом с нечистью, а жениться на русалке никто бы не стал. Да и побаивались попервах вилии. Она хоть и выглядела, как наши местные девки, а то и краше многих была, но ходила молва, что убивать она могла одним взглядом, коли захочет… Ведана вздрогнула и на секунду оторвала взгляд от строчек. Вздохнула глубоко и сжав одну ладонь, продолжила читать.

Однако же время шло, вилия никого не убивала, а наоборот, ещё и лечить стала. Травы знала такие, что и без заклятий всяких лечат, да не каждому те травы даются…

Люди уж привыкать стали, при встрече кланялись вилии, за помощью приходили – никому она не отказывала. И как-то люди заметили, что она, вилия, на сносях-то уже. Слухи пошли разные – кто ж знал-то, что может родиться у русалки с человеком! Мужики говорили, что надо бы собраться под окном, когда она разрешаться от бремени будет, да и подождать, поглядеть, кто родится: коли чертёнок какой – так отнять его сразу у матери и убить, потому как сила у него могла проявиться такая, какой и у вилии в жизни не было. Страшно всем стало, муторно. За несколько месяцев извелись в ожидании, нервные люди стали, дёрганые…

И вот пришло время вилии рожать. Опытные повитухи собрались в её доме, а мужики-то, с вилами да топорами, под открытым окном стали ждать. Муж вилии остался с женою рядом, и про мужиков знать не знал, а то разогнал бы по домам, не отдал бы своё дитя на растерзание!

Долго ждали мужики, измучились повитухи, искорчилась вилия. Ребёночек родился без пяти минут в полночь. Молодая девка, что повитухам помогала, выглянула в окно и сказала мужикам: мол, зря сидите-то, обычный ребёночек родился, девочка. Хорошенькая да зеленоглазая, красавица вырастет всем на зависть. Ну, кто-то из мужиков поворчал немного, знамо дело – чертёнка-то вилами подцепить страсть как хотелось, да делать нечего. И только они отошли несколько шагов от дома, глядь! – три судички под окно прилетели, вещать стали! Оно хоть и не редкость было, что судички судьбы вещали, а послушать их завсегда любопытно. Спрятались мужики у забора в кустах смородины, да уши развесили. Ночь была тихая, лунная, ни ветерочка, ни шороха, потому каждое слово судичек звенело в воздухе особенно торжественно.

«Красота у девочки будет необыкновенная, – сказала старшая судичка. – До самой старости будет она краше многих молодух. Но тому, кто полюбит её, много испытаний пройти придётся. Многие люди отдадут за неё свою жизнь по собственной воле, и много раз смерть будет проходить совсем рядом от неё…».

«Девочку ждёт великое будущее. Большая сила у неё будет. От неё будет зависеть судьба не только родной земли, но и многих других. А уж сколько человеческих судеб изменится, и сосчитать нельзя», – молвила другая.

Третья судичка помолчала немного, и тихонечко так бормочет: «Только сила эта может никогда не проявиться, и дитя проживёт обычную, ничем не примечательную человеческую жизнь». И уже встала да повернулась, чтобы лететь обратно вроде, а потом вдруг оглянулась да как закричит: «Дитя, мы дарим тебе редкий шанс! Ты сможешь сама выбирать свою судьбу!».

… Ещё не успело смолкнуть эхо от её нечаянного крика, а уже упали все три судички, сражённые одним копьём. Поныне неизвестно, кто всё-таки убил судичек: может, кто из мужиков, что в кустах сидели, может, колдун какой, а то и нечисть из тех, что посильнее.

Хотя надобно тут сказать, что не каждый подюжит одним копьём пронзить сразу три цели, особливо, когда живые они. Без сильного колдовства тут не обошлось, знамо дело, да только колдунов и сейчас хоть отбавляй, а в те времена и того поболе было, так что уж и не узнать, кто это мог быть.

С тех пор никому ничья судьба неведома, потому как после смерти судичек вещать стало некому. Однако же это никого не огорчает, поелику люди с тех пор стали считать, что коли ничего им не предвещалося, так они сами, своими деяниями да помыслами, свою же судьбу и творят.

Смерть судичек положила начало вражде сильной меж людьми и нечистью всякой. До того никто не смел убивать без причины даже верлиок и трясовиц вредоносных, лихорадок да моров проклятых, что болезни на людей насылали. И тем боле никому в голову не могло прийти, что кто-то может убить судичек, которых и нечисть-то поганая почитала, а уж люди и посмотреть на них боялись, так велико было их почтение.

И стали шишиги да верлиоки потихоньку на людей нападать, а лихорадки да трясовицы – болезни разные насылать. И начали понемногу домовые да банники собственным хозяевам вредить, лешие – следы запутывать, а болотяники – в болота затаскивать.

Понятное дело, люди вынуждены были защищать свои дома да детишек малых. Защищались-защищались, да вскоре и сами первые нападать стали на русалок да полудениц, на верлиок да шишиг, на лесавок, трясовиц, лихорадок и прочую нежить.

Дабы не допустить полного исчезновения и тех и других, в дело вмешались колдуны. А поелику меж ними самими согласия не было, то и сами разделились на два лагеря – кто-то стал помогать людям, а кто и нежити поганой. А уж потом припомнились заодно и обиды старые – так колдуны и меж собой стали воевать жестоко.

Люди да мелкая нечисть хоть и сражались уже отрядами, всё равно сильно навредить друг другу не могли бы, даже коли постарались бы, а уж истребить друг друга без остатку и подавно. А колдуны и ведьмы силу имели огромную – с тех сталось бы и друг друга перебить, и род человеческий уничтожить, и нечисть всякую истребить.

Уже очень скоро все забыли, кто, за что и с кем воюет, да с чего война началась. В каждой семье были потери, каждый мстил всем без разбору и убивал на всякий случай от страха. Если бы не нашёлся тот, кто смог бы остановить эту войну всех со всеми, давно пришёл бы конец нашему миру.

И знамо дело, такой человек нашёлся. Единственный, кому под силу было остановить всех. Тот, кому подчинялись ведьмы и колдуны, кого боялась нежить и уважали люди. Это был ведун Яросвет.

Многие потом жалели, что вмешался ведун не сразу. Много колдунов за это время полегло, много нечисти разной, а ещё больше людей. Погиб и Ратибор, защищая свою Росаву – обоих нашли потом раздавленных огромным камнем…

Крупные слёзы Веданы закапали на страницы потрёпанной книги солёным дождём, строчки поплыли перед глазами, в горле встал ком, стало трудно дышать. Некоторое время она самозабвенно рыдала, отбросив книгу. Ей хотелось кричать, но она вовремя опомнилась – не стоило вмешивать деда с бабкой в свои переживания… В конце концов, Ведана обняла собственное тело, продолжавшее сидеть в полной неподвижности, и долго всхлипывала у него на плече, а потом боль неожиданно прошла. Слёзы закончились, глаза высохли, и стало удивительно легко. Конечно, Ведана так и осталась сиротой с десятком вопросов, на которые пока не было ответов, и никто не мог восполнить её потерю, но теперь, по крайней мере, она узнала правду. Пусть пока совсем немного, но это успокоило её, и она снова вернулась к брошенной книге.

…С тех пор никакая нежить не может причинять вред людям и не должна иметь с ними никаких дел. Смешанные браки между людьми и нечистью запрещены, колдуны никому не могут передавать свои знания и силу, а люди ушли в Чистое Поле. Построили дома, засеяли поле, завели огороды и скот – словом, там и осели…

Конечно, не всё так просто. Иногда и нечисть вредит помаленьку, коли её затронуть, но уж если сам виноват, жаловаться некому. Иногда и ведьмы с колдунами причиняют людям вред, но им это сходит с рук – мы ведь защищаем Чистое Поле от нападений нечистой силы и лечим болезни всяческие. Люди нас боятся. Для них нет разницы – что колдун или ведьма, что оборотень, что потворник поганый, что знахарь, гадалка, вещатель… Для них всё едино: не такой, как они – значит, нечистый. А спорить с людьми – только время зазря тратить.

Так и живём…

***

Ведана закрыла книгу, и та сама вернулась на место. Полка с книгами тут же исчезла, а ещё через несколько минут девушка обнаружила, что сидит неподвижно уже столько времени, что всё тело затекло. Она с трудом выпрямилась и улеглась на спину прямо на полу, чтобы немного отдохнуть от сильного физического и эмоционального напряжения. Новые переживания переполняли её. Было странно, наконец, выйти из своего тела – ведь столько раз до этого Ведана целенаправленно пыталась это сделать, но ей не удавалось даже усидеть в одной позе достаточно долго, а тут ей всё далось без особого труда. Может быть, в этом и был весь секрет – не надо слишком стараться? А может быть, сейчас она просто была готова к тому, чтобы узнать правду? …Стоп. Правду она знала не всю. Оставались ещё очень важные вопросы, ответы на которые ей нужны были срочно. Ведана поднялась с пола и направилась на кухню. Она была настроена очень решительно.

***

Когда девушка вернулась на кухню, Древослав уже месил тесто для нехитрых лепёшек, а в печи тушилось ароматное мясо в глиняных горшочках. Без лишних предисловий Ведана сказала:

– Я всё знаю.

Дед не шелохнулся. Не отрываясь от своего занятия, он лишь мельком взглянул на внучку:

– Что именно?

– Всё,– повторила она.

– Если бы ты знала всё, – усмехнулся Древослав, – ты бы не прибежала сюда только для того, чтобы сообщить мне об этом. Значит, тебе известно не всё, что хотелось бы.

Под пытливым взглядом деда Ведана густо покраснела и пробормотала себе под нос:

– Я нашла книгу. Твою книгу в красном переплёте.

– Ну наконец-то, – вздохнул дед. – Я почему-то был уверен, что ты найдёшь её гораздо раньше.

– Ну знаешь, – обиженно просопела девушка. – Ты мог помочь вообще-то. Или просто всё рассказать. Вместо того чтобы…

Ведана могла бы демонстративно обидеться надолго и даже пропустить обед, но сейчас это было не в её интересах.

Сжалившись, Древослав первым прервал паузу.

– Так о чём ты хочешь знать?

Не веря своему счастью, что сейчас ей расскажут всё, Ведана быстро проговорила:

– Расскажи мне про мою тень.

Дед кивнул, молча забросил сырые лепёшки в печь и присел за стол напротив внучки.

– Тебе кажется, что тень – это всего лишь тень, – начал он, прокашлявшись. – Но это не так. Тень – это хранилище большой силы, средоточие древних знаний, и очень важная часть души. Без неё невозможно овладеть всеми колдовскими знаниями и умениями в полной мере…

– Почему же у меня её нет? Тень есть даже у людей – у всех до одного!

– Ты уже знаешь, кто твоя мать, – полувопросительно-полуутвердительно сказал Древослав. – Потому не удивительно, что с самого детства к тебе присматривались и соседи-колдуны, и люди из Чистого Поля, которые приходили за помощью. При том, что вещали для тебя судички, да при том, что ты – дитя вилии, ты не могла быть простым ребёнком. Твоя сила рано или поздно должна была проявиться… И она проявилась – ещё до того, как ты научилась ходить. Сначала ты научилась перемещать взглядом кружки да кувшины – перемещать-то перемещала, да так, что посуда падала со стола и разбивалась на мелкие осколки. А поднять да собрать, как было, не умела. Это всё ерунда, конечно… Но однажды к Зубахе пришла баба из Чистого Поля – попросить чего-то там, не помню уж, чего. А тебе в это время вздумалось полетать… Да, летать ты тоже умела… А та как увидела ребёнка на высоте, под самым потолком, да как заорёт! Ты и упала от неожиданности. Синяков, конечно, набила, ушиблась больно… Ну и разозлилась, на бабу-то. Как глянула на неё, так та вся пятнами какими-то покрываться стала и задыхаться… Хорошо, Зубаха рядом была, спасла бабу и лечила её потом ещё неделю, травами отпаивала. А та как выздоровела, побежала к Яросвету жаловаться… Ведун, конечно, сразу ничего делать не стал, и никакого ответа не дал. Но когда ему стали жаловаться и другие, созвал совет…

Помолчав, Ведана вздохнула:

– Я ведь ничего этого не помню… Совсем ничего…

– Так было нужно, девочка. Такова твоя жертва…

– И что, ничего нельзя было сделать? Ну с моими разрушениями этими…

– Можно было. Конечно, можно… Тогда, на советном холме под старыми дубами, спорили долго. Мы с Зубахой просили за тебя. Хотели научить тебя силу свою под контролем держать, чтобы не причинять вреда никому. Некоторые другие были на нашей стороне… Но остальные сразу сказали: раз ведун запретил обучение – нечего кому-то потакать, и стояли на своём крепко… Яросвет поначалу сомневался, да советниками, видно, окружил себя недобрыми… В конце концов, он согласился, что справедливо будет насовсем лишить тебя силы.

– Как они это сделали?

– Долго рассказывать вообще-то… Но если в двух словах, то в ближайшее полнолуние Яросвет собрал колдунов на Красной горе и провёл над тобой страшный ритуал – поставил тебя лицом к луне и ножом отрезал твою тень. Она там так и осталась, в горах, а поелику тень бессмертна, так, наверно, там и прижилась и живёт себе… А ты вроде как человеком стала… Вообще-то от этого ритуала многие умирают, но, видно, твоя сила и вправду велика была. Ты только память потеряла да говорить не могла ещё три года…

– Но… как это вообще возможно? Как можно было сделать это со мной? И… как это теперь вернуть обратно?

Древослав не успел ответить девушке – домой вернулась Зубаха, причём не одна, а с кричащим и вопящим маленьким уродцем на руках, и на время Ведана забыла обо всех своих расспросах.

***

– Он не похож на обычного ребёнка, ба!

– Это и есть не обычный ребёнок.

Уродец ни на секунду не прекращал орать, и из-за маленьких глазок, сжавшихся в узенькие чёрточки, из-за покрытого красными пятнами личика, из-за надутых, залитых слезами, щёк казался ещё уродливее.

– Что с ним случилось? – спросила Ведана, вставая на цыпочки, чтобы получше разглядеть маленькое создание, орущее в Зубахиных руках.

Зубаха пожала плечами – как будто это само собой разумеется:

– Домовые поменяли.

Такого Ведана ещё не видела. Она так и стояла посреди комнаты, раскрыв рот и не сводя глаз с орущего существа.

– Так и будешь стоять или поможешь мне? – проворчала бабка.

– А чем помогать-то? – растерялась девушка. – Я не знаю. Скажи мне хотя бы…

– Лезь на чердак, тащи старую люльку. Потом принеси свежего сена из хлева, постели в люльке. Да пошевеливайся – не видишь разве, что тяжело держать его на руках? Чай, не лёгонький!

Когда ребёнка положили в люльку, он ненадолго замолчал, оглядываясь по сторонам, как будто привыкал к новым условиям, но потом снова продолжил орать. Неужели он никогда так и не успокоится?

– А может, его покормить надо?

– Да не будет он есть ничего… Не человек он. – Древослав подошёл к ребёнку. – А вот нам поесть не мешало бы, да и каша как раз подоспела… Отдохни, Зубаха. Сдаётся мне, работёнка нелёгкая у тебя будет…

Зубаха и правда казалась уставшей. Ведана глянула на деда и успела заметить, как Древослав быстро начертил в воздухе над колыбелью неизвестную ей руну, и орущее существо сразу же замолчало.

– Нельзя ему долго спать, – проворчала Зубаха. – А то так и останется не-пойми-кем… Разве ненадолго только…

Ели быстро и молча, опустив головы, не глядя друг другу в глаза. За окнами смеркалось. Ночь предстояла долгая…

Пока Ведана суетилась, бегая по горнице в поиске нужных трав (благо, и мяту, и фенхель, и зверобой можно узнать по запаху безошибочно!), Зубаха чистила свой большой медный котёл на трёх ножках.

Вошедший в дом Древослав протянул знахарке крупное куриное яйцо, потом присел и вынул три короткие широкие доски из пола – именно эти три не были прибиты к полу гвоздями, как потом заметила Ведана. Возле разобранного пола старик сложил немного дров и поставил кувшин воды.

– Дальше сами управитесь? – спросил он. – Пока полнолуние, надо идти на болото – сабельник подоспел как раз. А заодно собрать бы крапиву и душицу – они сейчас в самом соку…

– Будь осторожен, – тихо сказала Зубаха, не глядя на мужа. – Слышала я, мужики собираются на охоту в эту ночь: говорили, будто волки им покоя не дают… Но я-то знаю, что на самом деле они втайне надеются, что удастся оборотня убить – в открытую-то охотиться на них нельзя, а у мужиков давно руки чешутся… Неспокойно становится, Древослав. Чую близкую беду, да не знаю пока, откуда её ждать… Будь осторожен.

– Буду, – кивнул старик и вышел на улицу.

Через миг где-то невдалеке раздался протяжный волчий вой…

***

– Значит, сила стала проявляться… Так-так-так…

Потворник, одетый по своему обыкновению в огромный белый балахон с капюшоном, наброшенным на лицо и прикрывающим большую его часть, задумчиво ходил по хижине взад-вперёд, заложив руки за спину. Прямо на пороге сидели два невысоких, грязных человечка, а возле них лежали сброшенными маленькие ящеричьи кожи. Человечки были похожи друг на друга как две капли воды, только у одного из них через всю левую щеку наискосок тянулся длинный кривой шрам, а у другого не было левого глаза.

Потворник остановился, подняв голову, и спросил:

– Она осознавала, что делает в тот момент?

Оба человечка заговорили одновременно:

– Похоже…

– Стоп, – потворник резко прервал их. – Пусть говорит кто-нибудь один. Ты, Полосатый.

Названный Полосатым вздохнул.

– Похоже, что нет… То есть не совсем…

– Что значит «не совсем»?

Потворник повысил голос, и Полосатый испуганно вжал голову в плечи.

– Я думаю, она хотела, чтобы гроза началась.

– Твоё дело не думать. Твоё дело – внимательно наблюдать…

– Да…

– Продолжай.

– Я ясно видел, и думаю…, – Полосатый осёкся, но заметив, что потворник никак не отреагировал, осторожно продолжил – …думаю, что и Одноглазый видел тоже, как ведьма зажмурилась и улыбнулась сама себе, и сразу после этого началась гроза. Она хотела вызвать грозу, но вряд ли знала наверняка, как это делать. Скорее всего, просто очень захотела и сосредоточилась на своём желании. Но мне показалось, будто она удивилась, что всё получилось…

– Ты тоже так думаешь, Одноглазый?

Теперь наступила очередь Одноглазого вжимать голову в плечи, что он и сделал немедленно под испытующим взглядом потворника.

– Так точно, – выдохнул он. – Ведьма не ожидала, что у неё получится вызвать грозу. Но определённо этого хотела.

Потворник молча кивнул.

Тишина продолжалась несколько минут. Всё это время Полосатый и Одноглазый сидели неподвижно, боясь шелохнуться, а потворник продолжал ходить по комнате.

– А… а… а-пчхи!

Чихание, прервавшее тишину, вывело потворника из задумчивости. Опасаясь разгневать немедленно повернувшегося в его сторону потворника, Полосатый попытался оправдаться, быстро забормотав: «Это всё проклятый дождь… а бежать надо было срочно… дело-то сурьёзное… ну вот и простудился… и знал же, что так и будет, и всё равно побежал…», утёр нос влажным рукавом и сжался ещё больше.

– Можете идти, – кивнул потворник. – Не спускайте с неё глаз. И немедленно ко мне, как только что-нибудь произойдёт. Теперь следить нужно вдвое внимательнее – надеюсь, вы оба это понимаете?

Оба человечка одновременно кивнули:

– Конечно…

– Свободны.

Человечки подняли с пола грязные и мокрые от дождя ящеричьи шкурки, поморщившись, накинули их на себя, и мгновение спустя две юркие ящерицы вышмыгнули из чёрной хижины потворника и побежали мимо аккуратных белых домиков, окружённых зелёными садами – через горы, в сторону Тихого Омута.

***

Когда Ведана вернулась с травами, почти всё уже было готово. В разобранное место в полу были сложены дрова, и уже потрескивал огонь.

– Что-нибудь ещё?

– Принеси мою метлу, – сказала Зубаха. – Боюсь, понадобится.

Ведана принесла бабкину метлу, обвязанную шерстяными нитками да увешанную наузами, поставила рядом и присела в угол на огромную медвежью шкуру, поджав ноги. Этот медведь был когда-то грозой Тихого Омута – говорят, скотину драл нещадно и людей не боялся. Убил его Древослав – однажды ночью, совершенно один. Люди долго удивлялись, как ему это удалось, и с тех пор почитают старика великим охотником. «Чистая случайность», – улыбался он. А на вопросы маленькой внучки рассказывал древние семейные заговоры. Чтобы стрела летела в цель, чтобы била метко, усилия надо приложить. Нужны костяные наконечники для стрел, заговорённые перья, что легче ветра. Да и заклинания сложные понадобились – медведь-то не простой оказался, хотя мало кто о том догадывался… Оборотень это был из дивиих гор, смуту посеять в Тихом Омуте хотел, давнюю войну продолжить – да помешал ему Древослав. На том рассказы оборотнические и закончились. Больше дед никогда не поднимал эту тему, как внучка ни просила.

– Что бы ты ни увидела, что бы ни услышала, сиди молча и не двигайся, – сказала Зубаха, и девушке стало страшно. Она хотела бы вообще уйти и ничего не видеть, но бабке могла понадобиться её помощь, так что выбора не было…

Знахарка подошла к колыбели, повела рукой над ребёнком, и тот сразу проснулся и продолжил орать, как будто и не спал вовсе. Не обращая на него внимания, Зубаха присела у костра, аккуратно разбила куриное яйцо и вылила его содержимое в огонь. Огонь взвился и взметнулся почти до потолка. Туда же знахарка бросила меньшую часть скорлупы в огонь, а в большую зачерпнула воды, ловко захватила скорлупку щипцами, повернулась так, чтобы ребёнок мог всё это видеть, и протянула скорлупу над огнём.

Ребёнок тут же замолчал, и некоторое время внимательно наблюдал за происходящим, а потом неожиданно старческим голосом насмешливо проскрипел:

– Стар я как древний лес – а может, и поболе. Видал уже и такое диво, чтобы воду в скорлупе варили!

Раздосадованная знахарка бросила скорлупу в огонь и резко встала. Поставила на огонь котёл с водой, бросила в него травы, знаками показала Ведане, чтобы та готовила отвар, сама взяла пучок сухой мяты, стала разбирать его на травинки и выкладывать ими вокруг колыбели ровный круг. Когда круг был готов, Зубаха взяла украшенную метлу и легонько стала подметать этот круг внутри. Ребёнок молчал, но стал волноваться и беспокойно заворочался в колыбели. Дрожащая Ведана старалась не смотреть в его сторону и следить только за отваром.

Знахарка стала ходить по кругу против часовой стрелки, бормоча какие-то заклинания, которых девушка не могла расслышать. Зато она отлично слышала, как ребёнок стал отчаянно ругаться и выкрикивать страшные проклятия в адрес Зубахи – но та не останавливалась.

Наконец, знахарка замолчала, вышла из круга, взяла лучину и подожгла сухую траву. Круг загорелся и ребёнок стал кричать пуще прежнего, но когда трава догорела, малыш вдруг замолчал и спокойно заснул.

– Остуди немного отвара и заставь его выпить хоть пару глотков.

Ведана, не переставая дрожать, зачерпнула кружкой душистого травяного отвара и немного подержала его в руках – подула, остуживая. Потом подошла к колыбели и удивилась: ребёнок больше не походил на маленького урода. Это был самый обыкновенный, здоровый и симпатичный малыш. Когда она приподняла его, чтобы напоить, он открыл ясные голубые глаза и улыбнулся. Ведана улыбнулась в ответ, а малыш вдруг дёрнулся и больно ударил девушку по руке так, что она чуть не выронила кружку. Девушка облила бы ребёнка ещё горячим отваром, если бы Зубаха вовремя не подоспела – женщина взяла кружку из рук растерянной внучки, напоила ребёнка, и тот мигом заснул.

– Он нормальный, просто капризный, – пояснила она.

Ведана вздохнула с облегчением и посмотрела в окно. Светало. Да-а, трудная выдалась ночка! Спать хотелось ужасно, да утром ребёнка надо отнести обратно, к его родителям, в Чистое Поле. А Зубаха устала, наверно, ещё больше… Девушка оглянулась. Когда это бабка успела прибраться? В комнате не было уже ни котла, ни метлы, ни следов костра, а доски, вынутые из пола, снова лежали на месте, как будто их никто оттуда не вынимал. Если бы не ребёнок, мирно сопящий в колыбели, да едва ощутимый запах трав, Ведана могла бы подумать, что всё ей только приснилось…

Как ни странно, знахарка не выглядела уставшей.

– Нет ничего лучше чабреца и валерьяны от усталости и пережитых кошмаров, – подмигнула бабка. – Присаживайся, дочка, выпей пару глоточков снадобья. Тебе обязательно станет легче. Правда, только на время – в этом главный секрет целебных трав. Запомни это хорошенько: силу свою травы черпают в тебе. Некоторое время ты продержишься замечательно бодрой, но спать потом всё равно придётся – чудес на этом свете не бывает…

Ведана села за стол и взяла чашку в руки. Зубаха была права – каждый глоток травяного настоя возвращал её к жизни. Девушка почувствовала себя энергичной и бодрой, от ночного кошмара не осталось и следа.

– Отнесёшь ребёнка в Чистое Поле, Барвину и Злате. Их дом – третий с краю, во дворе у забора заросли барвинка. Не ошибёшься… Скажешь, пусть перестанут дразнить своего домового с женой, иначе в следующий раз ребёнка сразу подменят на берёзовый чурбан – и тогда им уже никто не поможет. Каждый вечер пусть оставляют немного еды в углу у печи. И обязательно пусть вернут домой своего старого кота… Ишь чего надумали – мышей не ловит! А сколько он их за свою жизнь наловил, и не думают даже… Скажи, кота этого домовые шибко любили, скучают без него, вот и капризничают… Как угодно пусть ищут, пусть хоть весь лес перероют!

Ведана уже ничему не удивлялась. Даже не стала спрашивать у Зубахи, откуда та знает про кота. Просто послушно взяла ребёнка на руки, – он тут же прижался к ней во сне, – кивнула бабке и шагнула за порог.