Читать книгу Истории для девочек (сборник) - Лидия Чарская, Лидия Алексеевна Чарская - Страница 5

– Нина! Княжна-джаным! Сердце мое!

– Бэлла, радость!

– Золотая Нина!

– Бэлла! Бэллочка! Драгоценная!

У ворот нашего сада стояли две чистокровные горные лошадки и два джигита в праздничных нарядах. В одном я узнала дедушку Магомета; другой, молоденький, быстроглазый, оказался моей хорошенькой теткой, сестрой покойной деды, Бэллой, дочерью Хаджи-Магомет-Брека с которой теперь мы так тепло беседовали. Хотя моя тетка была старше меня, но мы были с нею закадычными друзьями.

– Золотая моя джаным, хорошенькая, изумрудная моя, яхонтовая… – тянула она своим певучим голоском, и смеялась, и целовала меня, и звенела запястьями под голубым, золотом шитым бешметом.

– А мы ехали… долго… ехали… все горами… горами… останавливались только у духанов[28], а ночевали в аулах… – рассказывала она.

– Как же ты без чадры, Бэлла? – удивилась я, зная, что дед Магомет строго придерживается обычаев горцев.

– Тсс! – лукаво погрозила она пальцем и покосилась на отца, дружески обнимающегося с подоспевшим папой. – Чадра под бешметом… Здесь урусы, а ваши женщины не прячутся под чадрою… Я в гостях у урусов.

– Молодец, Бэлла! Ай да дикая козочка, – рассмеялся мой отец и повел дорогих гостей к дому.

– А у нас новость, – шепотом сообщала я моему другу. – Приехала чужая бабушка… такая важная и сердитая… А с нею брат… двоюродный… Такой кудрявый… вот увидишь, и злющий, как голодный волчонок.

– Голодный волчонок! – подхватила Бэлла и громко, раскатисто рассмеялась.

На крыльце нежданных гостей встретила бабушка со своим неизменным Юлико.

– Здравствуй, Хаджи-Магомет, добро пожаловать, – насколько могла любезнее, приветствовала она деда, своего давнишнего врага.

– Здравствуй, княгиня, – сурово, без улыбки ответил старик, не любивший ее за чрезвычайную кичливость.

– Здравствуй, госпожа! – прозвучал звонко голосок Бэллы.

– Эта хорошенькая девушка – твоя дочь, ага Магомет? – обратилась бабушка к гостю.

Тот молча кивнул головою.

– Ты счастлив должен быть, ага, имея такую прекрасную дочь!.. – желая довершить любезность, продолжала бабушка.

– Будь благословенна Аллахом, госпожа, за твою доброту, – сурово произнес старик и остановил ласковый и грустный взгляд на дочери. – У меня была и другая дочь, такая же прекрасная и добрая, но волею Аллаха она в раю…

Всем стало грустно… Всем вспомнилась моя милая, незабвенная красавица мать.

– А вот это внук мой, княжич Юлико, – не без тайной гордости произнесла бабушка, выдвигая вперед своего любимца.

И вдруг веселое личико моей молоденькой тетки сморщилось от смеха. Она без церемонии трогала пальцами бархатный костюмчик моего кузена, его отложной воротничок, его длинные, как у девочки, кудри и хохотала до упаду.

– Косы девушки… шальвары мальчика… ай да джигит! – кричала она, не стесняясь, между бешеными приступами хохота.

Мы с отцом не могли не улыбнуться, смотря на эту веселую и живую дикарку.

– Перестань, Бэлла! – строго прикрикнул дед, видя, что старая княгиня начинает краснеть.

Смех прекратился, но Бэлла долго не могла успокоиться. Много позднее она сообщила мне цель своего визита:

– Знаешь, зачем я приехала? Джанночка, светик мой! – говорила мне она, увлекая меня на наше любимое место – под ветви старой густолиственной чинары, и продолжала, не дожидаясь ответа: – Ведь Бэлла, не простая Бэлла счастливая… Бэлла замуж идет за узденя… за богатого… и табун будет… и стадо будет… и золото… все!

– Бэллочка! – воскликнула я в ужасе. – Ты замуж! Да ведь ты маленькая!

– Маленькая!.. – засмеялась она неудержимым смехом. – Так что ж? Мне лет много… Еще весна… и еще весна… и еще… три весны и еще… и Бэлла – старуха… и никто не женится на Бэлле… даже самый старый пастух…

– Да как же, Бэллочка, я-то? – чуть не с плачем вырвалось у меня.

– У-у, глупая джанночка! Ты моя подруга будешь, самая близкая… Сестра будешь… На свадьбе моей лезгинку плясать будешь. У-у, красавица моя, лань быстроглазая! Душечка!

Мне ужасно странным казалось, что крошка Бэлла, семнадцатилетняя девушка, подруга моих детских игр, сорванец и веселая шалунья, выходит замуж. Я боялась лишиться моей бойкой, черноглазой подруги, но желание присутствовать на ее свадьбе, плясать удалую лезгинку, которую я исполняла в совершенстве, а главное – возможность уехать на несколько дней в горы, где я не была ни разу со дня смерти, – вот что меня обрадовало! И, не отдавая себе отчета в том – будет ли или не будет счастлива Бэлла, захваченная мыслью о предстоящих мне удовольствиях, я запрыгала и закружилась, хлопая в ладоши, вокруг моей хорошенькой приятельницы.

– Ай, Бэлла, ты княгиня будешь… настоящая княгиня! Ваше сиятельство…

И мы снова обнимались и хохотали, приводя бабушку в негодование нашими дикими проявлениями восторга.

– А когда же мы поедем? – приставала я к отцу за обедом.

– Завтра я отпущу вас с Юлико… Дедушка Магомет, – обратился отец к своему тестю, – ты возьмешь с собою маленького княжича?

– В доме старого Магомета рады гостям! – ласково ответил мой дед. – А разве княгиня побрезгует моим гостеприимством?

– Стара я уже для таких поездок, – сказала она, – а Юлико пусть едет, – добавила она милостиво. – Только я не отпущу его без старой Анны. А ты, Георгий, не поедешь в горы?.. – обратилась она к отцу.

Но отец не мог надолго отлучиться от своего полка.

– Я пришлю тебе мой подарок, Бэлла, – ласково обратился отец к затуманившейся на минуту свояченице.

Они были большими друзьями, и молодой горянке очень хотелось видеть его на своей свадьбе. Напоминание о подарке живо прогнало печаль с ее милого личика, и она уже громко смеялась и, хлопая в ладоши, рассказывала, какая она будет знатная узденьша.

– Барбале, на заре мы уезжаем… Прощай! – кричала я, с шумом распахивая дверь каморки Барбале. – Уезжаем все: деда, Бэлла, Анна, я и Юлико.

– Анна? И она уезжает? – встрепенулась моя старушка.

– И Анна! И Анна! Ты можешь одна подавать на стол твоему князю, печь лобии[29] и мариновать персики. Анна уезжает, радуйся, моя Барбале!

И, возвестив любимой служанке столь радостную для нее весть, я уже мчалась дальше.

– Михако, миленький, ты хорошенечко присматривай за Шалым, – упрашивала я нашего денщика.

– Будьте покойны, княжна, – успокаивал он меня, гладя лоснящуюся спину моего коня.

– Я уезжаю завтра с дедой, – обратилась я к Родам, тщательно разглаживавшей кружевные воротнички Юлико. – Прощай, Родам, я уезжаю надолго.

Перед сном я зашла в кабинет отца. Он лежал на тахте со своей неизменной трубкой в зубах.

– Папа! – тихо сказала я. – Ты прости, отец, мои стычки с Юлико, но я его так ненавижу!

– За что, Нина? – спросил отец.

– Ах, не знаю, право… – ответила я. – Кажется, за все: за важность, за чванство, за трусость…

– И ты думаешь, мне это приятно? – В его голосе послышались непривычные нотки грусти.

– Папочка, – пылко вырвалось у меня, – я знаю, я – злая девчонка, но зачем они приехали! Без них было так хорошо!

– Тише! Что ты, глупенькая! – И отец зажал мне рот рукою, которую я покрыла горячими, бурными поцелуями. – Ну что мне делать с тобою, буйная ты моя головушка? – грустно улыбнулся отец и добавил тихо: – Там-то, в гостях, веди себя, по крайней мере, хорошенько.

– О да! – убежденно вырвалось у меня. – Я обещаю тебе это, отец! – И птичкой выпорхнула из кабинета.