Читать книгу За что? Моя повесть о самой себе - Лидия Чарская, Лидия Алексеевна Чарская - Страница 5

– Лида! Лидок! Лидюша! Лиденчик! Лидок-сахарок! Где ты? Откликнись, девочка!

Откликнуться или нет? Я зажмуриваюсь на минутку и сладко потягиваюсь, как котенок. Ах, как славно пахнет соснами! Тетя Лиза, моя вторая мама, живущая с нами в доме, говорит, что это очень здоровый запах. Значит, не грех им надышаться вволю, досыта. И потом, здесь так чудесно, в зеленой роще, где я представляю себя заколдованной принцессой из тетиной сказки, а деревья – великанами-волшебниками, заворожившими меня… И мне решительно не хочется никуда идти.

– Лида! Лидушка! Лидок-сахарок! – надрывается резкий голос.

Я знаю, чей это голос: это моя няня Груша.

«Пусть, пусть покричит!» – соображаю я (потому что, хотя мне только четыре года, я все-таки уже умею соображать!).

Я не люблю няню. У нее злое-презлое цыганское лицо. Она строгая, сердитая и никогда не играет со мной и не рассказывает мне сказок, как тетя Лиза. Она только любит наряжать меня, как куколку, и выводить на прогулку в большой парк, в большой Царскосельский парк (мы живем в Царском Селе, недалеко от этого парка), где есть такое чудное прозрачное озеро с белыми лебедями. Тут няня садится на скамейке, и вмиг ее окружают другие няньки.

– А ведь наша Лидюша здесь наряднее всех, – говорит няня, с презрением оглядывая прочих детей в простеньких костюмчиках.

Няньки зеленеют от злости, а моя няня продолжает рассыпаться бисером:

– И красавица она у нас на диво!

Ну, уж с этим никто из них не может согласиться… Что меня нарядили, как куколку, это верно, но что у меня вздернутый нос и толстые губы, этого тоже никто не станет отрицать.

– Ну, уж и красавица! Мальчишка какой-то!

Няня обижается, и они начинают спорить, а я тем временем непременно падаю и разбиваю себе нос. Тут на «красавицу» обрушивается буря нареканий, выговоров, упреков…

Нянька выходит из себя, а я начинаю реветь от незаслуженной обиды. Несмотря на то что я совсем еще крошка, я отлично понимаю, что не любовь ко мне руководит похвалами няни. Просто ей нравится выгуливать нарядную девочку – и только. Конечно, я не могу любить такую няню и рада-радешенька убежать от нее.

– Лида! Лидок! Лидюша! Лиденчик! Лидок-сахарок! – раздается опять ее голос.

Откликнуться разве?

Нет, не откликнусь я ей ни за что на свете! Ведь не скоро еще удастся снова убежать в этот чудный уголок…

И я с наслаждением растягиваюсь в мягкой мураве.

Нянькин голос то приближается, то удаляется. Очевидно, она бегает по прилегающей к нашему саду роще, куда мне ходить строго-настрого запрещено.

Так что ж, что запрещено? А я туда-то и иду! Я уверена, что никто не рассердится на меня за это и не накажет. Меня запрещено наказывать. А что будет злиться няня, это мне решительно все равно. Ведь я «божок» нашей семьи. Тетя Лиза так и говорит всегда: «Лидюшка – наш божок».

Отлично быть «божком семьи», не правда ли? А как приятно сознавать, что все и всё кругом созданы только для тебя, для тебя одной!..

Няня покричала, покричала и умолкла. Верно, ушла искать меня в саду. Ну, что ж, я очень рада! Теперь она не скоро вернется, и я могу поиграть в свою любимую игру. А игра у меня всегда одна и та же.

Я принцесса, принцесса из тетиной сказки. Во всех моих играх я или принцесса, или царевна. Ничем иным я не могу быть и не желаю. А эти деревья кругом – это все злые волшебники, которые наложили на меня свои чары и не дают мне выйти на свободу. Но я знаю, что если найти заколдованный меч, то я смогу им проложить себе дорогу к воле. И я внимательно осматриваюсь по сторонам в надежде найти его. И вот чудесный меч найден. Ура!

Я вижу огромный сук в траве и, обхватив его обеими своими слабенькими ручонками, поднимаю над головой. Теперь злые волшебники-гиганты побеждены!

Моя фантазия летит вперед быстрее птицы. Злые волшебники уже низко-низко склоняются предо мной и почтительно провозглашают хором: «Да здравствует прекрасная принцесса и чудесный меч!»

Колдовство разом рушится, чары исчезают, гиганты-великаны расступаются передо мной, и я, как подобает настоящей принцессе, выступаю важно-преважно со своим суком-мечом. Путь открыт предо мной, и я спешу к выходу из волшебного леса. Я знаю отлично, что на опушке меня ждет прекрасный принц. Он пришел освободить меня, но не успел. Волшебный меч попал в руки мне, а не ему, и я сама победила злых волшебников.

И, помахивая суком, я с гордым видом шествую между деревьями к выходу из заколдованного леса, то есть из рощи.

– Ха-ха-ха! Вот смешная девчонка! Смотри, Савельев! – слышится веселый хохот за моими плечами.

Оглядываюсь и разеваю рот от удивления.

Прекрасный принц стоит передо мной. У него чудесные глаза, яркие, как звездочки, и пышные белокурые локоны вьются по плечам. Но всего удивительнее то, что прекрасный принц приехал за своей принцессой на осле, на настоящем живом осле с огромными ушами и таким смешным видом, точно он совсем, совсем глупый осел.

Прекрасный принц сидит на осле, которого ведет под уздцы высокий загорелый человек в солдатской шинели.

Я невольно замираю от восторга при виде очаровательного мальчика и его не менее очаровательного осла.

– Прекрасный принц! – кричу я. – Вы опоздали, и я сама освободила себя волшебным мечом!

И я низко-низко приседаю перед белокурым видением.

И мальчик, и солдат начинают так хохотать, точно их щекочут. Не понимаю, что они нашли смешного? Право, до сих пор я была лучшего мнения об уме мальчиков и солдат.

И вдруг ко всему этому прибавляется что-то необычайно шумное, гулкое и громкое, как труба. Что за звуки! Боже! Боже!

– Ыу! Ыу! Ыу! Ыу!

Это кричит осел.

Я ничего не боюсь на свете, кроме лягушек и «буки», но тут, услышав этот невозможный, чудовищный крик, я тоже начинаю кричать. И не от страха, а оттого, что я ужасно нервна и впечатлительна от природы – так, по крайней мере, говорят мои тети и доктор, который лечит меня.

– Ыу! Ыу! Ыу! – вопит осел.

– А-а-а-а! – тяну я диким, пронзительным голосом.

Голова моя начинает кружиться, и прекрасный принц становится все меньше и меньше… И вот, в ту самую минуту, когда я готова уже лишиться чувств, с неба хлынул ливень, ужасный ливень. Тучи уже давно собирались над моей головой, но в пылу игры я не замечала их.

– Девочка! Ты намокнешь! – кричит мне прекрасный принц, свешиваясь с седла. – Садись ко мне скорее! Я знаю, ты живешь недалеко от парка, в капитанском доме. Дядя Воронской – твой папа. Я отвезу тебя туда. Савельев, – командует он своему спутнику-солдату, – посади-ка девочку ко мне в седло.

Сильные руки подхватывают меня в воздух и бережно опускают на спину осла, который перестал кричать, – от дождя, должно быть. Маленькие руки обнимают меня.

– Держись за меня! – слышу я звонкий голос принца над самым ухом.

Толстая солдатская шинель закрывает нас с головой, меня и принца. Под шинелью тепло и уютно. Дождик не мочит меня больше. У моего плеча приютилась голова маленького принца. Я не вижу его лица, одни только локоны пушистым облаком белеют передо мной в полумраке.

Осел двигается медленно и важно… Какая-то усталость сковывает меня, потому что я вообще-то хрупкий и болезненный ребенок. Сон незаметно подкрадывается ко мне. Сквозь сон я слышу, как прекрасный принц поясняет мне, что он и не принц вовсе, а Вова Весманд, что он тоже, как и мы, живет постоянно в Царском Селе, что он сын стрелкового командира, наш сосед и… и…

Я засыпаю сладко-сладко, как можно спать только в золотые дни младенчества, без видений и снов.