Читать книгу Лизочкино счастье - Лидия Чарская, Лидия Алексеевна Чарская - Страница 11

Учинив расправу над провинившейся Мэри, Павел Иванович и его супруга уехали по делам, приказав высокой, бледной барышне – помощнице Анны Петровны Сатиной, приставленной к труппе в качестве гувернантки, – распорядиться обедом. Мадемуазель Люси́ (так звали барышню) пошла хлопотать по хозяйству, оставив детей в той же классной, где они обыкновенно готовили роли и занимались в часы уроков. Лишь только наставница вышла, дети с шумом повскакали со своих мест.

– Я рада, что Мэри наказали, – произнесла маленькая, рыженькая девочка, похожая на лисичку, которую звали Марусей Виркиной в жизни и Мими – по сцене.

– Да, да, и я тоже, – подхватили в один голос Пика и Ника.

– Понятное дело, и я, – улыбаясь добродушной улыбкой, произнес Мишук, – она такая сердитая, все злится, ругается и даже щиплется. Ты знаешь, Эльза, – обратился он к Лизе, – мне постоянно приходится играть ее пажей, потому что я не гожусь ни на что остальное, а моей королевой всегда бывает Мэри, и когда я запутаю по нечаянности ее шлейф – пажи ведь должны носить шлейфы своих королев, – она так больно щиплет меня потихоньку от публики, что я чуть не плачу, в то время когда мне приходится делать радостное лицо и улыбаться, потому что Павел Иванович говорит нам, что никому не весело видеть сердитое и недовольное лицо на сцене.

– А это очень трудно, должно быть, играть на сцене? – робко осведомилась Лиза, решившаяся, наконец, задать первый вопрос своим новым знакомым.

– О, нет, – поспешила ее успокоить Марианна, – совсем нет. Надо только хорошенько сперва подготовиться и выучить свою роль по тетрадке, то есть те слова, которые говорит лицо, изображаемое тобою, и конец фразы того лица, которое говорит с тобою по ходу пьесы, чтобы ты знала, когда тебе надо самой вступить в разговор. Впрочем, ты не беспокойся, все это тебе объяснит режиссер.

– Кто? – переспросила Лиза.

– Режиссер – это наш учитель, – вмешался в разговор брат Марианны Витя, или Виталий, как его называли по театру. – Режиссер показывает нам, как играть и что делать на сцене. Иными словами, он «ставит пьесы», как говорится по-театральному.

– А режиссер очень строгий? – робко осведомилась Лиза.

– Очень, – подхватили в один голос Пика и Ника и еще кто-то из детей.

– Он кричит на нас всех ужасно, когда мы бываем ленивы и бестолковы. Иногда сажает в «темную», где теперь сидит наказанная Мэри, – поясняла Марианна своей новой подруге. – Не кричит он только на Павлика да на Валю, потому что они с Павликом считаются малышами и играют самые крохотные роли или просто без слов изображают ангелов на сцене. Ты не знаешь малютки Вали? Вот она.

И Марианна поманила к себе крошечную девочку одного роста с Павликом, такую же прелестную, румяненькую и белокурую, как и он.

– Вот наша Валя, или, как ее называют, мадемуазель Валерия, – сказала она, целуя малютку. – Не правда ли, как она мила?

Валя улыбнулась Лизе и потом, отойдя в сторонку, стала самым серьезным образом помогать Павлику уплетать пастилу. Дети были очень дружны и не разлучались друг с другом ни на минуту.

В какой-нибудь час времени Лиза познакомилась со всею труппою. Все дети понравились ей, кроме Мэри, сидевшей в темной комнате, да еще одной девочки, которую звали Катя – а в кружке Кэт, – державшейся в стороне от других и показавшейся ей очень важной и гордой. Зато один высокий, почти взрослый мальчик лет 15–16 сразу привлек к себе ее сердечко своим грустным и добрым видом. Мальчика этого звали Володей. Остальные дети говорили ему «вы», потому что он был много старше их всех. Бедный Володя был калека и упирался согнутым коленом одной ноги на деревяшку. У него было кроткое, болезненное личико, и он казался удивительно привлекательным.