Читать книгу Семь почти счастливых женщин - Лидия Давыдова - Страница 5

Просторную комнату наполняло мерцание дрожащих огней. Подоконники украшали длинные белые свечи в серебристых канделябрах, а центр комнаты очерчивал круг свечей поменьше и восемь пёстрых подушек.

«Ценность себя, обретение глубокого смысла, исцеление своей сексуальности и конкретные приёмы для того, чтобы сделать вашу жизнь насыщенной и яркой».

Анита отложила программу ретрита, которую она знала почти наизусть. Именно обретение нового смысла волновало Аниту больше всего. После развода любой смысл, кроме детей, скрылся от неё из виду.

В кругу уже сидели три участницы, Анита аккуратно отодвинула подушку подальше из круга, не сильно заметно, но так, чтобы её не было в кругу, а она могла разглядывать остальных. Анита делала вид, что сосредоточена на мерцании свечей, а сама потихоньку разглядывала участниц, старательно скрывая, что созерцание было её любимым занятием.

Справа сидела Женя, ещё в машине Анита заметила, что она была самой юной из всех участниц. На рыжеволосой девушке была широкая, на размера три больше, серого цвета байка. Кучерявые волосы девушки были собраны в неаккуратный узел. Было в ней что-то инфантильное: то ли выражение лица, то ли веснушки, усыпавшие нос и щёки, то ли ногти, короткие, видимо, обгрызенные, выкрашенные в салатовый цвет, то ли то, как она сидела, натянув безразмерную байку на колени и положив на них голову.

С другой стороны от Аниты сидела женщина в роговой оправе, точнее, очки были в роговой оправе, но в целом создавалось ощущение, что это про неё целиком. Она держала спину настолько прямо, будто в неё всадили какой-то прут. Её Анита в машине не заметила, видимо, она приехала отдельно.

– Меня зовут Сара, – сдержанно улыбнулась женщина «в роговой оправе» и протянула руку.

Сара была вся такая собранная, подтянутая, и всё на ней было такое же: добротное и хорошо сделанное. От стильной оправы очков «Тиффани» до платья винного цвета с чётко заострённым чёрным воротником и обуви, кожаных серых балеток с глянцевыми острыми, такими же, как края воротника, носками.

Анита знала толк в таких вещах и могла быстро определить и качество тканей, и вообще всего того, что человек носил. Она любила моду, а как можно её не любить, если ты живёшь в самом стильном городе Италии. Хочешь не хочешь, начнёшь одеваться со вкусом или хотя бы мало-мальски разбираться в одежде.

Сама Анита давно хотела поменять свой, как выражались близкие подруги, «мышиный стиль». За время своего восьмилетнего замужества с Бруно Анита привыкла одеваться неброско и незаметно, так, чтобы, не дай бог, муж не разозлился из-за слишком высоких для его роста каблуков или слишком глубокого декольте.

Возле Жени в позе лотоса сидела экзотической внешности молодая женщина. У неё был тёмный цвет лица, но не тотально-чёрный, а смуглый. Тёмные, выше подбородка, волосы лежали крупными завитками, в больших карих глазах отражалось мерцание свечей. Женщина была одета в чёрный спортивный костюм и сжимала тонкими длинными пальцами цветастую шаль. На безымянном пальце левой руки Анита заметила обручальное кольцо. Этой смуглянки в машине с ними тоже не было, видимо, и она приехала самостоятельно. И Анита вспомнила, что именно она прощалась у ворот с маленьким ребёнком, рыдающим на руках у мужчины итальянской внешности. Наверняка она – вырвавшаяся на волю мама в декрете.

Анита принялась рассуждать, откуда могла быть родом эта красавица, Может, Эфиопия? Нет, цвет кожи был бы темней. Скорее всего, это Восток, Анита так увлеклась географией, что не заметила, как рядом с ней бесшумно уселась Женина мама, имя которой Анита благополучно забыла.

Небольшого роста, с куцым хвостиком, крохотными золотыми серёжками-ягодами, бледной кожей, местами покрывшейся пигментными пятнами, особенно на руках и шее, она показалась Аните аккуратной, чистенькой, от обуви, плетёных коричневых балеток, до небольшой сумочки в тон балеткам, которую прижимала к себе, то и дело трогая круглую металлическую застёжку. На ней были синие брюки и белая блуза с синей каймой на воротнике и рукавах. Сначала женщина суетливо искала место, Аните показалось, что она хочет сесть рядом с дочкой, но та – опять же, возможно, это показалось ей – как-то нахмурилась, и женщина, семеня, направилась в сторону Аниты. Она села рядом, открыла сумочку и достала оттуда пачку с салфетками, вынула одну и высморкалась. Сморкалась она нешумно, деликатно, словно боялась побеспокоить кого-то своим звуком. Она положила салфетку обратно в сумочку и только тогда заметила сидевшую рядом Аниту.

– Меня зовут Оля, – произнесла она тихо, – в машине я не представилась.

Анита хотела было заговорить с ней, но внезапно в комнату ворвалась та мотоциклистка. Короткие шорты, поджарые, без единого жирка ноги, надо же, такое и правда бывает не только в фильмах, и полотно татуировок, на икрах, голени и щиколотке, из иероглифов, дельфинов, морских волн и черепов. Тяжёлые ботинки, майка с бахромой, чуть оголявшая накачанный пресс, глубокое декольте, выглядывавшее из-под чёрной куртки-косухи с металлическими кнопками и вставками. Чёрные стрелки, пирсинг в правой ноздре, пирсинг в брови, яркие красные губы. Она перекатывала от щеки к щеке жвачку.

– Чао! Я – Регина, – чавкнула она, надув пузырь, и шмякнулась на подушку. Потом убрала подушку и села на паркет, скрестив ноги, так что всем стало видно её чёрное нижнее белье.

Глаза у Регины были зеленющими, такими, что Анита была уверена, что это линзы. Эта женщина была настолько сексуальна, вызывающе привлекательна, что Анита не могла оторвать от неё глаз.

– Смотри не влюбись. – Регина подняла на Аниту глаза, хлопнула чёрными длинными ресницами, показав жирные идеальные стрелки, и засмеялась.

Анита засмущалась, перестала пялиться, хотя, когда Регина не видела, старалась хотя бы чуток подсмотреть за её жестами, позой и тем, как та вела разговор.

– Привет, девочки! – заявила видная блондинка. Она стремительно забежала в комнату и так стремительно устроилась около Сары, что та моментально втиснулась в стену. – Меня зовут Маша, – представилась она.

Маша не была ни толстой, ни крупной, она была заметной. Всего в ней было много: большая грудь, пухлые губы, густые волосы, даже шёлковое платье с крупными воланами и юбкой клёш.

В машине на Аниту Маша произвела неоднозначное впечатление.

Когда Анита сказала, что гордится своей белорусской стойкостью, имея в виду, конечно, всё то, что ей пришлось пережить во время развода, Маша повернулась и выдала:

– Ой, да ладно, тоже мне, нашла стойкость.

Анита сразу напряглась.

– Стойкость, – продолжила Маша, взмахнув своими коровьими ресницами, – это когда ты живешь в девяностые в Гольяново и смотришь каждый день на героиновые рожи. Вот бы ты пожила в таких условиях, потом бы говорила.

Анита хотела сказать про то, что Маша только что обесценила её опыт, но сдержалась. Ей показалось, что Маша бы просто не поняла, что именно она имеет в виду под «обесцениванием опыта».

Маша сразу же закидала Сару вопросами, что-то уточняла, Сара отвечала скупо и односложно. Маша вообще очень много говорила. Делала это быстро и громко, время от времени прерываясь на громкий смех. Она закидывала голову назад, смеялась, потом возвращалась к разговору, голос у Маши был с хрипотцой, словно прокуренный, и, как оказалось позже, она действительно курила.

Заметив, что Сара общаться не жаждет, Маша переключилась на Олю, но так как ей пришлось говорить через Сару, Маша бесцеремонно попросила Сару пересесть, что Сара сделала с большим удовольствием.

Однако в какой-то момент замолчала даже Маша.

В комнате появилась она. И все поняли, кто ЭТО. Если бы это был фильм или сказка, то в этот момент её окружала бы свита из волшебных существ: фей или гномов.