Читать книгу Сады земные и небесные - Лидия Григорьева - Страница 43

Обрезаю увядшие, скукоженные головки цветов, чтобы они – как учат нас умелые садоводы – не оттягивали на свою никому уже не нужную немощь жизненные соки. Не отягощали собой молодой, напористый и звенящий от полноты кипящей в нем жизни розовый куст. Недаром отжившие свое, одряхлевшие розы, пионы и прочая, называются по-английски «dead had», то есть «мертвая голова». И ее следует вовремя отсечь во имя продолжения рода и процветания его, пока она не заела век цветущей молодежи. Логично.

То же самое мы наблюдаем у первобытных народов, относивших в голодные годы старушку-мать (престарелый отец, надо полагать, и сам бы дошел), согласно неписаному закону природы, на вершину горы, вглубь тайги или в пустыню. Так безжалостно отсекается отжившее.

И все же, как благородно стареют некоторые растения! Как деликатно сворачивается в погребальную трубочку еще вчера могучий, эротически привлекательный и плотоядный ирис, чтобы дать дорогу молодым и напористым цветкам, столь любимым художниками Востока. Это нужно увидеть собственными глазами и постараться осмыслить этот не столько житейский, сколько метафизический урок.

Это ведь тот самый ирис, который недавно словно бы стеснялся и не хотел расцветать днем, а все норовил расцвести под покровом ночи – не на глазах у людей. Он словно бы не верил, что утром взойдет солнце и снова станет тепло. Я все же подсмотрела, как однажды вечером он словно бы надул изнутри воздухом, как воздушный шарик, свой большой бутон: вот-вот лопнет! А до этого он несколько дней старательно прикрывал головку бутона кожаным капюшоном – без всякой веры в то, что весна все-таки наступит. А наступила сразу летняя жара. И цветок выпростался из тугих пеленок и расцвел во всю мощь и силу. И светился и ликовал на солнце. А потом состарился и в трубочку свернулся. Но опять же не днем, а ночью.

Тайна рождения, цветения и смерти цветка – сопоставима с человеческой жизнью…

С садом нужно разговаривать, опекать цветы и соцветия, нахваливать и укорять. И принимать, если нужно, роды. Вот сегодня мне пришлось сделать «кесарево сечение» приболевшему гималайскому маку, вернее, маковке.

Пришлось вскрыть тугую оболочку бутона, не выпускавшего из себя на волю «младенца». В результате выпростался из нутра бутона не мак, а маленький и слабый, недоношенный, я бы сказала, «мачок». Его лепестки были похожи на измятый лист бумаги. Он был не такой яркий, как его сородичи, появившиеся на свет естественным путем. Эти-то здоровяки сами раздвинули толстокожую, шершавую родительскую плоть и выпростались на свет, ликуя и победно вопя, впрочем, беззвучно, как в старом немом кино.

В саду нужно уметь всё: ласкать, целовать и нянчить маленьких.

И утешать стариков…