Читать книгу Яблоня от яблочек - Лидия Луковцева - Страница 4

Зоя Васильевна не напрасно прибавила «наверно», тем самым приготовив себе путь к отступлению. Да и Раиса Георгиевна после рассказа Лиды нехотя призналась себе, что поторопилась с выводами.

…Вадиму Сергеевичу суточное дежурство по области, обязательное для всех старших офицеров, выпало на воскресенье. Спокойными эти суточные выдавались крайне редко, но сегодняшнее было – что-то особенное, особенно ночь. Помимо обычной рутинной работы – объезда постов, проверка работы патрулей, инспектирование пунктов охраны и т.п. – пьяная перестрелка в ночном баре «Фламинго», ограбление ювелирного магазина и уже под утро – вишенка на торте: захват заложника.

Террористом оказался перепившийся рабочий бондарного завода, а заложником – его семилетний сын. Жене удалось каким-то чудом выскочить за дверь. Она же сообщила в ближайшем опорном пункте о том, что у мужа имеется граната (черт знает, откуда она у него взялась, но вот взялась откуда-то!), а сына он взял в заложники потому, что, идиот, вдруг заподозрил, что Славка ему не родной.

Требования злодей выдвинул соответствующие. Грозил взорвать весь барак, в котором они живут, вместе с соседями, если жена не приведет «вот прям щас же!» настоящего отца Славки, чтобы муж набил морду «этому козлу».

– А он может взорвать? – спросил Бурлаков рыдающую женщину.

– В таком состоянии? Все может!

– А граната-то настоящая?

– А что я в них понимаю? Похожа на гранату, а на настоящую или игрушечную… У меня не было времени ее рассматривать! Помогите же, скорее! Там Славик!

– И соседи.

– А что соседи? А, ну да, и соседи!

Пункт охраны располагался возле проходной бондарного завода, а бараки строились давным-давно для рабочих – тоже рядом с промзоной, даже ехать никуда не надо было. Вызвали ОМОН, но ожидать группу захвата в таких условиях времени не было.

Бурлаков не стал светить у бараков служебный автомобиль, велел водителю остановиться за углом, а сам побежал к зданию. Всего бараков было три, перед одним уже топталась кучка полуодетых жильцов.

Террорист обитал на втором этаже. Попасть на второй этаж можно было, поднявшись по деревянной скрипучей лестнице, переходящей в деревянную же неширокую галерею с навесом, на которую и выходили двери всех шести квартир. Рядом с каждой входной дверью располагалось небольшое окно, видимо, кухни. Из открытой форточки одного из окон неслась громкая мужская брань, довольно разнообразная, с однообразной угрозой – взорвать всех к чертовой матери.

Бурлаков, не показываясь, прижавшись к стене, деликатно постучал в окно, прервав тем самым поток брани и угроз.

– Это кто? – спросил после паузы хозяин. – Валька, ты, шалава? Привела?

– Это я, – сказал Вадим Сергеевич. – Полковник Бурлаков. Пришел выслушать ваши требования.

– Какие еще требования? – опешил террорист. – Ты кто вообще?

– Я же сказал: полковник Бурлаков, Вадим Сергеевич. Представляю правоохранительные органы. Послан выслушать ваши требования и удовлетворить их. В пределах разумного, разумеется.

– Что за хрень? Какие еще требования? Где Валька?

– Вы же заложника захватили? Хотите всех тут взорвать? Значит, у вас есть какие-то требования. У всех террористов всегда есть требования. Вы сколько хотите – сто тысяч, двести? Самолет?

– Пошел на … со своим самолетом. Валька где?

– Вальке скорую вызвали.

– Зачем?

– А зачем ты ее гранатой пугал? Просто так? Небось, и граната-то учебная?

– Сам ты учебный, мент! Настоящая граната!

– Да где б ты ее взял, настоящую?

– Купил! Места надо знать, представитель… органов!

– Жену зря напугал, сердце у нее прихватило, – соврал Бурлаков. – А про гранату, поди, брешешь? «Настоящая»! – передразнил он. – Вот Валька и подумала, что настоящая. Что женщины в гранатах понимают? Это я, допустим, могу сходу определить, настоящая или учебная.

– Ну, определи, такой умный! – и в форточке показалась рука с зажатой в ней гранатой.

– Что ты там машешь? Ты ж мне весь свет спиной закрыл! Хоть бы лампочку над дверью вкрутил, ни черта не видно!

– Да чего ты бубнишь там? Не разбираешься, так и скажи, а то – свет! Кто тебя только на переговоры послал!

– Да ты специально так показываешь, чтобы видно не было!

– На, смотри, раз слепошарый, мне не жалко, – и он высунул кисть за форточку.

Вадим Сергеевич правой рукой, как клещами, вцепился в руку террориста (откуда и сила и прыть взялись, есть еще порох в пороховницах! – думал потом, когда все закончилось) и сдавил запястье, а левой зажал пальцы, чтобы не выпустили гранату. Двое сопровождавших его полицейских, замерших у входной двери, налегли на хлипкую фанеру и ввалились в прихожую. Отмерший после секундного замешательства террорист дернулся было, но Бурлаков словно закаменел.

Пальцы потом разжать получилось не сразу, помогли полковнику ребята. ОМОН подоспел к развязке, изучил гранату и подтвердил – она все же оказалась учебной.

На утренней планерке Бурлаков услышал много всего в свой адрес, не очень лестного и очень не лестного. Дело в том, что местное телевидение сработало оперативно, и уже в утренних новостях рассказало о героическом поступке работника правоохранительных органов полковника Бурлакова. Губернатор уже успел предложить генералу поощрить геройского сотрудника. Граната хоть и оказалась учебной, но этого же никто не знал, и могло случиться самое худшее.

– Вот именно! – сказал (проорал) генерал на планерке в числе прочего. – Могло случиться самое худшее в результате твоей самодеятельности! Ты подверг опасности людей! Тебе западло было дождаться ОМОНа, популярности захотелось? Вот я от себя лично тебя поощрю строгачом, а в качестве губернаторского поощрения заменю его просто выговором и назначу служебное расследование. А теперь идите все работайте, пионеры-герои!

Вернувшись в свой кабинет, полковник достал чистый лист бумаги и написал заявление о предоставлении ему очередного отпуска, который как раз приближался. Это был редчайший случай, когда он уходил в отпуск согласно графику. К просьбе об отпуске Вадим Сергеевич присовокупил строку: «с последующим увольнением по выслуге лет».

– Мы за эти дни такое пережили, – подытожила Лида с тяжким вздохом. – Я боялась к нему подойти. Вадик, конечно, старался держать себя в руках, но атмосфера в доме была грозовая. Полжизни – псу под хвост. Он и в санаторий надумал ехать, чтоб на мне не сорваться. Чтоб не мелькала у него перед глазами каждый день моя тревожно-вопросительно-сочувствующая физиономия!

– Ну зачем так мрачно, – с долей снисхождения решила утешить гостью Раиса Георгиевна, – жизнь-то ведь на этом не кончается. Еще ни один силовик без работы не остался. В охранные структуры подастся. Пенсию-то ваш муж выслужил?

Лидия Федоровна смерила ее пренебрежительным взглядом – что б ты понимала! Приехала тут! Подруга юности…

– При чем тут пенсия? – снизошла Лида до объяснений. – Это вся его жизнь – преступников отлавливать. Он ничего другого и делать-то не умеет. Он зачахнет без этой своей проклятой работы!

– Ну а чего тогда обиды копить? Что, у него никогда взысканий не было? – продолжала Раиса Георгиевна мерзким чиновничьим тоном – она не могла вот так легко простить этой «подруге Лиде» выматывающих часов в полиции.

– Были, – вздохнула Лида, – но тут все по-другому, понимать надо. Несправедливо. Он же не ради бравады рисковал.

– Просто у Вадима Сергеевича наступила психологическая усталость, – включилась Зоя, разруливая ситуацию, – у него случилось профессиональное выгорание.

Раиса Георгиевна закатила глаза и пожала плечами – фу ты, ну ты, какие страсти! Прямо диагноз! Лидия Федоровна взглянула на Зою с благодарностью: вот умеет же человек найти нужные слова в нужный момент! И продолжила:

– Конечно, если бы граната оказалась не учебной… Если бы случилось страшное… Головы бы полетели! И у генерала – первого. Его несдержанность тоже можно понять. Но там же пацан был! Решение надо было принимать немедленно. Ну ладно, я вас тут окончательно загрузила своими проблемами. У вас-то что стряслось?

– У нас тоже стряслось, – вздохнула Зоя Васильевна и изложила события истекшего дня, не касаясь Раиной лавстори. Вернее, изложила ее в усеченном виде, как и в полиции при опросе.

– Но раз у вас такое… И Вадим Сергеевич уехал… Ты нам, конечно, ничем помочь не сможешь…

– Да чем же я могу помочь? Нет, ну как это у тебя получается?

– Что – это?

– Да все эти приключения. Ну, редкий же человек сможет вот так периодически вляпываться в криминальные истории. Но что характерно, ты их как бы и не ищешь, они тебя сами находят, – справедливости ради добавила Лида, словно извиняясь за свою резкость, и выразительно посмотрела в сторону Раисы Георгиевны. Определенно, симпатии друг к другу сразу у них не возникло.

– Карма, видать, – обреченно вздохнула Зоя и столь же выразительно взглянула на Лиду – мол, а сама-то ты совсем уж не при делах? – Ну, давайте собирать ужин, – продолжила она, – как бы там ни было, а есть зверски хочется.

За ужином разговор продолжал крутиться вокруг убитого, предположительно, Купцова.

– Узнать бы точно, он это или не он, – печалилась Рая.

– Вот что, – решила Зоя, – все-таки завтра съездим еще раз на Белякова. Заходить не обязательно, – предупредила открывшую, было, рот Раю, – там же не очень далеко гаражи, укроемся за ними и понаблюдаем.

– Как понаблюдаем?! Была бы там хотя бы детская площадка возле дома, можно было бы с бабулями поговорить или с мамочками! С гаражами не пообщаешься. Там же вообще какая-то мертвая зона возле этого дома, тьфу-тьфу-тьфу! Мы сидели на лавочке битый час, и за все время только двое в подъезд вошли-вышли.

– Ну вообще… понаблюдаем. Все равно, если убитый – Купцов, будет какая-то движуха возле дома. Возможно, полиция. Может, кто-то выйдет из подъезда в черном наряде, возможно даже – сама жена Купцова.

Рая даже головой затрясла, прогоняя с глаз представившуюся картину. Конечно, к жене Олега она испытывала резкую антипатию, но увидеть ее в траурном вдовьем наряде – это было бы слишком! Пусть уж лучше Купцов будет с пузом и лысым, но живым, а тот убитый, который с пузом, пусть будет не Купцов. С ним она ведь незнакома.

– Нет, – сказала Рая, – это слабая надежда. А потом, как бы мы ни укрывались, сверху из окон нас все равно будет видно. Еще не хватало, чтобы бдительные соседи доложили ментам о двух подозрительных тетках, тусующихся за гаражами. Еще за наркоманок нас примут, что схрон там устраивают. Тогда уж вообще не отмоемся, по совокупности.

Лидия Федоровна помалкивала, лишь переводила взгляд с Зои на Раю и обратно.

– В этом вопросе я, пожалуй, смогу помочь, – задумчиво уронила Лида, и дамы уставились на нее с проснувшейся надеждой. После того, как они поняли, что Бурлаков им не помощник, интерес к Лиде у них угас сам собой.

– Позвонишь Вадиму Сергеевичу? – обрадовалась Зоя.

– Исключено! Позвоню лучше Илюшке.

– Кто это – Илюшка?

– Зоя, ты должна его помнить, у Вадика работает. Такой бравый капитан, Илья Соловьев, анекдотчик, душа компании и любимчик женщин. И любитель тоже! Ты как-то видела его у нас на дне рождения Вадика.

– Что-то припоминаю… А жена – такая бледненькая, молчаливая, малообщительная?..

– Бледненькая-то бледненькая, но в кулачке его крепко держит! Что, однако, не мешает ему иногда сходить налево.

– И он согласится помочь? Узнает, как идет расследование?

– Смотря чем помочь. Подключиться к расследованию – вряд ли, какие у него основания? Где Артюховск – и где Астрахань! А вот узнать у здешних коллег фамилию убитого – просьба, думаю, вполне выполнимая, не в ход же расследования вмешиваться.

– Лида, ты прямо как профессионал рассуждаешь!

– А если Илюшка откажется? – засомневалась Раиса Георгиевна, в волнении меряя комнату шагами.

– Не откажется. Он у меня на крючке.

Рая за спиной Лиды показала Зое оттопыренный большой палец – дескать, подруга у тебя – что надо!

– Шантаж? – уточнила.

– Ну, если тебе так нравится, пусть будет шантаж.

– А что ты ему скажешь? Расскажешь все как есть? Не хотелось бы.

– Да я и выдумывать ничего не буду. Почти. Скажу, что убитый, возможно, бывший муж моей подруги, а она случайно узнала про убийство из телевизора и переживает, хоть и бывший. По описанию на мужа похож. Это его не удивит. Просто женская солидарность.

– Но разве подруга не может позвонить экс-супругу по телефону, спросит у тебя Илюшка?

– А они расстались врагами и не общаются!

– Это аргумент. Годится!

– А крючок-то надежный? – обеспокоилась Рая. – Не соскочит?

– Вполне надежный! Последний его романчик случился с моей знакомой, и Илюшка знает, что я о нем знаю, и трясется, как осиновый лист. А мне очень нравится его жена, и я не хочу ее расстраивать, потому что все его романчики заканчиваются возвращением домой. Может, она и сама в курсе его хождений налево, да делает вид, что ничего не подозревает. Такая у нее линия поведения. Характер – кремень. Может, любит или дорожит сильно, не хочет потерять. Да и не в моих правилах лезть в чужие личные дела, пусть сами разбираются. Она далеко не дура, и знает своего мужа как облупленного.

– Никогда не понимала таких женщин, – покачала головой Зоя Васильевна, – никакого чувства собственного достоинства. Ну ладно, давайте ночь делить, денек сегодня был очень насыщенный.

Однако всем не спалось. Каждая в своей постели вздыхала и ворочалась. Постелей у Зои Васильевны имелось три: диван в зале, кровать в ее спальне и кресло-кровать в бывшей веранде, переоборудованной в кабинет-библиотеку – в ней располагался старенький письменный стол с компьютером на нем и книжный шкаф.

– Вот почему у мужиков появляется пузо? Они же не рожали, мышцы живота у них не растягивались, – сев в постели на своем диване, ни с того ни с сего брякнула Раиса Георгиевна, вернувшись к своей идее-фикс. Она не знала, как ей начать разговор, и пошла кратчайшим путем.

Переволновавшаяся за бурный день Лидия Федоровна, словно знака ждала, тоже уселась в своем кресле-кровати:

– А у меня мужики с животиками активного протеста не вызывают. Вот лысых я почему-то не люблю. У мужика должна быть в любом возрасте шевелюра, хотя бы остатки ее, хоть три волосинки, но с такими благородными седыми висками.

Зоя Васильевна тоже уселась в кровати, опершись о прохладную стену.

– Например, как у твоего мужа? – уточнила она с легкой подковыркой. Зоин муж умер, не дожив до печального этапа облысения и выросшего живота. – А я, девочки, самая капризная. Мне вообще нравятся мужчины худощавые, поджарые и с такой шевелюрой… Знаете, соль с перцем.

– Как у твоего шамана? – не осталась в долгу Лида.

– Ого! А кто у нас шаман?

– Да был тут у нас один знакомый шаман.

– Прекрати, Лида! Никакой он не мой, и вообще, когда это было!

– Было-было! Да, увы, сплыло. Про… как бы это помягче выразиться… проморгала наша Зоя шамана.

– Что, настоящий шаман? Ой, девочки! Никогда шаманов не видела. Вот бы нам сейчас сюда шамана! Он бы нам не помешал.

– Самый настоящий. На Акылбая стоило бы посмотреть. Мало того, что шаман, еще и мужик интересный, и к Зое неровно дышал. Теперь уж, наверно, нашел там себе на Алтае кого-нибудь.

– Акылбай? Что за странное имя?

– Ничего не странное, – возмутилась Зоя со своей кровати. – Старинное казахское имя, означает «богатый умом». Он из древнего шаманского рода.

– Самое то имечко для шамана, – подала с кресла голос Лида.

– А чего ж ты его про… моргала? – удивилась Рая. Мужиков надо уметь удерживать, особенно, если что-то стоящее попадается.

– Верно, – согласилась Лида, словно забыв напрочь тот отрезок своей жизни, когда подобрала алкоголика Гарика и нянчилась с ним, как с чем-то стоящим.

– Как Илюшкина жена? Ну, нет, – не согласилась Зоя, будь он хоть трижды стоящий.

– Да в любом случае надо уметь удерживать, даже если он не очень стоящий, – подкорректировала Рая, – вполне возможно, что из него что-то стоящее со временем получится.

– Это, в принципе, верно, – согласилась Лида.

– А если не получится со временем? Стоит ли удерживать? – намекнула Зоя

– Ну, тут уж пятьдесят на пятьдесят. Как говорится, лучше сделать и жалеть, чем жалеть о несделанном.

– Это все лишь теоретически верно!

– А тебе самой, Рая, приходилось удерживать? – заинтересовалась Лида.