Читать книгу Опиум - Лидия Сивкевич - Страница 4

Я так и не поняла, чем занимается заместитель директора, кроме того, что каждый месяц получает зарплату в треть миллиона рублей. А вот Никита Валерьевич не сидел на месте. Я видела его по двадцать раз за ночь, мельком, всегда спешащего. Он занимался всеми вопросами, касаемо заведения, на всех документах стояли только его подписи, все договоры и поставки принимались лично им, хотя его заместитель обладал теми же полномочиями. Границы его должности были очерчены еле заметным пунктиром.

Что же касалось внешности – не столь интересно смотрелись черты его лица в спокойствии. Гримаса на нём почти что всегда сидела отрешённая, будто нужные мысли безостановочно кружили в голове хоровод. Я долго думала, что глаза у него чёрные, пока однажды не встретила мужчину на улице по дороге на смену. Вечернего тусклого света хватило, чтобы разглядеть карие радужки с хаотичным узором бурых песчинок.

Он умел смотреть пренебрежительно, чуть задрав подбородок, но ещё лучше ему удавалось превратить этот взгляд в заинтересованный, лишь слегка сгладив морщинки на веках. Прикус у него был неправильный и верхняя пухлая губа в левом уголочке чуть больше закрывала нижнюю. Но это его не портило, а когда он говорил, вовсе становилось незаметным. Его брови, густые и тёмные, чуть темнее, чем волосы на голове, двигались очень редко, а если и двигались, то сразу обе. Они были прямые и коротковатые, поэтому я, глядя на Никиту дольше минуты, начинала мысленно дорисовывать к его бровям острый уголок. Все остальные его черты мне казались невзрачными, назвать мужчину красивым я не могла, но его ухоженность, слепленная за годы фигура, и высокий рост делали его привлекательным для множества женщин.

Что же до его человеческих качеств, мне этот мужчина не симпатизировал. Он часто относился к людям с пренебрежением, предпочитал не знать о работниках ни одной личной детали, а все свои недовольства высказывал резко, не пытаясь сгладить углы для приличия.

Помимо должности директора клуба, Волохов являлся владельцем охранного агенства «Knife»2, работники которого и охраняли Опиум.

Никита Валерьевич так странно произносил моё имя, будто хотел запомниться. Обычное «Рита» звучало от него всегда с ударением на последний слог.

– Рита́. – Говорил он, и я первое время улыбалась, а спустя пару дней уже ловила в себе нотку раздражения. «Рита́» звучало как название бюджетной марки микроволновок или мультиварок.

Князя я почти что не видела. В часы работы клуба он редко отсутствовал, но проводил всю ночь в своём кабинете. Выбирался из него редко, и это скорее походило на вылазки. Он проносился мимо стойки, не глядя по сторонам. Всегда в сопровождении охраны, всегда дерзкой устремленной походкой и всегда с каменным выражением лица.

Оказалось, что кроме всех правил, что прописаны в договоре, существовали ещё и негласные, не менее строгие.

Например, когда на третью мою смену уволили бармена, я узнала, что наркотики в Опиуме существуют только для гостей. Да и в целом узнала, что они безнаказанно существуют в этих стенах.

Ещё через два дня с позором выгнали официантку. Девушка ублажала одного из VIP гостей в туалете, отнимая обязанности у эскортниц.

Все эскортницы в Опиуме выглядели так, будто летят на межгалактические переговоры и должны представлять всё человечество перед другими расами, как самые прекрасные представительницы людской. Официально они назывались танцовщицами, чтобы не пугать гостей.

Бросая завистливые взгляды в сторону идеальности этих красавиц, я успокаивала себя тем, что головы их пусты, не считая богатых дряхлых членов из VIP зоны. А затем, застала одну из девушек в столовой для персонала за чтением «Поминок по Финнегану» Джеймса Джойса.

– Пишу по ней дипломную работу, решила перечитать. – Пояснила девушка, прилепляя к странице книги кислотно-желтый листик с заметкой. Затем улыбнулась и снова окунулась в книгу, убив во мне стереотип о глупости эскортниц. Взяв свою порцию ужина, я села рядом и ко всему прочему обнаружила, что девушка читает книгу на языке оригинала. Её звали Елена.

Конечно же, помимо танцовщиц были и танцовщики. От таких мужчин меня всегда воротило, и дело было лишь в специфике их работы. Среди них находились действительно интересные личности, яркие и зажигательные. Но я не могла назвать их мужественными, даже, несмотря на горы мышц. Мне не хватало в этих парнях мужской дикости. Их движения, даже вне площадки были чересчур плавными. На их телах с прорисованным рельефом не было ни одного волоска. Нигде. Разве что на голове, но ни в коем случае не борода или усы.

В Опиуме парни не танцевали соло. Их было гораздо меньше, чем девушек и они скорее дополняли танцовщиц, служили реквизитом. Если гости мужского пола были всего лишь не прочь взглянуть на танец полураздетых мужчины и женщины, то их спутницы ерзали на креслах, горящими взглядами следя за представлением.

Фигуры танцоров извивались на стойках, поднятых на уровень второго этажа, сплетались вместе и обманчиво скользили по телам друг друга языками.

Мне было любопытно наблюдать за тем, какой эффект сексуальное раскрепощение оказывает на гостей. Но это был лишь один пунктик из целого списка, на что я обращала внимание.

Вообще, я замечала много всего и не принимала это на свой счёт и опыт, мне казалось, что все видят. Столько всего происходило в Опиуме за сутки, что можно было сойти с ума, попытавшись проконтролировать все аспекты. Если вкратце описать одну обычную, ничем не примечательную неделю, то выглядела она так, не считая тех событий, что не дошли до меня, как до простой хостес.

Давал сбой свет в подсобных и технических помещениях, причиной тому оказались неполадки в проводке. Учитывая, что ни в одной комнатке этого высокотехнологичного заведения не затесалось ни одной примитивной лампочки, всё это приносило много мороки и затрат. Это было не моим делом сейчас, но я не могла не замечать по старой памяти.

Рабочие разворотили две стены на первом этаже и прилично поиздевались в подвале.

Задержались поставки шампанского в связи с политическими разборками.

Стоит ли говорить о такой проблеме, как сотрудники? Трое официантов, два бармена и два повара по разным причинам ушли в больничный отпуск, ещё несколько сотрудников – в запланированный. Один повар получил травму, отрезав себе палец слайсером для мяса. Всем им нужно было найти временную замену из других смен, поменяв при этом график десятка работников.

Что касаемо инцидентов? Четыре драки, в одной из которых пострадал охранник, приземлившись головой на бутылку рома. За семь дней шестеро владельцев лишены карт клуба, нарушив правила, а четырнадцать человек их получили.

Бесконечно ломались стулья и столы в зале, требуя немедленной замены, но не всегда запасные имелись на складе. Гасли от старости в день десятки светодиодных лент, выходили из строя минимум три бытовых прибора из кухни или бара, стабильно рвались провода. А разбитую посуду здесь и вовсе устали считать. Как и украденную гостями, что для меня стало шоком, ведь я была уверена, что таким людям воровать нет нужды.

Постоянно в поле зрения крутились инспекции, вытягивая из Опиума деньги, как из золотой жилы, ничуть не стыдясь и не скрывая своих алчных намерений.

Жалоб и претензий от посетителей лично в моей копилке было считанное количество, но вот администраторы бесконечно слонялись по залу с извинениями и комплиментами.

Я мало знала о том, что происходило на кухне, но бесконечно слышала во время обеда причитания о задержанных поставках, жухлой зелени, склизкой рыбе и переспевших фруктах.

Этот громадный организм, сложенный из сотни крупных деталей, тысячи кусочков и миллиона мелких крупиц, жил жизнью, заболевал и лечился, гас, а затем светился ярче, но ни на секунду не засыпал.

Сперва, узнав, чем отличается закрытый элитный клуб от обычного, я не понимала, как может существовать это место. Центр многомиллионной столицы. Престижное здание постройки не старее этого столетия, выкупить которое стоило дороже, чем остров в тихом океане. Здесь, на виду у блюстителей порядка, представителей закона и властей нарушалась сотня тех самых законов. Я всё не могла осознать, как очевидна грязь этого места, настолько прозрачна, что глаза закона смотрят сквозь Опиум.

Спустя две недели работы я заслужила каплю доверия. Теперь я слышала комментарии от напарниц и до меня начало доходить, как всё устроено.

– Что-то сегодня он не в настроении! – шепнула Женя, проводив в зал мужчину в сером костюме.

– А кто это? – спросила я, потому как действительно хотела знать.

– Хрулёв. Окружной прокурор. – Вера с улыбкой наблюдала за моим смятением. – Запроси у начальника службы безопасности вход в картотеку. Ты на хорошем счету у начальства. Тебя должны впустить.

– Что за картотека?

– Дела всех владельцев клубных карт.

Дав мне строгие наставления, Степан Юрьевич открыл сейф и долго разглядывал содержимое, которое от меня было скрыто массивной створкой. Затем, прижав карту к панели, мужчина открыл ещё одну дверцу и достал черный ноутбук.

Потратив два дня на изучение информации, я мыслила уже совсем по-другому. Границы в моей голове так раскинулись по сторонам, что я уже хотела испугаться и сбежать из Опиума. Но успокоила себя. О коррупции я всегда знала, частенько имела дело с этим понятием и на прежнем месте работы. Никогда никого не упрекала в недостатке благочестивости. Не считала людей святыми и сама такой не была. Но здесь…

Многие громкие представители законодательной и исполнительной властей расслаблялись только после дозы. Зачастую кого-то из министров увозили с передозировкой, в новостях прикрывая это инсультами.

Сперва я думала, что дело в Опиуме, что именно это место залог всей грязи. Но очень скоро поняла, что Опиум не был чёрным Мордором посреди светлого Средиземья. Тьма обитала повсюду, лишь иногда собираясь здесь. И именно это позволяло Опиуму затеряться. Государству со всеми его необязательными законами и фальшивой добропорядочностью клуб приходился по душе, ведь отдавал 15 процентов от чистой прибыли в качестве налога. Я догадывалась, какие это сумасводящие суммы.

В Нижнем я свыклась с запахом «травки», но теперь улавливала его крайне редко. Курить в Опиуме запрещалось вне курилки, поэтому лишь изредка можно было почуять эту ни с чем несравнимую вонь от проходящих мимо гостей. Взамен мне пришлось выучить новый запах. В зале за ночь их смешивались сотни: ароматы элитного парфюма и благородного алкоголя; жаренного с розмарином мяса и выпеченных с ванилью десертов; разноцветного дыма с танцпола и людского пота отовсюду. Но все эти всплески прерывались на запах чистого кабинета в бюджетной стоматологии – запах кокаина. Мне казалось, он не пахнет, но спустя три недели его ненавязчивый шлейф въелся то ли в стены клуба, то ли в мой нос и не успевал выветриваться.

Если к наркотикам я относилась просто – равнодушно проходила мимо, то имелась вещь, которая меня смущала. Многие гости, пройдя через лобби, заворачивали к помещению охраны с одним из секьюрити. Я с первого дня знала, что они проходят к комнатке с сейфами, но не могла понять зачем. Что же человек не может пронести с собой в зал, и при этом не может оставить дома? Как только до меня дошло, я всё же решила развеять сомнения:

– Вера, а для чего хранилище с сейфами?

Женщина закатила глаза, будто я вовсе её не видела и ответила:

– Оружие. Там гости оставляют оружие.

Это был бы не столь пугающий факт, если бы в хранилище не отправлялся каждый третий гость.

С тех пор я замечала пистолеты и у руководства. Очертание оружия показывалось над ремнём на спине у Даниила Дмитриевича. Никита Валерьевич носил под пиджаком чёрную кобуру. А Павел и вовсе не прятал пистолет со стола, когда я приносила списки подтвержденных бронирований. Про охранников не стоило и говорить.