Читать книгу Увидеть свет. Роман - Лидия Струговщикова - Страница 3

Уже стемнело, она ждала, когда родители уснут. Через некоторое время ей нужно было отнести Артемию несколько одеял.

Когда её родители уснули, Вика тихо выскользнула через дверь, чтобы отнести Артемию несколько одеял. Она взяла с собой фонарь, потому что было темно. Всё ещё шёл сильный снег, и пока она дошла до соседнего дома, немного замёрзла. Поднявшись на верхний этаж она тихо постучала в дверь чердака, и как только он открыл, она поднялась туда, чтобы согреться от холода.

Вот только согреться она не смогла. Почему-то внутри чердака было даже холоднее. Она включила фонарь и обвела им вокруг, но кроме старых коробок там ничего не было.

Она протянула Артемию одеяла и продолжала оглядываться. В крыше, кое где были широкие щели, через которые ветер и снег проникали внутрь. Когда я направила луч фонаря в глубь чердака, она увидела в одном из углов вещи Артемия. Его рюкзак и тот рюкзак, который ему дала она. Там же была небольшая стопка других вещей. На полу лежало несколько разобранных коробок и на них было два полотенца. На одном, надо полагать, он лежал, а другим укрывался.

От ужаса Вика прижала руку к губам. И он жил так несколько недель!

Артемий положил руку Вике на спину и попытался выпроводить её с чердака.

– Тебе не надо было приходить сюда, Вика, – сказал он. – Вдруг тебя здесь кто нибудь увидит.

Тогда она схватила его за руку и сказала:

– Тебе тоже не надо здесь находиться. – Она потянула его за собой к выходу, но он выдернул руку. Тогда она добавила:

– Сегодня ты будешь ночевать на полу в моей комнате. Я запру дверь. Ты не можешь спать здесь, Артемий. Здесь слишком холодно, ты можешь получить воспаление легких и умереть.

У него был такой вид, как будто он не знает, как поступить. Уверена, мысль о том, что его застанут в её спальне, пугала его не меньше, чем пневмония и смерть. Он оглянулся на свой уголок на чердаке, а потом просто кивнул и ответил:

– Ладно.

Она считала, что поступает правильно. Но если бы их поймали, у неё точно были бы большие неприятности. Она постелила ему на полу одеяло дала второе, чтобы он укрывался.

Той ночью она узнала о нём чуть больше. После того как Вика провела его через подъезд, а потом в свою спальню, она заперла дверь и устроила ему лежбище на полу возле своей кровати. Она поставила будильник на 6 утра и предупредила Артемия, что ему надо будет встать и уйти до того, как проснутся родители, потому что мама иногда будит её по утрам.

Она забралась в постель и перегнулась через край, чтобы иметь возможность видеть его, пока они разговаривали. Вика спросила, сколько ещё он рассчитывает пробыть в заброшенном доме. Он ответил, что не знает. И тогда она спросила, как он там оказался. Она всё ещё не выключила лампу у кровати, и говорили мы шёпотом, но после этого вопроса Артемий надолго замолчал. Он просто смотрел на неё, заложив руки за голову. Потом заговорил:

– Я не знаю моего настоящего отца. Он никогда не появлялся в моей жизни. Мы всегда были только вдвоем, я и мама. Но около пяти лет назад она снова вышла замуж за парня, который никогда меня не любил. Мы много ссорились. Когда несколько месяцев назад мне исполнилось восемнадцать, мы крупно поругались, и он выгнал меня из дома.

Артемий глубоко вздохнул, как будто не хотел больше ничего мне рассказывать. Но потом он снова заговорил:

– С тех пор я жил со своим другом и его бабушкой, пока его родители работали и обустраивались в другом городе. Через некоторое время родители моего друга забрали его и бабушку к себе в другой город, и они переехали. Разумеется, они не могли взять меня с собой. Они и без того много для меня сделали, разрешив пожить у них. Я это понимал и сказал им, что поговорил с мамой и могу вернуться домой. В тот день, когда они уехали, мне некуда было идти. Поэтому я отправился к маме и сказал ей, что хотел бы вернуться домой и пожить там до окончания школы. Она она была пьяна и даже не впустила меня в дом. Сказала, что это расстроит моего отчима.

Артемий отвернулся и посмотрел на стену.

– Поэтому я просто бродил по окрестностям, пока не нашёл этот чердак. Я подумал, что смогу пожить в нём, пока не подвернётся что-то ещё или пока я не окончу школу. В июне я иду в армию, поэтому я всего лишь стараюсь продержаться до этого времени.

Вика в этот момент подумала, что до июня ещё шесть месяцев. Шесть.

У неё в глазах стояли слёзы, когда он закончил свой рассказ. Она спросила, почему он не попросил ни у кого помощи. Артемий сказал, что пытался, но совершеннолетнему сложнее получить от кого то помощь, а ему уже восемнадцать. Кто-то дал ему телефоны приютов, где ему могли бы помочь. Но они все располагались очень далеко и оттуда было бы проблематично добираться до школы. И потом там надо было стоять в очереди, чтобы получить место. Артемий сказал, что однажды попробовал туда попасть, но на чердаке он чувствовал себя в большей безопасности, чем в приюте.

В таких ситуациях Вика ещё многого не понимала, поэтому спросила:

– А разве нет других вариантов? Разве ты не мог рассказать в школе, что сделала твоя мама?

Он покачал головой и ответил, что слишком взрослый для приёмной семьи. Ему уже восемнадцать, и у его матери не будет неприятностей из-за того, что она не позволяет ему вернуться домой. Он сказал, что хотел найти работу. Когда он уходил от Вики во второй половине дня, он отправлялся на поиски работы, но у него не было ни адреса, ни телефона, чтобы ему могли сообщить о принятом решении. И это только усложняло ситуацию.

На каждый её вопрос у него был ответ. Как будто Артемий испробовал всё, чтобы не оставаться в сложившихся обстоятельствах, но таким людям, как он, не слишком хорошо помогают. Эта ситуация настолько её разозлила, что она сказала, что он сошёл с ума, раз собирается идти в армию. Она без смущения выпалила:

– Какого чёрта ты решил служить стране, которая позволила тебе оказаться в таком положении?

Его глаза погрустнели, и он ответил:

– Страна не виновата в том, что моей матери на меня наплевать. – Артемий протянул руку и выключил лампу. – Спокойной ночи, Вика. С новым днём приходят новая сила и новые мысли.

После этого она почти не спала. Вика была слишком сердита и не знала, на кого именно она сердилась. Она просто продолжала думать о нашей стране, обо всём мире, о том, как это неправильно, что люди не делают больше друг для друга. Не знаю, когда люди начали думать только о себе. Может быть, так было всегда. И это заставило её задуматься о том, сколько ещё таких людей, как Артемий.

Она ходила в школу каждый день с не великой охотой, но ей никогда не приходило в голову, что школа может быть единственным хорошим местом для некоторых детей. Это единственное место, где Артемий в тепле и в безопасности.

Вика думала о том, что теперь никогда не сможет уважать богатых людей. Она знала, что есть много эгоистичных богатых людей, но даже среди среднего класса и среди бедных хватает эгоистов. Она думала о своей семье. Они не были богаты, но точно не настолько бедны, чтобы не помогать другим людям. Она знала, что её родители ничего не делали для благотворительности.

Она вспоминала, как однажды, несколько лет назад, они с отцом пошли в магазин за продуктами, и какой-то старик собирал деньги на операцию для своей жены. Вика спросила отца, могут ли они дать ему деньги, и он ответил, что нет, что он много работает, чтобы что то заработать, и не собирается разбрасываться деньгами. Он сказал, что это не его вина в том, что другие люди не хотят работать. Всё время, что они были в магазине, он говорил ей о том, как люди обманывают, чтобы получить помощь. И пока не прекратится помощь этим аферистам, проблема не исчезнет.

Вика ему поверила. И всё это время она думала, что бездомные не имеют дома потому, что они ленивые или наркоманы, или просто не хотят работать, как другие люди. Но теперь она знала, что это неправда. Конечно, кое-что в словах отца было до определенной степени правдой, но он говорил о худшем сценарии. Не все бездомные сами выбрали такую жизнь. Им просто не повезло или им не помогли. Среди бездомных могли быть подростки, на которых наплевать родителям или старики, на которых наплевать их детям.

Такие люди, как её отец, вот это проблема. Вместо того чтобы помогать другим, они прикрываются наихудшим сценарием, чтобы оправдать собственный эгоизм и свою жадность.

Она решила, что никогда не будет такой. Она решила, что когда вырастет, даже если не будет богатой, будет делать всё, что сможет, чтобы помочь другим людям, особенно детям, подросткам и старикам.

Через некоторое время Артемий по-настоящему заболел. Несколько ночей подряд он забирался по пожарной лестнице в комнату Вики и спал на полу, Вика сразу поняла, что с ним что-то не так, стоило ей на него посмотреть. Выглядел он ужасно. Глаза у него покраснели, кожа стала бледной, и хотя было холодно, волосы у него промокли от пота. Она даже не стала спрашивать, нормально ли он себя чувствовал, уже и так было видно, что ему плохо. Вика положила ладонь ему на лоб, и он оказался таким горячим, что она едва не позвала маму.

Артемий остановил её и произнёс:

– Со мной всё будет в порядке, Вика. – И начал устраивать себе постель на полу.

Она попросила его немного подождать, а сама пошла на кухню и налила ему воды. В шкафчике она нашла какое-то лекарство от простуды. Она не знала, действительно ли у него простуда, но всё-таки заставила его принять это лекарство.

Он лег на пол, свернулся калачиком, но примерно через полчаса он позвал её:

– Вика! Думаю, мне потребуется мусорное ведро или пакет.

Она вскочила с кровати, схватила мусорную корзину из-под письменного стола и опустилась перед Артемием на колени. Как только она это сделала, он тут же нагнулся над корзиной, и его вырвало.

Вике было его так жалко. Ему было очень плохо, а у него не было ни ванной, ни кровати, ни дома, ни матери. У него была только она, а она не знала, чем ему помочь.

Когда рвота у него прекратилась, она дала ему выпить воды, а потом сказала, чтобы он лёг в постель. Артемий отказался, но она не отставала. Поставив корзину для мусора возле кровати, она уложила его в постель.

Артемий был такой горячий, его так трясло, что она просто побоялась оставлять его на полу. Вика легла рядом с ним. Следующие шесть часов его рвало каждый час. Вика выносила корзину в ванную, чтобы опорожнить и помыть её. Это была ужасная ночь, но что ещё Вика могла сделать? Он нуждался в её помощи, ведь у него кроме неё никого не было.

Когда рано утром ему пришлось уходить из её комнаты, она сказала ему, чтобы он шёл на чердак, пообещав зайти проведать его перед школой. Вика удивилась тому, что у него хватило сил спуститься по пожарной лестнице, пока было темно. Она оставила мусорную корзину у кровати и дождалась, пока мама придёт её будить. Когда та вошла в комнату, то сразу увидела корзину рядом с кроватью и немедленно приложила руку ко лбу дочери.

– Вика, что случилось?

Вика застонала и покачала головой.

– Меня всю ночь тошнило. Думаю, уже всё прошло, но я совсем не спала.

Мама Вики забрала мусорную корзину и велела ей оставаться в постели. Она сказала, что позвонит в школу и сообщит, что дочь будет отсутствовать по болезни. После того как она уехала на работу, Вика пошла к Артемию, привела его назад, в свою комнату и уложила в постель. Его по-прежнему тошнило, поэтому она позволила ему поспать своей комнате. Каждые полчаса она проверяла, как он, и наконец, примерно к обеду рвота прекратилась. Вика приготовила ему суп, но он съел очень мало, так как аппетита у него совсем не было.

Они уселись на диван и укрылись одеялом, которое принесла Вика. Она прижалась к нему и ей стало так уютно. Вике в тот момент казалось, если человек будет чувствовать тепло и поддержку он быстрее поправится. Через несколько минут Артемий чуть нагнулся к ней и прижался губами к задней части её шеи, чуть ниже того места, где начинается затылок. Это был быстрый поцелуй, скорее как жест благодарности, но без обычных слов. Но Вика почувствовала столько всего сразу. После этого прошло уже несколько часов, а она всё время трогала это место пальцами, потому что всё ещё чувствовала его губы.

Вика понимала, что это был, вероятно, худший день в его жизни, но для неё он стал одним из лучших. От этих мыслей ей было ужасно стыдно.

Вместе они смотрели мультфильм «Красавица и Чудовище». Досмотрели до того места, где чудовище умирая прощается с Бэлль, а она в темноте и в отчаянии плачет на его груди.

Артемий схватил Вику за руку, когда смотрел эту сцену. Он держал её не так, как парень держит за руку свою девушку. Он сжал её так, как будто говорил – это мы. Он был Чудовище, а Вика была Бэлль, и она не хотела, чтобы он умирал. А после наступил свет, озаривший тьму.

– Просто нужно верить, сосредоточиться и в самые тёмные моменты увидеть свет. – шепнула она Артемию.

– Вика.

Вике становилось страшно от того, что этот парень нравился ей всё больше и больше. Когда они находились вместе, она думала только о нём, а когда его не было рядом, она беспокоилась за него. Её жизнь начинала вращаться вокруг этого человека, она знала, что это плохо, но ничего не могла с этим поделать. Она не знала, как быть в этой ситуации, ведь Артемий мог уехать в любую минуту.

Артемий ушёл после того, как они закончили смотреть «Красавицу и Чудовище». Уже ночью, когда родители уснули, он поднялся по пожарной лестнице. Предыдущей ночью он спал с ней постели, потому что ему было плохо. Перед тем как лечь в постель, она отправила в стиральную машину одеяла, на которых он спал.

– А где моя постель? – Спросил Артемий.

– Тебе придётся снова спать в моей постели, потому что я отправила одеяла в стирку, чтобы они были чистыми, и чтобы ты не заболел снова.

Сначала Вике показалось, что он хочет уйти. Но потом он закрыл балконную дверь, снял обувь и лёг рядом с ней в постель.

Его больше не рвало, но когда он лег, Вика решила, что тоже, наверное, заболела, потому что почувствовала тошноту. Но на самом деле она не заболела. Просто её всегда подташнивало от волнения, когда он был так близко.

Они лежали лицом друг к другу, когда Артемий сказал:

– Когда тебе исполнится шестнадцать?

– Через два месяца, – прошептала Вика. Мы продолжали смотреть друг на друга, и мое сердце билось всё чаще и чаще. – Когда тебе исполняется девятнадцать? – спросила она, чтобы поддержать разговор и чтобы он не услышал, какое тяжелое у неё дыхание.

– Только в октябре, – сказал Артемий.

Вика кивнула. Она гадала, почему он спросил о возрасте и что он думает о пятнадцатилетних. Смотрел ли он на неё так, словно она была всего лишь ребёнком? Что-то вроде младшей сестры? Ей было почти шестнадцать, и разница в два с половиной года не имеет большого значения. Может быть, когда людям пятнадцать и восемнадцать, это кажется слишком большой разницей.

– Я должен тебе кое-что сказать.

Вика затаила дыхание, не зная, что именно он собирается сказать.

– Сегодня я связался с моим дядей. Мы с мамой бывали у него в Москве. Он сказал мне, что как только вернётся из деловой поездки, я могу приехать и остаться у него.

Вике следовало бы от души радоваться за него в этот момент, улыбнуться и поздравить этого парня. Но она почувствовала, что он неё уходит что то важное в её жизни и она ничего не может с этим сделать, по причине незрелости своего возраста, ей стало себя очень жаль.

– Ты поедешь? – спросила она.

Артемий пожал плечами:

– Не знаю. Мне сначала хотелось поговорить с тобой.

Он был так близко к ней в постели, что она чувствовала тепло его дыхания. Вика заметила, что от него как будто пахнет мятой, и подумала, что он, наверное, чистит зубы перед тем, как прийти к ней. Ведь она каждый день давала ему с собой несколько бутылок воды.

Она поднесла руку к подушке и принялась вытаскивать нитку, торчащую из шва наволочки. Оторвав её, она стала крутить нитку между пальцев.

– Не знаю, что сказать. Я очень рада, что у тебя будет дом. Но как же школа?

– Я мог бы окончить её там.

Вика кивнула. Это прозвучало так, будто он уже принял решение.

– Когда ты уезжаешь?

Она задумалась, как далеко отсюда Москва. Вероятно, до неё ехать несколько часов, но это огромное расстояние, если у тебя нет машины.

– Я до конца не уверен, что уеду. Я думал о том, что ничего не меняя, ничего не изменится.

Она бросила нитку на подушку и опустила руку.

– Что тебя останавливает? Ведь твой дядя предлагает тебе дом. Это хорошо, верно?

Артемий сжал губы и кивнул. Потом взял нитку, с которой она играла, и тоже начал крутить её между пальцев. Как и она, он положил её обратно на подушку и сделал то, чего Вика от него не ожидала. Он поднес палец к её губам и коснулся их.

Тысячи мурашек побежали по её телу, она думала, что умрёт на месте. Это было наивысшее наслаждение, которое Вика ощутила всем телом. На несколько секунд его пальцы замерли на её губах, и он сказал:

– Спасибо, Вика. За всё.

Он запустил пальцы ей в волосы, нагнулся и поцеловал в лоб. Ей было так тяжело дышать, что пришлось приоткрыть рот, чтобы захватить больше воздуха. Она видела, что его грудь поднимается и опускается так же тяжело, как и моя. Артемий посмотрел на неё, она видела, что он смотрит на её губы.

– Тебя когда-нибудь целовали, Вика?

Она отрицательно покачала головой и подняла лицо к нему, потому что ей нужно было немедленно это изменить, иначе она просто не смогла бы дышать.

И тогда – так осторожно, словно она была хрупкой, как бабочка, – Артемий коснулся губами её губ и замер. Она не знала, что делать дальше, но ей было всё равно. Они могли оставаться так всю ночь и никогда больше не шевелить губами. В этом было всё.

Его губы сомкнулись на её губах, и она почувствовала, как дрожит его рука. Вика начала повторять движения его губ. Она почувствовала, как кончик его языка один раз коснулся её губ, и от наслаждения её глаза закатились. Он сделал это ещё раз, потом ещё один, и тогда она сделала то же самое. Когда их языки впервые встретились, она вроде как чуть улыбнулась, потому что много думала о своём первом поцелуе. Как это будет? С кем это будет? Но она даже представить не могла, что будет при этом чувствовать.

Он перекатил её на спину, прижался ладонью к её щеке и продолжил целовать. Поцелуй становился всё лучше и лучше, при этом она начинала чувствовать себя раскованнее и комфортнее. Больше всего Вике понравилось, когда он на секунду оторвался от неё, посмотрел на неё сверху, а потом поцеловал ещё крепче.

Они целовались так долго, что у Вики заболели губы, и глаза начали слипаться, сон одерживал победу. Когда они заснули, их губы всё ещё соприкасались.

Они больше не говорили о Москве.

Она так до конца не поняла, уедет ли он.

Теперь Артемий каждый день приходил к Вике после школы, он быстро принимал душ, и они целовались. Каждый день. И это было потрясающе.

Им вместе было так хорошо… Артемий, по отношению к Вике был такой нежный и заботливый. Он никогда не делал ничего такого, что ей не нравилось. Он даже не пытался делать ничего такого. Вика никогда ни о чём не распространялась: о себе, о своей семье, о том, что происходит у них дома. И она была уверена, что Артемий такой же. Если раньше он только мог догадываться, какая у неё грудь, то теперь он знал об этом.

Вика представить не могла, как можно жить без человека, который тебе очень сильно нравится. Если бы это зависело от неё, они бы с Артемием не расставались, целовались дни и ночи напролёт, а в перерывах, может быть, немного разговаривали. Артемий оказывается, умеет рассказывать смешные истории. Вике нравилось, когда он находился в разговорчивом настроении, потому что такое случалось не часто. В такое время он рассказывал интересные истории, которые она с восхищением слушала. К тому же, он многое мог сделать своими руками. За время своих визитов он отремонтировал её фен, миксер, старый приёмник. А ещё он много улыбался, и его улыбку она любила даже больше, чем его поцелуи. Иногда ей просто хотелось, чтобы он помолчал и перестал улыбаться, или целоваться, ей хотелось просто смотреть на него и любоваться. Ей нравилось смотреть в его глаза. Они такие голубые, что он мог бы стоять в другом конце комнаты, а его глаза было бы видно из далека, настолько они были яркие. Она даже делала зарисовки, рисовала простым карандашом его портреты: когда он улыбается, когда грустит, когда удивлён. У неё получилась целая серия портретов с его эмоциями. На каждом портрете она выделяла глаза голубой пастелью, только они были цветными и выделялись среди чёрно-белого. С той ночи они больше не заводили разговор о Москве. Вика сама не хотела об этом говорить, расставание с Артемием навевало на неё грустные мысли.

Как то днём они ехали из школы в автобусе, Артемий поцеловал Вику. В этом не было ничего нового, потому что к этому моменту они уже много целовались, но он впервые сделал это на людях. Когда они находились вместе, всё остальное как будто исчезало, поэтому он не думал, о тех, кто находился вокруг. Но Катя, сидевшая позади, это заметила. Вика слышала, как она обсуждала их за спиной, после того как Артемий нагнулся и поцеловал её.

Она разговаривала с девочкой, которая сидела рядом с ней, она сказала:

– Не могу поверить, что Вика позволяет ему прикасаться к ней. Это просто ужас. Он ходит в одной и той же одежде почти каждый день.

При этом Вика разозлилась, ей было больно за Артемия. Он отстранился от неё. Она видела, что эти слова его больно задели. Она начала было поворачиваться, чтобы поставить Катю на место из-за того, что она судит о человеке, не зная его, но Артемий схватил её за руку и покачал головой.

– Не надо, Вика, – сказал он. – Не стоит сердиться на таких людей. Они существуют для того, чтобы мы смотрели на них и старались быть совсем другими.

Она задумалась над его словами, понимая, что он прав. Поэтому она не стала связываться с Катей.

Но остаток пути она злилась на то, что Катя может так просто ранить и унизить человека. Ей было больно ещё и от того, что Артемий как будто привык к подобным комментариям. Но в итоге вспомнила старую поговорку: «Придорожная пыль неба не коптит».

Вика нагнулась к нему и поцеловала в щёку, а потом положила голову ему на плечо.

– Знаешь что? – сказала она ему.

Он переплел свои пальцы с её и сжал её руку.

– Что?

– Ты для меня самый лучший на свете человек.

Она почувствовала, что он рассмеялся, и сама улыбнулась.

– По сравнению с кем? – Спросил он.

– По сравнению со всеми.

Он поцеловал её в макушку и сказал:

– Ты тоже для меня лучше всех, Вика. Ты самая лучшая.

Когда автобус подъехал к нужной остановке, они шли по проходу взявшись за руки, он впереди, Вика за ним. Поэтому он не видел, как она развернулась и пихнула Катю, так как её выражение лица не оставляло ей выбора.

Когда они подошли к квартире, Артемий взял ключ из её руки и открыл дверь. Ей было немного странно видеть, насколько уверенно и комфортно он почувствовал себя в её доме. Когда они вошли, и он закрыл дверь на задвижку, Вика попыталась включить свет в прихожей, но электричества не было. Она выглянула в окно и увидела электриков, работавших дальше по улице. Они что-то делали с проводами, поэтому они не могли посмотреть телевизор. Вика не слишком расстроилась, потому что они всегда находили чем занять себя. Им было просто хорошо вместе, а всё что было вокруг казалось не важным.

– Плита у вас электрическая или газовая? – спросил Артемий.

– Газовая, – ответила Вика, несколько сбитая с толку, его вопросом. Он сбросил обувь и направился на кухню.

– Я собираюсь кое-что для тебя приготовить, – сказал Артемий.

– Ты умеешь готовить?

Он открыл холодильник и начал перебирать продукты.

– Да. Я люблю готовить, а потом пробовать то, что получилось. Но больше, пожалуй я люблю что то мастерить и ремонтировать, так же как ты любишь рисовать. – Артемий вынул какие-то продукты из холодильника и поставил на плиту сковородку. Вика прислонилась к рабочему столу и наблюдала за ним. Он даже не заглядывал в рецепт, просто наливал и выкладывал что-то в миски, а потом всё перемешивал, не пользуясь мерной ложкой. Она никогда не видела, чтобы её отец хоть что-то делал на кухне. Она была уверена, что большинство мужчин были на него в этом похожи. Но увидев, как Артемий хозяйничает на кухне кухне, она поняла, что ошибалась.

– Что ты готовишь? – спросила она его, при этом подтянулась и уселась на рабочий стол.

– Оладьи, – ответил Артемий, подошёл к ней с с миской в руке и окунул в смесь ложку. Он поднес ложку к её губам, чтобы она попробовала. Тесто для оладий – это моя слабость, и такого вкусного Вика никогда не пробовала.

– Супер, – оценила она, облизывая губы.

Он поставил миску рядом с ней, нагнулся и поцеловал её. Тесто для оладий и губы Артемия – это райское наслаждение, подумала она. Из неё вырвался звук, которым она дала понять Артемию, как ей нравится это сочетание. Он рассмеялся, но не перестал её целовать. Он целовал её и смеялся, и это совершенно растопило её сердце. Счастливый Артемий практически свёл её с ума. Вике захотелось больше узнать всё о том мире, который нравился Артемию, и подарить его ему.

Когда он целовал её, она думала, любовь ли это. У неё никогда раньше не было настолько близкого друга, поэтому ей не с чем было сравнивать свои чувства. На самом деле до Артемия она никогда не хотела иметь никаких отношений с парнями. В своей семье она не видела, как мужчина должен относиться к любимой женщине. Поэтому у неё всегда присутствовала огромная доза недоверия, если речь заходила об отношениях и других людях.

Временами она спрашивала себя, сможет ли вообще когда-нибудь довериться парню. По большей части она ненавидела мужчин, потому что единственным примером для неё был её отец. Но то время, которое она провела с Артемием, изменило её. Правда они не так давно подружились, но Артемий изменил её настолько, что она поверила, что он исключение из правил.

Он закончил целовать её и снова взял миску. Он отошёл к плите и начал ложкой выкладывать тесто для оладий на раскалённую сковороду с маслом.

– Хочешь узнать секреты приготовления пышных и вкусных оладий? – спросил Артемий.

Она не была уверена, что её сильно интересовало приготовление пищи, но Артемию каким-то образом удалось пробудить в ней желание узнать всё то, что знал он. Возможно, всё дело было в том, каким счастливым он выглядел, когда говорил об этом.

– Первый секрет пышности оладий: кефир должен быть теплым или комнатной температуры, но ни в коем случае не холодным. – Принялся объяснять Артемий, переворачивая первую порцию оладий. – Готовое тесто ни в коем случае не перемешиваем, чтобы не разрушить воздушность. Аккуратно выкладываем тесто ложкой на раскаленную сковороду с растительным маслом. Жарим до румяности под крышкой. – Он достал тарелку и разложил на неё салфетки. – Готовые оладьи выкладываем на бумажные салфетки, чтобы впитался лишний жир.

Артемий выложил первую порцию оладий на тарелку с салфетками, подошёл к ней и оперся о столешницу по обе стороны от неё. Электричество включили как раз в тот момент, когда он потянул вниз воротник её рубашки. Он снова поцеловал то место ниже затылка, которое любил целовать, и медленно провел руками по её спине. Вика постоянно чувствовала его губы на своей шее даже тогда, когда его не было рядом.

Пока пеклись оладьи, Артемий собирался поцеловать её в губы, но они услышали, что кто то звонит в дверь. Вика спрыгнула со стола, лихорадочно оглядывая кухню. Артемий взял её лицо в ладони и заставил посмотреть на него.

– Присмотри за оладьями. Закончишь печь сама. – Он прижался к её губам, потом отпустил и поспешно прошёл в гостиную, чтобы взять свой рюкзак. Он ушёл через балкон как раз в ту минуту, когда Вика открыла дверь. На пороге стоял отец.

Она пошла на кухню стала собирать со стола остатки ингредиентов для оладий. Следом за ней на кухню вошёл отец. Он посмотрел по сторонам, а потом увидел сковороду на плите и тарелку с оладьями.

– Ты готовишь? – спросил он её.

Вика кивнула, потому что её сердце билось с бешеной силой, и она побоялась, как бы отец не услышал дрожь в её голосе, если она ответит. С минуту она оттирала место на столешнице, которое было идеально чистым. Потом откашлялась и сказала:

– Это оладьи. Я пеку оладьи.

Отец подошёл к холодильнику и достал пиво.

– Электричества не было, – добавила она. – Мне стало скучно, поэтому я решила испечь оладьи, пока не дадут свет.

Отец сел у стола и следующие десять минут расспрашивал её о школе и о том, собирается ли она учиться в колледже. Временами, Вика видела намёк на то, какими могут быть нормальные отношения с отцом. Они просто сидели с ним за столом, обсуждали колледжи, старшую школу и выбор карьеры. Хотя, по большому счёту, она ненавидела своего отца, но ей очень хотелось, чтобы таких моментов с ним было больше. Если бы только он мог всегда быть таким, как в эти моменты, то всё было бы совершенно иначе. И от этого страдали они с матерью.

Вика всё делала так, как сказал Артемий. После того, как закончила печь, она взяла тарелку и протянула её отцу. Ей было противно, что она так мило ведёт себя с ним. У неё было такое чувство, будто отец не заслужил этих оладий.

– Очень вкусно, – оценил отец. – Просто замечательно.

Она выдавила из себя «спасибо», хотя не одна она их пекла. Но и об этом Вика ему сказать не могла. Отец съел несколько оладий.

– Оставим немного для мамы, – сказала она, – и немного я отложу в школу на завтра. – Дождавшись, пока оладьи остынут, она положила их в пластиковый контейнер и отнесла к себе в комнату. Она даже не хотела пробовать их без Артемия, поэтому дождалась, пока он придёт поздно ночью.

– Тебе следовало бы попробовать их горячими, со сметаной или вареньем, – сказал Артемий. – В этот момент они самые вкусные.

– Мне не хотелось есть их без тебя, – ответила она. Вика принесла из кухни чай и варенье. Они сидели на кровати, прислонившись спинами к стене, и пили чай с этими бесподобными оладьями. Она сказала Артемию, что оладьи получились просто замечательные. Но не стала говорить, что это лучшие оладьи из тех, что ей доводилось пробовать. Ей не хотелось раздувать его самомнение, ей больше нравилось то, как скромно он себя ведёт.

Она попыталась взять ещё, но Артемий отодвинул от неё контейнер с оладьями и закрыл его крышкой.

– Если съешь слишком много, тебя начнёт тошнить, и моя стряпня перестанет тебе нравиться.

Вика рассмеялась:

– Это невозможно.

Артемий допил чай и встал, повернувшись лицом к кровати.

– Я кое-что сделал для тебя. – Он сунул руку в карман.

– Ещё оладьи?

Он улыбнулся и покачал головой, потом вытянул вперед кулак. Вика протянула ладонь, и он уронил туда что-то твёрдое. Это было маленький деревянный цветочек размером в пару дюймов, вырезанный из дерева.

Она провела по цветочку большим пальцами, пытаясь улыбаться не слишком широко. Это не был не до конца распустившийся цветок, и он выглядел как бутон, готовый распуститься. Его лепестки были неровными сам он был необычный.

– Ты это сделал? – спросила она, глядя на него снизу вверх.

Он кивнул:

– Я вырезал его старым канцелярским ножом, который нашёл в коробках на чердаке.

Лепестки цветка слегка размыкались, как будто готовые раскрыться, оставляя небольшое углубление в верхней части. Вика не знала, что сказать. Она почувствовала, как он сел рядом с ней на кровать, но никак не могла отвести взгляд от цветочка, чтобы поблагодарить его.

– Я вырезал его из ветки, – шепотом объяснил Артемий, – ветки того самого дерева у дороги.

Вика даже подумать не могла, что этот скромный дар понравится ей до такой степени. Хотя, возможно, её чувства были не к подарку, а к Артемию. Она сжала пальцы вокруг цветка, нагнулась к Артемию и поцеловала его с такой силой, что он упал на кровать. Она забросила на него ногу и оседлала его. Артемий схватил её за талию и улыбнулся.

– Я вырежу для тебя целый дом из этого дерева, если такой будет награда, – прошептал он.

Вика рассмеялась:

– Тебе пора перестать быть таким идеальным. Я и так ценю тебя больше всех остальных людей, но ситуация становится несправедливой по отношению к остальным, потому что с тобой никто никогда не сравнится.

Его рука легла ей на затылок, он уложил Вику на спину, а сам оказался сверху.

– Значит, мой план работает, и каждая бабочка ищет свой цветок. – сказал Артемий перед тем, как снова поцеловать её.

Пока они целовались, она крепко сжимала цветок, желая верить, что это был подарок без повода. Но в глубине души она боялась, что это был прощальный подарок, на память перед его отъездом в Москву.

Вика не хотела помнить Артемия, она хотела видеть и ощущать его рядом постоянно. Она считала, что если кого то вспоминаешь, то это означает, что этот человек перестал быть частью твоей жизни.

Она не хотела, чтобы он уезжал в Москву. Вика понимала, что это эгоизм с её стороны, потому что он не может больше жить на чердаке. Она не могла понять, чего боялась больше: увидеть, как он уедет, или эгоистично умолять его остаться.

Она знала, что им нужно поговорить об этом. Она решила спросить его о Москве завтра вечером, когда он придёт на ночь. Она просто не хотела спрашивать его об этом сегодня, потому что это был идеальный день.

На следующий день родители Вики вернулись домой очень поздно. Это была суббота, поэтому отец с мамой отправились на какое-то общественное мероприятие. Её отец возглавлял агентство недвижимости, и к тому же работал в Администрации города, поэтому им приходилось часто появляться на публике, в том числе и на деловых ужинах. Её отцу нужно было поддерживать свой имидж.

Артемий уже был в комнате Вики, когда они вернулись домой. Она слышала, как они ссорятся, входя в квартиру. Разговор был приглушённым, но она сумела кое-что разобрать. Отец обвинял мать в том, что она флиртовала с каким-то мужчиной.

Но Вика знала свою мать, она бы никогда не сделала ничего подобного. Скорее всего, мужчина сам оказал ей какие то знаки внимания, и отец заревновал. Ведь, по её мнению, её мать была настоящей красавицей.

Вика слышала, как отец назвал её шлюхой, а потом до неё стали доноситься звуки ударов. Она начала выбираться из постели, но Артемий схватил её за руку, потянул обратно и сказал, что не нужно вмешиваться, иначе и ей достанется. Вика сказала ему, что её присутствие иногда помогает.

– Когда я вмешиваюсь, отец обычно отступает и успокаивается. – Произнесла она.

– Ты уже забыла, что было в прошлый раз. – Не отступал Артемий.

Вика не могла всё это слушать, она встала и пошла в гостиную. Артемий попытался её удержать, но она боялась за свою маму.

Отец обычно расчетливо бил её туда, где не остаётся видимых синяков. Вероятно, меньше всего на свете ему хотелось, чтобы люди в городе знали, как он с ней обращается. Вика несколько раз видела, как он бил её ногами, душил, наносил удары по спине и в живот, таскал за волосы. Несколько раз он бил её по лицу, но это всегда были только пощечины, поэтому следы не оставались надолго.

Вика заглянула в гостиную. Отец схватил шнур от зарядки для телефона и изо всех сил начал хлестать им мать по спине и плечам, было слышно как она вскрикивала от ударов. Он повалил её на диван, взгромоздился на неё, одной рукой он держал её за горло, а другой задирал платье. Мама пыталась отбиваться, а Вика, при виде этой картины, застыла на месте. Мать умоляла его отпустить её, и тогда он ударил прямо в лицо и приказал заткнуться. Вика понимала, что отец просто напросто насилует её мать.

Со злостью и агрессией в голосе он произнёс:

– Заткнись, и получай внимание, которого тебе так хотелось.

Мама застыла и перестала сопротивляться. Вика слышала, что она плачет. А потом она сказала:

– Пожалуйста, успокойся, Вика здесь.

Вика никогда не видела его таким. Внутри неё в это момент произошёл такой взрыв ненависти к своему отцу. Она даже не предполагала, что такое может с ней произойти.

Она пошла на кухню, открыла ящик, схватила самый большой нож, который смогла найти и… Она как будто покинула своё тело. Она как будто видела себя со стороны, видела, как идёт с ножом в руке через кухню, она была уверена, что не сможет пустить его в ход. Но как раз перед тем, как она вышла из кухни, руки Артемия обхватили её за талию и подхватили. Она выронила нож, мать услышала это. Они встретились с ней глазами, когда Артемий нёс меня обратно в её спальню. Когда они снова оказались в её комнате, она принялась колотить его кулаками в грудь, пытаясь вырваться и побежать на помощь матери. Вика плакала и делала всё, чтобы убрать его с пути, но он не двинулся с места.

Артемий обнял её и сказал:

– Вика, успокойся. – Он продолжал повторять это снова и снова и долго держал её, пока она не смирилась с тем, что он никуда не уйдет. Он не позволял ей снова схватиться за тот нож.

Он подошёл к кровати, взял свою куртку и начал натягивать обувь.

– Твоя мама сама знает, что делать. Ведь у каждого из нас всегда есть выбор. Но если хочешь, мы идём к соседям, – сказал он. – Мы вызовем полицию.

– Полиция!

В прошлом мама предупреждала её, чтобы она не звонила в полицию. Она говорила, что это навредит положению отца. Но, честно говоря, ей было на него наплевать. Мне было все равно, что с ним будет, но она была уверена, что все, кто его окружал, не подозревали об ужасной стороне его жизни. Вике хотелось только одного: помочь матери, поэтому она натянула куртку и подошла к шкафу за обувью. Когда она обернулась, Артемий смотрел на дверь спальни.

Она открывалась.

В комнату вошла мать, быстро закрыла за собой дверь и заперла её. Её лицо было разбито, из губы текла кровь, волосы растрёпаны. Она посмотрела на Артемия, потом на Вику.

Вика даже не успела испугаться, что она застала парня у неё в комнате. Вика подошла к ней, взяла за руки и подвела к кровати. Она поправила ей волосы, погладила по плечам, на которых остались багровые полосы от шнура, и заговорила.

– Мы пойдём к соседям и вызовем полицию, мама. Ты согласна?

Её глаза расширились, и она затрясла головой.

– Нет, – сказала она и посмотрела на Артемия. – Нельзя. Нет.

Тот уже собирался уходить, но остановился и посмотрел на Вику.

– Он пьян, Вика, – продолжала мать. – Он слышал, как захлопнулась твоя дверь, поэтому ушёл в нашу спальню. Он больше не будет. Если вызвать полицию, станет только хуже, поверь мне. Просто дай ему проспаться, завтра всё наладится.

Вика покачала головой, от слёз у неё глаза были покрасневшими и припухшими.

– Мама, он просто издевался над тобой и пытался тебя изнасиловать!

Она опустила голову и поморщилась, когда Вика это сказала, потом снова покачала головой.

– Всё не так, Вика. Мы женаты много лет, а иногда брак – это не только… Ты слишком молода, чтобы это понять. К тому же, мы все когда то ответим за свои действия.

На минуту в комнате стало совсем тихо, а потом я не выдержала:

– Черт побери, надеюсь, я никогда этого не пойму.

И тут мама заплакала. Она просто обхватила голову руками и зарыдала. Вике оставалось только обнять её и плакать вместе с ней. Она никогда не видела её такой расстроенной. И такой напуганной. И такой страдающей. От этого у Вики защемило сердце.

Когда мама перестала плакать, Вика оглядела комнату. Оказалось, Артемий уже ушёл. Он тактично понял, что им нужно побыть вдвоём. Они пошли на кухню, и Вика помогла маме обработать раны. Мама так ничего и не сказала о том, что Артемий был в доме. Ни слова. Вика ждала, что она скажет, что та наказана, но она этого не сказала. Вика поняла, что она об этом не заговаривает, потому что не признает ситуацию. То, что причинило ей боль, было просто отправлено в дальний ящик, чтобы об этом больше никто не вспоминал.

Наступил тот день, когда Артемий уехал. Целый день Вика молча рисовала и к концу дня даже немного устала. Ей нужно было доверить бумаге всё то, что она чувствовала и держала в себе, иначе она просто могла сойти с ума. Ближе к ночи, она взяла бинокль отца и поднялась на крышу. Она долго смотрела через бинокль на двери чердака соседнего дома, надеясь, что там появится тусклый свет или сам Артемий. Может он не уехал или вернулся по какой то причине. Но её окружала лишь ночь и тишина.

Их последняя ночь была для них слишком грустной. Поначалу они немного целовались, но это их не радовало, как раньше. Второй раз за два дня он сказал Вике, что передумал и никуда не поедет. Ему не хотелось оставлять её одну. Она понимала, что жила как то раньше, без него, а он без неё, и с его стороны было бы глупостью отказываться от возможности иметь дом только из за неё. Они оба это знали, но всё равно было больно, грустно и обидно.

Вика постаралась не печалиться из-за этого, поэтому пока они лежали вместе в кровати, она попросила его рассказать о Москве.

– Возможно, я приеду туда после окончания школы. – Сказала она, с мыслью о том, что ей хотелось быть там, где он.

Когда он начал говорить, в его глазах появилось странное выражение. Такого Вика никогда у него не видела. Казалось, он рассказывает о чём то необычном.

Артемий рассказал ей, что его дядя живет в многоэтажном доме с террасой на крыше.

– Во многих домах там есть такие террасы, некоторые даже с бассейном.

Вика гадала, каково это – очутиться так высоко. Она любила высоту, поэтому часто и выходила на крышу своего дома, воображая, что она бабочка и может летать где угодно.

– А ты поднимался туда хотя бы раз? – Спросила она Артемия.

– Да, поднимался. Иногда хотелось просто посидеть там и подумать, глядя сверху на город.

Он рассказал ей о еде. Она уже знала, что Артемий иногда любит готовить, но я понятия не имела, что он способен на большее. У него не было ни духовки, ни кухни, и для неё он испек оладьи, до этого он никогда ни для кого не готовил.

– То есть я понимаю, что Москва ничем не отличается от любого другого большого города, – сказал он. – Там нет ничего особенно выдающегося. Просто… Я не знаю, там есть нерв. По-настоящему хорошая энергия. Когда люди говорят, что они живут в Москве, они этим гордятся. Иногда мне этого не хватает.

Вика провела пальцами по его волосам и сказала:

– Что ж, ты рассказал о городе так, словно это лучшее место на земле. Как будто там всё лучшее.

Артемий посмотрел на неё, в его глазах появилась печаль, когда он произнес:

– В Москве почти всё лучшее.

– Почему почти? – Уточнила Вика.

– В Москве нет тебя.

От этих слов Вика покраснела. Он очень нежно поцеловал её, и она его успокоила:

– В Москве меня пока нет. Когда-нибудь я перееду туда и найду тебя.

Артемий заставил её пообещать это. Сказал, что, если она переедет в Москву, там всё станет ещё лучше, и это будет лучший город в мире.

Они снова поцеловались и не только…

Скучно им не было.

Утром Вике пришлось попрощаться с Артемием. Он обнял её и целовал так, будто боялся выпустить из своих объятий. Ну а после Вика смотрела ему вслед с балкона. Перед тем как свернуть за угол, он ещё раз оглянулся и помахал рукой. Вика помахала в ответ и снова ощутила его губы на шее ниже затылка.

Когда Артемий уехал в Москву, Вика подумала, что больше никогда его не увидит, но она ошибалась.

Артемий появился через несколько недель. Это был её день рождения, ей исполнилось шестнадцать. Казалось, что этот день стал самым лучшим днем в её жизни. Но после всё оказалось наоборот.