Читать книгу Кто последний к сексологу? - Лика Конкевич - Страница 8

Ее привели оба, мама и папа. Она похожа на фарфоровую статуэточку из китайского магазинчика – хрупкая, миниатюрная, выпячивающая свою худобу через платьице и рюши… ей 13. Папа в ней души не чает, все пороги оббил, чтобы решить проблему дочери. Запрос стандартный в таких историях: «Научите ее есть»… Оба родителя не понимают, что случилось и почему она перестала расти и есть.

А история девочки потрясает своей простотой и сложными умозаключениями психики одновременно. Ее старший брат ушел в армию, когда ей было 6. Она помнит этот день, как сейчас. Рассказывает в подробностях и плачет… вспоминает даже мелодию, которая звучала в тот день и папу, который после вокзала посадил ее на коленочки к себе, прижал, расплакался, вдохнул ее запах с маленькой спинки и вгорячах произнес: «Не вырастай, Полиночка… иначе так же, как Андрей» Для маленькой Полинки «так же как Андрей» звучало как ссылка/тюрьма, а вовсе не армия…

И она не придумала для себя ничего лучше, как перестать есть… вспомнила слова мамы и папы, которые они любили повторять «кушай, вырастешь большой!»…и сделала свои выводы…

***

«Я ненавижу мужчин, оставайся мальчиком»

У нее с детства не ладилось с мужским миром, не повезло с отцом, «летчиком/залетчиком», про которого мать не рассказывала ничего хорошего, одни психи при одном упоминании его имени и злобный, полный ненависти взгляд. Она даже с мальчиками никогда не дружила. В 30 лет решила родить для себя и получился мальчик-сынок.

Как с куклой играла, радовалась такому счастью, спала с ним в одном постели, пока однажды не увидела следы, что ее мальчик становится мужчиной. В ужасе стала «заталкивать его обратно» в свой шаблон идеального малыша – карапуза, а он выбивался… через рок, тату, длинные волосы… а она сильнее давила и устраивала истерики… а он все старательнее отстраивал свои границы, взрослел и его протесты становились серьезнее-выпрыгивал из окна, шрамировал свое тело, перешел на вызывание рвоты после еды.

Они пришли тогда, когда ему было 16. Он реально выглядел узником концлагеря… На символическом уровне так и было, только заточен он был в камеру маминых представлений… Запрос мамы был простой с ее стороны: «Заставьте его есть. Я не хочу, чтоб он умер»

Когда мы остались с ним вдвоем, он смотрел на меня с презрением несколько минут. Я читала в его взгляде ненависть к нам, женщинам. За ним был и страх… и растерянность..и желание сблизиться… и отчаяние…

***

«Не будь сексуальной»

Девочка пришла одна. Ей 17. С запиской – разрешением от матери, что она ее поддерживает в консультации специалиста. Ее вес… ну вот как на картинке.

Она еле расположилась в кресле, хотя оно у меня очень объемное… несколько минут смотрела в пол, теребила свои пальцы на руках, щипала свои ноги через джинсы… а потом заплакала… да, и такое бывает… когда уже переполнен душевный сосуд и достаточно присутствия рядом, чтобы процесс у человека запустился.

Внешне она очень отталкивала, да. Засаленные волосы, редкие и белесые, воняющие подмышки, опущенная голова и постоянно прячущиеся маленькие глазки… и я понимала, что за всем этим внешним уродством прячется совершенно одинокий ребенок.

Она говорила через всхлипывания, с надрывом… сначала были обрывки фраз, еле понятные, о ком это она… «Он ненавидит толстых женщин… они ему всегда противны… его блевать тянет, когда такая с ним рядом. А я всегда с ним рядом… ненавижу его… он просто старый урод… Дрищ бессмертный…»

Потом до меня дошло, что это все про отца. Что он боится женщин в теле. Что его жена, мать девочки, хрупкая и маленького роста женщина. А вот с дочкой «не повезло». Девочка с детства росла в этой атмосфере отцовской паники перед большими женщинами. Маленькой она не придавала этому значения, но слышала фразу, которую он часто проговаривал своей жене: «надеюсь, пухлость ее пройдет» …но пухлость ее не проходила, а разрасталась.

Девочка так нуждалась в отцовском принятии, в его теплых объятиях, в его поддерживающем взгляде… а натыкалась на искаженное отвращением лицо и убегание в свою комнату (…разве могла она предположить, что отец как мужчина всю жизнь опасается больших женщин, потому что они его возбуждают и напоминают его собственную мать?…это уже потом, после нескольких месяцев семейной терапии он мог признаться в этом хотя бы самому себе… и признаться в том, что его дочь примерно с 12 лет возбуждала его…

***

Да, беда нашего современного родительского общества – это крайности веса у детей-подростков. Они либо толстые, либо очень худые… матери бьют тревогу, записывают их на бесконечные обследования у многочисленных врачей, прячут еду (или пытаются накормить), бросаются на поиски виноватых (интернет, гаджеты, мода), но на самом деле все гораздо проще:

Наши дети-подростки таким способом тормозят процесс взросления. Они боятся взрослости. В какой-то момент своей жизни они столкнулись с непереносимыми чувствами стыда, страха, сексуальной вины и возбуждения.

Когда их тело откликнулось, а значимые для них Взрослые не поддержали/отвергли/высмеяли/испугались/накричали/оттолкнули… вот тогда им стало страшно и стыдно почувствовать свой сексуальный импульс. Стыдно за свое возбуждение, стыдно за свое тело, что оно «Какое-то не такое», стыдно за странные и незнакомые ощущения в этом теле… стыдно за появляющиеся волосы под мышками, в интимном месте, стыдно за растущие груди и обтекаемость в теле.

И они не находят никакого другого способа как этот-спрятать свое сексуальное и привлекательное тело под грудой жира или обезобразить его просвечивающим скелетом… чтобы у Другого никогда не появилось желания сблизиться с ним… но они заковывают себя между двух огней… потому что второй огонь остается гореть внутри него… и называется он Либидо/желание Жить/сексуальная энергия.

Мамы и папы! Берегите своих детей, будьте осторожны со своими посланиями вашим детям. Чаще всего, подросткам нужен не врач, а психолог и сексолог… тот, кто расскажет «об этом» экологичным способом и поможет лично вам справиться с вашим сексуальным неврозом.…