Читать книгу Дикарка - Лика Конкевич - Страница 20

Когда мне исполнилось тринадцать, в спальне появилась раскладушка, на которую переложили брата, а меня на его кровать. Отделили от бабушки. Это стало трагедией для меня. Вспоминаю себя в то время потерянной и совсем одинокой. С отлучением от бабушки из меня ушел целый мир.

Мир сказок каждый вечер.

Тепло поглаживаний по спинке перед сном. Укатывание в мягкую ямку, которая появлялась всякий раз, как бабушка ложилась на кровать. Утреннее пробуждение всего на несколько минут раньше бабушки. Замирание дыхания и глаз на своде потолка, чтобы наблюдать за тенью, которая рисует очередной сюжет.

Я сразу стала очень сильно нуждаться в Друге. Эмоционально дома становится страшно, скучно, и, даже, ужасно. Откуда-то в моей голове созревает вывод, что выходить на улицу можно только, когда дружишь с мальчиком. И у меня образовался замкнутый круг.

При этом мне везет на романтичную дружбу с мальчишками. Во дворе я остаюсь строптивой и уверенной девчонкой. Вспоминая самые модные слова того времени, я сейчас молча улыбаюсь и думаю, как мы их могли придумать?

«Девки, четко, долблюсь, кончила, откололась, стрем, спецуганы, прикопался, ухажер, подлец, женишок, балдёжный, чувак, шмакодявка, похабное настроение, мазёвый характер, со мной потише».

Самая нелепая история произошла, когда мне передали, что я нравлюсь одному мальчику, который только переехал в соседний дом. Мы с подружкой притащились на спортивную площадку у нашей школы. Было лето и я только приехала из пионерского лагеря.

Мы уселись на железные прутья баскетбольной «козы» и болтали о разном. Много смеялись и в этот момент из-за Надиной спины вижу темные силуэты. К своей близорукости я уже привыкла и могла прочитать образы мальчишек. Обдало свежей кукурузой и пережжеными пульками от пистонов. Мальчишки…

Я понимала, что сейчас произойдет то самое: знакомство. Один подходит ближе и говорит, смотря мне прямо в глаза:

«Привет, я Семен!» и улыбается. А меня парализует. Стою как высохшее дерево, убитое, но не сломленное. И тут из моего рта (где-то далеким слуху) выпрыгивают мои собственные, произнесенные резко, слова: «Ну и что? Теперь ссать в потолок и кричать «фонтан?!!»

Зависает гнетущая пауза. Надька прыскает смешком первой. Я стою в кипящем гневе красная как переспелая малина. Двое разворачиваются и уходят прочь в молчаливом шаге.

И тут рассеивается воздух, картинка становится более ясной и я слышу звонкий голос Надьки: «Ну ты и дура, Маккина»…