Читать книгу Мой наполовину - Лила Каттен - Страница 10

Саша

Он замер после моего ответа. И мне показалось, что все секунды прошедшие после этого момента можно сложить в одну тару и взвесив, они будут весить тонну.

Не знаю почему, меня это волновало сейчас. Почему вообще волновало.

Это же глупо. Этому нет объяснений. Вот мы двое, разных и незнакомых по сути людей сидим бок о бок и молчим.

А внутри при этом что-то рушится и строится заново. Только названия этому найти, я пока что не могу.

– Смотри, – заговорил Олег, спустя время и я выдохнула, будто он ответил на все вопросы разом. Вопросы, которые не были произнесены.

Передо мной мелькали таблицы в разных программах, и, казалось, я ни за что не пойму как и куда вносить данные. Но спустя час и две чашки чая, ячейки и столбцы оказались заполнены названиями, а первая строка уже была закончена.

– Это просто. Тебе нужно немного времени, и только. Запомнить основные элементы и все.

– Если бы я сидела тут одна, то уверена ничего б не вышло. Так что спасибо огромное, – улыбаюсь благодарно и облегченно.

Поворачиваю голову к мужчине, который в это время уже смотрит на меня и его глаза перемещаются так медленно по моему лицу, словно он рисует на нем.

Делаю шумный вдох, непроизвольно, но это приковывает взгляд к губам, которые полуоткрыты и совершенно точно не были готовы к вниманию.

Он молчит, а я и подавно. Где-то глубоко страхи пытаются вылезти наружу, но что-то им мешает. Что-то, что я давно проработала. И я борюсь с собой. Борюсь с болью, которая будто ломает изнутри.

Наперед выходит одна-единственная мысль, что если сейчас случится поцелуй, то он будет моим первым настоящим. Я ведь не умею целоваться. Я не была на свиданиях, я не умею ничего из того, что люди называют любовью, пусть это слово сюда мало относимо сейчас. И в этом моя ущербность. Так, я называю это все.

Да, я не виновата, но это моя головная боль, которую я ни за что не переложу на другого человека.

Опускаю глаза, когда мужчина напротив, немного разворачивается ко мне корпусом.

Мужские пальцы трогают подбородок и поднимают лицо вверх. Туда, где мои голубые глаза сталкиваются с его карими.

Пронзает так, что ощущаешь как по телу, по самым тонким венам расползается нечто приятное, нечто теплое.

Вдох…

Выдох растекается по губам облаком.

Прикосновение.

Робкое.

Еле ощутимое.

Мягкое…

Кто сделал этот шаг? Я или он?

Или же мы встретились посередине?

Не знаю. Не понимаю.

Смотрю на его закрытые веки. Дрожащие такие. На морщинку, расчерчивающую мужской лоб по диагонали и залом между бровей, широких… мужских.

Красивый.

Сталкиваемся глазами вновь и замираем. Молчим до тех пор, пока тишину, которая стала инициатором чего-то мало правильного, как, мне кажется, разрывает детский плач.

– Мой сын, – шепчу ему в губы, которые все еще рядом, а затем отодвигаюсь и встаю, чтобы уйти.

Губы горят и словно пульсируют, а щеки вообще пылают огнем.

Вхожу в комнату и поднимаю моего малыша на руки.

– Тише, мой сладкий. Тише, – улыбаюсь, видя, как он ищет, соприкоснувшись с моей рукой мягкой щечкой, соску.

– Долго спал и проголодался?

Выхожу обратно, за бутылочкой и понимаю, что мы одни.

Наверное, так даже лучше.

Чем может закончиться глупый порыв? Лишь истерикой моей.

Романы и мужчины не для меня. Во всяком случае не сейчас это точно. У меня есть план. Я не могу отвлекаться от него на другого мужчину, если это не мой сын.

Держу в руках прямоугольный листок бумаги, который оставил Олег на столе, уходя еще неделю назад. А еще на пиджак, который я перенесла в гостиную и положила в том же виде, каком он был на стуле.

Он написал свой номер телефона и попросил позвонить, в случае чего.

Не понимаю, что люди имеют ввиду в таких посланиях. Что должно произойти, чтобы я ему позвонила?

Повод искать я не стала и потому порой смотрела на клочок бумаги, хотя номер уже сохранила в телефон и убирала обратно в стол. Думая о том, что, быть может, люди имеют ввиду совсем иное? Чтобы ты позвонила, наоборот, без повода? Потому что ты сама так захотела, а не столкнувшие тебя в пропасть безнадеги обстоятельства.

Оставшись вновь без разумного ответа на свои вопросы, я в очередной раз убрала бумажку, улыбнувшись своему безумию.

За эту неделю я освоила программы, которые и правда оказались не так сложны. Процесс пошел гораздо быстрей, а еще за две полноценные недели мне выдали зарплату в десять тысяч рублей, и я сразу почувствовала себя уверенней. Какой бы смешной ни оказалась сумма, но она добавила стабильности. И я со спокойной душой пошла покупать сыну комбинезон, а себе шапку, потому что сентябрь почти закончился, и погода стала слишком прохладной и богатой на ветра.

– Ну что, пойдем за первым комбинезоном, сынуль? – в дверь постучали и я крикнув «входи» продолжила кутать Гордея.

– Готовы? – спросила вошедшая Герда.

– Почти. Сейчас положу припасы еды для сына и в путь.

– Жду, – пока ухожу за бутылочкой и запасной пустышкой с колпачком, она осматривается, потому что впервые у меня в гостях. – Слушай, а у тебя тут хорошо. Уютно.

– Согласна. Мне здесь очень нравится.

– А сколько платишь? Или во второй комнате кто-то живет? Хозяйка?

– Ну, я плачу коммуналку только.

– Это как?

– Да так, долгая история. Потом расскажу, – мне не очень хотелось вдаваться в подробности, потому что объяснять, значит говорить о себе слишком много.

В торговом центре справились на удивление быстро. Магазинчики посещали не очень дорогие, но выбор в них неплохой. Я умудрилась даже обувь себе взять новую. Так как на старую указала подруга и стало неловко. Я привыкла экономить и не выделяться. Правда на одежду сына экономить не стала и в этот раз. Тут я посчитала важным купить хорошую вещь, чтобы на всю зиму хватило. В итоге я взяла ему демисезонный комбинезон, который и на следующий год должно хватить.

– Спасибо, что со мной сходила, – возвращаясь поблагодарила девушку.

– Да брось, чем еще в субботу заниматься. А мелкий твой умница. Мой племянник вечно орет, когда куда-нибудь идешь с ним и сестрой.

Гордо смотрю на малыша, который нагулявшись крепко спал в коляске, чмокая соской.

– Счастливая ты, Сашка, – вдруг выдает она, на что я и смеяться, и плакать хочу.

– Смотря что ты имеешь в виду, подразумевая под тем самым счастьем, – улыбаюсь мыслям о сыне. – Если Гордей, то я самая счастливая и спорить не стану. Остальное. Даже не знаю. Все, как у всех, а может, и хуже в чем-то.

– Да ну. Хуже. Скажешь тоже. Вон, все получается у тебя.

– Я не хочу тебя переубеждать, потому что не хочу ныть на свою судьбу. Но поверь, Герда, судить о том, что видишь, это по воде рукой водить. Никто и никогда не признается тебе искренне, что жизнь – откровенное дерьмо. Ради слова только, если, а так чтобы услышали и поняли, что завидовать нечему… никто.

– Что-то мне от твоих слов аж тоскливо стало. И ты такая загадочная вся. Иногда хочется залезть в твою голову и покопошиться там.

– Не все можно рассказать. На некоторые вещи нужна смелость, а то и отвага.

– Я не настаиваю. Просто знай, – останавливаемся у подъезда, – если вдруг что, я рядом.

– Спасибо, – приобнимаю ее и отхожу.

– Слушай, – в последний момент словно решившись вдруг говорит, – может, ты на вечерок освободишься, а? Мы в Молли собираемся с девчонками, давай с нами?

Еще до начала ее слов, мне стало жутко. Потому что казалось знаю наперед, что она скажет дальше.

– В тот клуб? – еле произношу и ощущаю озноб, который острыми иглами пробивает кожу.

– Ага. Помнишь, Лерка там отмечала днюху?

– Помню, – сухо отвечаю и вцепляюсь в коляску так сильно, чтобы свело мышцы, но не помогает.

– Саш, ты чего? Все нормально? Ты побледнела.

– Плохо… Мне нехорошо, я пойду.

– Тебя может провести…

– Нет, – обрываю ее. – Нет, ступай. Я сама. В клуб не пойду. Мне некогда. Спасибо… что пригласила.

Больше не сказав ни слова быстро скрываюсь за дверями и тороплюсь в квартиру. Поднимаюсь на лифте и спешу домой. Но войдя уже в открытую дверь, вижу на пороге женскую обувь и дорожную сумку.

– Кто здесь? – со страхом задаю вопрос, и ко мне выходит молодая девушка.

– Здравствуйте, – странным голосом здоровается и складывает руки на груди.

Совершенно не знаю, как себя вести. Только прижимаю Гордея к себе и смотрю на нее. Даже не могу сформировать свои мысли и чего в них больше.

– Здравствуйте, – отмираю и здороваюсь. – Простите кто вы? И как попали сюда? – ставлю пакеты с покупками в ноги, потому что тяжело становится.

Она немного хмурится, затем, кажется, смотрит миролюбиво.

– Я Жанна, хозяйка квартиры. А вы?

– Я… я… – даже не знаю, что сказать и как себя вести. Я просто не понимаю, что происходит.

Чувствую себя ужасно неловко отчего-то.

– Простите, я сейчас позвоню Олегу и… – но не договариваю, потому что она меня перебивает:

– Не стоит. Я ему уже позвонила, и он едет сюда. Проходите, не будете же вы стоять на пороге. Тем более, вы здесь живете.

– Спасибо, – быстро скидываю обувь и иду в комнату, что мы с сыном делили на двоих.

Снимаю с него и с себя верхнюю одежду. Гордей начинает хныкать просыпаясь. И я тороплюсь на кухню подогреть ему смесь, так как пока мы ходили по магазинам, он кушать не просил.

Даю пустышку, чтобы не расплакался сильно и разогрев в микроволновке тут же принимаюсь кормить.

– Славный малыш, – слышу позади себя голос девушки и оборачиваюсь.

Так странно. Еще недавно я чувствовала себя тут такой защищенной, в милой уютной квартире. А сейчас воровкой какой-то.

– Спасибо, – отвлекаюсь на сына и сажусь на стул вместе с ним, аккуратно покачивая одной рукой, а второй удерживая бутылочку.

– Мальчик, да? – девушка садится напротив и смотрит на него улыбаясь.

– Да. Гордей. Ему полгода, – сама начинаю искрить, говоря о нем.

Она замолкает и не знаю, о чем думает. Хотя следующий вопрос ясно дает понять о чем.

– Это ребенок Олега? – резко поднимаю голову и смотрю на нее от дикости вопроса. Хотя она ведь лишь предполагает, не зная правды.

– Нет, что вы. Я Олега знаю не больше месяца. Он мне очень помог, и я ему благодарна.

Она смотрит на меня немного и продолжает говорить, словно и не спрашивала о той дикости.

– Брат у меня такой, ага.

Значит, вот почему хозяйка квартиры. Рассматриваю ее не очень нагло и ищу сходства между ними. Она молодая, не больше тридцати. Даже я бы сказала намного меньше этой цифры. Симпатичная с яркой крашеной шевелюрой рыжей и ямочкой на подбородке.

– Мы мало похожи, – задорно смеется и резко прикрывает рот ладонью извиняясь.

– Все в порядке. Он уже спит и к шуму привыкший.

– Круто. Со стороны прихожей слышится шум, потом грохот и тихий мат.

– Жанна, че ты притащила тут пакеты, как цыганка какая-то? Еще и на пороге оставила, – неприлично громко кричит Олег, а его сестра хихикает и встает со своего места, сложив руки на груди.

Мужчина входит сразу к нам и замолкает. Смотрит на нас обеих и, кажется, не знает, что сказать.

– Тут поговорим, или там? – тычет пальцем на гостиную.

Я, не выдержав, встаю и выхожу.

– Говорите тут. Мне сына уложить нужно. Не буду вам мешать.

Прохожу мимо Олега, и буквально на секунду мы с ним сталкиваемся глазами. В эту секунду я ощущаю кое-что для меня странное и пугающее. Я хотела его увидеть. И сейчас несмотря на ситуацию, я рада, что он здесь.

Остаюсь в комнате, когда уложила спать Гордея. Не хочу мешать им. Открываю ноутбук и принимаюсь за работу. А через время Олег заходит ко мне сам, аккуратно приоткрыв дверь.

Сначала сижу не шевелясь. А после встаю и выхожу с ним из спальни, чтобы не мешать сыну. Или потому, что комната кажется крошечной для нас двоих.

Останавливаемся на расстоянии лицом друг к другу.

– Испугалась?

– Ага. Вхожу, а тут сумка на пороге и незнакомая девушка.

– Извини, – улыбается. – Она вообще живет в другом городе. Приехала внезапно. Поживет в отеле.

– Ты отправил сестру в отель? – удивленно спрашиваю.

– Она сама туда отправилась. Не выселять же тебя на три дня и обратно.

– И все же как-то это неправильно.

– Это ее выбор.

– Ясно. Она славная.

– Она чудо, согласен, – откликается с такой теплотой.

– Я была готова собирать свои вещи, если честно, – говорю открыто то, что чувствую, даже не знаю зачем признаваясь в этом ему.

– Хотела сбежать? – хмыкает и, кажется, делает шаг вперед. Маленький такой, но заметный для меня.

– Вряд ли, – спешу опровергнуть мысли мужчины. – Мне здесь нравится. Но мешать точно не планировала никому.

Снова оказывается ближе на тридцать сантиметров.

– Ты не мешаешь, Саша, – голос тише, а мы все ближе.

Волнение, которое ощущается где-то внутри живота. Страх.

Олег

Признавать слабости. Давать понять другим, что они вообще есть это не то, что любят мужчины. Нам порой даже самим себе сложно признаться, что это все возможно.

Стала ли Саша моей слабостью? Я не знаю. Я даже не уверен в том, что готов поддаться ей, и чтобы она все же приблизилась ко мне близко. Но если и не готов, то хочу этого гораздо больше, чем думал.

Что я ставил на кон, когда бездумно приближался к ней, вдыхая аромат малины, исходящий от нее. Когда смотрел в ее завораживающие глаза, которые сейчас были ярко-синими и прикасался своими губами к ее.

Что я ставил на кон?

Все, что у меня было.

В этот момент ты не думаешь о том, что у тебя за плечами. Ты не способен. И я не думал. Я видел лишь ее. Неправильно, обманно по отношению к моей семье. Но в тот миг не было ничего вокруг. Ни прошлого, ни будущего, даже настоящее растворилось в ней.

Она замерла и не шевелилась. Только дышала. Глубоко и задерживала дыхание надолго. Ее веки дрожали, когда я на них смотрел, не смея верить, что я ее целую. Точнее, просто прикасаюсь к мягким, нежным губам.

Я же не мог даже пульсу позволить дальше стучать, углубить поцелуй, потому что казалось, что просто упущу мгновение, а она вдруг испугается.

Поэтому снова закрыл глаза, а в следующую секунду мы смотрели друг на друга так же близко.

Сознание проснулось, когда ее сын заплакал.

Но сознание опустилось массой в тонну. Тонной обязательств перед другими людьми, перед теми, кто ждет меня дома. И я ушел.

Сел в машину и колесил по городу. Почти до самой ночи.

Я вернулся в девятом часу. Сын как раз уходил к себе после ужина. Рассказал мне о сегодняшнем дне и что его любимая команда прорывается в лидеры. Что в школе на следующей неделе будут матчи по баскетболу. Что он волнуется, так как он в команде. Алла была занята выбором наряда на завтра. И решила, что я вернулся поздно, потому что долго сидел над заказами. Она накрыла мне ужин, пока я принимал душ и ушла в спальню, оставив меня одного. А я все это время думал о том, что оставил там в квартире.

И, думаю, что это был мой покой. Безвозвратно утерянный.