Читать книгу Порочный плен - Лила Каттен - Страница 4

Сидеть в засаде оказалось скучно. Мой протест оказывается, никому не был нужен. Гена меня не тревожил. А я, сидя на унитазе, устала.

Я хотела есть, тело затекло, и я желала поспать. К тому же выглядела я как танцовщица гоу-гоу с рубашкой, повязанной под грудью. Он оторвал все до единой пуговицы, козел.

Думать о потерянных клиентах не хотелось и вовсе.

Покосилась на душ и началась раздвоенность мыслей.

Одна половина меня желала освежиться, потому что за этот день моя кожа впитала овердохрена всяких злачных запашков. Вторая орала на меня и возвращала благоразумие.

Все мы знаем, что самое страшное в ужастиках начинается, когда в кадре целуются. А в романтических триллерах, когда она решает в заложниках принять душ и остаться нетронутой, оголив свое тело.

Нет уж. Я не дура.

Через какое-то время Гена появился на пороге ванной, как-то ее открыв, ведь я провернула защелку на ручке изнутри, с куском пиццы в руке. И пахла она просто невероятно. Падла.

Слюна почти стекла по моей губе, но он заговорил и все испортил.

– Жрать не дам, пока не примешь душ, – а ведь я почти поддалась.

– С чего бы? Это официальный дресс-код для твоих заложниц? Быть чистыми и мокрыми?

– Ага. Ты должна пахнуть мной.

– Я сейчас возьму средство для унитаза и полью себя им. Ни тебе, ни мне, плюс дезинфекция. Что думаешь?

– Но оно мое, так что пахнуть будешь моей хлоркой.

– В любом случае под твою воду я не полезу, твоими вещами типа: полотенец и халата пользоваться не стану и…

– Так, я понял, – он доел кусок ароматной еды, за которой я пристально наблюдала и шагнул ко мне.

– Э-э… отойди, – места позади меня не осталось, пока я пятилась.

– Не бойся.

– Эти слова к тебе неприменимы, как и эмоции, – выставляю руки вперед. – Как ты себе представляешь это твое – не бойся?

– Сейчас увидишь, – отвечает и делает так, что я оказываюсь прижата спиной к его обнаженной груди. Я даже не заметила, что он в одних штанах.

Мужчина держит меня обеими руками. Но я от неожиданности даже сопротивляться начать не успела.

Поэтому одна рука остается держать меня, чтобы я была по струнке, а вторая стала развязывать узел на рубашке.

Ну тут, Лена и проснулась.

Как происходила «Битва за Честь» я не помню точно.

Руки и кулаки, ноги и локти летали во все стороны. И естественно, как мы оказались на полу, не знаю. Падения, при котором я себе что-то ушибла бы, не ощутила, но лежала на полу спиной, мои руки были одной мужской прижаты над головой. Сам мужик находился между моих ног. Вторая рука почему-то лежала на шее и держала ее.

– Ты пытаешься меня задушить?

– Пытаюсь понять, прошел ли пик истерики.

– Нет. Поэтому официально заявляю, как только ты меня отпустишь, я начну заново, но тебе не поддамся.

– Это потому что я еще экзорцизм не проводил.

– Ты больной, вот скажи? Или может на каком другом языке сказать, чтобы отпустил. Я не хочу быть здесь. Не хочу лежать на твоем грязном полу и под тобой.

– А ты еще не пробовала.

– Все перечисленное уже и ответ – нет, не нравится.

– Подо мной я имел в виду.

– Слушай, ты может, думаешь, что твой член волшебная палочка, на которой я с удовольствием поскачу на радугу чудес со звездами и фанфарами, но хочу тебя огорчить. Это просто член. Может, чуть больше среднестатистического, но он не волшебный.

– А ты что, знаешь какие-то другие члены? Проводила досмотр? Вела запись?

– Я помню парней, с кем спала и как это было. Поэтому очень сомневаюсь, что ты выделишься как-то.

Он недоверчиво смотрит и отодвинувшись задает вопрос:

– Ты сказала парней, а я-то не парень. Я мужик. Сравнишь и скажешь, что лучше фасоль или огурец.

– Боже, ты опошлил мой любимый овощ. Я к нему больше не прикоснусь, чтобы не стошнило от воспоминаний о твоих словах.

– Ну ладно, давай назову банан.

– Ты издеваешься?

– Что и их любишь? Тогда пусть этот будет… Бля… что за хрень? Ты меня забалтываешь.

– Потому что ты балабол.

– Оу, тут ты внимательно смотри, где ступаешь. Край-то рядом.

– Ой, отпусти.

Дергаю руками, а он дергает бедрами.

– Мне интересно, неужели ты перетрахал весь город?

– Нет.

– Ну так в чем дело? Сколько не пробованного чуда с фигурами от-кутюр ходит. Лови любую.

– Лен, – он внезапно встает и… садится на мои бедра сверху, но руки мои не отпускает, и в итоге я с раскрытой рубашкой в одном лифчике лежу под ним, и даже ударить ногами его не могу. – Ты серьезно думаешь, что каждый раз трахать доступное интересно? – его рука гладит по лицу и спускается к шее, а дальше, очерчивая впадинку у ключицы, двигается по лямке лифчика дальше, обводя его по контуру. – Конечно, когда не хочешь заморачиваться, и тебе просто нужно спустить напряжение, то ты идешь за свободным ртом или дыркой…

От его слов я морщусь.

– Твои высокие комплименты женщинам просто поражают. Мне даже, кажется, я стала еще суше в трусах, чем была. После подобных фраз я бы желала тебе и таким как ты одного – чтобы доступный секс пропал.

– Шлюшек защищаешь?

– Эти «шлюшки» отработали свое, пусть даже телом, чтобы такая наглая морда, как ты, потом кончив плевалась о морали. И кто тут более мерзкий из вас двоих: та, что получила деньги за удовлетворение такого как ты хама, который ее, быть может, даже не возбудил, или ты, кто заплатил и фыркаешь в ответ. Думаю, ответ очевиден. И не надо тут, она могла работать иначе. Даже если она сама выбирает такой путь, ты не имеешь права, приходить к ней и говорить, что она шлюха, а потом доставать свой грязный член и совать в нее.

После моей речи он замер и громко рассмеялся. Только веселья в голосе не было вообще.

– Как познавательно. Только думаю, что каждая из этих сучек была в итоге довольна тем, как я их трахал.

– Ну да, куда тут преуменьшать твои старания. Это же сам Гена снизошел со своим великолепным членом. Они от счастья, видимо, падали с оргазмом только от твоего вида.

– Думаешь, они мне пиздели, когда говорили, чтобы я их отшлепал и звал сучками?

– Боже… это мерзко, но может, они боялись, – ответила почти так же бойко, но не так, как было до.

Я же не об этом изначально вела разговор, а он в итоге перевернул.

– Уверен, это был их самый худший страх в жизни.

– Еще бы, голый Гена кричащий сучка.

Он прыснул от смеха и впился взглядом в мое тело.

– Хватит пялиться.

– Ты права, пора пробовать.

– Эй… – заорала, когда он резко приблизил свой рот к моей груди. – Фу на тебя…

– Фу на меня? Или позади Буся стоит?

– На тебя. Убери свое лицо и не смей касаться.

– Почему ты упираешься? – опустился на локти и задал вопрос так просто, будто люблю его и отказываю в замужестве.

– Ты нормальный?

– Вроде да, но утверждать не берусь. Так почему?

– Але, гараж?! Ты меня похитил. Избил брата… Где он, кстати?

– Ну лапа, ты с темы не соскакивай.

– Ты меня похитил и требуешь раздвинуть ноги, чтобы потешить твое мужское достоинство, а я как бы не хочу. По-твоему, это нормально?

– Ну плохого уж точно ничего. Мы сделаем друг другу приятно. Это взаимовыгодный обмен.

– Слушай, ты не на рынке. Ты что реально не понимаешь?

Он нехотя встал, закатив глаза, и поднял меня.

– Сходи в душ и выходи. В следующий раз я приду и, намылив руки, помою тебя везде, сам.

Голос был твердым. И вроде бы легко говорил, но чувствовалось, что он выполнит каждое слово, которое произнес.

Сдавшись в этой дурацкой битве, я все же искупалась. И надела его халат. И пользовалась его принадлежностями. И пахла им.

Вот же скот.

Выходила я из душа, готовясь к войне. Но в итоге меня не ждал никто. В этот раз я увидела спальню. Это был просто второй этаж его квартиры, без стен. Перегнувшись через перила, я видела весь первый этаж сверху.

Кровать у него была обычная кованная. Большая. У одной стены стоял шкаф купе видно под заказ сделанный, состаренный будто. А с потолка на цепи спускалась лампа в черной оправе из железных прутьев.

Быстро осмотревшись, я начала спускаться и заметила на последней ступеньке прямой лестницы Бусю.

Она смотрела на меня снизу вверх. И этот взгляд был недобрый.

Еще бы. Она была кажется единственной женщиной в доме своего хозяина и тут притащили меня.

– Эм… Гена?

Мужчину я слышала где-то там бродящим.

– А? – голос шел откуда-то… осмотрелась и увидела его ровно подо мной. Лестницы была просто ступенчатой, неплотной и потому этот нахал смотрел на мой полуголый зад под халатом.

– Ну ты и сволочь, – закрыла ему обзор и глянула гневно.

– Ты что-то хотела, – встал сбоку, по-прежнему смотря на меня снизу.

– Убери собаку. Она недобро смотрит на меня.

– Она смотрит на тебя обычно.

– Ты можешь просто убрать ее?

– Перелезай и прыгай ко мне на руки.

– Боже… Ты невыносим. Убери чертову псину.

Слова сорвались с моих губ и что хозяин, что его пес, навострили уши.

– Поласковей, лапа. А теперь перекинь через ограждение ножку и прыгай на меня.

– Тебе сложно скомандовать ей оттуда убраться?

– Она девочка с характером. Сейчас просто закапризничает и не уйдет. Ты на нее накричала и назвала исчадием Ада.

– Я сказала: «Чертова псина», – сбоку раздалось рычание, и я поняла, что она меня реально слышит не просто как источник слов и женской конкуренции. А понимает слова.