Читать книгу Измена. Неверное решение - Лила Каттен - Страница 11

Прошлое

Потеряв ориентиры, я шла вперед и не заметила, как оказалась у дома.

В окнах не горел свет, только в одном виднелся чуть желтый. Тусклый такой. Бабушка оставила для меня ночник.

Улыбка о ней стала грустной, потом и вовсе исчезла.

Что же делать?

Это был единственный вопрос, который я задавала себе всю дорогу и не нашла даже подобия ответа.

Прийти к бабуле в таком виде – нет.

С ее здоровьем… Убьет ее то, что случилось. А иначе и никак. Пойду в полицию. Молчать не стану.

Злость стала выливаться слезами. И я опустилась на холодную скамейку во дворе нашего дома. Пока успокаивалась, замерзла.

Захотелось помыться скорее, но ведь нельзя.

Стоило старой деревянной двери скрипнуть, как голос бабушки донесся до меня.

Не спит.

– Варенька? Ты?

Вот и все.

Навалилась на дверной косяк и закусила кулак, чтобы не рыдать. Не хотелось разреветься вдобавок к рассказу, но разве это было возможно?

– Варя?

Она вышла, тяжело переставляя ноги и будто все сразу поняла, еле разглядев меня в темноте маленькой прихожей.

– Ба…

– Ах… Варя… Варя… что… Кто?

– Бабуль, только не волнуйся…

Подбежала, даже не разуваясь и повела ее в зал, чтобы в кресло посадить.

А там она и заплакала.

– Внуча… Кто же это? Как же так?

Только сейчас я опустила глаза и увидела грязные колготки, куртку, руки. Потому что, когда он открыл двери, я вывалилась из машины кучей и одевалась быстро, валяясь в грязи, ноги не держали. Слышала, как мычал что-то неразборчивое, и убегала все быстрей.

– Сволочи… Сволочи…

Она сокрушалась, а я просила прощения обнимая. Что не была аккуратней, что обещала беречь себя и в итоге…

Одежду сняла, положила в пакет, как бабушка сказала. Но помыться не смогла, хотя тошно было от себя самой.

В полицию пошла одна, дав ей успокоительное и лекарства для сердца. Себе в аптеке тоже купила таблетки специальные.

Выпила.

В отделении приняли почти сразу. Да только посмотрели так, что стало еще хуже.

– О, а вот и официанточка. Весь вечер вчера нос воротила, а тут сама заявилась. Ну, проходи.

Я и не помнила их. Народу много было. Воскресенье ведь. А бар один такой у нас.

Завел в кабинет с двумя столами стоящими перпендикулярно друг другу, буквой «Т».

– Я хочу заявление написать.

– Ща, погодь.

Он вышел из кабинета, и я услышала, как зовет кого-то.

– Володя, сюда давай и Саню зови.

Уже бежать захотелось от его веселого голоса.

Трое мужчин вошли и сели напротив. Хорошо стол загораживал от них.

– Значит, заявление. Имя скажи. Свое.

– Варвара Михайловна Леонова.

– Варвара. Варенька, – протянул старший из них, другие засмеялись, потакая его издевке.

– А заявление какого рода?

– Я… Вчера на меня напали после работы и…

– Матерь божья, износ, что ли?

Опешила от веселого лица, но ответила.

– Да.

– У вас в меню и такое подают? И кто ж такой проворный? Не ну ты прикинь, – гоготнул и толкнул в плечо сидящего рядом мужчину.

– Я не знаю. Слава зовут.

– О, так она еще и не знает.

– Я и вещи принесла. И чтобы экспертизу сделать, в душ не ходила.

– Ай, какая умница. Володя, ты у нас экспертизы делаешь?

– Еще какие, – крайний подмигнул, и я съежилась. – Все проверим и исследуем.

Я сглотнула. Они издевались надо мной. Откровенно и не пытаясь скрыть этого.

– Ну а я должен присутствовать обязательно, – заговорил третий, потирая ладони.

– Я как старший, вообще первым должен, так сказать, провести досмотр.

– А разве не врач? – уже схватилась за дурацкий пакет и сумочку в случае чего бежать.

– Не-а, мы. Там комнатка есть, – указал на другую дверь. – Раздевайся проходи, а мы сейчас Варвара-краса. Напишем и заявление сразу. Даже три штуки. И проверим все до глубины и сути произошедшего.

– Вы не имеете права…

– Имеем, – прищурился. – Таких шалав имеем и будем иметь. Будто вы там в своем кафе не раздвигаете ноги по первому зову.

– Это ложь…

– А вот сейчас и проверим, что у тебя в меню Варвара.

Он ударил по столу так сильно, что я вскочила и убежала под их мерзкий смех.

Бежала долго, потом от страха вырвало прямо на дороге, боясь преследований, не остановилась ни разу. Сердце с ума сходило, грудная клетка горела, в ушах пульс бил так сильно, что я не слышала ничего. Надеялась, что не найдут, городок очень маленький. Почти все друг друга знают. А если кто не знает, узнать несложно.

На работу не вышла. Закрывшись дома в ванной и долго сидела.

Не плакала, успокоилась. Просто сидела в воде. Пока бабушка не подошла к двери и в беспокойстве не постучала.

Так прошла неделя. В городе слухи пошли. Но я отвечала всем спрашивающим, что бред это все про изнасилование. Что придумали они.

А что оставалось?

Разве помогут они? Обсмеяли и даже с угрозой вели себя. Смешки все равно витали, то в магазине, то по улице, когда идешь, а спустя месяц пропали.

Работать пришлось продолжать. В магазине много не платили, чтобы увольняться, а у бабули пенсия уходила на одни лекарства и поездки в больницу. Мои на питание, коммуналку и прочее. Но я перешла за барной стойкой работать, а не официанткой. Начальство разрешило. Смены брала дневные в основном, потому что днем работали как обычное кафе. А вечером уходила пораньше, когда смена появлялась.

Когда не пришла менструация, я запаниковала. Подождала еще немного. Ничего.

Купила тест. И жизнь совсем больно ударила.

Беременность.

– Я же таблетку пила, бабушка. Как же так?

– Варенька, – она лишь плакала.

Вот, тошнота откуда взялась по утрам. Буквально пару дней, как началась.

Получила зарплату и поехала в соседний, чуть больше городок. Там аборт сделать будет лучше. Итак, отхватила сплетен за это время. Чувствую себя ужасно из-за человеческой злобы. А ведь я их всех и не знаю. Зато они говорят, будто понимают о чем.

Бабуля не возражала против аборта. Переживала только за здоровье.

– Двадцать три года, ну и чего аборт-то? – гинеколог смотрела не понимая. А сказать правду было стыдно.

Жертва я, и стыдно тоже мне. Как так получилось?

– Ну давай, осмотр проведем. Анализы сделаем.

Спустя неделю я приехала на процедуру. Треть зарплаты ушла на все это. Придется поясок подтянуть.

– Нельзя тебе аборт делать, девочка. Последний он у тебя будет.

– Последний? Это как? – я не понимала.

– Не забеременеешь ты больше. Эндометрий до того тонкий, что… – махнула рукой. – Да и здоровье твое женское, не нравится мне.

– Но… А как же? Мне надо…

– Ты пойми, Варвара, что и после этого ребенка, если соберешься-таки рожать, то можешь и не забеременеть больше. Не шутки. Я-то сделаю аборт, а последствия останутся на всю жизнь. У меня таких вот сколько бывало, – показала ребром ладони на шею. – А потом идут и плачутся. А я что?

Уехала в этот день ни с чем.

Ситуация не сулила ничего хорошего.

Дома встала перед зеркалом и долго смотрела на свой плоский живот. Похудела из-за тошноты утренней. Итак, была худая.

– Все? – бабуля, проснувшись сразу вышла и застала за разглядыванием.

Опустила футболку и повернулась к ней.

– Говорит, нельзя делать. Бездетной останусь.

– Как же это?

– Вот так. Сделает, а потом все, родить не смогу.

Она села и вздохнула тяжело. Я у ее ног опустилась и положила голову на старческие и такие родные коленки.

Теплая ладонь начала гладить по волосам, и больше ни слова не сказали. Уже заранее зная, что не поеду я туда больше.

– Ну ничего, внуч… Полюбим его. Вырастим, да? Ребенок ведь. Он не виноват. Ты главное – держись. Я рядом…

И я держалась.

Через восемь месяцев родила Антошку, которого уже любила и не думала "почему", "зачем" и "для чего".

Сын.

Мой сын.

Народ давил. Обзывал, пока еще беременная была.

Историю придумать было несложно. Часто вахты мужчины несут у нас в городе. Вот и сказала, что встречалась с одним из них. А он уехал и не вернулся больше.

Поверили. Хотя косо смотрели еще какое-то время.

А через год бабули не стало. Так и остались жить с сыном в ее доме.

Я по профессии пошла кондитером, его в сад, когда подрос и все у нас стало получаться. Не хуже, чем у других.