Читать книгу Малый справочник феминитивов - Лилит Мазикина - Страница 3

Этот суффикс именно среди феминисток сейчас особо популярен. Некоторым образом негласно считается: если ты сторонница употребления видимых феминитивов и не знаешь устаревшей, реально существующей или возможной (согласно обычным механизмам) формы слова в женском роде, ты просто добавляешь суффикс -к-.

Популярности этого суффикса есть два возможных объяснения. Первое: ориентация на польский язык, которая, надо сказать, для русской речи во время этапов появления новых слов или форм, литературных экспериментов вообще довольно характерна. Польский одновременно воспринимается как более консервативный (более близкий к корням, истокам, как хотите), более «западный» (то есть связующий с Европой) и в то же время совершенно точно славянский язык (а значит, не «засоряющий» русский).

Пытаясь отойти от византийской школы стихосложения в сторону чего-то более современного и западного, русские литераторы, как известно, прежде французской и немецкой обратили внимание на польскую поэзию и польскую прозу. В том числе поэтому многие немецкие или французские слова в своё время вошли в русский в своей польской форме (знаменитый пример – «Париж» вместо «Пари», как в оригинале читается название города). Вот и сейчас польский язык может служить образцом и источником шаблонов слоовообразования.

Косвенно в пользу такой теории говорят ударения слова: кроме «фото́графка» говорят и «фотогра́фка», например, и есть целый ряд слов с таким вот переносом ударения, как в польском языке, на предпоследний слог. Другое косвенное подтверждение – апелляция к опыту польского языка в дискуссиях о применении феминитивов в социальных сетях.

Но, возвращаясь к суффиксу -к-, дадим и второе объяснение: большая активность в русскоязычном сегменте интернета белорусских феминисток. Для многих из них родной или второй родной язык – белорусский, либо промежуточный диалект, известный как «трасянка». В белорусском языке суффикс -к- абсолютно нейтрален по значению, с ним не боролись, он входит в литературные и публицистические нормы. Стоит особо отметить, что именно белорусским феминисткам мы обязаны формой слова «товарищка», которая является русификацией белорусского «таварышка». Оно очень быстро вытеснило исконную русскую «товарку», даже не дав ей шанса перейти из устаревших слов в воскрешённые.

Нейтральность суффикса -к- в белорусском мне пришлось подчеркнуть отдельно, поскольку многим русскоязычным феминисткам (и не только) он не по нутру. Они с детских лет разделяют убеждение, что суффикс -к- является принципиально пренебрежительным. Такое упрощённое описание суффикса даётся во многих детских пособиях, и на эмоциональном, контекстуальном уровне он – в результате или нет – действительно многими ощущается как унизительный. Конечно, когда речь не идёт о словах вроде «фигуристка», «китаянка» или «брюнетка». В этом случае загадочным образом ощущение пропадает.

Вероятнее всего, избегание суффикса -к- началось в восемнадцатом-девятнадцатом веках, когда создавался специальный «высокий» русский язык, максимально дистанцирующийся от крестьянской речи, для которой этот суффикс – и именно с нейтральным значением в большинстве случаев – характерен.

В детских пособиях нам часто предлагают сравнить пары слов «девка» и «девица», «актёрка» и «актриса», «училка» и «учительница». Но в живой русской речи, если не брать прослойку дворянства, которая всё же мала и потому не была основной носительницей русского языка, «девка» не противопоставлялась «девице» – в речи использовался или один вариант, или другой, смотря где разговаривали. В случае с училкой и учительницей собственно оскорбительность первой формы связана с тем, что это фамильярное сокращение основной, подобно тому, как фамильярно можно сократить имя Алексея до простого Лёшки. Оскорбительна фамильярность, выраженная в сокращении названия профессии, а не собственно суффикс -к- в вакууме.

Что касается актёрки и актрисы, то этот переход действительно знаменовал изменение статуса актёров и особенно женщин профессии в целом. Как только он поднялся, просторечный феминизирующий суффикс сменился более «престижным» галлицизмом -ис-.

Если исходить из моих вкусов, то естественнее всего суффикс -к- смотрится при образовании видимых феминитивов от слов на:

– ист, по образцу устоявшихся туристки, журналистки и оптимистки,

– ент, по образцу устоявшихся студентки, претендентки и ассистентки,

– ант, по образцу устоявшихся дебютантки, квартирантки и диверсантки,

– ач, по образцу устоявшихся силачки и трубачки,

– ин ударное, по образцу мещанки и гражданки,

– арь безударное, по образцу пары кухарь – кухарка,

– вед, потому что в разговорном русском языке разного рода искусствоведки уже устоялись,

– ал, по образцу амбалки и зубоскалки,

– ёр, по образцу устоявшейся уже волонтёрки и бытовавшей некогда шахтёрки.

Опросы носителей языка разного уровня образованности, которые я не устаю вести с 2017 года в интернете и в жизни, показывают, что суффикс -к- при этом часто воспринимается как «молодой», «энергичный» и «менее солидный». Фактически, как более солидный ему противопоставлен не менее народный феминизирующий суффикс -ш-, которому далее посвящён раздел. Очевидно, при образовании и употреблении феминитивов стоит учитывать устоявшийся смысловой оттенок.

Часть форм, данных как образец в моём списке, не считается литературной нормой, и тем не менее это действительно устоявшиеся слова, активно использующиеся в живой разговорной речи и не воспринимаемые при этом носителями как эрративы или некий специальный сленг.

Конечно, нельзя не заметить, что стратегия универсального применения суффикса -к- порой порождает казусы, когда вместо давно имеющегося слова «мастерица» используется тоже давно имеющееся слово «мастерка», обычно обозначающее место, где находятся мастера, некоторым образом сокращение от «мастерской».

Нельзя также не заметить, что псевдонейтральный текст этого раздела крайне эмоционально окрашен, не так ли? Я сочувствую видимым феминитивам, они мне крайне интересны и я с большим любопытством употребляю их и читаю в чужих текстах. Именно с любопытством, благодаря чему и стала возможна эта книга. Но я не считаю, что, чтобы интересоваться процессами, связанными с видимыми феминитивами, надо обязательно любить последние. Мне всё равно, если вы их не любите. Мне хочется, чтобы вам тоже было любопытно. С другой стороны, вы бы иначе и книгу в руки не взяли.

Я корректорша. Так называли и называют меня во многих типографиях… Очевидно, что слово «корректорша» неправильно и должно означать жену корректора, а не женщину, занимающуюся корректурой. Понимая неверность в окончании слова «корректорша», некоторые авторы, сочинения которых я корректировала, пытались называть меня корректрисой, славянофилы называли меня корректоркой, но ни то ни другое окончание не утвердилось, и меня продолжают называть корректоршей, так по примеру других называю я себя.