Читать книгу Песни и пляски счастливых мира сего - Лилит Мазикина - Страница 27

Вечер был стыл и мрачен.

В сером зевал палач.

Плакал маленький мальчик;

мать повторяла: «Не плачь».

Прятали дети лица

в юбок цветастых ширь.

Кто-то уже молился —

за упокой души

(кто-то отмолит после?).

Никли лозины кос.

Немец, плечистый, рослый,

пляски смотрел стрекоз.

Ветер ерошил травы,

весь обратившись в слух.

Кровью сочились раны

в мочках ушей старух.

Лаяли псы, пугая,

бились на поводках.

Ждали судьбы цыгане,

с ветром глотая страх.

Плакал маленький мальчик.

Серый взглянул в прицел.

Старый старик незрячий

вскрикнул: «пан офицер!

Просить ни о чём не смеем,

видим – не миновать,

дай только напоследок

табору станцевать!»

Серый, давясь от смеха,

всё перевёл. Капитан

хмыкнул. Ради потехи

кивнул – и запел цыган.

Старческий слабый голос

разом окреп и взмыл —

гибельной муки полон,

взрезал покровы тьмы.

Вздрогнули немцы. Серый

сплюнул и вдруг застыл,

и по спине офицера

будто прошлись хлысты.

Табор плясал. Метались

по ветру плети кос.

Синим дрожали дали,

сыпясь мурашками звёзд.

Табор плясал. Старухи

павами плыли в ночь,

крыльями вскинув руки

и не жалея ног.

Табор плясал. Горели

жарким огнём платки.

Вечер, от песни хмелен,

плакал в силках ракит.

Бабы и малые дети,

парни и старики —

табор плясал до света

на берегу реки.

Когда же рассвет пометил

жёлтыми пальцами лес —

вздрогнул от залпа ветер

и табор в реке исчез.

Был он или приснился? —

не знал и сам капитан.

Прочь уносили птицы

песни цыган.