Читать книгу Если свекровь – ведьма - Лилия Касмасова - Страница 2

«Дорогие Михаил и Виктория!

Приглашаю вас на семейный обед, который состоится 14 сентября, в субботу, в 4 часа дня.

Место проведения: «Золотые тополя».

Дресс-код: все, что душе угодно.

С уважением и любовью,

Далия Георгиевна Реймс».

Реймс – фамилия моего Миши. Кто эта Далия Георгиевна?

Миша не хочет ничего рассказывать о своих родственниках. Мы знакомы целый год и уже полгода живем вместе, а я даже не знаю, как зовут его родителей, не говоря уже о каких-нибудь тетушках-дядюшках.

Приглашение было написано пером, черными чернилами, на картонке сливочного цвета с золотым узором. Белый конверт – соответствующий: тисненые цветы, витиевато, тем же почерком с завитушками, написанный адрес, на большой марке – маргаритки.

Придет Миша с работы, покажу приглашение, и он будет вынужден хоть что-нибудь, да рассказать.

А вдруг он разорвет открытку на кусочки и выбросит? Хорошо еще, что я сегодня дома и посыльный отдал приглашение мне.

Лучше пока спрячу конверт и спрошу, кто такая Далия Георгиевна…

Интересно, что за семейный обед такой? И почему на него так официально приглашают? Я понимаю – свадьба, юбилей, выигрыш в лотерею…

Я снова взглянула на приглашение. Никаких намеков на то, в честь чего обед, не было – ни в тексте, ни в оформлении.

Я собиралась огорошить Мишу всякими вопросами, но Миша сам меня огорошил. Одним-единственным вопросом.

Миша зашел, разулся, взял меня за руку и утянул в зал. А там вдруг опустился на колено и спросил:

– Выйдешь за меня, Вик?

– Чего?

– Замуж, – сказал он, нахмурив брови.

– С чего это вдруг? – Нет, я люблю Мишу и хочу провести с ним всю жизнь, и планы уже строила насчет свадьбы, и даже когда покупала на той неделе кроссовки, то… ну, не важно.

– Почему «вдруг»? – переспросил за мной Миша.

– Почему сегодня?

– Сегодня… Да так получилось. И день хороший, подходящий. Пятница, тринадцатое, – произнес он.

А, шуточки. У программистов, мне кажется, странное чувство юмора. Половину Мишиных шуток я не понимаю и смеюсь, только чтобы его не обидеть.

Эх. Мне казалось, предложение руки и сердца будет более… романтичным. Ну, знаете, ресторан, скрипки, розы и все такое… И вообще, разве он не должен сначала сказать, что любит меня и жизни без меня не представляет? А уж потом просить руки… И к тому же…

– А кольцо? – спросила я.

– Так ты согласна или нет? – с досадой произнес он.

– Ну… согласна, – сказала я. Как-то все не возвышенно вышло. Надо было мне растрогаться, что ли. Руками там всплеснуть. Завизжать от радости. А может, еще не поздно?

– Тогда… – он вытащил из внутреннего кармана узкую и длинную красную бархатную коробочку. В таких не дарят кольца. В таких бывают авторучки. Он мне авторучку, что ли, в честь помолвки подарит? А может, в ювелирном просто коробочки для колец закончились?

Но кольца там не оказалось. Авторучки, к счастью, тоже.

На черном бархате лежал браслет. Миша взял его, обернул вокруг моего левого запястья и застегнул. Скромный, симпатичный браслет из плоских квадратиков – золоченых снизу, эмалевых снаружи. На каждом квадрате был изображен цветок: роза, василек, ромашка, мальва…

– Симпатичный, – сказала я.

– Он золотой и старинный, – слегка обиженным тоном сказал Миша, поднимаясь. – И стоит целое состояние.

– Ну да, – не поверила я.

– Может быть, не меньше, чем эта квартирка, – лукаво сказал он.

Опять его программистские шутки.

– Теперь ты моя невеста, – сказал он.

– Да, – я улыбнулась. И спрашивать, почему не кольцо, было в этот момент как-то неудобно. В конце концов, какая разница, кольцо, браслет. Главное, суть.

Невеста. Тили-тили-тесто.

– У меня для тебя тоже небольшой сюрприз, – сказала я. Из-за этого трепыхания я позабыла о хитростях и просто принесла приглашение. – Нас зовут на обед.

– Кто? – Он заинтересованно взял открытку.

– Похоже, твоя родственница.

– Мама! – сказал он.

Это такое испуганное восклицание или нас и правда его мама приглашает? Я забрала у него картонку:

– Далия Георгиевна – твоя мама?

– Да. – Он озадаченно почесал макушку.

– И мы пойдем? – Я спрятала приглашение за спину.

– А тебе бы хотелось? – неуверенным голосом спросил он.

– Конечно! – Я подпрыгнула от радости и даже в ладоши хлопнула.

Пожалуй, вот так следовало бы принять предложение руки и сердца. Но тут ведь другое дело. Год умалчиваний и жгучего любопытства! И вот я их увижу, его родственников!

– У меня как раз завтра выходной, – радостно сказала я.

– Ну, ты вообще могла бы уволиться, – сказал Миша.

– Почему это?

– Женщины в нашей семье не работают кассиршами. Мы тебе что-нибудь получше подыщем.

Шутит опять?

– Директором художественной галереи, например? – поддержала я его шутку. Видела я в американском кино девушку – директора галереи. Ходи себе, полотна рассматривай, собирай тусовки и слушай комплименты, какой у тебя вкус замечательный.

– Почему бы нет? – усмехнулся он.

Да ну его с его дурацкими шутками. Я перевела тему:

– А что это за обед? День рождения у кого-то?

– Н-нет, насколько я помню.

– А ты помнишь дни рождения своих? – Может, он с ними уже сто лет не виделся и позабыл.

– Разумеется помню, – сказал Миша. – То есть у всех-то не упомнишь… Но это же мама приглашает.

– А что, у тебя много родни?

– Достаточно. – Миша ослабил галстук и подошел к шифоньеру, чтобы переодеться в домашнее.

– А кто из них там будет? Кстати, где этот ресторан? – Я присела на подлокотник кресла.

– Откуда мне знать, кто будет, – отозвался Миша из-за дверцы шкафа. – Почему ресторан?

– «Золотые тополя», – сказала я.

– Наше поместье так называется.

– Поместье?

– Ну, наш дом на Клязьме.

– Большой дом? – Ведь никто не назовет маленький домишко поместьем?

– Двухэтажный.

– Они у тебя богатые, твои родители? Поэтому ты не хотел о них ничего рассказывать? – И тут до меня вдруг дошло: – Ты думал, меня заинтересуют деньги, а не ты сам?!

– Вовсе нет! Сдурела, что ли?

– Тогда почему?

Ах, ты молчишь? Очень занят напяливанием на себя футболки! Значит, я угадала, дело в деньгах? Да за кого он меня принимает?!

Я ушла на кухню, поставила чайник на газ.

Да, конечно, за аренду квартиры платит Миша. Но ведь и зарабатывает он больше меня раз в пять. И браслет этот дурацкий! Я стала его расстегивать, но застежка не поддавалась.

На кухню зашел Миша.

– Тут застежка неудобная, – сказала я. – Не расстегивается. И почему браслет, а не кольцо?!

Он подошел, взял меня за руку:

– Не расстегивай. Потому что у нас так принято.

– У кого это – у вас? – подняла я на него глаза.

Он замялся:

– В нашей семье. И браслет фамильная драгоценность, бабуля мне дала. Для тебя.

– Да? – Теперь я заметила, что браслет и правда не новый, эмаль местами поцарапана.

– Моя семья, они – не обычные люди, – сказал Миша. – Моя мама… – он слегка запнулся, потом договорил: – … ведьма.

Я ожидала чего угодно, любой информации о его семье (среди версий значились убийства в трех поколениях из-за наследства, а также гены, из-за которых некоторые члены семьи имеют хвост). Но чтобы прятать семью от меня всего лишь из-за дурного нрава его матушки! Это уж слишком!

– Слушай, – сказала я, – может, она у тебя и не подарок, но с твоей стороны обзывать ее так, знаешь, нехорошо…

Брови Миши поползли вверх, и он вдруг расхохотался.

– Ты чего? – не поняла я.

– Она правда ведьма, – сказал он, продолжая смеяться, – самая настоящая.

– Ну да-а, – кисло протянула я. Снова его несмешные шутки.

– Прислушайся к браслету.

– Что?

– Будто шелест, слышишь?

Я приложила браслет к уху. Нет, ничего не слышится. Хотя… может быть, и слышится.

– Да это чайник шумит, – сказала я.

Миша выключил газ:

– А теперь?

Ну, вроде бы шелестит.

– Там что-то в пластинках внутри? – спросила я.

– Нет, – покачал головой Миша. – На самом деле это не шелест, браслет произносит нашу фамилию, «Реймс».

Я снова послушала – нет, он меня дурачит! Шелест и шелест, но ничего похожего на слово «Реймс».

– Услышать могут только ведьмы или сыновья ведьм, – сказал Миша.

– Ну да, ха-ха, смешно, – сказала я, скривившись.

– Идем. – Он взял меня за руку и потащил за собой в зал.

Открыл шкаф, достал с полки свой серый свитер домашней вязки и подал мне:

– Пощупай.

Я не понимала, чего он хочет, но свитер взяла. Приятный, мягкий, теплый.

– Чувствуешь? – спросил Миша.

– Что?

– Он теплый.

Свитер был и вправду точно с батареи сняли.

– Бабуля связала, – сказал Миша. – И слегка наколдовала, чтобы он всегда меня согревал.

Я хмыкнула. Заглянула в шкаф – ни грелки, ни утюга какого-нибудь там не обнаружилось.

– Погоди, так бабушка твоя тоже, что ли… – Не то чтобы я поверила полностью, но мне всегда хотелось, чтобы такие вещи существовали: ну, волшебство, магия…

– Бабушка, и тети, и двоюродные сестры… Все женщины в семье, – и он добавил чуть тише: – И жены моих братьев тоже.

Тут мысли мои вдруг переключились на другое.

– Значит, я не вписываюсь?

– Не вписываешься? – сказал он, будто бы не понимая. Но глаза опустил.

– Ну, все женщины ведьмы, и жены твоих братьев тоже… У тебя сколько братьев, кстати?

– Двое.

– Ну вот, а я просто человек.

– А мне бы и не хотелось, чтобы моя жена была ведьмой.

– Правда? – улыбнулась я.

Он сгреб меня в объятия:

– Ты бы колдовала, была бы могущественной, делала бы все, что захотела…

Мне прям захотелось быть ведьмой, честное слово. Но Миша продолжил:

– А я? Я был бы вроде твоего верного глупого пса.

– То есть ваши мужчины, они…

– Они обычные люди, – сказал Миша. – Жены вертят ими как хотят. А мне бы хотелось равноправных отношений.

А теперь мне очень даже нравилось, что я просто человек.

После его слов о равноправных отношениях я почему-то полностью поверила, что ведьмы существуют.

– А мы сообщим твоей семье, что собираемся пожениться? – спросила я.

– Само собой! – сказал Миша.

Я представила, как Миша скажет: «А это моя невеста – Вика», и все кинутся меня целовать в щеки, обнимать, будут поздравлять нас и поднимать за нас тосты на этом званом семейном обеде.

– А если спросят, когда свадьба? – обеспокоилась я. Месяца два-три на подготовку, пожалуй, хватит.

– К Новому году? – спросил Миша.

– Да, – покивала я. Можно будет подобрать прелестную белую шубку из пушистого искусственного меха. И весь город будет нарядный и сияющий, будто нарочно для нас.

Весь вечер я выбирала одежду. Спросила Мишу, что могут значить слова «все, что душе угодно», он ответил:

– Все, что душе угодно.

Шуточки ему. А я еду с родителями жениха знакомиться! Надо выглядеть милой, скромной, но в то же время и не серым воробышком – а то решат, что Миша мог бы найти кого и повиднее.

Вопрос первый – платье или брюки? Платье, конечно, и наряднее, и женственнее. В ушах звучали слова мамы: «Викуля, ты же девочка! Снова эти драные штаны! Тебя воспитательница в группу не пустит!» (Ах, какие это были чудесные розовые джинсики с цветочками! До сих пор ищу похожие!)

Наверное, все матери ждут, что их сыновья придут с невестой, одетой в симпатичное платьице длиной чуть ниже колена, в мелкую клеточку и с расклешенной юбкой, или вот в это скромное мини, бледно-розовое в узорах. Надеть туфли, трикотажную кофту, и я буду вся такая романтичная, нежная, как героиня старых фильмов. Я им определенно понравлюсь. И я решительно вытащила из шкафа вешалку с розовым платьем.

Но с другой стороны – что такое поместье? Это пастбища, поля и леса. Ну, мне так кажется. А в чем люди ходят на пастбищах? Мне вспомнились почему-то американские киношные ранчо, где обитают лихие ковбои в джинсах и кожаных жилетках. Джинсы! В них можно лазать по холмам и долинам, прыгать, бегать и спокойно перемахивать через изгороди. Ведь после обеда мы наверняка отправимся на прогулку!

Хороша же я буду в своих коротеньких миленьких платьицах, цепляющихся за колючий кустарник, и в туфлях, увязающих в земле!

Я вернула платье в шкаф и вытащила оттуда свои любимые темно-синие джинсы. Романтизирую их блузкой в мелкий цветочек, а для тепла возьму… пожалуй, кофту, которую сама связала из остатков разных шерстяных ниток.

Бабуля Миши тоже вяжет, да и мама, наверное. Они увидят, что я вписываюсь в их семью, как родная. И к тому же заметят, что я творческая натура.

И кроссовки, разумеется. Белые. Совершенно белые. В магазине было полно белых со всякими синими и черными полосками, но я увидела эти и поняла, что могу их надеть даже со свадебным платьем. Это было бы оригинально и очень удобно! Стоять весь день, принимать поздравления, танцевать, участвовать в конкурсах, которые придумывают ведущие свадеб – все это можно выдержать только в кроссовках!

Потом я вспомнила, что половина Мишиной семьи – вовсе не обычные люди. Я спросила его, ведьмы одеваются по-другому, чем мы? Он оторвался на миг от журнала про компьютеры, наморщил лоб и сказал:

– Да вроде бы нет.

Ох уж эти мужчины! Им совершенно плевать на одежду!

– Может, они носят все черное? – Мне вспомнилась семейка Адамс.

– Вот это уж точно нет, – прозвучало из-за журнала.

Ага, значит, совсем наоборот – цветное. Уж чего-чего, а цвета в моем наряде будет предостаточно. Особенно если станет прохладно и я надену кофту.

Коробка с белыми свадебными кроссовками была на шкафу. Я не хотела их носить до свадьбы, но завтра же особенный повод.

Я поставила к шкафу стул и залезла на него. Коробка была далеко, я могла достать до нее только кончиками пальцев. Да кто ж ее так далеко засунул?! А, ну да, помнится, летом я убирала на шкаф пакет с зимней курткой. Пакет, видимо, толкнул коробку.

Я встала на цыпочки, потянулась, и вот уже, почти… Рука моя скользнула по коробке…

– Хотя, да, вспомнил, тетя Орхидея одевается во все черное, – произнес Миша.

– Почему? – Я попыталась взглянуть на него из-под руки, потеряла равновесие, зашаталась и как-то неудачно спрыгнула на пол, вскрикнув: – А-а!

Нога! Ох, как же больно!

Сверху с шуршанием свалились коробка и пакет с курткой. Хорошо, что не на голову.

Миша вскочил с дивана, подбежал ко мне:

– Ты чего?

– Все нормально. – Я плюхнулась на стул. – Так почему?

– Что почему?

– Почему она носит черное? – Я ощупывала левую лодыжку.

– Кажется, потому что черный стройнит, – озадаченно произнес Миша. – Что с ногой?

Я попробовала повертеть стопой. Ой, ой!

– М-да, – сказала я.

– Что? – испуганно спросил Миша.

– Имя у нее странное.

– У ведьм всегда такие.

– Какие?

– Цветы, растения. – Он пожал плечами.

Я снова осторожно повела стопой вверх-вниз. Да уж. Вывиха вроде нет, но танцевать и скакать через изгороди я завтра наверняка не смогу.

Может, все же надеть платье?

В общем, на утро, в субботу, я хромала, а лодыжка была припухшей.

Но свадебная кроссовка на ногу все же налезла!

Все утро я размышляла, что купить в подарок. Неудобно же являться с пустыми руками! Цветы его маме – это понятно. А еще что? Тортик, наверное, будет в самый раз к чаю.

– Розы? – переспросил Миша, когда я ему об этом сказала. Мы усаживались в его «Фольксваген Гольф». – Ни в коем случае.

– Почему? – удивилась я.

– Ведьмам дарят цветы только по их имени.

– Да? – Как интересно. – Но твою маму зовут Далия. Я не знаю цветов с таким названием.

– Вообще-то ее настоящее имя – Георгина.

– Да что ты!

– В молодости она некоторое время жила в Англии и сменила имя на его английский вариант.

– Ах, английский вариант! Значит, подарим ей георгины. Может, даже бывают какого-нибудь английского сорта.

– Н-ну, я не уверен, что она обрадуется.

– Почему?

– Хм. Недавно сосед подарил маме букет георгинов из сада. Она ему этот букет на голову надела.

– Может, дело было не в георгинах, а в соседе, – сказала я и подумала, что георгины по крайней мере не такие травматичные, как розы.

– Ну, не знаю, – сказал Миша.

– Купим ей большой букет георгинов!

– Я лично их дарить не рискну.

– Я подарю, – сказала я. – И еще заедем в ту кондитерскую на Фрунзенской, купим торт?

– Если мама приглашает на обед, торт там будет, – сказал Миша, – можешь не сомневаться.

– Она сама их печет? – поинтересовалась я.

– Нет, у нас есть повар.

– Правда? – У меня челюсть отпала от изумления. – Свой личный повар?

– Кхм. Ну да. До этого все время попадались неважные повара и поварихи, а тут пару недель назад мама нашла какого-то супершефа, француза.

Да-да. Проблемы с этими поварами, представляю. То недосолят, то пересолят. То вместо пирога с мясом пирог с рыбой подадут.

Я спросила:

– Может, у вас и слуги имеются?!

– Да.

– Твои родители такие богатые?

– Ну, не бедные. Средние.

Ага. Средние. Средние в моем представлении – это те, кто может себе позволить в Турцию раз в год съездить. А не те, у которых дворец и повар!

Мне так и хотелось спросить, на чем же они так разбогатели. Но это было как-то… неудобно. А вдруг на чем-нибудь нелегальном?

За тортом мы все же заехали. Я подумала, что тортов много не бывает. Тем более шоколадных.

До поселка, по соседству с которым находилось поместье, от Кольцевой добирались больше часа.

Гладкая асфальтированная дорога проходила через поселок и сворачивала к берегу Клязьмы. Машин почти не было, только трактор куда-то полз по краю асфальта.

Я удивилась, что дорога такая хорошая, хотя это вовсе не шоссе и никто по ней, похоже, не ездит.

– Мама постаралась, – коротко отозвался Миша на мое замечание.

– Наколдовала? – восторженно спросила я.

– Бригаду асфальтоукладчиков наняла.

– А-а, – разочарованно протянула я.

– А потом что-то и наколдовала. Говорит, теперь эту дорогу и танк не поцарапает.

– Ух ты!

Мы ехали вдоль реки, но она едва угадывалась за кустарниками и стройным рядом тополей. Потом свернули налево и въехали под сень тополиной рощи. Начавшие желтеть листья тихо звенели на ветру. Понятно теперь, почему поместье называется «Золотые тополя».

Здесь было тихо, красиво и уединенно. Вскоре впереди за светло-серыми стволами показалась высокая ограда из камня. Кованые ворота были распахнуты, но Миша перед ними притормозил. Проворчал:

– Ну вот, я часы забыл надеть. – И повернулся ко мне: – Ты приглашение, надеюсь, взяла?

– Да, – сказала я, придержала торт, чтобы он не свалился с колен, открыла свою сумку-почтальонку, и… оказалось, приглашение я забыла. – Оно на комоде осталось! А что, – улыбнулась я, – нас без него не пустят?

– А браслет на тебе? – вместо ответа снова спросил он.

Я помахала рукой с браслетом, пластинки звякнули.

– Ну и прекрасно, – он тронул машину с места.

– А при чем тут браслет? – спросила я. Наверное, хочет похвастаться нашей помолвкой с порога.

– Это вроде пропуска, – сказал Миша. – Ворота заколдованы, как и вся ограда. Чтобы чужие не проникли.

Когда мы поравнялись с каменными столбами ворот, снаружи раздалась тихая переливчатая трель, и браслет на моей руке неожиданно отозвался двумя нотами в ответ. Я чуть торт на пол не смахнула.

– Ничего себе, – пробормотала я. – А почему ты спросил про приглашение, оно что, тоже пропуск?

– Угу, на сегодняшнюю дату. И мои часы – пропуск, но они – постоянный.

Мы ехали по аллее, которую обрамляли густые заросли деревьев и кустов.

– А если бы у нас не было пропуска? – продолжала допытываться я. Интересно, как ведьмы незваных гостей встречают.

– Сирена, сеть, слабый разряд тока. Только чтобы вырубить на время.

– Да?! – Вот ужас.

– Но сейчас, наверное, только сирена. Сегодня же гости. Оборона по минимуму. Вдруг кто по рассеянности приглашение забудет.

Я хотела еще о чем-то спросить, но все вопросы забылись, потому что из-за поворота аллеи на нас выплыл дом.

Хотя просто домом назвать его было трудно. Особняк, вилла – эти слова подошли бы куда лучше. Передо мной возвышалось двухэтажное строение, очень современное – часть стен была сплошь из стекла.

Перед особняком раскинулась огромная ровная асфальтированная площадка. Машин на ней не было. Похоже, мы прибыли первыми.

Мы подъехали к самому крыльцу. На бетонных ступенях сидел седовласый мужчина в бархатном бордовом пиджаке и серых полосатых брюках. Когда Миша остановил машину, мужчина поднялся и сошел со ступенек нам навстречу.

Я передала Мише торт, взяла с заднего сиденья букет огромных бордовых георгинов и выбралась из машины.

Мужчина похлопал по плечу подошедшего к нему Мишу:

– Здорово, Мишаня.

– Привет, пап, – отвечал Миша.

«Пап»?! Так это Мишин отец! Хотя я могла бы и так догадаться: у мужчины были такие же, как у Миши, карие, широко раскрытые, будто удивленные, глаза и точно такой же аккуратный четкий профиль.

– Стив и Алекс не приедут, – сообщил мужчина. – Женушек делегировали. Мама сердится, что мальчики не нашли время.

– Ясно, – сказал Миша.

Когда я приблизилась, мужчина взглянул на георгины в моей руке и сказал:

– Зря.

– Познакомься, пап, – сказал Миша, – это Вика. Вика, это мой папа, Дмитрий Васильевич.

– Очень приятно, – сказал его папа и улыбнулся: – Красивая походка.

Я растерялась. Это он так шутит, что ли?

– Да, – говорю, – это я вчера неудачно на ногу приземлилась.

– А-а, – разочарованно протянул он. – Значит, скоро пройдет?

– Надеюсь, – сказала я.

– Жаль, – сказал он, – что не навсегда.

– Папа, – сказал Миша, – она не ведьма.

– Правда? – удивился папа.

– Да, – сказала я.

Дмитрий Васильевич кивнул на георгины и сказал:

– Тогда тем более зря.

Мне захотелось избавиться от букета. Может, просто выкинуть его за перила, в кусты?

Но тут входная стеклянная дверь открылась, и из дома вышла женщина – высокая брюнетка лет пятидесяти, в синем шелковом платье в пол, с тяжелым золотым ожерельем на шее и огромными перстнями на пальцах.

– Я пойду пройдусь, покурю, – сказал Мишин папа и быстрым шагом направился прочь по аллее.

Брюнетка, слегка прищурив один глаз, скользнула по мне взглядом и недовольно спросила Мишу:

– Кто это?

– Здравствуй, мам, – сказал Миша, поднимаясь к ней.

– Привет, сын, – она приобняла его и поцеловала в щеку.

Так вот они какие, ведьмы! Женщина как женщина. Наряд, конечно, немного экстравагантный, но мне нравится.

Я тоже поднялась на крыльцо и, улыбнувшись, поздоровалась.

– Мам, – сказал Миша, – это Вика, – и сразу же добавил: – Она из… простых…

– Я заметила, – коротко бросила Далия Георгиевна.

– Но она все знает, – договорил Миша.

Далия поджала губы, ее лицо стало еще более высокомерным и властным. Потом она кивнула на браслет на моем запястье:

– Значит, уже?

– Да, – сказал Миша замирающим голосом.

– А разрешение?

– Бабуля должна была уже…

– Ах, вот оно, значит, что, – процедила Далия Георгиевна. – Это она перебила.

Что перебила? И вообще, о чем это они толкуют? Я протянула Мишиной маме букет:

– Это вам.

Она взяла цветы и выбросила их за перила, как собиралась сделать я. Потом развернулась и зашла в дом. Я даже не успела ничего сказать.

– Извини ее, – примирительно сказал Миша, – она просто немного в шоке.

– Я тоже.

– Ты сама хотела с ними познакомиться.

– Да. – Но я уже начинала жалеть об этом.

– И я ведь предупреждал насчет цветов, – виновато сказал он.

– Да. Но почему она так?

– Потому что не любит имя Георгина, – раздался из-за деревьев голос Дмитрия Васильевича. – Особенно в сочетании с отчеством Георгиевна. – Потом прозвучало совсем тихое бормотание себе под нос: – Хорошо, что я не имею привычки дарить ей букеты.

Да, может быть, Георгина Георгиевна и правда звучит не очень… Но на мой вкус, вполне себе ничего. И потом, не обязательно из-за этого букетами швыряться!

– Она оттает, вот увидишь, – сказал Миша.

– Она поняла по браслету, что ты сделал мне предложение, да?

– Да.

– А что за разрешение?

– На брак с… простыми, – сказал Миша.

– Да? И кто его дает?

Миша слегка запнулся, потом сказал:

– Министерство Магии.

Ответ меня почему-то так ошеломил, что я ничего не сказала. А Миша открыл стеклянную дверь, пропуская меня вперед, и сказал:

– Идем в дом.

Внутри было светло и просторно. Никаких пучков травы, стеклянных банок с зельями и сушеными змеями или хотя бы ступы с метлой я не заметила. Может, они прячут все это в дальних комнатах?

Тут не было и следов колдовства. Мягкий свет солнца беспрепятственно проникал сквозь стеклянные стены. Мебель – современная, как и сам дом, и, похоже, супердизайнерская: серые квадратные пуфы, белый диван, по форме похожий на глыбу льда, стеклянные столики.

На второй этаж вела скромная, со стальными перилами, лестница.

Я никогда не была в таких красивых домах, только в фильмах их видела, да и то в заграничных.

Лучше бы они жили в избушке, но отнеслись ко мне хоть чуточку теплее.

– Почему твой папа огорчился, что моя хромота скоро пройдет?

– А, это, – сказал Миша, – ты извини его. Дело в том, что для ведьмы хромота – это плюс.

– Правда?

– Угу… – кивнул Миша.

– А Стив и Алекс – это твои братья? – смешные имена, будто из мультика Диснея.

– Угу, – сказал Миша. – Первый муж мамы был англичанин. Она училась в Уэльсе, в Институте ведьм.

– А-а, понятно.

– Да, у нас разные отцы… Я отнесу торт на кухню, а ты пока проходи, – он махнул рукой в сторону глыбы льда, – присаживайся… И вообще, будь как дома.

Он ушел. «Будь как дома!» Он, наверное, шутит. Я прошла в глубь гостиной, прислушалась. Откуда-то из дальних помещений слышался голос Миши и мужской бас – наверное, повара.

Далия, видимо, решила не мучить нас своим гостеприимством и скрылась где-то. Ну и хорошо. Если при первой встрече она швыряется букетами, то во вторую, возможно, захочет зафинтилить торт в лицо. А мне неохота снова макияж наносить.

У дивана лежал белый ковер с ворсом чуть не по щиколотку. Напротив было возвышение, вроде эстрады. Там стоял небольшой черный рояль, рядом высился контрабас, а на трех стульях лежали дудки – одна здоровенная, золотая, и две небольшие, черные, с серебряными кнопочками.

Я не умею играть ни на одном музыкальном инструменте, но попробовать мне всегда хотелось. Я поднялась на эстраду и взяла смычок, который валялся на полу около контрабаса.

Вокруг стояла тишина. Многочисленные слуги, о которых говорил Миша, не показывались, как и Далия. Или у слуг сегодня выходной? А может, они пошли на рынок за продуктами к обеду?

В общем, я неуклюже обняла контрабас и провела смычком по струнам.

Более жуткого звука я в жизни своей не слышала. Таким только детей пугать и слабонервных женщин. Можно еще фильмы ужасов озвучивать – изображать скрип двери на чердаке ночью.

Ну, ничего, Москва не сразу строилась. Я стала водить смычком туда-сюда. Но ничего похожего на музыку у меня не получалось. Ах да! Надо же еще прижимать струны пальцами. И как я забыла!

Я прижала струны. Замахнулась смычком. Но тут он выскользнул из моей руки, взлетел в воздух и стеганул меня по заду.

– Ай! – Я подскочила.

Было довольно больно. Я попыталась поймать смычок, а он взял и хлестнул меня по ногам, отчего сломался и упал на эстраду.

Ну и инструменты у них! Волшебные!

Я наклонилась и с опаской потрогала смычок. Подняла его. Два обломка висели, соединенные волосом.

– Что за наглость! – раздался возмущенный голос с лестницы. Со второго этажа спускалась Далия. – Ломать мои музыкальные инструменты!

– Это не я! Оно само. – Я осторожно положила обломки смычка на пол. – Он стал меня бить и сломался.

В ответ на мою фразу совсем близко раздался звук, похожий на завывание ветра в темную страшную ночь. По спине моей поползли мурашки. Да ладно, это же просто сквозняк, окно где-то приоткрылось!

А Далия расхохоталась и сказала, подходя:

– Браво!

Это она мне? Но я не то чтобы хорошо играла. А, это она саркастически!

А Далия договорила:

– Сегодня же куплю новый смычок… Хорошо, два… – потом пожала плечами и сказала: – Не могу же я сторожить ее день и ночь.

У меня появилось чувство, что она ведет с кем-то диалог. И, по-моему, с этим самым подвывающим сквозняком. Смотрела она куда-то мимо меня, на эстраду. Я оглянулась – никого там не было. Мне стало совсем жутко.

А может, Мишина мама просто немного не в себе?

– Кхм, – сказала я. – Вы – мне?

Далия бросила на меня презрительный взгляд:

– Разумеется, нет. – И обратилась уже конкретно ко мне: – А где Миша?

– На кухне. Наверное.

Она резко развернулась и направилась к широкой прямоугольной арке, куда ушел Миша. А мне стало до того страшно оставаться здесь одной (то есть, может быть, как раз таки вовсе не одной), что я осторожно обошла другие инструменты, чтобы их ненароком не задеть, и побежала вслед за Далией.

Арка выходила в коридор, наискосок от нее находились черные двойные распахнутые двери кухни. Длинные рабочие столы со столешницей из черного мрамора, черные и белые дверцы шкафов, окна во всю стену – кухня была под стать всему дому: шикарная и суперсовременная. Но первое, что я заметила, были не шкафы, а торт. Трехэтажный торт, покрытый белым кремом, украшенный вишенками, дольками абрикосов и мандаринов и еще какими-то экзотическими фруктами. Поверх фруктов там и сям сидели ажурные шоколадные бабочки.

Чудо-торт стоял на столе, а рядом с ним примостилась ма-ахонькая рифленая коробочка. Неужели это тот самый торт, который я привезла? Вроде бы он был нормального размера…

Миша стоял у рабочего стола, почти скрытый от глаз пирамидой-тортом, и резал на доске копченую колбасу. С другой стороны стола, слева от меня, со скоростью света крошил лук повар, толстый брюнет в белом колпаке. Кончики его чернющих усов казались завитыми.

– Сказал бы Жану-Натаниэлю, он бы для тебя приготовил тальятелле с пармезаном, – говорила Мише его мать.

Дробный стук прекратился – повар замер с поднятым ножом в руке.

– Да зачем я буду отрывать месье Дюбри от работы, – сказал Миша.

– Тем более что тальятелле вкуснее с сыром бри, а не с пармезаном, – заметил повар и недовольно поглядел на Мишу: – Возьмите другой нож, господин. Специальный для колбас.

– Да ничего, – ответил Миша, – и этим хорошо.

Повар сморщился, будто съел дольку лимона, и вернулся к работе.

– Кухня – царство Жана-Натаниэля, – произнесла Далия.

Миша сказал:

– Да мы только перекусим бутербродами и уйдем. – Тут он увидел меня. – Да, Вик?

Я кивнула. Далия тоже меня заметила, процедила сквозь зубы:

– Как хотите. – Потом обратилась к повару: – Жиэн, как видишь, у нас дополнительно две персоны.

Мне в первый момент почудилось, что она обратилась к повару «Джи-ин». Потом я поняла, что «Жиэн». И что это сокращенное от Жана-Натаниэля.

Но почему это «дополнительно»? Как будто она и не рассчитывала, что мы приедем.

– Где пятьдесят, там и пятьдесят два, – ответил повар, без паузы переходя к нарезанию сладкого перца.

Да он просто машина! И никакого кухонного комбайна не надо!

Далия тихо шепнула повару:

– И безо всяких фокусов.

– Разумеется, – мрачно ответил месье Дюбри.

О каких фокусах речь?

Далия вышла из кухни. Из гостиной донесся голос Дмитрия Васильевича:

– Что, опять навещала своего драгоценного повара?

– Я слежу за подготовкой к обеду на пятьдесят персон! – отвечала та. – Ты что, ревнуешь?

– Еще чего не хватало, – равнодушным голосом отвечал ее муж.

Далия что-то еще пробубнила в ответ – я уже не расслышала.

Но – пятьдесят? Будет пятьдесят гостей? В моем представлении семейный обед – это нечто гораздо, гораздо более скромное!

Потом я поняла, что торт таких размеров повар не готовил бы для скромного семейного обеда. И не украшал бы его так шикарно.

Да я рядом с этим тортом просто Золушка! Не та, которой уже дали платье и карету, а та, которая чистит казанок, в грязном переднике!

И я даже боюсь подумать, как будут одеты другие гости! Уж наверняка такие торты не пекутся ради непричесанных хиппи в джинсах. Не то чтобы я не была причесана, но – никакой укладки, ни лака, ни мусса. Просто длинные, распущенные по плечам волосы.

Может, мне лучше спрятаться где-нибудь в доме и отсидеться там весь обед? А потом выйти под вечер и сказать, что я заблудилась и не смогла найти столовую.

– О чем задумалась? – тихо спросил меня Миша.

Он стоял рядом и протягивал мне тарелку с бутербродом.

– Да так, – сказала я и понизила голос: – Слушай, я ведь совсем не одета для обеда.

– Ну и не раздета же, – засмеялся он.

– Я имею в виду, все, наверное, будут при параде, а я…

– Необязательно, – сказал Миша и улыбнулся: – Да хоть на меня посмотри.

Это да. Миша поехал в джинсах и футболке. Но он-то родной сын. Ему позволительно.

– Что пить будешь? – спросил Миша. – Чай, кофе, воду?

– Чай, если есть, – сказала я, устраиваясь у торца стола на высоком барном табурете.

– Какой? – Повар перестал мешать руками что-то в большой фарфоровой чаше, подошел к раковине и сполоснул ладони. – Я сам приготовлю.

– Зеленый, – сказала я.

Повар с быстротой молнии подал нам чашки и блюдца, потом взял с деревянной подставки фарфоровый чайник и спросил:

– С каким-нибудь ароматом, может быть?

Из носика чайника пошел пар.

– А у вас с каким там? – спросила я.

Повар сморщил лоб:

– Желаете, чтобы я сам нафантазировал?

– Фантазируйте, – разрешила я.

Он улыбнулся, провел рукой над чайником и налил чай в мою чашку.

– А вам, Миша? – спросил повар.

– А мне простой, – сказал Миша.

Повар снова провел рукой над чайником, налил чай во вторую чашку, глянул на наши тарелки, сказал:

– А бутерброды были бы вкуснее с бри. – Унес чайник и вернулся к работе.

Я шепотом спросила Мишу, когда повар отошел на приличное расстояние:

– Почему он всюду хочет добавить бри?

– Это его любимый сорт сыра, – ответил Миша, – он поэтому и псевдоним себе такой взял.

А! Значит, Дюбри – это псевдоним?

– Так он не настоящий француз? – спросила я.

– Почему? Настоящий, – удивился Миша и понизил голос: – Ну, по крайней мере, так мама говорит. А уж она-то все о нем разузнала, прежде чем взять на работу, поверь мне.

– А разговаривает почти без акцента, – сказала я. Единственное, что выдавало в поваре иностранца – легкое ударение на последнем слоге. Поэтому во многих словах он делал как бы два ударения – русское и иностранное.

– Ну, наверное, давно живет в России, – сказал Миша.

Я осторожно отхлебнула чай. Ух ты, какая вкуснотища. Мягкий вкус зеленого чая расцвечивали ароматы апельсина, шоколада, меда и даже чуточку мяты! Мои любимые ароматы. Совпадение, может быть?

Что за пассы руками повар производил над чайником?

Миша был занят поеданием бутерброда. Я взяла его чашку и попробовала чай. Никаких дополнительных вкусов. Чистый зеленый!

И ведь француз при мне налил чай из одного чайника! Как же у них тут чудесно! Но получается, что мужчины тоже могут колдовать? А Миша говорил…

– Миша, а ты говорил, – шепчу я тихо, – что колдуют у вас только женщины.

– Тебе не много две чашки? – засмеялся Миша. Я отодвинула его чашку обратно к нему. – Ну, иногда, очень редко, мужчины тоже рождаются одаренными. Все же ведьминская кровь. Мы их называем шаманами.

– Значит, ваш повар – шаман? – прошептала я.

– Нет, конечно! Шаманы не будут заниматься… – Он договорил совсем тихо: – … таким скучным делом, как готовка!

Ну надо же.

– А как же два чая из одного чайника? – не сдавалась я.

– Я думаю, у него просто посуда с фокусами, и все дела.

Может быть, может быть. Повар-фокусник. И Далия, похоже, фокусы не одобряет – видимо, как все, что доставляет радость людям. Типа цветов. Или улыбок.

Мы доели бутерброды. Повар-фокусник стоял у плиты и что-то жарил в огромной сковороде. Миша сказал ему:

– Спасибо за чай, месье Дюбри!

Повар только кивнул.

А Миша сказал:

– Пойдем прогуляемся, я тебя кое с кем познакомлю.

– У меня кофта на диване в гостиной осталась…

– Сейчас принесу. – Миша вышел из кухни, я тоже вышла, подошла к арке и следила за ним.

Мне было несложно сходить за кофтой самой, но вдруг там все еще смычок бесится?

Но инструменты не подскакивали и вроде бы даже не шевелились. Миша взял кофту и вернулся.

Мы обошли угол кухни и оказались в небольшом стеклянном холле. На лужайке позади дома, среди аккуратных круглых деревьев, я увидела белый с золотом прямоугольный шатер.

Через стеклянную дверь мы вышли на улицу.

У дома была ровная площадка, а дальше газон полого спускался к небольшому озеру. Ух ты, у них и собственное озеро есть!

Шатер был открытым со всех сторон – шторы-стены были подвязаны к столбам. Внутри стоял длиннющий, накрытый бежевой скатертью стол. Возле него шныряло полтора десятка мужчин и женщин в черно-белой униформе. Они расставляли стулья, тащили пышные букеты, фигурно выкладывали салфетки. Так вот где все слуги!

– Столько слуг! – удивилась я. – Почему же никто из них не помогает готовить вашему повару?

– Потому что Дюбри прекрасно справляется сам, как ты могла заметить. И не терпит посторонних на кухне. Думаешь, стал бы он самолично наливать нам чай? Он просто хотел поскорее от нас избавиться!

Рядом со столом возвышался огромный старинный буфет, женщина брала из него тарелки.

Посреди всей этой суматохи стояла Далия и, скрестив руки на груди, наблюдала.

Этот обед, похоже, по масштабам близок к празднику в честь дня рождения какой-нибудь английской королевы, никак не меньше.

– Миша, – сказала я, – у вас семейные обеды всегда такие э-э… роскошные?

Миша пожал плечами:

– Когда как.

Краем глаза я заметила, что буфет будто подвинули. Я повернула голову. Не подвинули! Буфет сам двигался – он послушно, как пес за хозяйкой, семенил на своих коротеньких изогнутых ножках за женщиной, расставлявшей посуду. Ничего себе! Да я словно в сказку попала.

Буфет остановился, женщина снова стала доставать из него стопки тарелок.

Значит, и служанки у них ведьмы! Ну разумеется! Если бы они были простыми людьми, давно разболтали бы всему свету, у кого работают. К тому же служанка-ведьма наверняка успевает делать больше работы, чем обычный человек! Ей же не надо бегать к шкафам, например. Она только свистнет – или что там нужно сделать, – и шкафы сами за ней бегут.

По вымощенной бетонными квадратами дорожке, вдоль которой стояли стальные с круглыми плафонами фонари, мы спустились к озеру. На берегу, в некотором отдалении от воды, стояли плетеные кресла и диваны, на них сидели дамы и болтали, нас они и не заметили. Миша сказал:

– О, Стрелиция и Акация.

– Что?

– Жены братьев.

– Кто из них?

– Да ладно, потом познакомишься. Те две блондинки в зеленых платьях.

Я чуть шею не свернула, высматривая их. Блондинки были обе длинные, тощие, с очень смуглой, как после солярия, кожей, и обе в узких зеленых платьях почти по щиколотку – правда, разного оттенка. Но лиц отсюда было не разглядеть.

Дорожка привела нас почти к самой воде и побежала вдоль нее. На середине озера плавали утки, они крякали и ныряли, смешно выставив хвостик вверх и становясь похожими на большие поплавки.

– А куда мы идем?

– В гости, – сказал Миша и указал рукой вперед.

Там над деревьями виднелась черепичная крыша. Дорожка отклонялась от озера вправо и шла около белого забора. Мы проследовали вдоль него, поднялись по двум ступеням к калитке и вошли в сад.

Крыша принадлежала небольшому кирпичному домику. Возле него вовсю цвели кусты белых и красных роз. Дорожка, что вела к домику от калитки, была выложена камнем. По обеим сторонам ее, среди деревьев и кустов, красовались самые разные цветы: огоньками полыхал шафран, томно покачивались гофрированные шары георгинов, россыпью желтых, белых и бордовых звезд сияли хризантемы. На открытых солнечных местах виднелись небольшие грядки, будто составленные из лоскутов зелени разных оттенков – похоже, здесь выращивали разные травы, я узнала укроп, петрушку, фиолетовые листья базилика, бархатную мяту…

– А кто здесь живет? – спросила я Мишу, хотя уже догадывалась об ответе.

– Я здесь живу! – внезапно раздался голос, и откуда-то из густых зарослей вышла старушка в соломенной, с потрепанными полями, шляпе, зеленой кофте, клетчатых брюках, пузырившихся на коленях, и в рабочих перчатках. В руках у старушки был секатор.

– Бабуля, привет! – расцвел в улыбке Миша.

– Мишаня! – радостно воскликнула старушка, целуя Мишу в обе щеки. – Сколько ж ты не приезжал!

– Неделю, – сказал Миша.

Старушка кивнула.

Неделю! Миша ездил к своим родственникам тайком от меня! Только бы не рассказывать их секрет. Выходит, он мне не очень доверяет?

А старушка глянула на мою левую руку и сказала Мише:

– Что же ты молчишь?

Миша улыбнулся робко:

– Мы помолвились.

– Поздравляю. – Старушка меня тоже расцеловала в обе щеки и сказала: – Меня зовут Маргарита Петровна.

– А я Вика.

– Знаю, – кивнула она.

Значит, Миша обо мне рассказывал?

– Бабуля – глава нашего клана, – сказал мне Миша.

– Да ладно, – отмахнулась старушка, – не пугай ее так сразу.

– Глава клана? – переспросила я.

– Ага, – сказала старушка. – Командую всеми этими недотепами, – она ласково потрепала Мишу по голове.

Миша неловко засмеялся, сказал:

– Бабуля – самая сильная ведьма в семье.

– Это пока, – сказала бабуля. – Но, похоже, пора власть передавать. Просят.

– А вам не хочется? – спросила я.

– Да не в этом дело. Быть главной утомительно. Да только передавать вот некому. Ладно, это старая история, тебе ни к чему. – Потом она спросила: – А дочурка моя уже всех собак на тебя спустила?

– Н-нет, – смутилась я.

– Еще спустит, – сказала старушка, а потом объявила: – Будем пить чай в беседке.

Ажурная деревянная беседка белела среди деревьев неподалеку.

– Да мы только что поели, – сказал Миша.

Бабуля сказала:

– Да? Чудесно!.. Викуня, ты, я смотрю, ногу ушибла…

– Да, – сказала я. – Вчера спрыгнула со стула неудачно.

– Если хочешь, можешь вон там, на скамейке, посидеть отдохнуть. А ты, Миша, поможешь мне подстричь малину. – И старушка уронила секатор на землю. В тот момент, когда он стукнулся о камни дорожки, то будто рассыпался – и секаторов было уже два.

Миша поднял их и один отдал своей бабушке. Я сказала ей:

– Но вы же… – Я замялась. Как назвать человека ведьмой ни с того ни с сего?

– … ведьма, – решительно кивнула она.

– Да, – сказала я. – И могли бы, наверное, раз и… – я щелкнула пальцами, – все уже выстрижено.

После того как я увидела шагающий шкаф, ничто мне не казалось невероятным.

– Могла бы, – сказала старушка и посмотрела на меня: – А ты, например, могла бы запросто купить готовую трикотажную кофту в магазине, правда? Вместо того чтобы тратить кучу времени на это м-м… бесполезное занятие. Ты ведь не из экономии ее связала?

Какая там экономия! Я начала вязать ее, потому что в шкафу валялись остатки ниток, да. Но ведь не все из них сочетались! Да и цветов было маловато. И чтобы кофта получилась суперской, мне понадобилось докупить еще с десятка два мотков. Сейчас, конечно, в моем шкафу остатков ниток еще больше, и я подумываю связать плед.

– Не из экономии, – ответила я.

– А почему же? – Ее прозрачно-голубые глаза проницательно глядели на меня.

– Хотелось создать что-то особенное, – сказала я.

Старушка довольно кивнула:

– Ну а я создаю этот сад. Да. – Она хлопнула в ладоши, и в руках ее возникла пара рабочих перчаток. – Лови.

Миша поймал перчатки. А если бы ей понадобились не перчатки, а, скажем, новое вечернее платье, оно бы тоже – раз и появилось?

Я присела на деревянную скамейку недалеко от кустов малины, под старой яблоней. А Миша и его бабушка взялись каждый за свой ряд.

– А прадед уже там? – спросила старушка.

– Не знаю, – ответил Миша.

– Я не видела, – сказала я.

– Естественно, не видела, – улыбнулась старушка. – Но, может, слышала?

– Что слышала? – не поняла я.

– Контрабас, – сказала старушка.

– Я на нем… попробовала играть, – призналась я, – но меня смычок побил.

– О, дорогая, он никому не позволяет притрагиваться к контрабасу! – Старушка выпрямилась и посмотрела на меня сквозь ветки кустов. – Я однажды вытерла с него пыль, так что было! Вредный старикан!

– Старикан? – Я ничего не понимала. Но вспомнила, как Далия пообещала воздуху купить новый смычок.

– Миша, – сказала старушка укоризненно, – ты что, ничего девочке не объяснил?

Мишина темная голова возникла из-за веток.

– Я не хотел пугать заранее.

Нет, Миша, похоже, считает меня самым пугливым созданием на свете! Ну ладно, визжу я при виде пауков. И даже паучков. Их, кстати, в малине должно водиться предостаточно. Хорошо, что мне не приходится соваться в эти дебри.

– Тебя побил не смычок, – сказал мне Миша. – А прадедушка. Он привидение.

– Да? И он… оно… живет тут… то есть где?

– Будет он здесь жить, как же! Он и при жизни-то все время норовил сбежать от семьи, – с сожалением сказала старушка. – Он прилетает на семейные праздники поиграть в оркестре. А где его носит остальное время – никому не известно. Думаю, он наслаждается своими возможностями.

– Так в вашей семье все… потом становятся привидениями? – спросила я.

– Разумеется, нет! Только такие неугомонные люди, как мой папа!

Тут я вспомнила, как Далия разговаривала с привидением, и спросила:

– А привидения… они когда разговаривают, это как такое ву-у, ву-у, – изобразила я подвывания.

Миша засмеялся:

– Для людей – да.

– А для ведьм? Они же их как-то понимают?

– Ну да, – сказал Миша. – И понимают, и видят. С помощью ока.

– С помощью чего?

– Перстень такой, – отозвалась старушка. – Гляделка.

– Как интересно, – сказала я. – И я могу увидеть?

– Ты не ведьма, – сказал Миша.

Эх. Жаль. Видеть и слышать всякие волшебные вещи! Невероятно!

– А что можно увидеть, например? – полюбопытствовала я. – Ну, кроме привидений?

– Кроме привидений, – усмехнулась старушка и ответила непонятно: – Мир.

Мир. Хм. Как это понять? Мир все видят. Наверное, гляделка вроде лупы помогает увидеть мелочи, которые люди не замечают.

Издалека, со стороны озера, донеслись веселые крики, визг и смех.

– О, – бабуля обернулась на шум, – уже играют в плюшки! Значит, все дамы уже прибыли.

– В плюшки? – повторила я.

– Ну да, – кивнула старушка, – кто дальше забросит в озеро плюшку. Но! Без рук! Магией взгляда!

– Как интересно! – воскликнула я и сказала Мише: – Пойдем посмотрим!

– Идите-идите, – отозвалась бабуля. – Ох, я в молодости тоже любила играть в плюшки. Всегда выигрывала, между прочим.

– А сейчас – не любите?

– Сейчас, детка, – сказала она, – я взглядом могу заслать плюшку на Луну. А это уже неинтересно.

Нет, она же образно про Луну, да?

Мы с Мишей поспешили к озеру. Издалека виднелись группки цветных платьев, на берегу, у самой воды.

Мы подошли ближе. Играли дамы самого разного возраста: и старушки вроде Мишиной бабули, и женщины средних лет, и мои ровесницы, были даже две девочки дошкольного возраста.

– Нечестно, Лаванда! – крикнула шатенка чуть старше меня. – Мы же видим футбольный мяч!

– И ногу! – сказала другая девушка.

Все захохотали. Мяч? Где? Сколько ни всматривалась, мяча я не увидела.

У Миши зазвонил мобильный. Он взял трубку, подакал туда и сказал мне:

– Папа просит проследить за парковкой машин. Ты развлекайся. Игра и правда веселая.

– Хорошо.

Миша поспешил к дому, а я приблизилась к играющим.

Недалеко от диванов и пуфов, в паре метров от воды, теперь стоял столик, а на нем – большое блюдо с горой плюшек.

Дамы одна за другой подходили к столику, пристально глядели на верхнюю плюшку, и она вдруг – бац! – взмывала в воздух и летела над озером. Хотя иногда шлепалась в траву, даже не достигнув воды.

У одной дамы плюшка долго выписывала узоры в воздухе, пока очень плавно не приземлилась на шляпку другой дамы. Та завопила:

– Ты нарочно, Стрелиция!

Стрелиция! Одна из жен Мишиных братьев. Высокая блондинка в темно-зеленом трикотажном платье.

– Вовсе не нарочно, – ответила Стрелиция. – Это плюшка бракованная! Не идеально круглая!

– Все плюшки одинаковые, – безапелляционно заявила Далия, сидевшая в одном из кресел. – Жан-Натаниэль измерял их циркулем.

К столику подошла толстая дама в черном платье, черных кружевных перчатках и ярко-розовом газовом шарфе. Может, это тетя Орхидея, которая любит одеваться в черное? И точно, несколько голосов ей крикнули:

– Орхидея, нет, не бросай!

– Но я хочу тоже, – обиженно сказала дама и уставилась на плюшку.

Все остальные отпрянули в разные стороны. Я тоже отступила на несколько шагов, хотя стояла достаточно далеко. Хотя для чего достаточно?

Несколько плюшек поднялись вверх и вдруг – взорвались! Но крошки не разлетелись в стороны, а остались висеть в воздухе странным облаком, похожим на рой крупных снежных хлопьев.

– А вы боялись! – торжественно сказала Орхидея.

И тут крошки рухнули вниз.

Орхидея отплевывалась, отряхивала волосы, платье. То же самое делали две дамы, не успевшие отойти подальше. Одна из них сказала:

– Хорошо, что в этот раз они не с повидлом!

– А с чем? – удивилась Орхидея и облизнула губы, к которым прилипла хлебная крошка: – О, с творогом! – и она снова принялась отряхивать волосы: – А к волосам липнут, будто с повидлом!

– Вот всегда ты так, Орхидея! – сказала блондинка в светло-зеленом платье. (А, это вторая невестка, Акация, кажется. Как же они со Стрелицией похожи – как две спички, выпавшие из коробка!)

Акация подошла к неудачливой метательнице и стала водить рукой над ее волосами, будто красила их невидимой малярной кистью. Крошки поднимались и улетали прочь, словно их уносила струя воздуха.

– Что там, что? – запрыгали девчушки около Орхидеи.

– Пылесос, – сказала Далия.

– Ух ты! – они захлопали в ладоши и засмеялись.

Пылесос? Это магическое заклинание так называется?

– Разве я виновата, – говорила между тем Орхидея, – если в детстве мне запрещали играть в плюшки!

– Потому что играть с едой нехорошо, – наставительно произнесла сидевшая на диване старушка в лиловом платье и лиловой шляпе.

Орхидея отозвалась недовольно:

– Да, мама. – Потом сказала даме, махавшей рукой над ее головой: – Спасибо, Акация.

А старушка в лиловом продолжила:

– Зато я обучила тебя управлять ступой! Сейчас редко кто учит этому детей!

– Потому что редко кто на ступах летает, – заметила Далия.

– А мы вот на ступе к тебе прилетели, – сказала старушка.

– Ну, вам тут рядом совсем, – повела плечом Далия.

– Только крадут их частенько, – сказала старушка.

– Разве? – без всякого интереса проговорила Далия.

– Ну мою-то еще ни разу, – заявила старушка. – На ней замок. С места не сдвинется, пока ей пару слов особых не скажешь.

– Так же как некоторые мужчины, – тихо бросила Далия.

Тут старушка заметила меня и поинтересовалась:

– А это чья деточка?

И все обернулись, чтобы на меня посмотреть. Я подошла ближе и сказала, неловко улыбнувшись:

– Здравствуйте.

– Да она хромая! – восхищенно воскликнула Орхидея.

– И зеленоглазая! – всплеснула руками одна из жен братьев (в светлом, значит – Акация).

– Брюнетка! – сказала другая жена восторженно.

– Кудрявая! – показала пальцем на мою лохматую шевелюру старшая девчушка, у которой и у самой были кудряшки, но светлые.

– Завивка, наверное, – произнес кто-то.

– Свои, – с гордостью сказала я. Похоже, в мире ведьм я была первой красавицей!

– Это подружка Миши, – сказала Далия.

Подружка? Вообще-то невеста. И Далия это знает!

– И она из простых, – будто припечатала меня к стенке Далия.

На секунду все онемели. Потом кто-то охнул, а кто-то воскликнул:

– Не может быть!

Некоторые покосились на мой браслет.

– Ты могла бы сделать внушение Мише, Далия, – заметила мама Орхидеи.

– Я впервые увидела ее сегодня, Сирень Аркадьевна, – ответила ей Далия.

Старушка тоже уставилась на мою левую руку и сказала:

– Так они уже помолвились.

– Как видите, – с пренебрежением глянула на меня Далия.

Нет, они говорят обо мне так, будто меня здесь нет! Или даже еще хуже: будто я – предмет, а не человек.

– Ну, может быть, в ней есть что-нибудь хорошее, – предположила Орхидея.

– Ох, я тебя умоляю, Орхидея, – лениво произнесла темно-зеленая Стрелиция, – что может быть хорошего в простушке!

– Но я не понимаю, Далия, – сказала одна из родственниц, – зачем ты ее пригласила в «Золотые тополя»?

– Я ее не приглашала, – дернула острыми плечами в синем шелке Далия.

– Как это не приглашали? – возмутилась я. – Мы по приглашению приехали. По вашему!

– М-да? – воззрилась на меня Далия, прищурив глаз. – Какая наглая ложь!

– Вовсе не ложь!

– Тогда покажи приглашение, – сказала она.

Черт. Я же…

– Я его дома оставила, – призналась я.

Кто-то засмеялся неприятным смехом гиены. Другие подхватили.

Девочка с кудряшками крикнула:

– Врушка-простушка!

А другая девочка, помладше, со смешными тоненькими белыми косичками, взяла плюшку и бросила в меня. И довольно прицельно – плюшка угодила бы мне в лицо, если бы я не успела прикрыться рукой.

– Эй! – крикнула я. – Ты чего, малявка!

Но тут и кудрявая схватила плюшку и швырнула в меня, а за ней еще одну.

Дамы смеялись. А плюшки стали взлетать сами по себе (видимо, дамы присоединились со своими колдовскими способностями), поэтому, кто именно теперь пуляет в меня сдобой, было непонятно. Я попятилась, прикрываясь руками, а потом побежала.

Хорошо, что это были плюшки не с повидлом. И хорошо, что у Далии отличный повар – они были свежие и мягкие.

Я помчалась по дорожке вдоль озера, обратно к дому Мишиной бабули, и мне в спину стукались плюшки. Было не больно, было обидно. И когда я добежала до белого забора, слезы у меня текли в три ручья. Обстрел к тому моменту уже прекратился – то ли плюшки досюда не долетали, то ли дамам надоело швыряться ими.

Когда я приблизилась к калитке, то увидела, что из нее выходит разряженная в пух и прах Мишина бабушка. Я даже не сразу ее узнала: на ней было ярко-желтое платье, причем какое-то невероятное, все в воланах, стразах и перьях, а еще белая шляпа – с цветками маргариток (живыми, кажется). В руках старушка держала сложенный зонтик поросячье-розового цвета, с кружевами-оборками по краю.

– Что случилось? – воскликнула она, увидев меня.

– Ну… я… они узнали, что я не ведьма.

– И что же? – строго спросила она.

– Стали кидаться плюшками, – опустила я голову.

Наверное, я сама виновата, что они со мной так обошлись. Другая бы смогла постоять за себя. Да и вообще, наверное, не рвалась бы знакомиться с ведьмами и даже не поехала бы в этот сумасшедший дом.

Она посмотрела на меня внимательно, нахмурилась, потом поднесла ладонь в белой кружевной перчатке ко рту, пробормотала что-то и вдруг ка-ак даст мне этой ладонью по левому уху!

Да так, что в ухе зазвенело. Словно серебряные колокольчики пропели веселый короткий мотивчик. Никогда со мной такого не случалось. Потом звон прошел.

– Вы что?! – возмутилась я.

– Ничего, – безмятежно произнесла она, раскрыла зонтик над головой и неспешно направилась по дорожке к большому дому. Потом обернулась: – Там обедать еще не звали?

– Нет, – ошарашенно сказала я.

Она кивнула и засеменила себе дальше.

Я осталась стоять столбом у калитки и только потирала ухо.

Ведь вроде нормальная, казалось, старушка. Или нормальная ведьма – это нонсенс?

Да что я вообще тут делаю? Что я потеряла среди этих людей? Зачем мне Мишина семья, когда мне достаточно самого Миши?

Поеду-ка я домой. Из поселка должен ходить автобус. А может, тут железная дорога недалеко имеется, с электричками.

Я выглянула на дорожку – драчливая старушка уже поравнялась со столиком с плюшками. Около него уже никого не было, зато в шатре мельтешили разноцветные платья. Похоже, все побежали усаживаться за стол.

Утки, громко крякая, плавали у берега, толкались, отщипывали куски от плавающих в воде плюшек, а одна, самая нахальная, вспорхнула на столик и тащила плюшку прямо с тарелки.

Но уток вдруг спугнула стремительно рассекающая волны большая лодка. В лодке сидели трое пассажиров, и никто не работал веслами – она плыла сама по себе. Еще гости? Наверняка. В лодке сидели две женщины и один мужчина в черном костюме. Мужчина держал в руках пышный букет из… кажется, георгинов. Интересно, этот букет Далия тоже выкинет?

Но меня это уже не касается.

Прокрадусь в окружную, за кустами и деревьями, к дому, потом, в обход дома, к главной аллее, там – к воротам, и прочь отсюда.

Ох, я же сумку оставила в машине – с ключами от квартиры, мобильным, деньгами… И косметичкой! У меня ведь после рыданий лицо наверняка стало полосатым, как у зебры!

Ну да ладно – все собираются за столом, а значит, у машин никого нет. Надеюсь, Миша не закрыл «Фольксваген» на ключ.

Я нырнула в кусты и стала пробираться вдоль дорожки к большому дому. Хорошо, что я в кроссовках! Но плохо, что они белые! И всяких сухих веток здесь полно. Кажется, до свадьбы эти кроссовки в приличном виде сохранить не удастся. Да и будет ли свадьба? Далия такая авторитарная, что вполне может отговорить Мишу связывать свою судьбу с «простушкой».

Миша, конечно, меня любит, но если вся его семья, все эти тетушки, двоюродные сестры, жены братьев, да еще и мама, начнут настраивать его против, то он вполне может и поддаться. Они ведь его семья, он их любит дольше, чем меня.

Дальше было почти открытое пространство, деревьев было мало – и все аккуратные, с кронами-шарами, так что особо не спрячешься. Можно, конечно, свернуть влево, к тополиной роще. Только до нее идти далеко.

Но все толпились в шатре, только девочки играли на лужайке да слуги сновали от шатра к дому и обратно. Так что вряд ли кто обратит на меня внимание.

И я пошла напрямик. Из шатра слышались голоса, смех. Я бы тоже могла там быть, со всеми этими веселящимися людьми.

Но чего только я не натерпелась от них за это утро: мне пожелали, чтобы я осталась хромой на всю жизнь, прилюдно обвинили во лжи (и совершенно несправедливо!), забросали плюшками и дали оплеуху.

Никто не задержал меня, когда я шла через лужайку. Но когда я приблизилась к углу дома, чтобы обойти дом слева, как услышала Мишин голос:

– Вика!

Я обернулась. Ко мне бежал Миша, а за ним важно ступала Далия Георгиевна!

– Ты куда? – спросил Миша.

Я только неопределенно пожала плечами. Потому что знала: если начну говорить – разрыдаюсь.

– Мама хотела… – виновато начал Миша.

– Что? – с вызовом спросила я Далию, уже подошедшую ближе.

– Извиниться, – процедила она сквозь зубы.

– И… – посмотрел на мать Миша.

– Пригласить тебя присоединиться к обеду, – сказала Далия, высокомерно поглядев на меня.

– Спасибо, – гордо вскинула я подбородок, – я не голодна.

– Вика, – умоляюще произнес мой жених. – Ты правда хочешь, чтобы мы уехали домой?

– Я хочу уехать. Ты можешь оставаться.

– Оставайтесь оба, – недовольно сказала Далия.

– Зачем? – вопросила я. – Чтобы вы и ваши гости снова меня оскорбляли?

– Это было небольшое недоразумение, – нервно сказала Далия. – Такое бывает, когда сталкиваются совершенно разные э-э… слои общества. Это как встреча цивилизации с дикарем.

– С дикарями, – уточнила я.

Далия раздула тонкие ноздри:

– С дикарями?

Миша усмехнулся.

– Хорошо, – сказала Далия, – мы тогда немного погорячились, – и спросила нетерпеливо: – Ну так как, остаетесь?

Я собираюсь прожить с Мишей всю жизнь. Мне все равно придется, так или иначе, сталкиваться с его родственниками. Поэтому попробую наладить какой-никакой худой мир, который лучше доброй ссоры.

Я вопросительно посмотрела на Мишу. А он умоляюще глядел на меня своими карими глазами.

– Остаемся, – вздохнула я.

– Тогда поспешите, – сказала Далия и покосилась на свои наручные часики, – обед начнется через пять минут.

Она почти бегом процокала по бетонным плитам к крыльцу, а оттуда – по дорожке – к шатру.

И тут Миша, улыбаясь, говорит мне:

– У тебя лицо полосатое.

О боже! Я что, в таком виде разговаривала с Далией?

Миша проводил меня в сияющую, с зеркальными стенами, ванную комнату на первом этаже, по соседству с гостиной, и принес мою сумку. Я смыла размазанную тушь и нанесла новую.

Через минут десять мы зашли в шатер.

Цветные платья разбавились элегантными черными пиджаками – кажется, это были смокинги, у них еще лацканы атласные. (И это все пришли «в чем душе угодно»? Похоже, на обеды к Далии иначе чем в самом парадном не ходят. Одна я тут как не знаю что. Ну и Миша тоже. Может, у него нечто вроде подсознательного бунта против диктата матери? Вот он и не одевается как надо. А может, хозяева вне правил? Вон, Мишин папа, сидит себе как ни в чем не бывало в своем бордовом бархатном пиджаке… А может, я тоже вне правил, ведь я Мишина невеста?)

Мужчин было меньше, чем дам. Во главе стола сидела Мишина бабушка Маргарита Петровна, а справа от нее – Далия.

Мы с Мишей двинулись вдоль стола. К Далии как раз подходили те трое из лодки. Упитанный, седой, лысеющий мужчина, тоже в смокинге, впился в Далию каким-то жадным взглядом и говорил, протягивая ей букет:

– Милая Далия Георгиевна, позвольте заметить, как вы прекрасны сегодня… Впрочем, как и всегда…

Далия поджала губы в досаде. (Не тот ли это сосед, которому она как-то букет на голову нахлобучила? Что ж он так упорствует, снова поднося георгины?)

А сосед, причмокнув губами, сказал:

– Вы уж нас извините, мы, кажется, опоздали.

– Ведь вы нас позвали в последний момент, всего лишь за полчаса, – недовольно глядя на мужчину, стелющегося перед Далией, сказала женщина – по-видимому, его жена.

– Что вы! Вы как раз вовремя, – натянуто улыбнулась Далия.

Девушка, что приехала с ними, скользнула глазами по Мише и будто хотела что-то сказать, но Миша в этот момент здоровался с родственниками и не заметил взгляда.

Интересно, кто эти трое? И почему их позвали в последний момент?

Георгины Далия не выкинула. Она приняла их, морщась, и тут же отдала служанке с повелением унести.

Мы с Мишей уселись у дальнего конца стола.

Официанты откупоривали вино, гости накладывали себе в тарелки закуски и салаты, а у меня вдруг закружилась голова, снова в ней возник серебряный звон, но в этот раз он становился все громче и громче и будто звенел уже не только в голове, но разбежался по всему телу. Я сама была колоколом, вся, до кончиков пальцев на ногах. Перед глазами поплыли разноцветные клубы тумана, фигуры дам стали вдруг казаться огромными цветками: ирис, ромашка, сирень, роза – самые разные цветы, будто в хороводе, собрались под шатром. А сам шатер был теперь вовсе не из белого с золотыми узорами полотна, над головой моей сплетались виноградные лозы, слегка шевелились от ветра резные листья, тяжело свисали иссиня-черные гроздья. А потом вдруг шум исчез, все вокруг стало выглядеть как раньше, и по всему моему телу разлилось приятное согревающее тепло, словно я выпила ликера.

Нервы, подумала я. Надо же, до чего меня эти ведьмы довели! Пойти на кухню и спросить валерьянки, что ли.

Хотя бокальчик вина тоже неплохое средство.

– Белого, – сказала я официанту, и он налил из светлой бутылки.

Я поднесла бокал ко рту, но выпить мне не удалось. Потому что бокал в моей руке вдруг превратился в белую розу. У них что, бокалы заколдованные?

Я оглянулась – у других гостей были бокалы как бокалы, люди спокойно из них пили красное, белое или розовое вино.

Я повертела розу в руке, укололась пальцами о шипы, ойкнула тихо и положила ее на стол рядом с тарелкой. Из бутона соскользнуло несколько капель росы на скатерть. Или это вино? Я наклонилась над скатертью, понюхала. Роза пахла розой и вином одновременно. Вкусное сочетание, между прочим.

– Ты чего? – раздался над моим ухом голос Миши.

Я выпрямилась:

– Ничего.

Миша взял мою тарелку и стал класть туда салаты.

Я украдкой сняла кончиком пальца каплю росы с белого лепестка и лизнула. Хм, вино!

Может, это кто-то пошутил надо мной? Я стала всматриваться в лица. Никто и не глядел на меня. Все жевали, пили, разговаривали.

Ну ладно. Даже если это шутка, она довольно милая.

Миша вернул мою тарелку, наполненную разными вкусностями. Я и не пробовала никогда таких интересных закусок. Желейные квадратики с овощами, карамелизованные кусочки мяса и фруктов, рулетик из теста. Знакомая еда тоже имелась – винегрет, оливье. И это было приятно. Надо же, французский повар, а умеет готовить русские – или чьи они? – ну, наши, в общем, салаты. Может, он и пельмени умеет лепить и подаст их на горячее? Обожаю пельмешки…

Что это? Вместо разнообразия салатов на моей тарелке дымилась гора пельменей. Даже сметанка была сверху добавлена. И пельмени – ну точь-в-точь, какие мы дома на Новый год делаем: маленькие, из тонкого, прозрачного теста.

Обалдеть. Я снова быстро зыркнула по сторонам. Но, елки, если это чья-то шутка, то он должен был прочитать мои мысли!

– Миша! – толкаю я Мишу под руку, и рулетик падает с его вилки.

– Чего тебе?

– Ведьмы умеют читать мысли? – торопливо шепчу я.

– Только этого не хватало!

– Значит?..

– Не умеют, конечно! Иначе я бы тут вообще не выжил!

И он снова утыкается в еду.

Но кто же превратил салаты в пельмени? А бокал в розу? Ну не я же сама! Хотя… Если ведьмы не читают мысли, откуда бы они узнали про пельмешки?.. Так это я, что ли, колдую?! Колдовство – оно что, заразно?

Оплеуха! Мишина бабушка что-то прошептала в ладонь, а потом ею меня стукнула. Значит, можно превратить человека в ведьму? Вот так просто? Не может быть!

Так. Ладно. Если я умею колдовать, то… Я сжала вилку, внимательно поглядела на нее и про себя сказала: «Превратись в ложку» (ну, чтобы не привлекать особого внимания, если фокус удастся). Ничего не произошло. На меня спокойно продолжали глядеть четыре зубца.

Хорошо. Может, вопрос в том, кто кого переупрямит? Я уперлась взглядом в блестящую сталь, нахмурила брови, мысленно прибавила строгости в голосе: «Превратись в ложку!» Откуда-то всплыла фраза, сказанная тонким детским голоском: «Вилки нет, Нео». Но я отогнала ее, сосредотачиваясь на нужном мне приказе.

А вилка взяла и согнулась, мало того, качнула «головой» туда-сюда и только потом застыла. Ура! Я могу колдовать! Я могу превращать предметы… ну, в гнутые предметы.

Я колдунья. Я колдунья. Я никак не могла осознать этот факт. А вдруг это на время? На какое время? А может, навсегда? Мишины родственники примут меня в семью! И я теперь буду делать все, что захочу! Но Миша… Он же не хочет жениться на колдунье. Он хочет обычную жену. Ох… Я совсем растерялась. Наверное, пока лучше никому ничего не говорить. И как-то обуздать это безудержное, само собой происходящее волшебство. Я вздохнула. От пельменей поднимался такой аппетитный аромат. Поем пока. И подумаю.

Хм. Но чем же я буду есть? Сколько я ни приказывала, выпрямить вилку не удалось. Я задвинула ее под край тарелки и украла ложку из салатницы.

Едва я поднесла ее к пельменям, ложка проделала тот же трюк, что и вилка. Но я же ничего и подумать не успела!

Я добыла еще одну ложку из другого салата. Интересно, а если бы это были деревянные китайские палочки, они бы тоже согнулись? Или просто сломались бы под напором моей колдовской силы?

И зачем я так подумала? Но мысли разве удержишь? В моей руке вместо ложки оказались две черные лакированные палочки с узором на широком конце.

Но я не умею ими пользоваться! Хотя, можно попробовать… Хм, вполне удобно. Не хуже вилки. Я нанизывала на них пельмени, как на шпаги, и отправляла в рот. Супер. А еще говорят, что научиться пользоваться палочками трудно! Пожалуйста, я ем ими, будто родилась в Китае!

Пока я возилась со столовыми приборами, принесли горячее: на овальных блюдах возвышались какие-то жареные птицы, окруженные фруктами, и целиком запеченные рыбы, украшенные зеленью.

Официанты сменили тарелки. Я, не думая, отдала свою с остатками пельменей. Увидела спрятанные до этого вилку с ложкой и незаметно смахнула их под стол. Хорошо, что тут не пол, а трава, а то бы все услышали звук их падения.

Потом я вдруг испугалась, что официант меня по пельменям вычислит и объявит во всеуслышание: «А она-то ведьмой стала!» Но он только хмыкнул, поставил передо мной другую тарелку и ушел. Может, у ведьм это привычное дело – менять еду на какую хочется?

Перед нами поставили большое блюдо с рыбой. Но есть мне уже не хотелось, поэтому я стала наблюдать за другими гостями.

Миша разговорился с молодым родственником, сидевшим по соседству. Моей же соседкой была пожилая дама, причем она умудрялась сидеть ко мне чуть ли не спиной – видимо, таким образом выказывала презрение. В данных обстоятельствах это было даже лучше – она не замечала ерунды, которую я вытворяла. А что она, интересно, ест? Не переколдовала ли она рыбу на какие-нибудь макароны по-флотски?

Я вытянула шею – нет, ест рыбу. Ой! Я быстро отвернулась. Кусок рыбы на ее тарелке и правда превратился в макароны с поджаренными кусочками фарша.

– Что за шуточки? – пробасила тетка в недоумении.

– Предпочитаешь макароны, Мальва? – с поддевкой спросил ее усатый мужчина, сидевший напротив нас.

Я скосила глаза на даму.

– Да… Нет… – Дама попунцовела, потом выпалила: – Я бы не стала так обижать хозяев дома!

Так вот почему они не меняют блюда!

– Это кто-то шутит надо мной, – сказала дама, вертя головой.

Я быстро схватила с большого блюда лопаточку и поддела кусок рыбы – ну вроде как я занята и вообще ни при чем. А рыба взяла и ударила пару раз большим плавником, а потом еще и хвостом туда-сюда пошевелила, да так, что запеченная груша улетела в Мишину тарелку.

Я трясущимися руками все же положила кусок рыбы на тарелку. Может, никто ничего не заметил? Не тут-то было. Поднимаю глаза – все смотрят на рыбу и на меня.

– Кто тут дурака валяет? – прошипела Мальва.

– Не знаю, – проблеяла я.

– Да вас никто и не спрашивает! – грубо сказала тетка.

Ах, ну да. Я же простушка. Я вне подозрений. Клево.

– Ничего, – грозно сказала тетка, как бы ни к кому не обращаясь и в то же время обращаясь одновременно ко всем, сидевшим за этим концом стола. – Следующий финт мы увидим, – она демонстративно подняла левую руку над столом и повернула один из массивных перстней камнем внутрь.

Я вспомнила слова Мишиной бабули про перстень-«гляделку».

– Почему она повернула его? – шепотом спросила я Мишу.

– Теперь она видит магическую суть мира, – ответил он тихо.

А, Мишина бабуля же говорила, что, мол, они видят «мир». Значит, не просто мир, а магический мир? Может, когда волшебник колдует, от него летят какие-нибудь невидимые простым смертным искры? И седая Мальва это сейчас с помощью перстня узреет?

Я тихонько положила руки на колени. Так, главное, сидеть и не шевелиться. Авось ничего и не наколдуется.

– Миша, – наклонилась я к своему жениху, – а что, колдовать за столом запрещено, что ли?

– Да не то чтобы, – весело улыбнулся он (весело, это потому что ему, похоже, и в голову не приходило, что причиной всей этой неловкости могу быть я), – просто это нарушение правил хорошего тона.

– А как она узнает, кто колдует? Из него искры полетят?

– Да нет, – улыбнулся Миша, – говорят, по почерку можно угадать. Ну, вроде как у каждой ведьмы своя манера колдовать. Свое воображение, любимые предметы и финты.

А, ну тогда… Откуда ей знать мои финты. Я тут новенькая. Она мой почерк не знает. Если он у меня вообще есть.

– Говорят, – наклонился к моему уху Миша, – в Министерстве разработали недавно одну новинку, она может точно определить, кто сотворил колдовство. Камертон называется.

Вдруг и за этим столом у кого-нибудь есть этот самый камертон? Может, кто-то из гостей в Министерстве работает? Надо бы мне убраться из шатра под благовидным предлогом. К тому же, похоже, эта супербдительная тетка не собирается прекращать наблюдение. Не могу же я сидеть с будто приклеенными к коленям руками всю оставшуюся часть обеда.

Скажу, что мне надо позвонить.

Только я собралась подниматься, как с другого конца стола донесся звон вилки о бокал. Я выглянула из-за Мальвы: Далия поднялась и, видимо, собиралась произнести тост. Она снова постучала вилкой о бокал, и разговоры смолкли.

– Дорогие мои, – обратилась Далия к гостям. Наверное, ко всем, кроме меня. – Я очень рада, что все вы приехали ко мне на скромный семейный обед…

– К Далии попробуй не приедь, – пробормотал какой-то мужчина.

– …Надеюсь, вам понравились блюда, которые приготовил мой повар… – продолжала Далия.

– Особенно макароны, – ехидно сказал усатый дядька напротив, глянув на бдительную Мальву.

– Но я собрала вас не просто так, – сказала Далия. – А по одному очень важному и торжественному поводу. – Она светилась, как рождественская елка, когда говорила эти слова. Будто поводом было избрание ее президентом или вручение какой-нибудь награды.

Гости насторожились. Далия внимательно оглядела сидящих за столом:

– Все – тут?

– Ф-фсе! – произнес толстый дядька, сидевший недалеко от Далии. Судя по дикции, он был сильно подшофе. – Ф-фсе довольны твоим обедом, Далия!

– Все дамы, – произнесла Далия свирепо.

– Мак и Ландыш играют снаружи, – сказала женщина в скромном сером платье с бантом на груди. (Может, их няня?) – Я сейчас их приведу.

Мак и Ландыш – это девочек так зовут? Забавно.

Женщина вышла из-под шатра и направилась на лужайку, где бегали дети.

– А посторонних я прошу пока удалиться, – сказала Далия, – пусть останется только семья.

Официанты направились в дом. Те трое, что приплыли на лодке – они сидели поблизости от Далии, – тоже поднялись. Мужчина вытер губы салфеткой и сказал:

– Ну, дорогая Далия Георгиевна, не будем вас стеснять.

– Вот еще! – воскликнула та. – Вы наши соседи уже столько лет! И ведь когда-то мы… – она бросила хитрый взгляд на Мишу, – едва не породнились, хотя кто знает, может быть, еще…

Миша закашлялся, покраснел и отвел в сторону взгляд.

Так это Миша, что ли, хотел с ними породниться? Он – что, к их дочери, этой самой блондинке, клеился? И что Далия хочет сказать фразой «кто знает»? Миша уже занят!

Вот почему она их позвала за полчаса до обеда! Увидела меня и решила снова Мишу с этой девицей свести! Ах ты…

Соседи снова уселись. А Далия посмотрела на меня:

– Вика. Вы погуляйте пока, дорогая. На чай мы вас позовем.

Все тоже посмотрели на меня, кто-то хихикнул, некоторые зашушукались.

– Что? – растерялась я.

– Вы же не ведьма, милая, – сладко произнесла Далия.

– Но я ведь тоже семья, – сказала я с обидой. – То есть с Нового года буду.

– С Нового года? – вопросила она, поглядев на Мишу.

Тот поднялся:

– Да, мама. Мы решили пожениться к Новому году.

Раздалось несколько робких хлопков в ладоши – хлопали мужчины. Далия скользнула гневным взглядом вдоль стола, и хлопки растаяли.

В шатер вошла дама в сером, ведя двух девчушек за руки, и усадила их рядом с собой за стол.

– Ну что ж, – сказала Далия недовольно, – пусть остается. Ну, раз все дамы тут… – Она повернулась к сидящей рядом Маргарите Петровне и улыбнулась ей заискивающе: – Мама…

– Что? – отозвалась старушка.

– Тебе слово.

Старушка подняла бокал и сказала:

– Я рада, дорогие мои, что все вы явились к нам. Видите, какое у нас радостное событие – помолвка моего младшенького внучка. Так что выпьем за счастливую пару.

Как приятно. Все гости стали было вставать и тоже поднимать бокалы, но Далия громко воскликнула:

– Да при чем тут эта чертова помолвка!

– Далия, не выражайся, – сказала Маргарита Петровна. – Ты же сама мечтала его женить.

– Но не на этой же! – взвыла Далия.

– А я ему велела – на этой!

Велела? Как это – велела?

– Я так и поняла! – Вскричала Далия. – Ты перебила мое желание! – И она вдруг замолчала, будто сказала что-то лишнее.

Маргарита покосилась на нее странно.

«Перебила». Она уже это говорила, когда мы с Мишей только приехали.

– Но мы сегодня не поэтому собрали клан! – сказала Далия. – А потому что…

– Почему же? – невинным голосом вопросила Маргарита.

Далия нервничала:

– Потому что ты хотела выбрать новую главу клана.

Старушка не спеша отхлебнула вино и произнесла:

– А я уже выбрала.

Далия расплылась в довольной улыбке:

– Ну, тогда передавай силу.

– А я уже передала, – сказала Маргарита.

– К-как? – поперхнулась Далия. – Кому?!

– Кому-то, – безмятежно ответила Маргарита, взяла с тарелки зеленую веточку петрушки и откусила листик.

– Она – тут? – Далия обвела присутствующих пронизывающим, как северный ветер, взглядом серых глаз.

– Ты же сама сказала, – хитро улыбнулась старушенция, – все дамы нашего семейства тут.

Гости стали переглядываться.

Мои руки под столом дрожали. Вилки и ложки на столе – тоже. Будто сами по себе. Как бы незаметно улизнуть? Нырнуть под стол?

Глаза Далии сузились до щелок, взгляд испытующе скользил по лицам, и она просипела вкрадчиво:

– Любопытно, кто же эта мерз… милая дама?

– По закону, – сказала Маргарита, – эта милая дама имеет право хранить свое главенство в секрете.

– Ничего подобного! – фыркнула Далия.

– Так еще со Средних веков повелось, – невозмутимо произнесла Маргарита.

Как чудесно! Можно не сознаваться! Если только я умудрюсь утихомирить магию хоть немного – столовые приборы радостно отбивали какой-то ритм, и им вторил тихий перезвон бокалов.

А Далия прошипела:

– Но сейчас не Средние века! И нет инквизиции!

– Зато есть ты, – насмешливо заметила Маргарита.

За столом раздались смешки.

Далия была в полной растерянности. Она сжимала и разжимала кулаки. Глаза ее метали молнии.

Как страшно! Что она со мной сделает, если узнает! А бокалы со всего стола вдруг стали подниматься в воздух, вальсировать, и тонкий звон звучал уже как мелодия.

– Кто это делает? – нервно вскричала Далия.

– Не я… И не я… – говорили дамы, вертя головами.

Они сейчас поймут. Они поймут, что это я. Я прикрыла глаза от страха и впечатала ладони в колени, чтобы унять дрожь в пальцах.

– Эти шуточки сейчас совершенно ни к чему, – сказала Далия.

Разумеется, ни к чему. И я бы очень хотела, чтобы стекляшки угомонились.

– И это, между прочим, настоящее богемское стекло, – говорила Далия, – прошлого века!

Какое-какое стекло? Заколдованное, что ли?

Вокруг снова раздались тихие смешки. Я с опаской приоткрыла один глаз. Весь стол был завален чем-то белым, вроде снега, на блюдах и тарелках высились белые шапки, всю скатерть замело. Я вытащила руку из-под стола и потрогала сверкающую белизну – точно, снег.

Я ни о чем таком не думала! Снег. Какая странная идея. Похоже, кто-то из дам подстраховал бокалы от падения.

Снег таял. Все стали отодвигаться от стола, вставать, потому что талая вода капала на одежду.

Я тоже встала. Взяла свою сумку-почтальонку, которая висела на спинке стула. Самое время смыться. Бокалы один за другим плавно заваливались в снег.

– Миша, – сказала я тихо, – мне надо позвонить, я отлучусь на минутку.

Разумеется, я собиралась слинять отсюда навсегда.

– Погоди, – прошептал Миша, – тебе разве не интересно, что тут будет?

– Нисколько, – сказала я.

Он удивленно посмотрел на меня, а я только пожала плечами и двинулась прочь от стола. Да, обычно я более любопытна. Но сейчас-то я знаю отгадку происходящего! Эта отгадка – я! Я чувствовала себя вором, на котором вот-вот загорится шапка. Хм. Хорошо, что на мне шапки нет, потому все мои сегодняшние дурацкие мысли… Хотя на королеве клана должна быть не шапка, а корона…

Что-то тяжелое и жесткое оказалось на моей голове.

– Эй! – раздался громкий голос Далии.

Я сдернула с головы тяжелый золотой предмет, и правда оказавшийся короной.

– Стоять! – закричала Далия.

Я осторожно обернулась – может, это она не мне? Нет, мне. Далия указывала на меня пальцем:

– Откуда у тебя корона?

– Не знаю, – пожала плечами я. Пусть докажет, что это я сотворила. Здесь вон сколько ведьм.

Корона была массивной, тяжелой, золотой, с высокими зубцами, вся в цветных каменьях. Золото – настоящее? Или оно сейчас возьмет и исчезнет, растает, будто и не было?

Ох, зачем я так подумала. Корона превратилась в кусок льда. Какой холодный. Я положила его на снег на столе. Звякнула попавшая под глыбу посуда.

– Кто это сделал? – допытывалась Далия, идя вдоль другой стороны стола в нашу сторону.

Я снова пожала плечами.

– Никому не колдовать! – приказала Далия.

– Далия, уймись, – сказала Маргарита. – Это невежливо, в конце концов.

– Невежливо передавать силу за моей спиной. Тайком! Тогда как ты обещала…

– Я сказала всего лишь, что подумаю, – отозвалась Маргарита.

Далия встала напротив, взмахнула рукой над столом, и глыба льда, и снег с моей тарелки, испустив легкое облачко из искр, исчезли. Далия подняла гнутые вилку и ложку, потом бамбуковые палочки и в изумлении спросила меня:

– Что это?

– Они такие были, – единственное, что нашлась сказать я.

Все поглядывали на меня с любопытством. У Миши вообще глаза стали как плошки.

– Это ты, – сказала Далия.

– Нет, – сказала я и попятилась.

Далия обернулась к матери:

– Ты отдала силу клана простушке?! Ты отдала ей власть?

Вокруг стояла тишина – все были потрясены.

– Да, я так захотела, – заявила Маргарита.

Ну кто ее просил отдавать мне какую-то власть? Далия меня сейчас в муху превратит. Или вообще в камень. Или в дерево.

– То есть, – Далия хлопала глазами, – вместо меня передала силу… – ее голос сорвался на визг, – ей?!

Вдоль стола пробежал вздох изумления.

– Я имею право передать власть кому угодно, – сурово сказала Маргарита.

– Так ты… – у Далии перехватило дыхание, – ты заранее ее выбрала?

– Нет, – невозмутимо ответила старушка, – спонтанно.

– Но это ты отправила ей приглашение? – спросила Далия.

– Да, – сказала Маргарита, – хотела познакомиться с Мишенькиной невестой.

А Миша поглядел на меня с обидой:

– Почему ты не сказала, что стала ведьмой?!

– Но… – растерялась я, – я и сама только что это поняла.

– Это предательство! – вскричала Далия.

– Вовсе нет, – сказала старушка.

– Простушка – глава клана… – произнес кто-то осуждающе.

– Я не хочу ей подчиняться! – истерично сказала какая-то женщина.

– Погоди, солнце, Далия все уладит, – успокаивал ее мужчина.

Подчиняться? Глава клана? Они обо мне?

– Но я не хочу… – робко сказала я.

– Тогда немедленно передай власть мне, – надвинулась на меня Далия. Она старалась сохранить спокойствие, но голос ее дрожал от напряжения.

Власть была мне не нужна и даже пугала. Но и подчиняться этой мегере не хотелось. И я просто из упрямства сказала:

– Нет.

– Правильно, детка, – одобрила старушка Маргарита.

– Что? – Далия взмахнула руками в мою сторону. – Да как ты смеешь, мерзавка! Втерлась к нам в дом, захапала власть!

Дмитрий Васильевич воззвал к жене:

– Дорогая, успокойся.

Та в ответ дернула плечом, как капризная девочка. И, обойдя стол, подошла совсем близко.

Миша шагнул вперед, сказал:

– Мама, в самом деле…

– Сын, – сказала Далия, – или ты уговоришь ее, или… я не знаю что…

Миша приобнял меня, тихо сказал:

– Вика, глупышка, отдай ты эту силу, зачем она тебе?

Что? Он на ее стороне?

Я освободилась от его руки и сказала:

– Затем же, зачем она твоей маме.

Он ошарашенно посмотрел на меня:

– Ты хочешь управлять кланом? – Он взмахнул рукой над столом, как бы говоря: «Всеми вот этими людьми?»

– Да, – с вызовом сказала я.

Иногда на меня такое находит, из упрямства я поступаю вопреки своим интересам. Ведь Далия меня сейчас в порошок сотрет (или превратит?). Да и не нужен мне этот клан сумасшедших, честное слово.

– Вика, – Миша заставил себя улыбнуться, – ты ведь это просто из чувства противоречия.

– Разумеется! – вскричала Далия и снова обратилась ко мне: – Просто прошепчи в ладонь: «Передаю своей все от своих» и хлопни меня по уху.

Я нервно рассмеялась. Но никому больше предложение Далии не показалось смешным. Все смотрели на меня круглыми серьезными глазами и ждали.

А я ответила:

– Ну что вы! Как я могу дать по уху вам, маме моего жениха? Да у меня рука не подымется!

– Ах ты… – выдохнула Далия.

Тут возмутился Миша:

– Вика, ты же понятия не имеешь, что значит быть ведьмой!

– Ничего, – раздался голос Маргариты Петровны с другого конца стола. – Она научится.

– Да она всего лишь обычная девушка! – возразил Миша. – Самая обыкновенная! Даже без воображения!

– Что? – обернулась я к нему, обиженная.

– За это я тебя и люблю, – тихо сказал Миша.

– За то, что я без воображения?

– За то, что обыкновенная.

– А я не хочу больше быть обыкновенной! – крикнула я и посмотрела на Далию: – Вот так!

– Не хочешь, значит, – вкрадчиво сказала Далия.

Я отступила на шаг и уперлась спиной в соседку по столу, Мальву.

– Есть еще один способ получить власть над кланом, – продолжала Мишина мама, – убить главу клана.

Она кинулась на меня, я инстинктивно оттолкнула стул, на который опиралась руками. Стул вдруг подпрыгнул, фыркнул – или мне показалось? – и лягнул Далию ножками.

Я бросилась прочь из-под шатра. Далия – за мной. Миша бежал за нами. Но остальные только наблюдали. Наверное, они были бы только рады, если бы Далия со мной расправилась.

Было похоже, что ей это удастся. Далия уже обезвредила Мишу – он валялся на земле и не мог подняться, будто был связан с ног до головы веревками. Молнии летели мне вслед и взрывались горячими вспышками совсем близко. Я петляла как заяц. Загорелись пара кустов и дерево. Люди выскочили из шатра и суетились возле них, тушили. А мне помогать, похоже, никто не собирался.

Но я же сама умею колдовать, умею! Я перекинула ремешок сумки через голову, чтобы освободить руки. Обернулась на бегу и беспорядочно замахала руками на приближающуюся Далию.

Хм, для своих пятидесяти с лишним бегает она резво, и если бы не шпильки, которые замедляли ее передвижение по траве, она бы давно меня догнала!

От моих рук во все стороны полетели… помидоры? Почему помидоры?! И ни один не попал в Далию! Нет, надо не просто махать, а вообразить что-нибудь конкретное! Я пробежала еще немного, чтобы Далия отстала. Что бы такое придумать, чтобы остановить эту монстриху?

Я остановилась и представила высокую каменную стену между собой и Далией, опять помахала руками.

М-да. Перед Далией возникли висящие ни на чем, просто в воздухе, парусиновые занавески. Они на миг скрыли меня от ее взора, и я свернула к дому. Может, удастся забежать туда и закрыть дверь? Потом пробежать через дом, добраться до какой-нибудь машины и уехать…

Справа послышались осторожные смешки. А молнии-то больше не летят! Я обернулась на бегу: Далия стояла столбом, закутанная в штору-парус, и что-то яростно выкрикивала. Деревья были потушены и едва дымились.

Это я? Я ее обезвредила? Люди смеялись над Далией. А среди толпы я заметила бабушку Миши. Ее рука была простерта к Далии. Так это Маргарита мне помогла!

Далия беспомощно подпрыгивала, извивалась, напоминая бабочку, желающую вылупиться из кокона, и кричала:

– Да распутайте же меня, идиоты!

Несколько мужчин кинулись к ней, ее муж продолжал стоять в сторонке и спокойно курить сигарету. Дамы махали на Далию руками, видимо, воздействуя магией.

Старушка, не опуская вытянутой в сторону Далии руки, крикнула:

– А ну прочь, гусыни!

– Не слушайте ее! – крикнула Далия. – Теперь я буду вашей главой!

Некоторые ведьмы вернулись под крышу шатра, другие стояли в нерешительности, но пять или шесть продолжали колдовать наперекор Маргарите.

Долго она одна против них, наверное, не продержится. Я забежала в дом. Закрыла дверь. Защелкнула замок. Но толку-то от этой двери! Она стеклянная, да и все стены тоже. Если даже Далия не сможет открыть колдовством замок, то разбить вдребезги стекло ее нисколько не затруднит!

Через кухню я бежать побоялась. Вдруг этот Жан-Натаниэль, которого Далия ласково называет Жиэн, так предан ей, что задержит меня? Я ринулась к выходу из холла, но из кухни мне наперерез выскочил повар. Видимо, он видел в окно, что происходит на лужайке за домом. И теперь, растопырив руки, перегородил выход в коридор.

Ха. Ну да ладно. Повар не ведьма. Я резко свернула влево и вбежала в кухонные двери. Француз – за мной.

Оказалось, повар – хуже ведьмы. С полок сорвались две сковороды и преградили двойную черную дверь, ведущую в сторону гостиной. Мне даже показалось, сковородки сейчас на меня залают. Но как же так? Ведь Миша сказал, что француз не шаман? Значит, Миша не в курсе?

Я попятилась вдоль стола. У одного выхода из кухни был повар, у другого – бешеные сковородки. Я попробовала представить, что в сковородки летит… ну что бы могло их сбить? Тяжелый баскетбольный мяч! Я вообразила, что держу по мячу в каждой руке – ух ты, я даже, кажется, почувствовала что-то вроде легкого дуновения на ладонях! – а потом толкнула ладонями воздух и представила, что мячи со скоростью летят в сковородки.

Сковородки только отодвинулись в разные стороны. Створки двери раскрылись, будто по ним кто-то ударил могучими кулаками, а через секунду в зале что-то грохнуло, разбившись вдребезги.

У меня получилось! Я умею кидать воображаемые мячи! Следующий мяч я запустила в повара. Но он увернулся и стал осторожно приближаться ко мне, при этом как-то странно подкручивая толстыми пальцами свои и без того закрученные усы.

Я все отступала вдоль стола. И вдруг почувствовала, что по моей левой руке, которой я опираюсь на столешницу, ползет что-то мокрое и липкое.

Я осторожно скосила глаза: с плоской квадратной тарелки ко мне на руку вереницей заползали какие-то прямоугольные, в белом креме, сласти. Они изгибались, как гусеницы, щекотали кожу и оставляли на ней белый кремовый след.

Я завизжала и стала трясти рукой. Гусеницы попадали. А из моей руки полетели искры, они попали на вазу с глазированными фруктами, и фрукты вспыхнули. Похоже, это были фрукты в ликере или спирте.

Я отскочила назад.

– Сдавайся, милочка! – сказал повар, его усы хищно вздыбились.

– Ни за что! – сказала я. – Глава клана не сдается!

Кажется, я уже вошла в роль. Мне лично понравилась моя реплика. Взять ее своим девизом, что ли? А у главы клана есть девиз? Ну вот у королей же есть, почему бы и у главы клана…

Я заметила на столе большую открытую картонную коробку, на этикетке сбоку значилось – «Черствый пряник». Ничего себе! В том, что пряники бывают черствыми, нет ничего особенного, но вот чтобы об этом честно указывалось на таре! Впрочем, это как раз то, что нужно для обстрела взбесившихся поваров. Я запустила руку в коробку, но никаких пряников там не нащупалось – вместо них я вытащила на свет горсть мармелада. Обманщики! Это ему мягко слишком будет. Все же горсть эту я в повара запустила.

Повар уклонился, а одну мармеладину даже поймал ртом и зажевал. После чего произошло нечто странное. Повар громко квакнул.

Я хихикнула, но вдруг краем глаза я уловила какое-то шевеление слева. О боже! На меня надвигался всей своей громадой трехэтажный торт.

– И вам не жалко ваше творение? – крикнула я повару.

Тот сказал грустно:

– Нет. Десерт редко съедают. Все уже сыты к тому времени.

Этот повар такой же ненормальный, как все остальные здесь.

И тут я заметила маленький скромный шоколадный тортик с краю стола. Повар увидел, куда я гляжу, и тоже уставился на него. Трехэтажный торт остановился. А шоколадный малыш стал подрагивать. Ну уж нет – мною же самой купленный торт против меня не пойдет!

Я моментально повернулась и безо всякого колдовства, попросту, схватила торт руками, кинулась к повару и размазала торт по круглой усатой морде. А потом, пока повар невнятно верещал что-то не по-русски и отряхивался, я помчалась в гостиную. Мне пришлось оттолкнуть дудки, висевшие в воздухе у арки. Видимо, весь оркестр состоял из призраков, и им стало любопытно, что происходит на кухне.

Я не стала останавливаться и побежала к главному выходу из дома. Мне бы только из поместья выбраться.

Позади послышался топот и крик:

– Он слишком сладкий!

Я обернулась: ко мне с кухни мчался повар, он был похож на негра из-за размазанного по лицу шоколада. А когда я метнулась к входной стеклянной двери, то увидела, что на крыльцо взбирается целая куча народа, возглавляемая Далией.

Я хотела кинуться в гостиную, но оттуда на меня полукругом выступили висящие в воздухе дудки и золотая труба, которые явно были готовы стукнуть меня по голове или задудеть прям в уши – уж не знаю, что было бы травматичнее. А им-то я что сделала?! Ну да, они со всей семейкой заодно. А я чужак.

Я совершенно растерялась, а дверь уже распахнулась, и Далия вбегала в дом. И тут я заметила на стене, недалеко от двери, маленькую стеклянную коробочку. Внутри коробки алела круглая кнопка, а рядом, на стене, висел на шнурке маленький молоточек.

В совершенном отчаянии я метнулась туда, разбила молоточком стекло и изо всей силы нажала на кнопку. Может, приедет магическая полиция, пожарные или кто там еще может быть – охрана какая-нибудь – и спасет меня от этой очумевшей семейки?

Кнопка произвела совсем не то действие, которое я ожидала. Во-первых, никакого жужжания, трезвона или завывания сигнализации не последовало. Просто громкий щелчок.

Во-вторых, Далия, которая была в шаге от меня, вдруг застыла и выпучила от ужаса глаза. Остальные гости тоже остановились, словно налетели на невидимую стену. Инструменты медленно попятились обратно в гостиную.

Повар вообще резко развернулся и понуро побрел назад в кухню. Под аркой он натолкнулся на Мишу, который бежал ко мне.

– Ты… – выдохнула наконец Далия. – Зачем ты вызвала инспектора?

– А что ей оставалось, – сказал Миша, подходя, – посмотри, что ты вытворяешь, мама!

– Ничего особенного, – сказала Далия и поправила разлохматившуюся прическу.

– Но, знаешь, Вика, – проговорил Миша мне на ухо, – инспекция – это слишком.

– Вовсе не слишком! – выкрикнула я, хотя понятия не имела, что это за инспекция такая. Но что бы это ни было и каким бы страшным оно ни было, этим людоедам будет мало!

– Ты просто еще ничего не знаешь, – сказал Миша.

– Ну и что! – набычилась я. И хотела тихо спросить, что же я сделала этой кнопкой, но тут соседка сказала беспокойно:

– Далия Георгиевна, мы, пожалуй, вернемся к себе.

И гости стали говорить:

– Нам тоже пора…

– Завтра на работу…

Завтра вообще-то воскресенье…

Но вдруг откуда-то раздалось громкое шипение и треск. Оказалось – из небольшой, с кирпич, серебристой колонки, висящей на стене прихожей напротив входа.

Все замерли. А из колонки раздался приятный женский голос:

– Уважаемые дамы и господа! Поздравляем вас! Завтра в полдень к вам прибывает инспектор. Просьба всем, кто сейчас находится на территории э-э… – последовала пауза, шоркнула бумага, – поместья «Золотые тополя», оставаться там до специального индивидуального позволения выехать. Спасибо!

Колонка умолкла, что-то снова щелкнуло, на небольшом экранчике зажглась красная цифра 65, а сама колонка засветилась ровным голубым светом.

– Что это? Шестьдесят пять, – опешив, пробормотала я.

– Сколько человек в поместье, – сказал Миша.

Далия смотрела на меня как на злейшего врага:

– Да ты просто бедствие! Ты как ураган, который сметает города!

– Я? Вы гнались за мной, как… как… ведьма! – выкрикнула я.

– Я и так ведьма, – сказала Далия. – И ты теперь – тоже.

– К сожалению, – тихо произнес Миша.

– Что? – обернулась я к нему. На глаза мои навернулись слезы. – Я вообще-то никого не просила награждать меня суперспособностями!

– Не дрейфь, – раздался голос Маргариты, она вышла из гостиной. – Я тебя всему научу.

– Научишь – до завтрашнего полудня? – ехидно спросила Далия.

– Почему до полудня? – испугалась я. – Этот инспектор что, будет меня проверять? Как я пользуюсь магией?

– Хм, – сказала Далия, – если бы только тебя…

– Нажать на кнопку-анонимку – значит подать жалобу, что тут кто-то нарушил правила использования магии, – со вздохом пояснила Маргарита.

– А их много – правил? – робко спросила я. Может, я уже нарушила кучу.

– Много, – сказала Маргарита, – но все они сводятся к двум главным принципам – скрывай магию от людей и не причиняй вреда… По крайней мере, без разрешения специального Департамента…

В толпе гостей послышались тревожные вздохи и даже всхлипывания.

– Но эта, – сказала Далия, наставив на меня длинный указательный палец с красным наточенным ногтем, – может случайно вытворить что не следует!

– Как вы сегодня? – спросила я.

– Да, примерно как я сегодня, – сказала Далия. – Только ты это можешь вытворить прямо на глазах у проверяющего, и тогда из-за тебя накажут весь клан! Потому что ты его глава!

– О, – только и сказала я. – В таком случае я передам вам власть прямо сейчас.

– Раньше надо было, – сказала она.

А Миша пояснил недовольно:

– Теперь никакие перетасовки силы невозможны. Видишь, колонка светится? Улавливает колебания силы во всей округе. Так же как перемещения за пределы поместья.

Далия ворчала:

– Вызвать инспектора! Какая низость!

– Я не знала, что это кнопка вызова инспекции! Я думала, это сигнализация!

– Сигнализация? – высокомерно переспросила Далия.

– Да. От воров.

Она расхохоталась, некоторые нерешительно подхватили ее смех.

– От воров! – Далия утерла слезы, выступившие от истерического смеха. – Ты думаешь, что к нам, ведьмам, могут забраться воры?

– А что – нет? – робко спросила я.

– Нет, – сказала Далия.

Ах, ну да. У них же система пропусков. Прям как военный объект.

– А как инспекция может… наказать? – нерешительно спросила я. – Наверное, это что-то не слишком страшное?

– Для тебя – нет, – сказала Далия, – ты ведь привыкла быть слабой, беспомощной и никчемной, впрочем, как все простые…

– И вовсе я не никчемная, – перебила ее я.

Но она меня не слушала, а продолжала:

– А вот для нас – да. Они могут, например, лишить магической силы. На много лет.

– Не обязательно на много, – возразила Маргарита, – меня как-то лишили, всего на месяц. Это, конечно, было ужасно, но зато я научилась варить супы, вязать, а еще выпалывать сорняки на огороде по-настоящему.

– Мне кажется, – ледяным тоном сказала Далия, – что никто из присутствующих не желает учиться выпалывать сорняки на огороде. По-настоящему.

Все покивали согласно.

– Ну и что, – сказала я этим снобам. – Я вот всю жизнь живу без колдовства – и ничего!

– Действительно, – Далия смерила меня презрительным взглядом. – Ни-че-го.

– Мама, – укорил ее Миша.

– Что – мама? – взвилась Далия. – Если бы ты не привел в дом эту простушку…

– Свою невесту, – уточнила Маргарита.

Далия только закатила глаза.

А Маргарита сказала:

– И что мы тут все стоим? Пойдемте в гостиную, там нас ждет прекрасный концерт, танцы и коктейли. – Она развернулась и пошла к дивану-айсбергу.

Все, в том числе и мы с Мишей, последовали за ней.

Большое окно за эстрадой было разбито. Так вот куда улетели мячи! Интересно, мне предъявят счет?

Но Мишина бабушка шевельнула рукой в сторону окна, осколки взлетели с пола, встали на место – и окно снова было как новенькое!

Маргарита скомандовала громко:

– Играйте же!

Инструменты, которые хаотично парили по всему залу, направились к эстраде, потолкались, расположились в два ряда и заиграли что-то совсем старое, похожее на джаз или, не знаю, какие бывают старые танцы – чарльстон?

– Миша, – спросила я тихо, – зачем вы вообще установили эту кнопку, если все боятся инспекции?

– По закону положено, – ответил Миша.

Вот уж не думала, что ведьмы тоже должны соблюдать какие-то законы.

– А если не установить?

– Все устанавливают, – пожал плечами Миша. – Есть же штрафы и наказания, так что все равно заставят.

Я бросила сумку и кофту на высокий круглый столик, поправила прическу – вечеринка так вечеринка.

Гости наполнили зал. Из-под арки потянулись официанты с подносами. Люди стали делать вид, что развлекаются на вечеринке, хотя лица у всех были озабоченные. Официанты тоже не выглядели радостно.

Я спросила у Миши, коснется ли проверка слуг? Он сказал:

– Разумеется. Всех, кто находится на территории. Наши слуги тоже не из простых, сама понимаешь.

Из простых тут была только я. И то теперь в ведьму превратили.

Мишин отец появился в гостиной только что – похоже, наши разборки его совершенно не волновали – и беседовал с гостями, попивая вино.

Соседи явно не знали, куда деваться в этом сборище родственников. Тетка, притулясь в углу у стены, тянула через соломинку коктейль. Муж маячил около нее, но глаза его следовали за Далией. Да он к ней неравнодушен, честное слово! Но Далию его внимание, похоже, только раздражало.

Я спросила Мишу, где эти соседи живут и давно ли их семьи знакомы. Может, заодно выяснится, как именно они, как сказала Далия, породниться хотели?

– Весловские живут на другой стороне озера, – сказал Миша.

Так вот почему они на лодке приехали!

– Они там лет двадцать назад поселились, – продолжал Миша. – Тогда наши семьи и подружились.

– А с их дочерью ты…

– Что – я? Да, мы общались в детстве и… – Миша отвел взгляд куда-то в сторону, – в юности.

Он посмотрел на дочь Весловских, блондинку в коротеньком серебристом платьице, которая стояла недалеко от эстрады и, вихляя бедрами, изображала какой-то непонятный танец, совсем не под музыку.

Девица перехватила Мишин взгляд, помахала ему рукой и направилась к нам.

– Привет, Мишечка, – сказала она мелодичным голоском, когда подошла, и чмокнула моего жениха в щеку.

Миша слегка порозовел от смущения и ответил:

– Привет, Мелисса.

Мелисса, значит. И чего это он смущается, как идиот?

Я толкнула Мишу в бок и сказала:

– Познакомь нас.

– Да, извини, – сказал Миша. – Это Вика, моя невеста.

– Да, я слышала, что говорила твоя мама, – улыбнулась Мелисса ему и обратилась ко мне: – Значит, ты из простых?

– Теперь уже нет, – вскинула я подбородок.

– Да-да. – Она засмеялась, но каким-то неприятным смехом. – Маргарита Петровна здорово подшутила надо всеми.

– Да, – по-дурацки хихикнул Миша, – но Вика передаст власть маме, скорее всего.

– Еще неизвестно, – буркнула я. Хихикает он, видите ли!

– Да что простушке делать с магией? – сказала Мелисса-Крыса Белобрыса снисходительно.

– То же, что и всем. Вот ты что с ней делаешь? – сказала я.

– Я-то прирожденная ведьма, – сказала она и игриво улыбнулась Мише: – Может, это тебя когда-то и отпугнуло?

Миша насупился:

– Вообще-то это ты тогда чего-то испугалась.

– Разве? – невинным тоном спросила она, поигрывая пальцами по бахроме на платье.

– Хотя теперь это не важно, – бросил Миша. – И я люблю Вику именно за то, что она обычная.

– Теперь уже необычная, – подмигнула ему Крыса. – Значит ли это, что ты ее больше не любишь, а?

– Разумеется, не значит, – сказал Миша с досадой.

– Знаешь, – сказала Мелисса с заговорщическим видом, – вот смотрю на вас и думаю, может, все же зря я тогда не приняла твое предложение?

Предложение? Какое еще, на фиг, предложение?

А Крыса продолжала:

– Ты мне тогда показался таким милым юным мальчиком, я подумала – какой брак? Он слишком молод! – она засмеялась.

Миша ухмыльнулся:

– Как будто ты была старше!

– Вот именно! – сказала она. – Я и сама была совсем глупой девчонкой!.. А ты стал таким видным мужчиной!

«Моим мужчиной!» – хотела сказать я, но сказала другое:

– И давно это было?

– Что? – спросили они оба. В один голос.

– Ну, твое предложение? – я посмотрела на Мишу.

Он слегка замялся:

– Да сто лет назад.

– Вовсе не сто! – сказала Мелисса. – А всего лишь м-м… шесть, ах нет – семь лет назад! И правда, давненько! – Она расхохоталась. Потом спросила: – Ну а вы – давно знакомы?

– Да, – сказала я.

– Нет, – сказал Миша одновременно со мной.

Я возмущенно посмотрела на него, а он, будто защищаясь, сказал:

– Меньше года.

– Действительно, давно, – кивнула Мелисса мне. – Что же ты, Миша, так долго думал, прежде чем жениться?

– Потому что это серьезный шаг, – ответил Миша.

– О, так ты стал серьезным. И больше не теряешь голову от чувств? – скривились в улыбочке ее ярко-розовые губы. И она добавила с издевкой: – А мне-то было показалось, что у вас великая страсть! Сумасшедшая любовь.

Сумасшедшая любовь? Страсти-мордасти, как в бразильских сериалах? Жгучие взгляды, фразы вроде «Жить без тебя не могу!», ревность, драки и прочее… Разве такое бывает в жизни? У нас с Мишей все было как-то спокойно, нормально, ну, в общем, можно сказать, без всяких страстей. А может, это неправильно?

Ну вот, эта гадюка заставила меня сомневаться, что у нас в отношениях все хорошо! И я сказала с вызовом:

– Да! У нас великая страсть! – Обняла Мишу за шею и впилась ему в губы самым страстным поцелуем, на который была способна. Или даже – до этого момента – не способна.

И я продлила поцелуй как можно дольше, так что Миша стал легонько вырываться из моих объятий, а когда наконец ему это удалось, глаза у него были, как фонари, и он хватал ртом воздух.

Кажется, я слегка перестаралась.

– Супер, – сухо произнесла Крыса.

Вот так-то! Знай наших!

Но блондинка быстро очнулась и сказала:

– Миша, может, потанцуешь со мной – по старой дружбе? А то я чувствую себя тут совсем одиноко – мужчин здесь мало, да и то все женаты. – Она провела ладонями по своему блестящему, с бахромой, платью, будто оправляя его, и кокетливо улыбнулась.

Ах ты, стерва! Миша тоже, между прочим, почти что женат! Но «почти что женатый» уже отвечал:

– Да, разумеется.

И даже не спросил меня! – ну, типа: «Если, конечно, ты не против, дорогая».

Они ушли к эстраде, а я осталась в одиночестве, хмурая и несчастная.

Да, в мире ведьм не ценятся длинноногие блондинки с пухлыми губами, но эти блондинки ценятся в мире мужчин, черт побери!

Я заметила девочек, которые сидели на ступенях лестницы, ведущей на второй этаж, и увлеченно рисовали в больших альбомах. Я подошла к ним и сказала:

– На каменных ступеньках сидеть холодно, вы бы лучше перебрались на диван или на…

Старшая девчушка, с кудряшками, подняла на меня удивленный взгляд, потом сказала снисходительно:

– Они же деревянные.

Шутит? Мне что же, своим глазам не доверять? Ладно. Я прикоснулась к ступени ладонью: ох ты, и правда, на ощупь деревянная. Лакированная стершаяся поверхность была гладкой, но структура дерева чувствовалась. Загадка.

Я поднялась выше и заглянула в альбомы. Девочки рисовали авторучками. На белых страницах теснились простые предметы: стакан, яблоко, блюдце, спичечный коробок и спичка рядом, карандаш, конфета. Рисунки были выполнены неуклюже, линии кривились, но это и неудивительно для пяти-шестилетних художников. Удивляла проработанность деталей: были начерчены все грани карандаша и стакана, и хотя неразборчиво и мелко, но сделаны надписи на конфетной обертке и на спичечном коробке.

– Вы в художественную школу ходите? – спросила я девочек.

– Нет, – в один голос ответили они.

– Здорово рисуете.

– Мы не рисуем, – сказала младшая. – Мы, – она постучала ладошкой по светлой своей головке, – запоминаем.

И правда: так, как они рисовали карандаш или коробку, мог бы рисовать карту вражеских укреплений разведчик. Главное – не форма, а детали.

– А зачем запоминаете? – спросила я.

– Для магии, – как глупой, объяснила мне кудряшка.

– Мама говорит, – посмотрела на меня младшая, – что надо уметь все вообразить в уме, – она снова постучала ладошкой по голове. – Чтобы потом хорошо наколдовать.

– А-а, – протянула я, – конечно.

Магия воображения. Чем детальнее ты представишь объект, тем, значит, он лучше получится.

Я увидела издалека ярко-желтое платье Мишиной бабушки. Она сидела на диване-«айсберге» с бокалом в руке. Я пошла к ней и присела рядом. Старушка сказала мне:

– Коктейль Маргарита. Всегда его любила. Может, из-за названия? – Она засмеялась и отпила из бокала. – Мм-м, вкуснятина. А ты почему ничего не пьешь?

– А я нервничаю, – сказала я.

Она подняла бокал:

– Отличное успокаивающее средство… – Она щелкнула пальцами свободной левой руки, и в них оказался второй бокал. Коктейль там был другой: розовый, прозрачный, а на дне лежали нарезанные ягоды клубники. Она отдала бокал мне: – Этот тебе должен понравиться. Называется «Виктория в розовом».

Я потянула коктейль через соломинку. И правда, очень вкусно. И потом, я всегда любила клубнику. Неужели тоже из-за имени, как и Маргарита – свой коктейль?

А Маргарита спросила:

– Так почему ты нервничаешь, милая девочка?

– Н-ну… – Не говорить же: «Из-за того, что Миша смущается в присутствии соседки в дурацком платье».

Маргарита сказала:

– Сейчас допью коктейльчик, и пойдем учиться колдовать.

– Правда? – обрадовалась я.

– Да. А то этот инспектор может и правда подумать о нашем семействе черт-те что.

– А Миша недоволен, что я стала ведьмой, – грустно сообщила я старушке и помешала соломинкой коктейль.

– Привыкнет, – сказала старушка.

– Скажите, – нерешительно обратилась я к ней, – а почему вы решили отдать власть мне?

Я ожидала, она ответит, что разглядела во мне какой-то особенный талант, или, может быть, у меня такие умные глаза, или, ну не знаю, голос приятный…

А старушка сказала, пожав плечами:

– Больше всего я не люблю вопросы зачем да почему. Знаешь, настоящая ведьма обычно все делает по вдохновению, по наитию. Без причин. Но! Потом оказывается, что это было самым правильным.

Хм. Ничего не понятно. Кроме того, что моей заслуги в том, что она меня выбрала главой клана, вовсе нет.

– Скажем, ты просто под руку подвернулась, – заключила Маргарита.

Ну ладно. Подвернуться под руку тоже надо уметь. Наверное.

– А что, – спросила я, – в ведьму, значит, любую можно превратить?

– Угу, – кивнула Маргарита и отпила коктейль. – Только для этого нужна сила всего клана. Клан может собраться на шабаш и принять простушку в ведьмы. Или глава клана может передать свою силу. Потому что глава клана обладает силой магии, равной силе всех ведьм семьи вместе.

– Но вы ведь, хотя и отдали магию мне, все равно колдуете? – спросила я.

– Теперь моя магия равна магии обычной рядовой ведьмы, это магия, которой я была наделена с рождения. А вот твоя… – Она лукаво посмотрела на меня. – Ты во много раз могущественнее любой ведьмы в клане.

– Ух ты, – сказала я.

Потом я подумала: может, Миша боится ведьм, потому что у него не удался роман с ведьмой? Я посмотрела на танцующих – блондинка Мелисса смеялась и, будто от смеха, утыкалась Мише головой в плечо. А у Миши был жутко довольный вид.

– Ты смотри что творит, – укоризненно сказала Маргарита, указывая полупустым бокалом на эту парочку.

– Вижу, – я вздохнула.

– Хм, – Маргарита посмотрела на меня. – Ничего ты не видишь! Она на него зельем манящим брызнула. Вон какое облако зеленое вокруг его головы.

– Где? Где? – я вытянула шею. Никакого облака не было. Но блондинка, мне показалось, что-то спрятала в свой карман.

– В магическом мире, где же еще, – сказала Маргарита. – Я совсем забыла, что тебе нужна гляделка.

– Что мне нужно?

– Колечко. – Маргарита раскрыла левую ладонь: на среднем пальце было надето золотое кольцо с круглым, молочно-розовым с желтыми вкраплениями, камешком. А на указательном – еще одно кольцо, из белого металла, с большим прозрачным граненым камнем. Что было странно – оба кольца были повернуты камнем внутрь. – С ним ты все увидишь.

– Да? – с тревогой спросила я, не сводя глаз с танцующей пары. – Но надо же ей помешать!

Я соскочила с дивана, намереваясь броситься к Мише, но Маргарита схватила меня за руку:

– Подожди, я сама.

Она протянула руку с бокалом вперед и подула на него. По поверхности коктейля прошла рябь, потом жидкость поднялась в воздух – оставаясь треугольной формы, как была в бокале! – подлетела к Мелиссе и плюхнулась ей на голову. Та взвизгнула и затрясла волосами.

Миша отпрянул от брызг. Я засмеялась, Мишина бабушка тоже. Блондинка посмотрела на нас, и Маргарита погрозила ей пальцем.

– Сейчас Миша очнется, – сказала старушка.

Миша сказал что-то Мелиссе – похоже, извинился, – и пошел от нее прочь. Но Мелисса, вытирая платком волосы, уцепилась за его руку и стала что-то говорить ему.

Их скрыли от взора другие танцующие.

А Маргарита сказала, хмурясь:

– Обычно глава клана делает кольцо. Эх, надо было мне раньше подумать, прежде чем передавать тебе силу. Ну ничего, ты и сама справишься. Пойдем. – Она резко встала, поставила коктейль на пол, довольно цепко схватила меня за руку и потащила за собой.

Я оглянулась: Миша с Мелиссой шли к дивану, и она держала руку так, будто вела Мишу на невидимом поводке. Я дернула Маргариту Петровну за руку и зашептала:

– Посмотрите на Мишу… Он будто на поводке!

Старушка оглянулась, засмеялась и сказала:

– Так и есть. – И пошла себе дальше.

А я остановилась, намереваясь пойти и отбивать Мишу боем. Парочка уселась на диван, и в руках у них оказались коктейли.

– Ну чего ты, – с досадой проговорила Маргарита, потом протянула руку, легонько шевельнула пальцами и пошла себе вперед. – Идем, времени у нас до завтрашнего полудня не так уж много.

– Я не оставлю его с этой белобрысой крысой, – решительно сказала я, высвобождая ладонь из ручки Маргариты.

– И что ты сделаешь? – спросила она.

– Ну, я… – Да мало ли что можно сделать! Просто утащу его от нее, и все дела!

Я пошла к белому дивану, а Миша в это время уронил коктейль на ковер, откинул голову на низкую спинку и, кажется, стал засыпать. Что это с ним?!

– Проспит до завтра, – раздался рядом голос Маргариты, и она снова схватила меня за руку.

Миша дрых вовсю, даже отсюда были слышны трели его храпа. Мелисса попыталась его растормошить, потом со злобой оглянулась на меня и Маргариту.

– Кажется, – сказала Мишина бабушка, – это единственный способ спасти его от чар той девицы.

– Какой способ?

– Две таблетки от бессонницы. А ты можешь спокойно заняться колдовством.

– Но… – Мне не хотелось вот так поступать с Мишей, даже если он и раскатал губу на ту девицу. – Ведь со спиртным таблетки нельзя…

– Да ничего с ним не будет, они же магические, – беззаботно сказала Маргарита, потом обернулась, махнула рукой, и на Мишу откуда-то плавно опустился клетчатый плед.

Мелисса, которая сидела рядом с моим женихом на диване, так скуксилась, что, похоже, готова была зарыдать.

Да, когда вокруг твоего жениха пасутся ведьмы, лучше и самой быть ведьмой.

Мы прошли в маленький холл позади дома. С кухни доносились голоса Далии и француза. Звучали голоса очень напряженно. Потом вдруг раздались подобные ударам в гонг звуки – похоже, кто-то стукнул поварешкой по сковороде, – взорвались звоном бьющиеся о стену тарелки, а затем послышались нецензурные ругательства Далии.

– Сама разберется, – хмуро буркнула Маргарита в ответ на мой встревоженный взгляд.

С чем разберется? Спрашивать я не стала: похоже, старушке не хотелось рассказывать о сложных взаимоотношениях Далии и повара.

Да что там может быть? Наверное, Далия отчитывает его за какое-нибудь пережаренное блюдо.

Маргарита открыла стеклянную дверь, ведущую на задний двор, проворчала:

– Ни ума, ни силы.

О ком это она? Неужели о Далии?

Мы вышли на воздух. Под шатром опять сновали слуги, убирали посуду.

– Пойдем к озеру, там встречаются подходящие камушки, – сказала Маргарита.

– Для чего подходящие?

– Для твоего собственного ока. Видишь ли, с помощью чужого ты ничего не сможешь увидеть. Оно служит только хозяйке. Кстати, я вроде видела у тебя на руке кольцо…

– Да. – Я показала правую руку, на которой красовалось броское кольцо из не знаю какого металла, но зато с яркими цветами и бабочками.

Маргарита кивнула:

– Ты его давно носишь?

– Надеваю время от времени.

– Сойдет, – сказала она. – Только хорошо бы ты сумела отломать цветы и бабочек. Потому что если прикрепить камень поверх них, очень уж выпукло получится. Носить неудобно. А уж поворачивать – тем более.

– Наверное, тут нужны инструменты…

– Да, – согласилась Маргарита и вытянула руку по направлению к своему домику.

Ничего не произошло.

Мы как раз подошли к озеру. На берегу так и стояли диван, стулья и столик. Только тарелки с плюшками на нем не было.

Волны плескались, шлепали о корму уткнувшейся в траву соседской лодки, дул приятный теплый ветерок, неподалеку от берега все еще плавали пять-шесть уток и доедали остатки плюшек в воде.

– Выбирай камень, какой тебе нравится, – сказала Маргарита.

Камень? Простую гальку?

Я пошла по берегу, волны плескались, норовя замочить мои кроссовки. Я наклонялась и подбирала камушки, а потом бросала их обратно. Один – слишком тяжелый, другой – большой, третий – серый какой-то, невзрачный.

Вообще-то чушь – приделывать булыжник к кольцу. Да и как его приделаешь? Хотя, если можно превратить ложку в китайские палочки, почему нельзя прикрепить речной камушек к железке?

– Ну, – прикрикнула нетерпеливо Мишина бабушка, усаживаясь в плетеное кресло, которое находилось в нескольких шагах от воды, – выбрала? Бери первый попавшийся, не рассусоливай.

Первый попавшийся! Вообще-то это мне его на пальце носить. Ну ладно, вот этот бежевенький вроде ничего. Треугольный, правда. Зато такой гладкий.

Я принесла его Маргарите:

– Такой подойдет?

– Любой подойдет. Осторожнее! – Маргарита оттолкнула меня в сторону.

Мимо меня прошелестел по воздуху и приземлился около плетеного кресла небольшой деревянный ящик.

– Вот и инструменты. – Маргарита отщелкнула два замочка, открыла ящик и достала одни за другими три штуки пассатижей разных размеров: – Держи. Попробуй, какими удобнее. Клади кольцо на стол и отколупывай цветы. Только не сломай кольцо и ни в коем случае не разомкни его.

– Да я… вообще не умею, – сказала я.

– Учись, – ответила Маргарита и поежилась. – Что-то становится зябко.

Она снова махнула рукой в сторону домика. А потом в сторону большого дома.

Я устроилась, опустившись на колени, перед столиком, сняла кольцо и попыталась оторвать украшения. Отломалась бабочка посередине. А вот ухватить как следует крошечные металлические лепестки не получалось – инструменты упрямо соскальзывали, и я уже стукнула себе по пальцам, поцарапалась, прищемила их – в общем, жертвовала собой ради дела как могла.

По воздуху, мягко задев мою щеку, проскользнуло что-то светлое, я взвизгнула.

– Не бойся, это всего лишь кофта, – сказала Маргарита, поймала белую вязаную кофту и натянула на себя.

Тут же мою голову накрыло что-то шерстяное, я снова завизжала, вскочила с колен и скинула это с себя.

– А это твоя, – сказала Маргарита.

Действительно, на траве валялась моя разноцветная вязаная кофта. Может, когда-нибудь все эти ведьминские фокусы станут для меня привычными.

– Спасибо. – Я надела кофту и спросила: – Вот чего я не понимаю, почему иногда вы создаете предметы из ничего – щелк – и они появляются, а иногда приманиваете к себе готовые.

– Готовые приманить проще, – сказала бабуля, – чем воображать что-то в деталях.

– А коктейли? – вспомнила я. – Разве не проще было заказать официанту, чем воображать их?

Маргарита хмыкнула:

– Будто бы они сделают коктейль по моему вкусу. И вообще, хватит болтать, давай работай дальше.

Я попыхтела еще несколько минут, потом пожаловалась:

– Все равно не получается. Может, найду камень поменьше и поставлю в середку?

– А ты разве не подходящего размера нашла? – спросила Маргарита.

Я вытащила из кармана джинсов бежевый камушек. Примерила, повернула. Он вписывался на место бабочки как родной, тютелька в тютельку.

– Подходящего! – сама удивляясь, произнесла я.

– А теперь, Виктория, закрой глаза и представь себе куст садовой виктории. Представила?

– Ага. – Вот он передо мной: зеленые трехпалые листья с ребристой поверхностью, маленькие белые цветки с круглыми лепестками и пушистой желтой серединкой, тяжелые сочные красные ягоды в бледных крапинках. Мне показалось даже, что я почувствовала аромат клубники.

– Отлично! – раздался голос старушки.

Я открыла глаза и – о чудо! – вместо речного невзрачного камешка, который я только что прижимала пальцем к кольцу, красовался прозрачный розовый граненый камень, и он был закреплен невесть откуда взявшимися крохотными золотыми коготками.

– Ух ты, – сказала я.

– У тебя отличное воображение! – похвалила Маргарита. – И, наверное, ты всегда мечтала о дорогих украшениях. – Она засмеялась. – Ну-ка, дай его поближе рассмотреть.

Я поднесла ей перстень.

– Хм, – сказала она. – У тебя получился бриллиант чистейшей воды. Да еще розовый! Такая редкость.

– Настоящий бриллиант?

– Разумеется! Бриллиант – камень главы клана. Свой я дома положу в шкатулку. Буду любоваться иногда. – Маргарита сняла перстень с большим прозрачным камнем, положила в карман кофты и продемонстрировала мне оставшееся на руке кольцо: – А это колечко мне дали, когда посвящали в ведьмы. В тринадцать лет.

– Значит, у вас два магических кольца?

– Да, второе мне сотворила предыдущая глава клана, моя троюродная тетушка. А у тебя видишь, как необычно получилось – ты одновременно стала и ведьмой, и главой… Поэтому у тебя одно кольцо, оно и личное, и кольцо главы. Ну, осталось только добавить немного митрила.

Она порылась в ящике и вытащила черную расписную шкатулочку. Открыла ее – там лежало несколько больших монет из белого металла, из какого был, похоже, ее перстень с алмазом.

– Митрила? – спросила я.

– Металл такой, – ответила Маргарита. – Особый. Колдовству способствует. И взор проницательным делает, чтобы магическую суть реальности увидеть.

Она забрала у меня кольцо, попросила две пары плоскогубцев – я подала. Одними она взяла монету, а другими – кольцо за камень. Внимательно поглядела на монету – и монета стала таять, будто сливочное масло на солнце. Потом старушка быстро окунула кольцо в монету. Подула на них. Монета застыла покореженная. А кольцо покрылось белым, сияющим, как месяц в ночном небе, металлом.

Маргарита оценивающе поглядела на кольцо.

– Да. Чудесный камень. Эти цветочки его, конечно, не красят. Ну да ладно.

А, по-моему, разноцветные эмалированные цветочки вполне сочетаются с моим алмазом.

Моим! И что, я могу много таких сделать?

– Так ведь разбогатеть запросто можно, – сказала я.

– Разумеется, – отозвалась Маргарита. – Богатей сколько угодно.

– Ух ты.

– Ага, – Маргарита рассмеялась.

– А почему, – спросила я, – вы велели представить куст виктории? И вот ваше кольцо – оно по цвету напоминает маргаритки… И на вашей шляпе они тоже… Ведьмы так э-э… зациклены на своих именах…

– В имени ведьмы, – сказала Маргарита, – ее личная магия.

– Тогда почему мама Миши…

– Что?

– … сменила имя?

Старушка нахмурилась:

– Не нравилось. А я так радовалась, что удачно сочетается с отчеством. Все же это был мой первый муж и моя первая настоящая любовь… Хорошо, что их звали одинаково. А то бы я не знала, какое отчество дать.

– Кого звали одинаково? – не поняла я.

– Моего мужа и моего кхм… в общем, отца Далии, – сказала Маргарита и быстрее перевела тему: – Но! Не дари ведьме цветы с другими названиями, чем их имена. Это будет все равно что превознести другое имя и другой цветок. Исключение – главы клана. Вот я люблю все цветы. Я ведь покровительствовала всем ведьмам клана.

Значит, теперь я должна им покровительствовать? Они же в меня плюшками… И Далию опекать тоже? Не хочу я быть главой клана. Но быть ведьмой мне начинает нравиться. Так что придется оставаться главой.

Но кто его знает, может, этот клан так меня достанет, что никаких алмазов не захочется, и я отдам магию?..

А не наколдовать ли мне мешок алмазов, чтобы на всю жизнь и на самую роскошную… Или нет, где я их продавать буду? Может, лучше сразу деньгами? Куплю остров в Средиземном море и буду там жить. И дом там большой построю. И яхту приобрету, чтобы до материка добираться. И автомобиль. Лучше два: один джип, другой – кабриолет. И родителям – дом у моря. И…

– Что? – В мечтах я не расслышала, как старушка что-то сказала.

– Ты еще совершенно не представляешь, каково это – быть ведьмой, – сказала старушка.

– Ну вроде бы немножко уже представляю…

– Надень кольцо на левую руку, на средний палец, – сказала Маргарита, – поверни кольцо камнем внутрь.

Я сделала то, что она велела. Весь мир вокруг засветился нежным серебристым светом. И все выглядело другим, чем прежде. Вместо круглых, аккуратно подстриженных деревьев на лужайку бросали тень старые, высокие, с серебристо-серыми стволами тополя. Шатер снова, как мне увиделось на миг тогда, за обедом, был увит виноградом.

А дом! Сейчас это было старое строение из светло-серого камня, с деревянными темными балками, черепичной рыжей крышей и большими резными ставнями. Стальные фонари вдоль дорожки стали черными, старинными, чугунными, с угластыми, расширенными кверху плафонами.

– Ух ты! – Я вытаращила глаза.

– Забавно? – спросила Маргарита.

Кресло, в котором она сидела, не было теперь плетеным, оно было мягким, с деревянными витыми ножками и обивкой из узорчатого золотистого шелка.

– И кресло, – удивилась я и оглянулась: подобным же образом преобразилась вся мебель на берегу. Теперь все напоминало обстановку в каком-нибудь королевском замке.

Я пощупала обивку на подлокотнике у дивана – мягкая и шелковая.

– Но как же… – Я повернула перстень камнем наружу.

Пощупала соломенный подлокотник – на ощупь он остался матерчатым. Я снова сдвинула камень внутрь ладони: в магическом мире все вокруг выглядело интереснее, сплошная старина, будто в сказке.

Маргарита рассмеялась тихонько:

– А ты умница.

– Почему? – не поняла я.

– Сразу хочешь докопаться до главного.

– Значит, вещи меняются только на вид?

– Они не меняются. В магическом мире видна их истинная суть. Все остальное, – она небрежно махнула рукой вокруг, – всего лишь маскировка.

Так вот почему ступени лестницы в доме были деревянными на ощупь – они такие и есть! Они только выглядят мраморными!

У меня почему-то слегка закружилась голова – видимо, от впечатлений, и я присела на диван. Но голова кружилась все сильнее, сияние становилось ярче, я прикрыла глаза.

– Поверни кольцо, – велела Маргарита.

Я повернула – головокружение прошло.

– Это с непривычки голова кружится, – объяснила она. – Есть одно простое средство, чтобы подольше можно было смотреть. Потом дам, как ко мне зайдем. А теперь… – Она вытянула ладонь. На нее прямо из воздуха, из ниоткуда, упал зонтик – тот самый, розовый, с которым Маргарита выходила днем из калитки. – Забыла его в гостиной, – сказала она и раскрыла зонтик. – Внимание.

Над ней пошел дождь. Только над Маргаритой. До меня долетали мелкие брызги ударявшихся о зонт капель.

– Поверни кольцо, – громко, чтобы перекрыть шум стучащих капель, сказала Маргарита из-под зонта.

Я повернула. Над зонтом парила красная пластмассовая лейка и поливала его.

Я рассмеялась, а Мишина бабушка сказала:

– Можно сотворить предмет, но оставить его невидимым. Во-первых, чтобы не шокировать простых… кхм, обычных людей. Во-вторых, для эффектности. В-третьих – легче представить лейку, чем дождь. Но невидимый предмет – это сложно. Нужно одновременно произвести два действия – сотворить предмет и спрятать его.

Лейка исчезла, дождь прекратился. Маргарита поставила раскрытый зонтик на землю. Моя голова начала кружиться, и я выключила око.

– Сначала научись магически сотворять предмет, – она слегка шевельнула пальцами, и в ее руке появился бокал с коктейлем. – Просто представь что-нибудь – что хочешь. Почувствуй тепло в пальцах, это магическая энергия, направь ее как луч солнца или как шаровую молнию – и предмет появится.

– А плюшки? – вдруг вспомнила я. – Там по правилам играют без рук. Только взглядом.

– Ну да, – сказала старушка. – Ведьмы взглядом могут перемещать предметы. Но взглядом ты ничего не создашь.

– А они что-то кричали про футбольный мяч. И даже про ногу футболиста!

– Кто-то нечестно сыграл? – спросила Маргарита.

– Да.

– Предполагаю, превратил плюшку в футбольный мяч – но только в магическом мире. И, наверное, потом представил, что нога футболиста этот мяч пинает.

– Можно и живую ногу футболиста представить?

– Даже две, вот здесь-то лучше и оставить предмет невидимым, зачем людей пугать. – Старушка отпила от коктейля. – Ну, теперь ты поколдовать попробуй. Сначала с оком.

– Хорошо.

Я повернула кольцо.

– Четко представь предмет, который хочешь получить. Что-нибудь попроще, вроде апельсина.

– Угу.

Я вытянула ладонь и стала представлять, что на ней лежит апельсин. Оранжевый, круглый, с неровной, в точках, поверхностью. Ароматный. И такой новогодний. Апельсины и мандарины всегда напоминают о новогодних праздниках.

Ого! У меня на ладони лежал апельсин! Настоящий. Я понюхала его.

– У меня получилось! – закричала я.

Нет, ну, понимаете, одно дело нечаянно делать кренделя из вилок или от страха выставить занавески вместо кирпичной стены. И совсем другое…

– Неплохо, – похвалила Маргарита, – только вот елка-то зачем?

– Что?

В шаге от нас разноцветными гирляндами сияла елка. Близились сумерки, и елка смотрелась очень красиво.

– М-м, я вспомнила Новый год, – сказала я виновато.

– Знаешь, – сказала Маргарита, – я тебя, конечно, подучу до завтра. Времени еще предостаточно. Но при инспекторе постарайся не колдовать.

– Хорошо, – кивнула я.

– Просто у тебя столько магической силы, что ты с ней не справляешься.

Маргарита махнула рукой, елка исчезла, апельсин – тоже.

В доме засветились окна. Вышла служанка и стала закрывать большие резные ставни первого этажа – без всякого колдовства, просто руками. Внутри шатра слуги зажгли свечи в канделябрах. Красиво.

Я развернула кольцо камнем наружу. Вместо канделябров на столах стояли небольшие лампы с круглыми плафонами. Дом светился сквозь стекла, но я не могла рассмотреть, что внутри, потому что стекла стали будто затемненными.

Вдруг в окнах второго этажа появились фиолетовые и золотые всполохи.

– Знаешь, – сказала вдруг Маргарита, оглянувшись на дом, – все же я, хоть и передала тебе власть, чувствую ответственность за семью. Мне нужно поговорить кое с кем насчет всяких… м-м… мелочей. Неизвестно, какого инспектора пришлют.

– Если бы я только знала, что кнопка… – начала я виновато.

– Нет-нет, – остановила меня Маргарита, мягко положив свою руку в белой кружевной перчатке на мою, – я знаю, что ты вызвала инспекцию ненамеренно. Не переживай.

– А инспекторы – это простые люди или только из… ведьминских?

– Разумеется, только наши – ведьмы или сыновья ведьм. Простой человек разве с ведьмами управится?

Да уж. Я по своему опыту знала, что не то что не управится, а скорее всего с ним управятся.

Я спросила:

– И долго они проверяют?

Ну сколько может длиться проверка? Если типа налоговой – день, ну два.

– Когда как, – отозвалась Маргарита. – Пока не найдут что-нибудь. Бывало, и десять лет.

– Что-о?

– Но это давно случалось, – сказала она, – в прошлом столетии. А то, может, и вообще лет двести назад. Сейчас обычно – несколько дней. Ну, месяц.

Целый месяц! Боже мой.

– И всем придется жить здесь, в поместье, целый месяц?

– Инспектор может отпускать гостей домой по мере проверки.

– А мне на работу в понедельник.

– Как и многим, – сказала Маргарита. – Придется позвонить и придумать что-нибудь. А если не отпустят, инспектор сам все уладит, через Министерство… – она поднялась с дивана.

Хотя зачем мне теперь работа, когда я могу сотворить целые горы алмазов? И звонить не буду. Пусть увольняют, выгоняют, даже трудовую не пойду забирать!

– И вещей я никаких с собой не взяла… – вспомнила я.

– Ничего, – отмахнулась Маргарита, – наколдуешь. Сама не сможешь – помогу… Ну, я пойду, а ты потренируйся пока что.

– Хорошо. А может, не сообщать ему, кто теперь глава? Вы говорили, что я имею право еще со Средневековья…

Она наклонилась ко мне и сказала лукаво:

– Уже больше ста лет как не имеешь. Просто мои олухи ни за что не потрудятся разузнать законы в подробностях, вот я их слегка и обманула. Ну, я побежала. – Она с беспокойством глянула на темные окна второго этажа и направилась к дому.

Интересно, что на втором этаже творится? Может, нас с Мишей устроят там на ночлег, вот и узнаю.

А пока что я решила прогуляться по берегу и заодно поколдовать.

Так, что бы такое придумать. Попробую-ка опять апельсин. Только теперь без елки.

Я повернула кольцо, вытянула перед собой правую руку ладонью вверх, закрыла глаза и представила оранжевый фрукт. Сочный, и когда кожуру очищаешь, сок брызжет…

Ай. Мне в лицо брызнул ароматный апельсиновый сок. Я открыла глаза. На ладони красовался апельсин, наполовину очищенный от кожуры, она толстой спиралью лежала рядом с ним.

Так. Я оглянулась. Никаких елок. Ничего такого. Класс!

Я шагнула вперед и споткнулась. Опрокинула высокий стеклянный кувшин. Из которого на траву вылился апельсиновый сок! Мило. Магической силы во мне и правда, видать, немерено.

Ладно. Куда теперь этот апельсин девать? Маргарита мне ничего не сказала о том, как заставить предметы исчезнуть.

Так. Я протянула перед собой руку с апельсином и представила, что апельсина нет. Он остался на моей ладони.

Я посмотрела на кувшин в траве и представила, что кувшина нет. А он лежит себе, стекляшка, как лежал, и не обращает внимания на мои магические способности.

И что прикажете делать? Я подняла кувшин и отнесла его и апельсин на столик. Ладно, главное, я умею получить то, что хочу. И даже больше, чем хочу. А для уборки тут слуг до фига.

Сильный порыв ветра ударил по воде, и в меня хлестнуло брызгами. Ойкнув, я укрылась рукой и отвернулась к дому. Ветер прошелся по шатру из виноградных лоз, полетели листья, несколько тяжелых гроздей шлепнулись на столы и на землю, канделябры погасли. Потом ветер застучал ставнями. А на втором этаже за окнами снова заполыхали волны света – фиолетовые, золотые, белые.

Что же там происходит? Откуда эта буря?

Голова моя кружилась вовсю, я развернула кольцо камнем наружу и поспешила в дом.

А как там мой Миша? Все еще спит, как обещала его бабушка? Или кто-нибудь смог его разбудить? Под «кто-нибудь» я, разумеется, имею в виду Мелиссу-Крысу.

Из-за закрытых створок кухонной двери, выходивших в стеклянный холл, не слышалось ни звука. Наверное, повар тихо плачет после разговора с Далией, и слезы неслышно капают на сковородку, в которой сегодня подгорела рыба.

Я прошла в гостиную. Никто не танцевал, все стояли группками или сидели там и сям – на креслах, стульях и диванах – и разговаривали. Музыка не звучала, дудки валялись на стульях на эстраде.

Похоже, здесь и не знали, что на втором этаже какое-то волшебство бушует.

Пока я шла мимо гостей, услышала обрывки разговоров. Почти все они касались инспекции.

– А я в таком платье! – сетовала одна дама, с седыми волосами, уложенными в высокую прическу. Платье на даме было фиолетовое, длинное, в пол, украшенное стразами по плечам.

– А что с твоим платьем не так? – справедливо спросил сидевший рядом с ней, на подлокотнике кресла, мужчина.

– Это копия платья из бутика Диора в Париже.

– Ну и что, – сказал мужчина.

– А вдруг у них есть правила насчет авторского права? Его нарушение похоже на принесение вреда?

– Хм, – задумчиво отозвался мужчина, – не знаю… Ну, поменяй его на что-нибудь другое. Тебе что, это трудно?

– Как же, – скептически сказала она, – а потом полсотни свидетелей скажут, что я зачем-то поменяла платье.

Троица мужчин тихо обсуждала какой-то навороченный автомобиль, доносились фразы:

– А мотор?

– Да на волшебном слове держится!

– Не мог в мастерской починить?

– Да они не могли найти причину, ну я и… жену попросил! Она как сказанула, так он и заработал. А заглянешь, там – ой! Даже аккумулятора нету. У гаишника бы фуражка дыбом встала. Стал бы святой водой окроплять.

Все перешептывались и украдкой наблюдали друг за другом. Это было похоже на собрание в дипломатическом корпусе, когда большая часть дипломатов прибыла из стран, враждующих друг с другом.

А вот и Миша: лежит себе на диване, посапывает под клетчатым пледом. А блондинистой соседки нигде и поблизости не видно. Я поправила плед и положила Мише под голову подушку, чтобы ему было удобнее.

Мне стало любопытно, как выглядит гостиная в магическом мире, и я повернула око.

Ух ты. Все такое старинное, золотое, бархатное – вишневые портьеры, огромная хрустальная люстра со свечами, серебряные подсвечники на полированных комодах, диван и кресла из позолоченного дерева и с гобеленовой обивкой, картины в тяжелых рамах.

Но больше всего меня поразил большой камин из серого камня. В камине горел огонь. Я повернула кольцо. Вместо камина на стене висел большой плоский телевизор. О камине напоминал только красный глазок выключателя, похожий на уголек.

Папа Миши сидел в кресле у телевизора, будто у камина, вытянув ноги в остроносых черных туфлях, листал журнал и иногда прикладывался к широкому стакану.

Я заметила, что над головой раздаются какие-то странные звуки: сначала что-то будто катилось по полу – с таким звуком могла бы катиться большая деревянная скалка, – потом об пол стукали или роняли что-то тяжелое. Пару раз грохнуло так, что закачались суперсовременные, из квадратных железных лепестков, лампы под потолком. (Хрусталь мне понравился больше – и зачем эта дурацкая маскировка?)

Гости посматривали иногда наверх и многозначительно поднимали брови.

Интересно, что же там происходит? Далии в гостиной не было видно. Наверное, она там, на втором этаже, заметает следы незаконных магических делишек. А Маргарита о них знает и побежала помогать. Вообще-то теперь ведь я – глава клана и должна обо всех заботиться и всем помогать. Хм. Воображаю, куда меня пошлет Далия (и, возможно, не только словом, а и по-настоящему – хорошо, если не на Северный полюс!), если я предложу ей свою помощь и покровительство.

И вдруг посреди разговоров, шороха подошв, звяканья бокалов раздался тихий, нежный переливчатый звук… кажется, звонка в дверь.

Все притихли, как нашкодившие дети при возвращении родителей с работы.

Мишин папа поднялся со своего кресла.

Но тут наверху хлопнула дверь, и по лестнице, оглушительно стуча каблуками, сбежала вниз Далия.

– Я открою, я открою! – крикнула она гостям.

И чего они так всполошились? Инспектор должен приехать завтра. Это, наверное, кто-то из гостей опоздал.

Я подошла поближе к прихожей.

За дверью смутно виднелся чей-то силуэт, но стекло было темным и почти не пропускало света на крыльцо, так что нельзя было разобрать, кто там – мужчина или женщина.

Далия вышла в прихожую, поправила прическу резким нервным жестом и открыла дверь.

На пороге стоял мужчина лет тридцати, со взъерошенными рыжими волосами. Длинный плащ песочного цвета был распахнут, под ним виднелся коричневый костюм в полоску. В руке у незнакомца был саквояж Луи Виттон. Ну, может, не настоящий Луи Виттон, может, и копия китайская из кожзама.

Рыжий незнакомец улыбнулся во все тридцать два белых зуба:

– Добрый вечер!

– Здравствуйте, господин инспектор! – отозвалась Далия каким-то не своим, тонким голоском.

Инспектор?! Но радио же сказало – завтра! А что – Далия знает его? Это было бы хорошо. Потому что когда лично знаком со всякими официальными лицами, это как-то м-м… уменьшает нервное напряжение.

– Я могу войти? – спросил он.

– Да-да, конечно, проходите, пожалуйста, – залебезила Далия.

Он шагнул в прихожую:

– Как вы узнали, что я инспектор?

– По значку, – сказала Далия. – «Лучший инспектор года».

– Ох, – он улыбнулся, – забыл снять его после церемонии.

– Какой церемонии?

– Награждения лучшего инспектора года. – Он наклонился к Далии и сказал шутливо: – За рвение, так сказать.

– О, – только и сказала Далия беспомощно.

М-да. Повезло им. То есть нам. Похоже, прислали такого крокодила, который уж если вцепится…

– Но все же… – Инспектор сунул руку во внутренний карман пиджака и раскрыл маленькую книжку-удостоверение. – Моя карточка отдела МИ-13.

Далия покивала, пробормотав:

– Отдела Магической Инспекции… – и вопросила: – Тринадцать?

– Да, недавно отделу присвоили номер. На счастье.

– О, понимаю.

– Бондин, – представился инспектор. – Денис Бондин, – и он рассмеялся.

Какой дурацкий юмор. Джеймса Бонда из себя строит. Тогда бы уж черный костюм с бабочкой надел, а не этот коричневый в такую же дурацкую, как его юмор, полоску. Ой. У инспектора под застегнутым наглухо воротником светлой рубашки появилась черная бархатная бабочка! Вместо того чтобы тихо и скромно сидеть в уголке со своей необузданной магией, я тут на инспектора бабочек насылаю! У Далии округлились глаза. А инспектор, заметив ее взгляд, выглянул из-за нее и посмотрелся в зеркало.

– О! – сказал он. – Как мило. Спасибо, э-э… Вы ведь Далия Георгиевна, кажется?

– Да, так и есть, – отозвалась Далия.

– Только немного не под цвет, – улыбнулся он.

Не в цвет ему! Тоже мне, модник! И вообще, цветными бывают только живые бабочки. Ой! Опять я… Бабочка на шее у инспектора превратилась в синюю огромную тропическую бабочку, взмахнула пару раз крыльями и взлетела.

– О, – инспектор рассмеялся. – Какое изящное колдовство.

Хм. И правда красиво получилось.

Далия бросила на меня хмурый взгляд, но промолчала.

А инспектор сказал:

– Прошу вас великодушно простить меня за то, что приехал не в то время, какое было объявлено. То есть, можно сказать, безо всякого предупреждения. Но так получилось, что я как раз проверял одну волшебную кондитерскую неподалеку. Может, слышали – называется «Черствый пряник».

– Да, разумеется, – кивнула Далия.

Так это название фирмы на коробке было!

– Покупали там сладости? – живо осведомился рыжий.

– Н-ну… – замялась Далия.

Инспектор понизил голос:

– Были у них там кое-какие запрещенные добавки… Вы понимаете.

– Да я уже и не помню, когда в последний раз у них что-то покупала… – встревоженно проговорила Далия.

Что это за запрещенные добавки такие?

Какая Далия испуганная. И почему я не инспектор магии? Она бы со мной вот так же разговаривала.

А инспектор сказал:

– Ведь у вас найдется какая-нибудь раскладушка для меня? Хотя я могу переночевать и во дворе, в своей машине, – его голос звонко разносился по дому в настороженной тишине.

– Ну зачем же во дворе, – ужаснулась Далия. – У нас есть гостевые спаль… У нас много места.

Похоже, она почему-то не хотела предоставлять инспектору ни одну из гостевых спален. О, наверное, они находятся на втором этаже, где все так непонятно сверкало и шумело!

А инспектор довольно потер руки:

– Вот и великолепно.

Но глаза его хитро блеснули. Тоже понял про спальни?

– Так вы… – сказала Далия, – начнете проверку сегодня?

Мне показалось, люди в зале, за моей спиной, даже дышать перестали, настолько стало тихо.

– Разумеется, нет! – воскликнул инспектор. – Завтра, в полдень, как было объявлено.

Далия и все остальные дружно выдохнули.

– Позвольте. – Она забрала у него саквояж и поставила на скамейку.

– Спасибо. – Он снял плащ, повесил на вешалку. – О, – он заглянул в зал, скользнув мимо меня глазами, – у вас вечеринка. Я не хотел бы мешать…

– Ну что вы! – вскричала Далия. – Вы нисколько не помешаете, даже напротив…

Что – напротив? Развеселите?

– Да я просто где-нибудь посижу в уголочке, если позволите… – сказал инспектор.

– Разумеется, разумеется! – и Далия широким жестом пригласила его в гостиную.

Они прошли мимо меня. На правом лацкане у инспектора блеснул большой голубой значок с золотыми буквами. Все расступались, будто инспектор был королем.

Но вместо того, чтобы пройти в угол, как обещал, инспектор направился прямиком в центр залы, к белому дизайнерскому дивану, на котором дрых мой Миша. Ох. А усыплять людей с помощью магического снотворного не запрещено? Я пошла за Далией, которая следовала за инспектором.

Инспектор подошел к дивану, посмотрел на Мишу и сказал весело:

– Видимо, вечеринка у вас идет уже давно.

– Да, – сказала Далия.

– С утра, – решительно сказал кто-то из гостей.

– Классно, – сказал инспектор, уселся на диван, обхватил руками колено и так сидел, покачиваясь.

Тут в гостиной откуда-то появилась Маргарита и просеменила к дивану. При ее появлении у Далии, похоже, будто груз с плеч свалился, даже морщина сосредоточенности на лбу разгладилась.

– А-а! – Инспектор живо соскочил с дивана. – Маргарита Петровна? Здравствуйте!

– Здравствуйте, – спокойно сказала Мишина бабушка.

– Вы ведь глава клана? – полуутвердительно сказал рыжий и взлохматил и без того лохматые волосы. – Очень приятно познакомиться.

Маргарита покивала:

– Мне тоже.

Откуда он всех знает, этот инспектор, если ни с кем еще не знаком?

А Маргарита сказала:

– Только я теперь не глава клана.

– Да что вы? – заинтересовался инспектор.

– Сегодня передала полномочия.

– Хм. Сегодня? – Он подозрительно вскинул бровь. – Что же. Отлично, – и он повернулся к Далии: – Поздравляю вас, Далия Георгиевна!

– Не мне, – буркнула Далия, вдруг развернулась и ткнула в меня острым ногтем: – Ей.

Серые диковатые глаза инспектора встретились с моими (наверное, тоже диковатыми – от испуга).

– Да, – хрипло проговорила я.

– Мои поздравления. – Инспектор внимательно меня разглядывал.

Я слегка смутилась – ну чего он пялится?

После нескольких мучительных для меня секунд молчания он произнес:

– Вероятно, вы – Виктория, м-м… Там не было вашего отчества.

– Где? – спросила я.

– В запросе, – сказал он. – И в разрешении, которое выдали на днях.

А, разрешение на брак!

– Можно без отчества, – любезно позволила я.

– Хорошо, Виктория, – слегка склонил он голову. – Раз вы теперь глава клана, вы сами и передайте нам свою фотокарточку. Для картотеки. А то непорядок получается.

Ах, вот откуда он всех знает! У них на ведьм картотека, как на преступников! И с отпечатками пальцев, что ли?

– Значит, – задумчиво сказал он, – вы теперь ведьма.

Я не успела ответить, меня отодвинула Мишина бабуля.

– А разве проверка начинается не завтра? – любезным тоном произнесла она. – Может, и картотеки завтра вспоминать будете?

– О! Не поймите меня неправильно! – воскликнул этот рыжий хлыщ. – Я просто не знал, как к вам, – он поклонился мне шутливо, – милая дама, обращаться.

– Вика, – сказала я, конфузясь.

– Отлично, – кивнул он, снова вглядываясь в меня задумчиво.

– Может, коктейль? – встряла Маргарита.

– Да, с удовольствием, – сказал хлыщ. – Но лучше все же чего-нибудь безалкогольного.

– Ну вы же не на службе, пока что, – хитро прищурилась Маргарита. – Так что…

– Ну хорошо, – улыбнулся рыжий, – мартини, если можно.

– Отлично, – сказала Маргарита, и в руках ее появился треугольный бокал с прозрачной жидкостью, в которой колыхалась оливка. Маргарита вручила бокал инспектору и подмигнула: – Взболтать, но не смешивать?

– Да. – Тот засмеялся.

Его игра в Джеймса Бонда просто смешна!

Маргарита села в кресло поблизости от дивана, Далия пробормотала, что ей надо приготовить комнаты для гостей, и улизнула на второй этаж, видимо, допрятывать то, что не успела спрятать. Инспектор сел на диван, а я подумывала о том, как бы тоже убежать от него подальше.

Маргарита присмотрит за Мишей, так что можно дать деру. Едва я собиралась сказать, что пойду подышу свежим воздухом, как рыжий обратился ко мне:

– А вы, Вика, может, присядете? – с улыбкой предложил он, похлопав по дивану. – Мне неудобно сидеть при даме, которая стоит.

– Ну так встаньте, – с вызовом ответила я. Чего он выделывается, в самом деле?

Он засмеялся и встал.

– Вы правы…

А я взяла и уселась на диван. Забавно же заставить инспектора плясать (ну хоть немного) под мою дудку.

Он, улыбаясь, сел рядом:

– Спасибо. Не хотелось весь вечер провести на ногах, – и тут же спросил: – Так вы невеста м-м… младшего сына Далии Георгиевны?

– Да. Миши. – И я зачем-то кивнула в сторону сопящего под пледом жениха. – Он же наверняка тоже есть в вашей картотеке?