Читать книгу Новая Марджори - Лилия Лукина - Страница 2

В салоне полупустого автобуса царил полумрак, лишь изредка нарушаемый подсветкой билбордов и рекламой автозаправочных станций, но снаружи было еще темнее, поэтому Елена, глядя в окно, видела там только свое смутное отражение, на которое уже привыкла смотреть, не вздрагивая от неожиданности. Да и чему удивляться, если свою нынешнюю внешность она приобрела совсем недавно, еще и двух суток не прошло. Легла спать пятидесятилетней, не очень-то привлекательной брюнеткой, а проснулась ослепительной красавицей восемнадцати лет от роду, голубоглазой блондинкой с редчайшим золотым цветом волос, причем совершенно натуральным! Да еще и бессмертной! О доставшемся ей в наследство многомиллиардном состоянии на фоне всего этого было даже как-то неудобно вспоминать.

А все это благодаря Тетушке! Если бы не она, то жизнь Елены была бы одинокой, безрадостной и беспросветной до самой смерти. Это Тетушка выбрала именно ее, чтобы не только завещать свою внешность и состояние, но и кольцо Крейлара, исполняющее желания своего владельца и дарующее ему бессмертие, а также абсолютную неуязвимость от любой опасности. Потому и подарила, чтобы, наконец, выпив яд, уйти из жизни, ставшей для нее невыносимой после гибели ее дорогого Лаки Гроя, любовь к которому она пронесла через более чем четыре века, полных самых невероятных приключений. Маргарет Миллер, Маргит Беллз, герцогиня Бэлси, Маргарита Георгиевна Князева… Сколько же имен и титулов было в жизни этой невероятной женщины! А вот любовь только одна! Вечная!

Елена, а по новым, причем самым настоящим, документам гражданка Швейцарии Маргарет Хелен Элизабет Королева, тяжело вздохнула – отвратительное у нее было настроение. Ей было тревожно! Очень тревожно! Тот боевой настрой, в котором она вылетела из родного Желтогорска в Москву, оттуда в Швейцарию, а потом в Ливерпуль, давно прошел, и она прекрасно понимала почему – дома ее поддерживал беззаветно влюбленный в Тетушку адвокат Григорий Борисович Берлимбле, которому та завещала позаботиться о Елене, а сейчас?.. Она, конечно же, позвонила дяде Грише из Ливерпуля, как звонила до этого из каждого пункта пересадки, чтобы сообщить, что благополучно добралась, говоря при этом самым бодрым тоном, на который только была способна, но на душе кошки скребли – а справится ли она? Ведь Тетушка отдала ей абсолютно все, что имела, попросив только об одном: отвезти ее прах на родину, в Блэкхилл, и рассыпать в пещере, где она была так незабываемо счастлива с Лаки Гроем. Но вот где эту пещеру искать? Хотя Тетушка и пообещала ей, что вместе со всем остальным она приобретет также ее память, умение лечить людей травами и знание заклинаний с заклятиями, позволявшее управлять людьми и читать их мысли, но они к ней почему-то так и не пришли.

Елена смертельно устала, да и неудивительно – ведь за один день она пересекла всю Европу! Никогда ранее не выезжавшая из Желтогорска, все это время она ужасно нервничала, старательно скрывая это от окружающих, а особенно от самой себя, потому что все было для нее впервые, все внове. Она особенно боялась паспортного контроля и таможенного досмотра, но, как оказалось, совершенно напрасно, потому что все мужчины, независимо от возраста, чина и звания гораздо дольше и внимательнее смотрели, а, точнее, таращились на нее, а вот ее документы и багаж интересовали их в самую последнюю очередь.

– Блэкхилл! – объявил водитель автобуса.

Вздрогнув от его голоса, грубо прервавшего ее размышления, Елена подхватила сумку и вышла. Узнав у служащих автостанции, где находится единственная в городке гостиница, она отправилась туда. Подойдя к небольшому, стилизованному под старину двухэтажному зданию и увидев название «Хижина Странной Мэри», Елена невольно улыбнулась – надо же! Сколько веков прошло, а память об этой необыкновенной женщине по-прежнему жива в этих местах. Елена немного постояла перед дверью, чтобы взять себя руки и успокоиться, потому что уж здесь-то ей ничего не грозило – ведь любой ее промах будет правильно воспринят: иностранка же! Что с не взять?

Внутри гостиница выглядела не слишком привлекательно – видно, дела здесь шли неважно. Оглядев ее наряд: джинсы, кроссовки, джемпер, легкая куртка и бейсболка, под которую она убрала волосы, хозяин, здоровущий, неулыбчивый мужчина, на лацкане которого был бейджик с именем «Томас Смит», сначала украдкой вздохнул, решив, что эта по виду студентка их бизнес точно не поправит. Но, услышав, что она просит дать ей самый лучший номер и собирается заплатить наличными (деньги Елена сняла еще в банкомате в Ливерпульском аэропорту), он подобрел лицом и, записывая в книгу регистрации ее имя, поинтересовался целью приезда.

– Я первый раз в вашей стране, мистер Смит, и решила начать свое знакомство с ней не с большого и шумного города, а именно с провинции, где еще сохранился дух старой доброй Англии, – объяснила Елена и Смит, понятливо кивнув, сказал:

– А, если вы еще интересуетесь историей, мисс, то вам здесь понравится. Город у нас небольшой и ничем сейчас неприметный, а вот раньше тут происходило много необычного. Я потому и открыл эту гостиницу, чтобы школьникам, которые каждое лето во время каникул сюда автобусами на экскурсию приезжают, было, где поесть и переночевать. А моя дочка, Мэри, эти экскурсии и проводит. Это сейчас не сезон и поэтому так пусто, а летом тут каждый день расписан по часам. Если хотите, то она вам здесь все покажет и расскажет.

– Много необычного, вы говорите? – с интересом спросила она.

– Еще какого необычного, мисс! – подтвердил Смит.

– Ну, тогда я с удовольствием все выслушаю и посмотрю, и заплачу за это, естественно. Так что вы возьмите с меня сразу и за проживание пока за два дня, и за экскурсию.

– Обещаю вам, что вы не пожалеете, мисс! – довольным голосом сказал Смит. – Такого вы больше нигде не увидите и не услышите!

– Вы меня заинтриговали! – улыбнулась ему Елена и спросила: – А сейчас подскажите мне, где можно поужинать, а то я последний раз ела еще в Швейцарии и здорово проголодалась.

– Обычно мы своих гостей здесь кормим – моя жена прекрасно готовит, – сказал Смит. – И, если вы немного подождете, то…

– Я не доживу, – предупредила его она. – Да и время уже позднее – чего вашей жене, на ночь глядя, с готовкой затеваться? – и спросила: – А в городе нигде нельзя поесть?

– У нас есть всего два места, где вы могли бы покушать, – ответил Смит. – Но кафе, к сожалению, уже закрыто, а ресторан и бар Пола Гиббса, которые работают до утра, не то место, куда приличная молоденькая девушка может пойти одна, не рискую нарваться на возможные недоразумения, – тщательно подбирая слова, говорил Смит. – Свою дочь, которая совсем немного старше вас, я бы туда ни за что не пустил. Так что, если вы не против, я закажу вам ужин из ресторана сюда, а вот с завтрашнего дня мы будем накрывать вам вон там, – он показал рукой в сторону открытых дверей, ведущих из холла в какую-то темную комнату. – Так что вам заказать?

– Главное, чтобы было побольше, – честно ответила Елена, а потом тихонько добавила: – И еще маленькую бутылочку самого лучшего виски, какое там найдется, а лед, я думаю, и у вас в холодильнике есть – я очень устала за сегодняшний день!

Смит понятливо кивнул, а Елена, поднимаясь по лестнице, думала: «Надо же! Том Смит! Пол Гоббс! Просто связь времен в действии! Какие же еще призраки Тетушкиного прошлого ждут меня в этом городе?».

«Люкс» на «люкс» не тянул – это был самый обыкновенный двухкомнатный номер, который на время набегов школьников заставлялся, наверное, множеством кроватей, по которым эти сорванцы скакали так, как скачут дети во всем мире, что в России, что в Англии. Елена собралась, было, позвонить дяде Грише и сказать, что она уже в Блэкхилле, но, посмотрев на часы, поняла, что в Желтогорске глубокая ночь, и решила отложить звонок до утра. Она пошла в ванную, чтобы принять душ, и на всякий случай забрала с собой сумку, потому что, не зная охранного заклинания от воров, не хотела рисковать своим самым драгоценным грузом – прахом Тетушки. Переодевшись в халат, она вернулась в комнату и увидела, что необыкновенно милая, какая-то «домашняя» девушка с грустными, потухшими глазами накрывает ей ужин.

– Вы Мэри? – спросила Елена.

– Да, мисс, – кивнула та. – Папа уже сказал мне, что вы хотите посмотреть город.

– Да, Мэри, послезавтра, потому что на завтра у меня другие планы. Вас это устроит? – приветливо улыбнулась ей Елена, но Мэри не сделала даже попытки улыбнуться в ответ и сказала:

– Конечно, мисс – ведь это моя работа. Приятного аппетита, мисс. Виски вот, – она показала глазами на стол, – а лед я положила в ваш холодильник. Спокойной ночи, мисс!

«Что же такое могло у нее случиться?» – мельком подумала Елена, но решила, что у нее еще будет время во всем этом разобраться. Она сделала себе несколько бутербродов на завтра – ведь она собиралась выйти из гостиницы рано утром, а затем набросилась на еду и смела ее в считанные минуты, даже не разобрав вкуса. Потом она выключила верхний свет, оставив гореть только лампу на тумбочке, и устроилась с виски (почему-то вдруг американским) и сигаретой около окна, выходившего на лес, едва различимый на фоне ночного неба.

«Завтра я пойду в этот лес, – думала она, – и, во что бы то ни стало, найду пещеру Маргит и Лаки. Я оставлю прах Тетушки в этом священном для нее месте и, как знать, может быть, произойдет чудо и этот лес – а что такое для него четыре века? – примет меня, признает во мне ту самую Марджи, которая еще девочкой бегала по его тропинкам, дышала его воздухом, которая любила и знала его, как свой родной дом, а он, в свою очередь, тоже любил ее и укрывал в минуты опасности. И, если это случится, то я обязательно стану такой же, какой была Тетушка, какой она хотела меня видеть и какой я страстно мечтаю стать».

Вопреки утверждению, что на новом месте всегда плохо спится, Елена, отключив на всякий случай телефон, быстро уснула и ей приснилась Тетушка. Она улыбалась ей, смотрела на нее добрым, «домашним» взглядом и говорила: «Ты умница, дитя мое! Ты все правильно поняла и сделала! Я очень рада, что не ошиблась в тебе! И не волнуйся ни о чем, потому что теперь у тебя абсолютно все получится!». А Елена улыбалась ей во сне и, беззвучно шевеля губами, шептала: «Тетушка! Как же я вас люблю!».

Проснулась Елена рано, бодрая и выспавшаяся. Не запоминавшая обычно свои сны, в этот раз она точно помнила и то, что ей снилась Тетушка, и ее слова. Быстро собравшись, она, чтобы не привлекать к себе внимания, положила в один внутренний карман куртки бутерброды, в другой – полиэтиленовый пакет с прахом Тетушки, а в наружный карман электрический фонарик. Думая, что все еще спят, она, заперев дверь своего номера, начала тихонько спускаться по лестнице, но тут увидела, что Смит уже сидит за своей конторкой и что-то пишет. Услышав ее шаги, он поднял голову, и, увидев ее одетой для выхода, удивленно спросил:

– Вы хотите уйти без завтрака, мисс? А мы его для вас готовим!

– Извините, мистер Смит, но мне так не терпится пойти в лес, что завтракать я не буду. А вот вернусь я, наверняка, ужасно голодная и вот тогда съем сразу и завтрак, и обед, и ужин.

В лес Елена почти бежала и, когда достигла первых деревьев на опушке, не выдержав, крикнула так, как крикнула бы Тетушка:

– Здравствуй, мой лес! Я вернулась! Ты помнишь меня?

Но лес только слегка покачивал ветвями своих деревьев, роняя с них желтые осенние листья, которыми уже была, как ковром, покрыта вся земля, и словно задумчиво ее рассматривал, решая, признавать или нет. Погладив кору ближайшего клена, она, глубоко вдыхая чистый прохладный воздух, напоенный ароматами осени и влагой моросящего мелкого дождя, повинуясь мышечной памяти, пошла туда, куда ноги понесли ее сами, и скоро очутилась на вытоптанной площадке, где с огромным удивлением обнаружила совершенно новую хижину, дверь которой была заперта на замок, а табличка на ней гласила, что в 1603–1604 годах там жила неизвестно откуда взявшаяся в этих местах женщина, которую звали Странная Мэри.

– Вот это да! – воскликнула Елена. – Видимо, сюда на экскурсию и водит школьников Мэри! Но вот только что они могли там запереть, если внутри этой хижины никто никогда не бывал кроме Странной Мэри, Маргит и Лаки. Хотя… После того, как они отсюда ушли, здесь, наверняка, в поисках их побывали посторонние. Интересно, а Странная Мэри тогда сняла заклятие с хижины или нет? Наверное, сняла – она ведь была очень предусмотрительна! Ну, ничего! Когда Мэри приведет меня сюда на экскурсию, она обязательно откроет дверь, и я посмотрю, что внутри.

Размышляя так и снова подчинившись мышечной памяти, Елена двинулась дальше, и, медленно бредя по лесу, оказалась около бурно разросшихся кустов, за которыми был покрытый пожухлой травой склон горы. «Я пришла!» – поняла она и застыла в нерешительности, собираясь с духом перед тем, как осторожно, чтобы не оставить на кустах никаких следов, пробраться через них и найти вход в пещеру.

«Только бы его не завалило совсем! – думала она. – А то, чтобы откопать его, придется возвращаться сюда с лопаткой, которую надо еще предварительно купить или попросить у Смита, и я обязательно привлеку к себе внимание, а мне бы этого очень не хотелось».

Она медленно пошла вперед, аккуратно раздвигая ветки кустов, и быстро нашла небольшой лаз, который, к счастью, оказался открыт – его только немного засыпало обвалившимися сверху камнями, которые Елена отгребла в сторону рукой. Ей оставалось сделать совсем немного: включить фонарик и влезть внутрь, но она медлила. Она просто очень-очень боялась, сама не понимая чего именно, и ужасно стыдилась своего страха. Наконец, она решилась, включила фонарик, встала на четвереньки и поползла.

Поднявшись в пещере в полный рост, Елена с замирающим сердцем посветила вокруг себя – фонарик плясал в ее дрожащей руке, выхватывая из темноты то проржавевшую железяку, в которой уже невозможно было узнать котелок, то большую кучу трухи в глубине, которая, как она поняла, когда-то была постелью. Она достала из кармана полиэтиленовый пакет, подошла к тому, что когда-то было ложем любви для Маргит и Лаки, и осторожно высыпала на него прах Тетушки.

– Вот ты и вернулась домой, Маргит Бэллз! – со слезами на глазах прошептала она. – В свой единственный на свете настоящий дом! И пусть твой прах покоится здесь, но твоя гордая, мятежная душа навсегда останется со мной, потому что в моей памяти, душе и сердце ты по-прежнему жива!

И тут ей на память почему-то пришли слова, сказанные Лаки Гроем, когда он отдавал Маргит кольцо Крейлара, и она, запрокинув голову и глядя вверх, в темноту над головой, громко и торжественно произнесла:

– Во веки веков отныне и до тех пор, пока не придет Великая Тьма, чтобы править миром, ты будешь жить во мне, Маргит! И будешь жить вечно, ибо я бессмертна!

Не успела она договорить, как на нее обрушился мощнейший, чуть не сбивший ее с ног поток неведомой энергии, которую она, зажмурившись и открыв рот, впитывала каждой клеточкой своего тела. А потом на нее снизошло величайшее спокойствие, и она почувствовала такую уверенность в своих силах, какой у нее не было еще никогда. Она немного постояла, привыкая к этому новому ощущению всемогущества, и поняла, что это к ней, наконец-то, пришли все знания Тетушки, которые, вопреки опасениям Берлимбле, совсем не перепутались с воспоминаниями Елены, а по порядку разложились каждое на своей полочке, ожидая, когда она захочет ими воспользоваться. Глубоко вздохнув, она опустила голову, открыла глаза и, снова посветив вокруг, увидела два стоящих друг против друга камня. Это же их стулья, поняла она и опустилась на тот, на котором когда-то сидела Тетушка. Упершись локтями в колени, она спрятала лицо в ладони и тут на нее нахлынули воспоминания, о которых в письме Тетушки не было ни слова. Елена вспомнила, как Маргит с Лаки спали, обнявшись и прижавшись друг к другу, и у него почему-то всегда, даже когда было очень холодно, из-под одеяла торчала коленка, над чем она постоянно подшучивала, а он подсмеивался над тем, что она спала, свернувшись, как котенок, у него под боком и утром ему приходится долго искать ее под укрывавшими их тряпками, как они возились и дурачились, словно оставшиеся без присмотра дети. «Великое небо! – подумала Елена. – Как же они были счастливы!» – и в ушах у нее звучал веселый смех Маргит, которому вторил Лаки. Наконец, она глубоко вздохнула, подняла голову, открыла глаза и сказала:

– Теперь я знаю, Тетушка, почему вы решили передать мне свои знания и память именно здесь! Совсем не потому, что хотели подстраховаться – вы же знали, что я обязательно выполню вашу последнюю волю и привезу сюда ваш прах! Нет! Вы хотели, чтобы в этой пещере я до конца не только поняла, но и прочувствовала, что давало вам силы жить и ждать – ваша любовь к Лаки! Вы не хотели, чтобы она умерла вместе с вами! И все свершилось, как вы задумали! И сейчас, когда я по-настоящему стала вами, уже в моем сердце навечно поселился только один мужчина – Лаки, которого я люблю больше жизни, и которого мне никто и никогда не заменит!

Она смотрела на камень напротив себя, но видела не его, а Лаки Гроя, его высокую сильную фигуру, смуглое лицо, черные густые волосы и глаза цвета аквамарина, сиявшие так, как будто солнечные зайчики резвятся на поверхности спокойной и теплой морской воды. Рядом с ним была тетя Мэри, страшная, грязная старуха, чья сморщенная кожа напоминала серую, высохшую от зноя землю, из-под платка торчали седые космы, а горевшие на этом уродливом лице пронзительно-черные, бездонные глаза словно принадлежали совершенно другой женщине. И теперь эти двое больше не были персонажами из письма Тетушки, нет! Они стали ее, Елены, историей, они навечно поселились уже в ее памяти и душе, стали частью ее самой! И, почувствовав это, Елена не удержалась и крикнула:

– Я Маргит! А, значит, я была права, Тетушка! Нет, и не может быть смерти для такой женщины, как вы! И вы, и ваша любовь к Лаки будут жить вечно! Слышите? – Ответом ей была тишина, но это ее нимало не смутило – она почему-то была уверена, что ее услышали, и позвала: – Лаки! Тетя Мэри! Тетушка! Я люблю вас всех! Как же я вас всех люблю!

Она вылезла из пещеры и уже совсем другим взглядом посмотрела вокруг себя, и лес открылся ей совершенно по-новому, он обрадовался ей по-настоящему, он, словно живой, приветствовал ее взмахами ветвей своих деревьев, пением птиц и шорохом ежей в траве.

– Ну вот! – крикнула она ему. – Теперь ты веришь, что это я, твоя Маргарита? Теперь ты меня вспомнил и признал? Правда? – и почувствовала, что это действительно правда.

И она отправилась бродить по лесу, теперь уже по ее собственным и Лаки местам, дошла до озера и, глядя на его холодную серую воду, посидела на его берегу, вспоминая, как они здесь купались. Потом она пошла дальше между деревьями, гладя на ходу их шершавую влажную кору. Так, гуляя, она незаметно для себя съела свои бутерброды, запив их водой из родника около хижины тети Мэри, куда она к тому времени вернулась, и, поняв, что просто ужасно проголодалась, решила вернуться в гостиницу.

– Я не прощаюсь надолго, – сказала она, выйдя из леса и повернувшись к нему. – Я теперь буду часто приходить к тебе, мой лес! Обещаю! – и быстрым шагом отправилась в город.

Елену переполняла радость от того, что лес принял ее, что Лаки и тетя Мэри признали ее. Она чувствовала себя Маргит, она думала, как Маргит, да она и была теперь настоящей Маргаритой, и ей хотелось поделиться своим счастьем со всем миром. Но вот в этом ее новом мире был только один-единственный человек, который мог понять ее, порадоваться за нее даже больше, чем она сама, и разделить с ней это счастье – Григорий Борисович Берлимбле, ближе которого отныне у нее не было на свете никого. И она решила позвонить ему, но, чтобы разыграть, говорить на идиш, который совершенно естественно пришел ей в голову и который она никогда раньше не знала.

– Шолом, фэтэр Герш! – сказала она. – Это я.

– О, господи! – воскликнул он. – Это ты! Ну, наконец-то! Совести у тебя, девочка, нет!

– Нет! – охотно согласилась она, смеясь. – Только девочки тоже больше нет!

И тут до Григория Борисовича дошло, на каком языке они говорят.

– Так… – обычно красноречивый адвокат начал заикаться. – Что же это? Это значит? – и осторожно спросил: – Получилось?

– Еще как! – весело воскликнула она. – У меня получилось абсолютно все! Теперь я настоящая Маргарита!

– О, господи! – простонал он. – Как же я рад! Я здесь так волновался! Я здесь так переживал! Я уже не знал, что думать! Я уже не знал, что делать! Я звонил тебе сто раз, но твой телефон не отвечал!

– Извините, дядя Гриша, это я его вчера выключила, – начала, было, она, но тут невольно остановилась, потому что говорила на ходу, и воскликнула: – Ой-ей! Я так понимаю, дядя Гриша, что вы уже немножечко позвонили Саймону? Или нет?

– Но пойми меня правильно! Ребенок, порученный моим заботам самой Риточкой, пропал! И, что, я, по-твоему, должен был делать? Тебе, что, было трудно выкроить за эту ночь одну-единственную минуточку, чтобы позвонить и сказать: «Это я! Я в Блэкхилле и у меня все хорошо!»? Или ты думаешь, что у меня такие крепкие нервы и такое здоровое сердце, что надо мной можно издеваться? Таки нет! Я тут всю ночь ел нитроглицерин, как конфеты, а ты развлекалась себе и совсем позабыла о старом бедном еврее, у которого болит за тебя душа!

Их разговор плавно перетекал в классический еврейский скандал и у Елены… Нет! Теперь уже у Маргариты, в которой от Елены остались только ее сознание и память, слушавшей совершенно справедливые упреки Берлимбле, теплело на душе при мысли о том, что у нее есть по-настоящему родной человек, который о ней беспокоится.

– Ну, простите меня, дядя Гриша! – покаянно сказала она. – Я честно собиралась вам вчера позвонить, но подумала, что у вас уже очень поздно, и отложила звонок до утра.

– А-а-а! – ехидным тоном воскликнул Берлимбле. – Таки у вас еще ранее утро? Видно, у меня с арифметикой совсем плохо, потому что я тут подсчитал, и у меня получилось, что в Англии уже день почти заканчивается!

– Ну, простите меня, дядя Гриша! – повторила она. – Я теперь буду вам каждый день звонить! – пообещала она.

Берлимбле немного посопел, обиженный на то, что ему не дали развернуться во всю мощь, но быстро остыл.

– Дождешься от тебя, чтобы ты каждый день звонила! Как же! – пробурчал он. – И долго ты еще собираешься пробыть в этом самом Блэкхилле? Таки, если у тебя все уже получилось, то возвращайся домой или езжай себе в Лондон, где Саймон готовит дом к твоему приезду, а его средняя дочка Вики рвется в бой, чтобы приобщить к современной жизни воспитанницу монастыря!

– Нет, дядя Гриша! Я не могу вот так сразу взять и уехать! Здесь так чудесно! Здесь такой лес! – восторженно говорила Маргарита. – Я поживу здесь немного, а потому поеду в Лондон. Так что скажите Саймону, чтобы он не торопился.

Отключив телефон, она быстро направилась в город, но вид Блэкхилла, когда она вошла в него, неприятно удивил ее. Вчера у нее не было ни времени, ни возможности как следует разглядеть его, а сегодня утром она ушла в лес очень рано, но все-таки, по ее мнению, даже провинциальный городок в пять часов дня должен выглядеть более оживленным, но на улицах не было ни души. Недоумевая, она вошла в магазин, продавщица которого выглядела чем-то очень взволнованной, и купила конфет, пирожных, орехов и бутылку шампанского, чтобы отпраздновать такое невероятно торжественное, судьбоносное событие в своей жизни – отныне она стала Маргаритой не только по документам, а самой настоящей, полноценной, полноправной Маргаритой, которая ничего в жизни не боится и которой по силам абсолютно все. Радостная и счастливая, она подошла к гостинице, но дверь почему-то оказалась заперта. «Что за черт?» – подумала она и постучала – ей открыл Смит с охотничьим карабином в руках и, не дав сказать ни слова, с облегчением вздохнув, заявил:

– Слава богу, что вы вернулись, мисс! Немедленно собирайтесь! Сейчас приедет мой сын Николас, и отвезет жену с дочкой и вас в Бангор. Деньги за то время, что вы здесь не прожили, и за экскурсию, я вам, конечно же, верну. А сейчас собирайтесь! Быстрее! Ну, быстрее же! – крикнул он, выходя из себя при виде ее невозмутимости.

– Стоп! – решительно и спокойно сказала уже Маргарита, потому что Елена сейчас обязательно испугалась бы. – Вы-то здесь остаетесь?

– Естественно. Они же придут за мной! – сквозь стиснутые зубы бросил Смит.

– Вот и прекрасно! Значит, я тоже остаюсь! – все так же спокойно сказала она. – Мне очень понравился ваш город, и я не вижу причин уезжать отсюда раньше времени. А пока объясните мне толком, кто эти самые «они».

– Вы сошли с ума! – заорал он.

– Нет! – так хладнокровно сказала Маргарита, что Смит тоже невольно немного успокоился.

– Дело ваше, мисс, но вы рискуете жизнью, – предупредил он ее.

– Вы совершенно правы, мистер Смит. Это только мое дело. Но вы мне не объяснили, кто за вами должен прийти, – напомнила она и поставила на пол около стойки свой пакет с продуктами, попутно достав сигарету из его, лежащей на стойке пачки – свои, отправляясь в лес, она оставила в номере – и спокойно закурила.

– У Пола Гиббса есть дети: дочь Энн… Об этой стерве я даже говорить не хочу! И сыновья-близнецы Джон и Пит. Их мать, ныне покойная, была родной сестрой нашего лейтенанта полиции Фрэнка Кроссби. И вот эта уверенная в своей безнаказанности троица с детства вытворяли такие мерзости, что у меня язык не поворачивается вам это рассказать, причем девчонка, хоть и младше своих братьев, ни в чем им не уступала. А с тех пор, как они подросли, жизнь города, вообще, превратилась в ад. Люди очень скоро поняли, что обращаться к Кроссби бесполезно – он всегда выгораживал своих племянников, спуская дело на тормозах. А, если кто-то рисковал обращаться в Бангор, то дружки Гиббсов, такие же негодяи, как они сами, лжесвидетельствуя, обеспечивали им алиби. Зато тем, кто пытался им противостоять, потом приходилось несладко: их, как минимум, избивали, а, порой, бывало и хуже. И, в конце концов, люди перестали обращаться в полицию совсем, предпочитая молча терпеть эти издевательства над собой.

– Да, – гневно заметила Маргарита. – Недаром говорят, что самые страшные преступления совершаются именно в маленьких чистеньких провинциальных городках. Но я перебила вас, извините.

– Потом Энн уехала в Лондон, а парни нашли себе новое развлечение, и ни одна девушка в нашем городе не могла чувствовать себя в безопасности вне стен своего дома. Но опять-таки никто не отваживался с ними связаться, пока полтора года назад они не схватили на улице и не затолкали в свою машину Кэрол Строут. Ее отец оказался мужественным человеком и решил пойти до конца, поехав сразу в Кардифф. После этого его не раз жестоко избивали, угнали и сожгли машину, разгромили его магазин и подожгли дом, требуя, чтобы он забрал свое заявление, но он стоял на своем. И дело все-таки дошло до суда. Но страх перед Гиббсами был таков, что, хотя многие видели, как эти подонки затаскивали Кэрол в машину, не один человек не осмелился, как помешать им тогда, так и выступить свидетелем на суде.

– Я поняла, – кивнула головой Маргарита, у которой от рассказа Смита сводило от ярости скулы. – Вы были единственным свидетелем обвинения на суде.

– Да! Потому что у меня есть дочь, мисс, и я не хотел, чтобы когда-нибудь очередь дошла до нее. Этих мерзавцев осудили и они прямо в зале суда пригрозили мне, что, когда они вернутся, мне несдобровать. Строутам все равно пришлось уехать отсюда – ведь Пол Гиббс и Кроссби остались здесь и превратили их жизнь в ежедневный кошмар. И вот сегодня днем эти подонки вернулись – их освободили раньше времени за, – он горько усмехнулся, – «примерное поведение». Они уже звонили мне и сказали, чтобы я готовился. Вот я приготовился, – и Смит потряс своим карабином.

– А куда смотрит мэр? И, потом, у вас, что, в полиции только один человек?

– Мэром у нас женщина, которая, как и все, сама боится Гиббсов до смерти. А сержант совершенно новый в нашем городе человек. Его всего два месяца назад прислали вместо того, кто раньше был. Хотя и от того-то никакого проку не было – дурак дураком! Даже странно, что его вдруг куда-то учиться отправили. Вот такие дела, мисс! Вы все еще хотите остаться?

– Теперь еще более, чем раньше, – улыбнулась ему Маргарита и, видать, ох, и нехорошая была у нее улыбка, потому что Смит удивленно покачал головой и сказал:

– А по виду и не скажешь, что вы такая решительная молодая леди.

– Внешность, как вы знаете, бывает…

Но тут на улице раздались громкие, пьяные голоса и Маргарита, увидев, как смертельно побледнел Смит, поняла, что это приближаются Гиббсы.

– Где же Николас? – в отчаянье вскрикнул он.

– Ничего! И без него обойдемся! – успокоила его Маргарита и решительно направилась к двери, бросив на ходу Смиту: – Я встречу этих мерзавцев на крыльце, а вы постойте с карабином около окна, хотя стрелять, я уверена, вам не придется. Да! И заприте за мной дверь!

– Но… – начал, было, Смит, но она прервала его:

– Заприте! Вам так будет спокойнее!

Она вышла на крыльцо, услышала, как сухо щелкнул у нее за спиной замок двери, и огляделась вокруг. Блэкхилл казался вымершим, и только маленькие щелки между задернутыми портьерами в окнах окружающих гостиницу домов говорили о том, что люди в городе все-таки есть, они попрятались, как мыши по своим норам, с любопытством смотрят, чем дело кончится, и потихоньку радуются, что эти негодяи идут не к ним. «Эх, люди-люди! – с горечью подумала Маргарита. – И везде-то вы одинаковы!». Она перевела взгляд на шестерых подонков, приближающихся в гостинице, пьяных, наглых, самоуверенных, привыкших, что их все боятся, и спокойно спросила, обращаясь к ним:

– Ну, засранцы! И какого черта вам здесь надо?

– Глянь, Джон, пока нас не было в городе, новая девка появилась! – воскликнул один из близнецов, обращаясь к брату. – Давай с ней развлечемся, когда с этими сволочами разделаемся!

– С засранцами дела не имею! – невозмутимо ответила Маргарита.

– Ты полегче, девка! Ты нас лучше не зли, мы и так уже злые! Тогда, глядишь, для тебя все это и не так плохо закончится! – крикнул ей Джон.

Он собрался было подойти к ней, но она мысленно приказала ему остановиться и Джон действительно замер, не в силах двинуться с места, но его замешательство быстро сменилось приступом такого бешенства, что его глаза, как и глаза Пита, налились кровью. Но тут вдруг на их лицах появилось какое-то недоуменное выражение, бешенство само собой исчезло из их глаз, сменившись растерянностью. Близнецы невольно переглянулись, обменявшись удивленными взглядами, а Маргарита, прекрасно зная, что сейчас произойдет – ведь именно для этого она и прочитала одно из показавшихся когда-то Тетушке смешными заклинаний, спокойно наблюдала за ними, прикидывая, сколько они выдержат. А вид близнецов, тем временем, претерпел разительные изменения: они побледнели, на лбах появился пот и их руки невольно потянулись к животам. Они стояли скованные, напряженные, сдерживаясь изо всех сил и боясь пошевелиться, но надолго их не хватило и на улице вдруг повеяло такой удушающей вонью, что Маргарита, отдуваясь, помахала ладонью перед своим лицом.

– Ну вот! – сказала она, брезгливо морщась. – А говорили, что не засранцы! Теперь всем понятно, кем вы в тюрьме были – девочек изображали! Обычное дело там для насильников. Зато теперь вы, наверное, знаете, что чувствовала Кэрол Строут, когда вы над ней измывались. А, может, вам понравилось? – с издевательским интересом спросила она. – Так теперь вам в гей-клубах цены не будет! Нарасхват пойдете! Только вы уж памперсы носите! Не отпугивайте клиентов!

Пит затравленно оглянулся, но четверо пришедших вместе с ними парней, видимо, те самые, что раньше лжесвидетельствовал в их пользу, отпугнутые жуткой вонью, уже отошли от них на приличной расстояние, а, выслушав то, что нарочито громко говорила Маргарита, даже начали потихоньку пересмеиваться.

– Сука! – заорал Джон, выхватывая из-за брючного ремня пистолет и направляя его на Маргариту, а она, увидев это, весело расхохоталась:

– Ой, какой же ты страшный засранец! Ой, как я тебя боюсь!

Доведенный ею до белого каления Джон действительно хотел и готов был выстрелить – она это видела, но продолжала смеяться ему в лицо, твердо зная, что он этого сделать не сможет – заклинание не позволит. Сведенная судорогой рука парня побелела от напряжения, палец застыл на курке, но он все никак не мог на него нажать. Его лицо искажала гримаса страшной, испепеляющей ненависти, но он ничего не мог с собой поделать. И тогда Пит схватил брата за руку и стал вырывать у него пистолет:

– Не можешь сам, так дай мне! – кричал он. – Или стреляй, или отдай! – надрывался он и резко дернул того за руку – раздался выстрел и он, удивленно глядя на Джона, выпустил его руку и начал тихо оседать на землю, а четверо парней, видя это, неподвижно застыли, боясь пошевелиться.

– Пит! Пит! – кричал Джон. – Что с тобой? Да скажи же ты мне что-нибудь! Пит! – но, увидев тонкую струйку крови, вытекающую из уголка рта его брата, все понял и, снова заорав: – Сука! – направил пистолет на Маргариту, совершенно бестрепетно наблюдавшую всю эту картину.

«Давай, подонок! Давай! – мысленно подгоняла она его, пристально глядя ему в глаза. – А то я есть хочу, а ты меня задерживаешь! Заканчивай эту комедию, мерзавец! Ты сейчас получишь то, что уже давно заслужил». И Джон, как завороженный, стал медленно поднимать пистолет к своему виску. Она видела, что он изо всех сил пытался опустить руку, но у него ничего не получалось и дуло неотвратимо приближалось к его голове. Его глаза побелели от ужаса, а рот раззявился в немом крике. «Ну!» – мысленно цыкнула на него Маргарита и Джон, словно сдавшись, выстрелил себе в висок – его дружков, которые, стоя у него за спиной, не могли видеть всю эту предсмертную мимику, как ветром сдуло.

«Поздно вы спохватились! – подумала Маргарита. – Раньше надо было думать, а теперь я нажелала вам такого, что вы, став калеками, уже никогда не сможете терроризировать этот город. Кончилась ваша вольница, подонки!». И тут на улицу влетели три автомобиля, которые, пронзительно взвизгнув тормозами, замерли перед гостиницей.

Из старенького грузовичка стремительно выскочил огромный парень, очень похожий на Тома Смита – Николас, поняла Маргарита. Из остановившейся прямо за ним полицейской машины вылез сначала настоящий разожравшийся хряк в форме лейтенанта полиции – без сомнения Кроссби, а следом за ним, с места водителя – довольно молодой человек в форме сержанта. Из подлетевшего же с другой стороны джипа вывалился краснолицый, толстый мужик, который сходу бросился к лежавшим на земле телам с криком:

– Мальчики мои! Что с вами случилось, маленькие мои? Почему здесь так воняет? Почему вы так странно лежите? Вставайте! Ну, вставайте же! Пойдемте домой! – Он опустился перед ними на колени, ощупывал их, перевернув на спину, и все приговаривал: – Вставайте, мои маленькие! Пойдемте домой!

– Они умерли, Пол, – тихо сказал, подойдя к нему, лейтенант. – Они уже никогда не встанут, – и попытался поднять Гиббса на ноги. – Они мертвые, Пол.

– Мертвые… Ты говоришь, они мертвые? – подняв голову, Гиббс безумными глазами глядел на полицейского, а потом перевел взгляд на все еще стоявшую на крыльце Маргариту и, яростно тыча в нее пальцем, заорал: – Это она их убила! Она! Убей ее, Фрэнк! Ну, убей же!!! – истошно вопил он, вперившись в нее взглядом, в котором, однако, безумие постепенно сменялось ужасом, а крик становился все тише и тише, пока не смолк совсем. Явно не веря своим глазам, Гиббс растерянно смотрел на Маргариту, а потом стал, все еще на коленях, в страхе пятиться от нее, постоянно повторяя: – Нет! Нет! Этого не может быть!

А Маргарита в ответ на это сдернула с головы бейсболку, которую так и не сняла, вернувшись из леса, и ее волосы цвета осенних кленовых листьев рассыпались по плечам. И увидевший это Пол мгновенно замер на месте, кровь отхлынула от его лица, он страшно побледнел и, сотрясая около лица своими короткими, толстыми, растопыренными пальцами, изо всех сил заорал: «Не-е-ет!» и замертво рухнул на землю. Маргарита же, бросив последний взгляд на три распростертые на земле тела, удовлетворенно усмехнулась, потом повернулась и, как ни в чем не бывало, хотела войти в гостиницу, дверь в которую была уже открыта, а в проеме стоял бледный, как смерть, Смит, но, услышав за спиной голос лейтенанта: «Проверь-ка у нее документы, сынок!», чуть повернув голову, посмотрела на второго полицейского, который, услышав приказ начальника, невольно поморщился.

«Жизнь становится все страньше и страньше! – вспомнила она слова известной литературной героини и вошла в холл, где стояли, обнявшись, оцепеневшие от ужаса невысокая полная женщина с заплаканными глазами и Мэри. Они испуганно таращились на Маргариту, неверное, еще не веря в то, что все страшное позади. «Надо выводить их из этого ступора», – подумала она и громко сказала:

– Миссис Смит, вы не могли бы сделать мне чашечку крепкого, очень крепкого кофе? А потом покормите меня, пожалуйста – я ужасно проголодалась. И еще… Если это вам, конечно, не трудно, не могли бы вы выстирать мои джинсы – я заплачу. Понимаете, я в лесу упала и испачкалась.

Эти обычные человеческие желания заставили женщин вздрогнуть и очнуться. Их объятия распались, и они словно впервые с начала этого кошмара вздохнули полной грудью.

– Да-да, конечно, мисс! – засуетилась хозяйка. – Одну минуточку, мисс! И покормлю, и постираю, и кофе сделаю!

– Да и стаканчик виски нам не помешает, а то и два… – подключился Смит, но его прервал вошедший вслед за ними сержант:

– Я бы хотел посмотреть ваши документы, мисс.

Маргарита бросила на него безразличный взгляд и, не удостоив даже словом, не тронулась с места – ее документы были в комнате наверху. Зато Смит, отыгрываясь за весь пережитый им страх, рявкнул так, что стекла зазвенели:

– Имейте совесть, сержант! Вы когда-нибудь стояли под дулом пистолета так, как стояла она? Вы? Мужчина? – а потом убежденно заявил. – Нет! Никогда! Потому что, испытай вы это хоть раз, вам бы и в голову не пришло лезть к этой девочке, заслонившей собой совершенно чужих ей людей, с вашими дурацкими… Повторяю еще раз! Дурацкими! – крикнул он. – Вопросами в такую минуту. Имейте терпение, черт бы вас побрал!

Выпалив эту гневную тираду, Смит отправился за виски, а в холл ворвался Николас и, увидев, что все живы и здоровы, шумно, с огромным облегчением вздохнул, с трудом проглотив тот комок, который, видимо, уже давно колом стоял у него в горле, рухнул на диванчик в углу. Да! Пережить ему за сегодняшний день пришлось немало! Тем временем Смит принес бутылку виски, стаканы и немного льда и, протягивая Маргарита налитый бокал, прочувственно и убежденно сказал:

– Вы героиня, мисс! То, что вы сделали, настолько невероятно, что пока не укладывается у меня в голове! Сказать, что мы все в неоплатном долгу перед вами, значит, ничего не сказать. Вы простите меня, мисс, я простой человек и не умею красиво говорить, но… – он так обречено махнул рукой, что даже расплескал свое виски. – Да и нет у меня таких слов, чтобы сказать вам, что я чувствую! За вас, мисс! – и он протянул бокал навстречу ее бокалу, а потом, отпив немного, осторожно спросил: – Но неужели вам совсем не было страшно?

– Совсем, – честно ответила Маргарита. – Я неплохо знаю человеческую психологию вот и решила на этом сыграть. Как видите, получилось!

Она задумчиво курила и вертела в руке бокал, наблюдая за кружащимися по дну кубиками льда, когда в холл ввалился лейтенант и с ходу спросил:

– Ну, что у нее с документами, сынок?

– Я еще не успел посмотреть, сэр, – отозвался сержант, на что тот укоризненно сказал:

– Зря, сынок! У таких подозрительных людей, как она…

– Мистер Смит, – Маргарита самым бесцеремонным образом прервала нравоучения толстяка. – У вас найдется несколько листов чистой бумаги?

– Конечно, мисс, – недоуменно отозвался тот и достал из своей конторки пачку бумаги, зло поглядев в сторону лейтенанта.

– А факс?

– Конечно! Как же нам без него? – удивленно ответил он.

– Прекрасно! – спокойно сказала Маргарита и, повернувшись к толстяку, сказала таким тоном, которому невозможно не подчиниться: – Сядьте, лейтенант, и пишите!

– Чего?! – обалдело спросил тот, но за стол сел. – Я ничего писать не буду!

– Будете-будете! – убежденно покивала головой Маргарита. – Вы сейчас рапорт об отставке писать будете. Если не знаете, как начать, то могу подсказать, – и она начала, как бы диктуя: – Я, Фрэнк Кроссби, являясь родственником Пола Гиббса, сознательно потворствовал ему в его противозаконных действиях, как-то: контрабанда спиртных напитков, распространение наркотиков, продажа спиртного несовершеннолетним, организация проституции и так далее – ну, вы свои грехи лучше меня знаете, только не упустите ничего. А также, – продолжила она, – я, Фрэнк Кроссби, выполняя просьбу упомянутого Пола Гиббса, преднамеренно задержал машину Николаса Смита, направлявшегося в гостиницу «Хижина Странной Мэри», чтобы вывезти оттуда свою семью. Таким образом, я, зная, что освободившиеся сегодня из заключения Джон и Пит Гиббсы собираются отправиться туда, чтобы отомстить Тому Смиту за то, что он в свое время выступил в суде свидетелем обвинения по делу об изнасиловании ими Кэрол Строут, оказывал им сознательное пособничество в совершении нового преступления. Под каким предлогом вас задержал лейтенант, Николас?

– Я за городом у тетки на ферме был – за продуктами ездил… А, когда отец позвонил, тут же сюда сорвался… Только эта дорога, мисс, такая, что по ней и пешком-то быстро не пройдешь – яма на яме. А лейтенант прицепился ко мне, что я скорость превысил! – с ненавистью глядя на полицейского, сказал парень.

– Ну, это еще можно как-то объяснить! А то ведь мог и задержать, чтобы документы у вас проверить! Как у подозрительного лица! – продолжала издеваться Маргарита и, со стуком поставив свой бокал на стол, повернулась к лейтенанту: – Вы, что же, не понимали, зачем сюда шли эти подонки и почему они предварительно позвонили и предупредили о своем приходе? А для того, чтобы Смиты перепугались до смерти! Чтобы они умирали от страха в ожидании их! Чтобы они с замиранием сердца ждали, когда приедет Николас и увезет их! А Гиббсы, зная, что он не сможет этого сделать, ржали от восторга! Вы, что же, думали, им нужен был сам мистер Смит? – она сверлила вжавшего голову в плечи лейтенанта яростным взглядом. – Да! Потом они могли бы и убить его! Но! Сначала они хотели добраться до Мэри! Они шли за ней! Им нужна была именно она! Потому что, надругавшись над ней на глазах ее отца, они в полной мере отомстили бы ему – ведь только он отважился выступить тогда на суде и именно потому, что не хотел, чтобы с его дочерью когда-нибудь случилось то же, что с Кэрол! Поэтому вам и велели задержать Николаса! Ну, отвечайте! Кто вам звонил и просил задержать Николаса? – Но лейтенант сидел, вжав голову в плечи, и молчал. – Приказываю отвечать! – резко сказала она.

– Джон, – с трудом выдавил он из себя, боясь поднять глаза на окружающих.

– А у вас самого есть дочь? – спросила она севшим от ненависти голосом.

– Есть, – тихо ответил лейтенант.

– Ну, тогда вы… – бушевавшая в ней ярость требовала выхода, и тут ей пригодилось буйное прошлое Тетушки, поэтому она, быстро обойдя стол, встала за стулом Кроссби и, склонившись к его уху, начала тихо, но очень отчетливо говорить туда все, что она о нем думала.

Не решаясь перебить ее или отстраниться, лейтенант сидел с дрожащими руками и, обливаясь потом, то краснея, то бледнея, покорно выслушивал ту «песню», которую в любом уголке мира посетители самого злачного притона встретили бы овациями, попросили бы исполнить на «бис», а потом самым аккуратным образом записывали бы под диктовку ее слова. И только почувствовав, что немного успокоилась, хотя еще далеко не исчерпала весь свой богатый словарный запас, Маргарита разогнулась и повелительно бросила лейтенанту:

– А вот теперь пишите ваш рапорт! И не вздумайте взбрыкивать, а то я устрою вам такую жизнь, что отставка покажется раем! А я это могу! Можете не сомневаться! Вы поняли меня? – грозно спросила она и, увидев испуганный кивок лейтенанта, повернулась к девушке, которая смотрела на нее восхищенными глазами: – Мэри, не сочтите за труд проследить за тем, чтобы этот господин не наделал ошибок – я не очень-то доверяю его грамотности! – потом она повернулась ко второму полицейскому, который все это время, молча, простоял в стороне, и сказала: – Кажется, вы хотели посмотреть мои документы? Они в моей комнате. Можете проводить меня, – и, забрав свой пакет с продуктами, спокойно направилась к лестнице, нимало не заботясь о том, идет за ней сержант или нет.

В своем номере она прошла в спальню, где стояла ее сумка, достала оттуда свой швейцарский паспорт и, выйдя в гостиную, протянула его сержанту. Пока он его внимательно изучал, она убрала продукты и шампанское в холодильник. Потом она вернулась в спальню, чтобы переодеться, и одновременно наложила на свою сумку охранное заклятие, чтобы никто кроме нее не мог ее ни открыть, ни унести – на номер наложить такое заклятие было невозможно, потому что в нем же должны были убираться Мэри или миссис Смит.

– У вас очень необычная фамилия, мисс Королева! – удивленно заметил полицейский, когда она вернулась, держа в руках свернутые грязные джинсы, и спросил: – Скажите, как вам удалось узнать столько пикантных подробностей из жизни Блэкхилла, если вы провели здесь меньше суток?

– Все очень просто, – ответила она, опускаясь в кресло.

В эту минуту она чувствовала себя уже не Маргаритой, а Еленой. Той самой Еленой, которая с детства отличалась необыкновенной наблюдательностью, замечая всякие незначительные на первый взгляд мелочи, на которые никто не обращал внимания, а также умением сопоставлять самые разные факты и делать на основе этого правильные выводы, хотя у нее не всегда была возможность, а, точнее, решительность применить их на практике.

– Когда я, приехав, захотела поужинать, мистер Смит деликатно, но внятно, дал мне понять, что в ресторане и баре Гиббса, приди я туда одна, я могу столкнуться с недоразумениями. Иначе говоря, любая находящаяся там одинокая женщина будет принята за кого? Правильно, за проститутку, которая может работать в ресторане только с разрешения владельца. Это, во-первых. Второе. Мистер Смит заказал в этом ресторане ужин для меня, а я, заметим, попросила принести мне маленькую бутылочку виски, и мне ее принесли, но это было почему-то американское. А, если вы внимательно посмотрите на саму бутылочку, то увидите, что она попала в Англию, миновав таможню – вот вам и контрабанда. Ну, а продажа спиртного несовершеннолетним и наркотики на дискотеке, которая, судя по рекламному буклету, – Маргарита показала глазами на стол, где тот лежал, – находится в том же здании, что и ресторан, плавно вытекают из всего вышесказанного – вряд ли Гиббс упустил бы такой вид дохода, если не побрезговал первыми двумя. Вы довольны?

– Все очень логично, мисс Королева, – кивнул головой сержант. – Но, как вы, будучи столь здравомыслящей девушкой, могли так безрассудно рисковать, я понять не могу – ведь кто-то из близнецов действительно мог выстрелить.

– Вряд ли! – безмятежно ответила она, поудобнее устраиваясь в кресле и закуривая. – Вы ведь, наверняка, уже слышали о них, так скажите, они до сегодняшнего дня когда-нибудь имели дело с оружием?

– Нет, – покачал головой сержант. – Этого в их деле нет.

– Вот видите, – улыбнулась она. – А ведь это непросто – выстрелить в человека, который смотрит тебе прямо в глаза, если, конечно, не говорить о профессиональных киллерах. Мелковаты были эти подонки для такого, что сыновья, что отец. Ведь, когда Пол стоял на коленях на земле, пистолет был у него прямо под рукой, но ему и в голову не пришло схватить его и выстрелить в меня.

– Да, – согласился сержант. – Вы действительно очень хороший аналитик, мисс.

– Сожалею, но не могу вернуть этот комплимент той спецслужбе, которую вы здесь представляете, – небрежно бросила она.

– Вы ошибаетесь, мисс Королева, я сержант полиции Джек Тобб, – улыбнулся он.

– Бросьте! – равнодушно сказала она. – Никакой вы не сержант, да и не Джек Тобб тоже. Посмотрите на свои туфли, – она кивнула не его ноги, – они вам не по карману, хотя и не новы.

– Я их в магазине «Second-hand» купил, – якобы смущенно пробормотал он.

– Да-да! А носки из натурального шелка вы тоже там купили? – иронично хмыкнула Маргарита. – Да вы посмотрите на свои руки – это не руки сержанта. И вас коробит, когда лейтенант обращается к вам «сынок», хотя это вполне в духе провинциальной патриархальности, и вы должны быть этим, наоборот, польщены. И, самое главное, у вас глаза отнюдь не простого сержанта полиции. Взгляд у вас совершенно иной. Не может быть такого у рядового полицейского.

– Но, мисс, вы же первый раз в Англии и не можете знать, какой взгляд бывает у сержанта полиции Ее Величества? – улыбнулся Тобб. – Да и что может интересовать спецслужбы в этом маленьком городе?

– Единственное разумное объяснение, которое мне приходит в голову – траффик оружия для ирландских боевиков, – не задумываясь, ответила она. – Ведь цепочка-то очевидна: неизвестный поставщик – Блэкхилл – Бангор – остров Англси – Ирландия. Вы каким-то образом получили информацию, что оружие проходит через Блэкхилл и с этим как-то, но, видимо, не напрямую, связан Гиббс. Вы стали искать подходы к нему и узнали, что он родственник Кроссби. Того сержанта, что был здесь до вас, быстренько отправили учиться, а вас прислали на его место. Вы провели здесь два месяца и, скорее всего, не один. Своего агента вы внедрили в окружение Гиббса и это, вероятнее всего, женщина, работающая под прикрытием проститутки, потому что любой новый мужчина в таком маленьком городке тут же вызвал бы у местных дам столь пристальный интерес, что просто не смог бы и шагу ступить незамеченным, что уж тут о работе говорить? А вот шлюхой порядочные женщины интересоваться никогда не будут, потому как неприлично это – на всякую непотребную девку внимание обращать. Но узнать вы с ней ничего не сумели. И вот тогда у вашего руководства возникла мысль привлечь к сотрудничеству молодых Гиббсов, которые в обмен на досрочное освобождение – ведь им до конца срока было, как до неба – должны были выявить для вас местное звено этой цепочки. Вот поэтому-то эти подонки, будучи уверены в том, что заинтересованные в них покровители из спецслужбы отмажут их от любого преступления, и пошли столь явно и нагло в первый же день своего возвращения мстить Смиту, на что никогда не решились бы при других обстоятельствах. Я права? – спросила Маргарита, глядя на сидевшего с каменным лицом Тобба.

– Вы читали слишком много детективов, мисс Королева, – спокойно улыбнулся он. – Пожалуй, вам и самой стоит попробовать их писать – у вас очень богатая фантазия и слушать вас интересно!

– Интересно?! – переспросила она, чувствуя, что в ней снова поднимается волна ярости. – Ну, знаете! Я понимаю, что ирландский вопрос для вас – постоянная головная боль, что вы руководствуетесь интересами страны, но рисковать ради этого жизнью целой семьи – подло. Понимаете? – крикнула она ему в лицо. – Подло! А, если бы мне не удалось остановить этих подонков? – она была полностью уверена в своих силах и задала этот вопрос только потому, что его нельзя было не задать. – Что тогда случилось бы? Чтобы защитить свою семью, Смит безусловно стал бы стрелять и вся ваша затея закончилась бы кровавым побоищем, ни на йоту не приблизив вас к решению ваших же проблем! Какие же кретины сидят в вашей аналитической службе! Да гнать их надо оттуда поганой метлой к чертовой матери! – и она раздраженно вскочила из кресла. – Я понимаю, что это не ваш уровень принятия решений, но работаете вы под началом дураков! С чем вас и поздравляю! – она резко выдохнула, успокаиваясь, а потом сказала: – Если вы уже выяснили все, что вас интересовало, то я хотела бы спуститься вниз и посмотреть, что там написал этот идиот.

– Извините, мисс Королева, но у меня есть к вам несколько совсем коротких вопросов, если вы не возражаете, – остановил ее Тобб.

– Давайте, только быстрее. Я, простите за грубый материализм, очень хочу есть.

– Я не задержу вас надолго, – пообещал он и спросил: – Чем вы занимались в Швейцарии?

«Ну вот! Выступление Елены закончилось и на сцену снова выходит Маргарита», – подумала она.

– Воспитывалась в монастыре, – спокойно ответила она, хотя ей самой после всех событий сегодняшнего дня, захотелось расхохотаться от такого ответа – да уж! Лихие девочки там воспитывались!

Видимо, Тобб был того же мнения потому что, чуть ли не руками вернув на место взлетевшие почти до самых волос брови, откашлялся и задал следующий вопрос:

– А что вы делаете сейчас в Блэкхилле?

– Наслаждаюсь свободой! – очень экспрессивно сказала Маргарита. – Я всю свою жизнь провела в монастыре с очень строгими порядками, где каждый день был с утра до вечера четко расписан по графику, что и когда нужно делать. И эта жизнь надоела мне до чертиков! Я хочу пожить на свободе! Делать, что хочу, как хочу и когда хочу! Вы способны это понять?

– Думаю, что да, – кивнул головой Тобб. – А чем вас привлек именно Блэкхилл?

– А мне было все равно, – пожала плечами она. – Просто он первым попался на глаза.

– Если я вас правильно понял, то ваши родители не знают, что вы здесь?

– У меня нет родителей, – совершенно честно сказала она, потому что у Маргарет Хелен Элизабет Королева действительно не было родителей, да и быть не могло.

– Простите, – смутился он. – Я не хотел…

– Ничего страшного, – успокоила она его. – Своим вопросом вы не всколыхнули никаких горьких воспоминаний, потому что я их никогда не знала.

– Но есть же кто-то, кто заботится о вас?

– Мой опекун, – ответила Маргарита, потому что именно в этом качества выступал сейчас Саймон Берлимблоу. – Но его имя я вам, извините, не назову – я еще не наигралась в свободу, а он, если вы с ним свяжетесь, обязательно приедет сюда за мной и мне опять придется жить по чужим правилам.

– Должен ли я это понимать так, что вы от него сбежали? – с интересом глядя на нее, спросил Тобб.

– Ни в коем случае! Я просто не приехала вовремя! Вот и все! – и Маргарита, тяжело вздохнув, грустно закончила: – Вот надышусь свободой, тогда и вернусь, – и решительно заключила: – Ладно! Это вас уже не касается! – она резко поднялась из кресла и направилась к двери, напомнив ему: – Вы не забыли, что нас ждут внизу?

– Как скажете, мисс, – согласился он. – Вот только отставка лейтенанта сейчас будет очень не вовремя – я еще не вошел полностью в курс дела.

– Ничего страшного, – беспечно сказала она, уже запирая дверь своего номера из коридора. – Смиты распишутся на каждой странице его исповеди, как свидетели того, что он написал ее собственноручно, без всякого постороннего давления, единственно движимый угрызениями своей трепетной совести. Потом Смит пропустит ее через факс, чтобы скопировать, и один экземпляр останется у него, а второй – у меня, где он будет, можете быть в этом полностью уверены, в целости и сохранности. А этот идиот теперь будет идти по жизни, как канатоходец под куполом цирка, осторожненько-осторожненько, боясь не то что шагнуть в сторону, а даже посмотреть туда.

Тобб в изумлении посмотрел на нее округлившимися глазами и, удивленно покачивая головой, сказал:

– Вы невероятная девушка, мисс Королева! Вы не только сломали, как спичку, и Гиббсов, и лейтенанта, так вы, оказывается, и все последующие действия просчитали на несколько ходов вперед! Да-а-а…

Он внимательно посмотрел на нее и в эту минуту его проницательный взгляд выдал истинную сущность этого, безусловно, сильного, умного, образованного, интеллигентного и даже светского человека.

– Скажите, мисс, – спросил он, и в уголках его губ затаилась усмешка. – А что такое вы шептали лейтенанту на ухо?

– Я читала ему «Махабхарату» на языке оригинала, – небрежно ответила она, поворачиваясь к лестнице.

И была остановлена взрывом раздавшегося у нее спиной гомерического хохота – обессилено привалившись к стене, Тобб держался руками за живот и, сгибаясь пополам, рыдал от смеха. Он, безусловно, сознавал всю нелепость ситуации, но остановиться не мог. Наконец, отсмеявшись, он, вытирая слезы, принял подобающее человеку вертикальное положение и, одернув китель, сказал:

– Мисс Королева! Вы великолепны! Я никогда в жизни не встречал не то что такую девушку, как вы, но даже кого-то, очень отдаленно похожего на вас. И, знаете, мне бы очень хотелось, чтобы вы называли меня просто Джек.

– Хорошо! – согласилась она. – Тогда и вы зовите меня Марджори.

Внизу они застали батальную сцену во весь рост. Осмелевший в отсутствии Маргариты лейтенант брюхом напирал на Смита, который, что ростом, что комплекцией ничем не уступая своему далекому предку-кузнецу, загораживал от него державшую в руках пачку исписанных листов Мэри.

– Что здесь произошло? – спросила Маргарита еще с лестницы. – Кроссби вспомнил, что когда-то в школьные годы таскал девочек за косички, и решил внести в свою исповедь дополнения, присовокупив к своим грехам еще и эти? Или это бунт на корабле?

– Бунт! – хмуро подтвердил Смит. – Мэри, как вы и просили, забирала у него из-под руки каждый исписанный листок, а сейчас он собирался их отобрать и сбежать.

– Фу, как глупо! – фыркнула Маргарита и вдруг предложила: – А, знаете, я передумала. Не стоит посылать все это его начальству. Лучше отправить это немедленно факсом в какую-нибудь скандальную центральную газету – ведь почерковедческая экспертиза легко подтвердит, что писал это он сам. Что вы об этом думаете, мистер Смит?

В ответ ей раздался грохот обрушившегося небоскреба – это лейтенант бухнулся на колени, молитвенно сложив руки на груди и издавая нечленораздельные, булькающие звуки.

– А с другой стороны так не хочется вовлекать в скандал этот милый, уютный городок… – задумчиво продолжала она. – Представляете, мистер Смит, какая спокойная, тихая жизнь начнется здесь без Гиббсов? Просто рай на земле! – Она резко повернулась к лейтенанту и жестко спросила: – Вы все написали? – В ответ он закивал головой, как китайский болванчик. – Тогда распишитесь внизу каждого из этих листков и не вздумайте фокусничать! – И, когда он это сделал, она попросила Смитов расписаться там же в качестве свидетелей, объяснив, зачем это надо. – Вот и все! – сказала она после этого, обращаясь к Кроссби. – Итак, лейтенант, теперь вы представляете себе, что вас ждет, если вы не будете честно исполнять свой долг, а гарантия тому – эти бумаги. А сейчас ступайте! У вас море работы, а вы торчите здесь, как будто вам нечего делать!

Лейтенант, несмотря на свою комплекцию, пулей вылетел за дверь, а Тобб, задержавшись немного, тихонько спросил:

– Марджори, а почему Пол Гиббс испугался вас в буквальном смысле этого слова до смерти?

– Представления не имею, – она пожала плечами. – И знаете еще что… – внимательно глядя ему в глаза, тихо сказала она. – Не стоит сообщать вашему руководству о моем существовании. Я вам не конкурент и не противник, Джек. Поверьте! Договорились?

Услышав это, Тобб немного поколебался, а потом негромко сказал:

– Договорились! И знаете… Вы не только невероятная, но и очень загадочная молодая леди, Марджори! – и вышел.

А Маргарита, глядя ему вслед, прочитала про себя заклинание, чтобы узнать его мысли.

«Очень интересные дела заворачиваются! – думал Тобб. – Кто же она такая, эта мисс Королева, которую я, и это самое главное, уже где-то видел? Но вот, где? Ладно, потом вспомню! Документы у нее в полном порядке и она действительно прибыла в Англию из Швейцарии только вчера. Денег, судя по виду, у нее полным-полно и, чтобы наслаждаться свободой, она могла отправиться куда угодно, но она вместо этого приезжает именно сюда, где для нее не может быть ничего интересного, и именно сейчас. Зачем она сюда приехала? Сказки о том, что Блэкхилл ей случайно на глаза попался, пусть она другим рассказывает. И почему она в первый же день пошла в лес? Может быть, именно там и следует искать? Но где? Ведь там уже все прочесали. С одной стороны, она слишком молода для серьезных дел. А, с другой… Черт! Она все расписала, как по нотам! Но откуда? Откуда она может все это знать? Неужели эта воспитанница монастыря дошла до всего своим умом? Ох, как бы мне не хотелось, чтобы она была в этом замешана! Нет, приглядеть за ней все-таки не помешает. Чем черт не шутит?».

«Ну, что ж, приглядывайте!» – мысленно разрешила ему Маргарита и рассмеялась, а потом, взглянув на часы, несказанно удивилась – шел девятый час. Как же долго он длился – этот первый день ее новой жизни! Она подняла глаза – вокруг нее стояли Смиты, смотревшие на нее с искренним обожанием. «Первые преторианцы, – невольно подумала она. – Только зачем они мне в Англии? Я же не собираюсь оставаться здесь навсегда. Хотя… Пусть будут. Может быть, когда-нибудь на что-нибудь они мне и сгодятся. Это была, если так можно сказать, проба пера. Вроде бы удачная».

– Мисс! – вывел ее из задумчивости голос Мэри. – Я для вас все накрыла. Кушайте на здоровье!

– Спасибо, Мэри! – улыбнулась ей Маргарита.

– Давайте ваши джинсы, мисс! – попросила миссис Смит и приняли их, как величайшую ценность, двумя руками. – Я их немедленно постираю, и к утру они будут готовы.

– Можете не торопиться, миссис Смит, – успокоила ее Маргарита. – Мне пока есть в чем ходить! – и, повернувшись к Мэри, сказала: – Принесите мне после ужина в номер побольше чая и, только если вы не очень устали за этот безумный день, расскажите мне, чем же так знаменит ваш город. А завтра, если будет хорошая погода, вы мне его покажете. Не возражаете?

– Ну, что вы, мисс! – удивилась Мэри, восхищенно глядя на нее. – Конечно, и поднимусь, и все расскажу. Вы для нас столько сделали! Папа правильно сказал, что вы настоящая героиня!

– Да! – с деланной серьезностью согласилась с ней Маргарита. – Я героиня! – и, рассмеявшись, пошла в столовую.

После ужина, причем очень вкусного – миссис Смит действительно умела хорошо готовить – Маргарита взяла копию признания Кроссби и, поднявшись к себе, положила бумаги в свою сумку, а потом выставила на стол все, что купила специально для того, чтобы торжественно отметить этот судьбоносный день в своей жизни, решив, что попросит Мэри разделить с ней этот праздник – бедная девочка явно нуждалась в утешении. Появившаяся вскоре с чаем Мэри была явно обескуражена таким приемом и сначала наотрез отказалась даже попробовать что-нибудь, но, поддавшись настойчивым уговорам Маргариты, все-таки сдалась и, таская потихоньку конфеты из коробки, начала рассказывать тоном опытного экскурсовода.

– Когда-то на месте нашего города была деревня, принадлежащая роду лордов Блэкхартов. Но в начале семнадцатого века их род оборвался: сам лорд погиб в результате несчастного случая, после чего его вдова уехала жить к своим родственникам в Бангор, а через некоторое время его неженатый сын был убит в Лондоне. Леди Блэкхарт вернулась в замок, который находится недалеко отсюда на холме – его из вашей комнаты не видно – только один раз – для того, чтобы похоронить сына, тело которого было сюда привезено. Потом она рассчитала слуг, взяла некоторые вещи, а остальное предложила разобрать жителям деревни, и вернулась к родственникам, даже не закрыв ворот замка.

– И благодарные жители его радостно разграбили, – заметила Маргарита.

– Но ведь с разрешения хозяйки, – возразила ей Мэри и продолжила: – Больше леди Блэкхарт здесь никогда не появлялась – как свидетельствуют источники, ее брак был очень неудачным. В связи с тем, что у Блэкхарта не было других законных наследников кроме сына, замок некоторое время оставался необитаемым, а через год был самовольно занят семьей человека по фамилии Морван. Несмотря на то, что жители деревни не признали его власть над собой, эта семья прожила в замке почти пять лет, а потом они уехали – замок все больше разрушался, а средств на то, чтобы привести его в порядок, у Морванов, видимо, не было. Потом в этом бесхозном замке еще не раз пытались поселиться другие люди, но никто надолго не задерживался. В настоящее время он находится в собственности государства, но денег на то, чтобы привести его в порядок, нам никогда не выделяли. Название же нашего города произошло от слияния двух слов: «black» – первая часть фамилии бывших владельцев и «hill» – холм. Вот и получился Блэкхилл, иначе говоря, «черный холм».

– Вы знаете, Мэри, я сегодня в лесу видела какой-то сарай, на котором написано, что там когда-то жила Странная Мэри, а ваша гостиница называется «Хижина Странной Мэри» и вас зовут Мэри. Это что-то значит? – спросила Маргарита.

– О! – воскликнула девушка. – Это для нашей семьи очень много значит! Эта совершенно необыкновенная женщина, когда-то спасла жизнь моему пра-пра – я даже не знаю, сколько этих «пра» должно быть – дедушке. С тех пор у нас в роду всех старших девочке этим именем называют, поэтому и папа так гостиницу назвал. И, вообще, в нашем городе очень бережно относятся к его прошлому и организовали «Клуб любителей старины». Его председатель – наш приходской священник отец Тройд, а еще в него входят: судья, директор школы, помощник мэра, ветеринар, хозяин книжного магазина и учитель истории Генри Тройд, который создал в нашей школе музей истории Блэкхилла, где проходят заседания «Клуба». А на том месте, где когда-то была хижина Странной Мэри, мы выстроили новую и я вожу туда школьников. Летом мы воссоздаем там обстановку этой хижины… Ну, там котелки, плошки, траву сухую вешаем, а на зиму все это убираем, а ее запираем, чтобы мальчишки не лазили.

Произнося имя Генри Тройда, девушка невольно опустила глаза и вздохнула. «Ого! Здесь что-то есть!» – подумала Маргарита и осторожно спросила:

– Мэри! Простите за бестактный вопрос, но я еще вчера заметила, что вас что-то очень сильно угнетает. Что у вас случилось? Может быть, я смогу вам как-то помочь? Вы знаете, случайные попутчики в поезде бывают друг с другом куда откровеннее, чем со своими близкими, потому что уверены, что никогда больше не встретятся, и, выговариваясь, ничем не рискуют. Вот и представьте себе, что мы с вами никогда больше встретимся, и расскажите мне, что вас печалит. Вдруг мне в голову придет хорошая идея, которая поможет вам.

Мэри слушала ее молча, опустив голову, а потом горько расплакалась.

– Никто мне не поможет! – всхлипнула она, но постепенно успокоилась и, тяжело вздохнув, стала рассказывать.

История оказалась стара, как мир. Старший брат Мэри, Николас, учился в одном классе с Генри, единственным и горячо любимым сыном приходского священника, тихим и погруженным в книги мальчиком, над которым одноклассники частенько подшучивали, порой, довольно зло. Николас же, не выносивший, когда обижают слабых, всегда его защищал – так они и подружились. Генри стал часто бывать в доме Смитов, помогал Николасу делать уроки – тот особой страстью к наукам не пылал, и рассказывал много интересных, вычитанных в книгах историй, приохотив этим к чтению и Мэри, которая постоянно крутилась возле них. И постепенно она влюбилась в Генри, который был совершенно не похож на всех остальных мальчишек: он был куда серьезнее, воспитаннее и умнее их всех. Когда они подросли, то стали уже вместе обсуждать прочитанные книги, потом вместе же заинтересовались историей своего города, а потом Генри пришел к выводу, что тихая, кроткая, «домашняя» Мэри выгодно отличается от всех остальных девчонок, которые не обращали на него никакого внимания, а то и дразнили. Затем Генри уехал учиться, и они писали друг другу добрые, хорошие письма, а, когда он вернулся домой, решили, что со временем обязательно поженятся – ведь они так схожи характерами и у них столько общего. Сами Тройды не были против этого брака, относясь к Мэри уже почти по-родственному. Но все эти планы в одночасье рухнули, когда, после того, как посадили близнецов Гиббсов, в отчий дом вернулась их младшая сестра Энн. И самым обидным было то, что о помолвке Генри и этой мерзавки, Смиты узнали от совсем посторонних людей. Тройды же, хотя и чувствовали себя донельзя смущенными и виноватыми, но все же никаких внятных объяснений им не дали и всячески избегали любого общения. Но, хотя помолвку отметили уже давно, со свадьбой почему-то не спешили. А Мэри, которая, как и ее родители, считала себя почти невестой Генри, начала лить слезы, оплакивая, как свою несчастную любовь, так и несмываемый, по ее мнению, позор – ведь ее бросили, а это, по меркам маленького городка, означало крушение всей ее жизни.

Финально хлюпнув носом, девушка замолчала и с надеждой уставилась на Маргариту, явно ожидая немедленной помощи – кажется, вера в ее всесилие прочно укоренилась в этой семье. Маргарита же, выслушав эту историю, тут же поняла, что истинной подоплекой этой помолвки со стороны Гиббсов было желание, уведя у Мэри жениха, хоть так отомстить Тому Смиту. Но, не зная пока, чем руководствовались в этой ситуации Тройды, решила не торопиться с откровениями и, чтобы утешить девушку, зашла с другой стороны.

– Знаете, Мэри! Хотите – обижайтесь, хотите – нет, но то, что вы принимали за свою великую любовь к Генри, было обыкновенной детской влюбленностью в друга своего старшего брата, что совершенно нормально для девочки. В паре же Николас – Генри, первый был ведущим, а второй – ведомым. Вот Генри, подражая своему другу, и относился к вам, как к своей младшей сестренке, которую нужно учить, опекать и воспитывать – ведь вы же сами сказали, что он единственный ребенок в семье, и ему, естественно, хотелось о ком-то заботиться. Но девочкам обычно нравятся бойкие мальчишки, которые выделяются на общем фоне, пусть даже не в лучшую сторону, а вот тихие скромные отличники привлекают их внимание в последнюю очередь. Так какая же девочка согласилась бы на то, чтобы о ней заботился такой мальчик, как Генри, который не дрался, не дергал за косички, не пугал ужами и мышами? А только такая же тихая и скромная, как он сам. Вот вам и все объяснение вашей с ним любви. Вы часто виделись с Генри, привыкли к нему, вам было с ним интересно, вы действительно были с ним родственными душами и друзьями. Но только друзьями! А вот любовь мужчины к женщине – это совсем другое. Поверьте мне! – с легкой улыбкой уверенно сказала она. – И счастье великое, что вы с ним не поженились, потому что и у вас, и у него настоящая любовь еще впереди, и вы могли бы пройти мимо нее. Я пока не знаю, почему он решил обручиться с Энн, но точно могу сказать, что не по любви.

– Неправда! – гневно выпалила Мэри. – Я люблю его по-настоящему! И, вообще, он лучше всех на свете!

– Мэри! – рассмеялась Маргарита. – Ну, как вы можете утверждать, что он лучше всех на свете, если вы за свою коротенькую жизнь не встречали никого, кроме жителей этого маленького городка? Вот, скажите, что вы больше любите: рождественского гуся или утку по-пекински?

– Конечно, гуся, – уверенно сказала Мэри.

– Да-а-а? – удивленно сказала Маргарита. – А вы, что, пробовали утку по-пекински?

– Нет! – растерянно сказала девушка. – Откуда?

– Почему же вы тогда утверждаете, что гусь лучше, если вам не с чем сравнить его вкус? – улыбнулась Маргарита и, глядя на растерявшуюся Мэри, сказала: – Ничего! У вас вся жизнь впереди и вы обязательно встретите и настоящего мужчину, и настоящую любовь. Вот увидите!

– Где? – грустно усмехнулась Мэри. – В Блэкхилле?

– А хотя бы и здесь! – пожала плечами Маргарита. – Главное для вас сейчас – смотреть на мир веселее и тогда он сам повернется к вам своей светлой стороной, – и спросила: – Я вас убедила? Больше грустить не будете?

– Ну, в общем-то, да, – покивала головой девушка. – Спасибо вам, мисс. Только трудно вот так… Сразу…

– Ничего! Я вам помогу! А сегодня, Мэри, вы посидите и подумайте о ваших с Генри отношениях, и, я уверена, вы обязательно поймете, что я права. Представляете, как будет здорово проснуться завтра и посмотреть на мир другими глазами? Не заплаканными и грустными, а ясными и сияющими? И мир вам в ответ улыбнется! Вот увидите!

– Хорошо бы! – вздохнув, сказала девушка, а Маргарита предложила:

– Значит, завтра сутра мы с вами будем смотреть город, а после обеда пойдем в музей. Кстати, а в замок вы тоже экскурсии водите?

– Ну, конечно! – удивилась Мэри. – И я вам его обязательно покажу! Нужно только будет в музее ключ взять. Там, как и в хижине, совсем ничего нет, и запираем мы его просто для порядка. Летом, когда я туда экскурсии вожу, ключ постоянно у меня, а, как каникулы закончатся, я его снова в музей возвращаю, – и она поднялась, чтобы уйти, но Маргарита остановила ее и предложила:

– Знаете, Мэри, а зовите меня просто Марджори – мы же с вами почти ровесницы.

– Хорошо, мисс, – улыбнулась ей Мэри, но под укоризненным взглядом Маргариты спохватилась и тут же поправилась: – То есть Марджори, – и, уже смелее добавив: – Спокойной ночи, Марджори! – вышла из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.

А Маргарита устроилась поудобнее в кресле и, закурив, стала думать о так называемом Джеке Тоббе и его задании: поисках в Блэкхилле пособника ирландских боевиков и места, где они прячут оружие.

«Так! – рассуждала она. – Смит сказал, что Тобб появился здесь два месяца назад, но за это время он ни на шаг не продвинулся в своих поисках – иначе бы и с Гиббсами его начальство не стало связываться, да и его самого здесь уже просто не было бы. Не сомневаюсь, что за эти два месяца они прошерстили всю округу самым тщательным образом, но ничего не нашли. Два месяца… Два месяца… – крутилось у нее в голове. – А почему он появился именно два месяца назад? Что такого особенного могло случиться в это время? Это был конец августа… Минутку-минутку… – она даже зажмурилась, пытаясь сосредоточиться. – А школьные каникулы заканчивались – вот что случилось! Все! Я все поняла! Оружие нужно искать в замке – ведь это идеальное место, которое девять месяцев в году стоит совершенно пустое и туда никто не ходит. Летом ключ от него находится у Мэри, которая туда школьников водит, а вот все остальное время он лежит себе тихонько в музее, где любой из членов этого самого «Клуба» мог давным-давно его взять и сделать себе дубликат. Значит, человека этого нужно искать среди любителей старины. Все сходится! – она удовлетворенно вздохнула. – Два месяца назад заканчивались каникулы, замок опустел, и его снова стало возможно использовать, как перевалочную базу. Видимо, спецслужба перехватили информацию или человека, который направлялся сюда на связь с кем-то из жителей города, а вот, к кому именно, они выяснить не смогли и теперь Тобб сотоварищи ждут следующего и подозревают каждого нового в этих местах человека. А я на роль связного подхожу идеально: приехала непонятно почему именно сюда, родителей нет, имя опекуна назвать отказалась, а, главное, мгновенно разобралась в ситуации. Вы хотели приглядывать за мной, сержант Тобб? Да, пожалуйста! Хоть сто порций, как мы говорили в детстве! Тем интереснее мне будет здесь пожить!».

И Маргарита, радостная, счастливая и беспредельно довольная таким необыкновенно насыщенным и полным самых разнообразных событий днем, весело рассмеявшись, отправилась спать. До шампанского в этот вечер дело так и не дошло.

Проснувшись на следующий день, Маргарита сладко-сладко и длинно-длинно потянулась, в восторге от того, что может это сделать, не боясь, что ногу сведет судорогой или внезапная боль ударит в левое плечо. Взглянув на окно, она порадовалась ясному небу и в превосходном настроении побежала под душ. «Как же это здорово! – думала она, нежась под его теплыми и ласковыми струями. – Как же это необыкновенно здорово, что можно жить такой бурной и невероятно интересной жизнью! Именно жить, а не переживать чужую, описанную, пусть и в самой захватывающей книге, но чужую жизнь! Сколько же всего меня ждет впереди! Тетушка была права: впереди меня ждет весь мир – ведь моя жизнь только начинается! Какая же я счастливая!». Когда она сушила волосы, пришла Мэри, которая принесла ее выстиранные и даже выглаженные джинсы, и радостно сказала:

– Доброе утро, Марджори! А у нас, пока мы с вами вчера вечером разговаривали, еще один гость поселился. Даже странно! В это время у нас обычно совсем пусто, а тут вдруг сразу двое.

– И кто же это? – спросила через полуоткрытую дверь Маргарита, ушедшая одеваться в спальню.

– Какой-то Альберт Лейзон из Бангора. Он приехал на такой машине, которая, как Ник сказал, стоит почти столько же, сколько весь бюджет нашего города за год, – все так же весело продолжала девушка.

«Очень интересно! – подумала Маргарита. – И как прикажете это понимать? Что могут делать Лейзоны в этом богом забытом углу? Не иначе, как Саймон постарался. Ну, я им сейчас устрою!».

– А что представляет собой этот Лейзон? – спросила она, выходя к Мэри.

– Не знаю! – беспечно пожала плечами та. – Я же его еще не видела. Вот когда буду завтрак подавать, тогда и посмотрю, кто на таких машинах ездит.

«Да-да! – мысленно поддержала ее Маргарита. – Я тоже посмотрю, кто это по мою душу приехал!».

Спустившись вниз, Маргарита увидела в холле Тобба, рассказывавшего радостно улыбавшимся Смитам последние новости, и подошла к ним. Оказалось, что вчерашние события постановили считать несчастным случаем в результате неосторожного обращения с оружием и самоубийством вследствие угрызений совести, а уж смерть Пола Гиббса была, вообще, естественной. Общегородских торжеств по случаю избавления города от тирании Гиббсов было решено не устраивать, но каждая семья втихомолку праздновала это событие, как могла, что, как подтвердила уже сходившая за покупками миссис Смит, резко увеличило выручку магазина от продажи спиртного.

– Так что к вам, Марджори, у полиции никаких претензий нет, – громко заявил Тобб, обращаясь к ней, а когда Смиты, понятливо переглянувшись, отошли от них, негромко спросил: – А какие глобальные потрясения вы запланировали для этого города на сегодняшний день?

– Не преувеличивайте мои скромные возможности, Джек! – улыбнулась ему Маргарита и, вспомнив его вчерашние мысли, спросила: – Вы, вероятно, просто хотите узнать мои планы? Пожалуйста! До обеда мы с Мэри будем смотреть город, а после – пойдем в музей. Так что я в любую минуту буду в поле вашего зрения и в пределах досягаемости. А теперь, извините, я пошла завтракать.

В столовой она первым дело увидела развернутую газету, которую читал, судя по видневшимся под столом длинным ногам, какой-то высокий мужчина. Она села за свой столик, достала сотовый и набрала номер Саймона.

– Доброе утро, мистер Берлимблоу! – сказала она, услышав его голос. – Это Марджори. – При этих словах газета мгновенно опустилась, и за ней оказался молодой, красивый шатен лет тридцати, очень дорого и со вкусом одетый, в котором от тех, давних Лейзонов остались только темно-карие глаза. Он смотрел на нее веселым, хитрым взглядом и беззвучно смеялся. – Та самая маленькая, глупенькая и беззащитная Марджори, которая отправилась одна-одинешенька погулять в страшный, темный лес, а ее заботливый дядюшка Грегори…

– Леон, – поправил ее хохочущий Саймон. – Мне звонил Леон из Москвы.

– Но по просьбе Грегори, – уточнила она, рукой показывая парню, чтобы он пересел за ее столик, что тот и сделал, а она отбросила свой ернический тон и уже серьезно спросила: – Объясните мне, Саймон, как вы-то могли поддаться этой панике и прислать сюда Альберта Лейзона, который сейчас сидит напротив меня? Что он здесь делает? Охраняет меня или караулит?

– Ой, Марджори! Леон сказал, что вы собираетесь ввязаться в какую-то совершенно безумную авантюру!

– А у меня, что, когда-нибудь были другие? – с интересом спросила она.

– Вы правы! По части авантюр вы – чемпионка. Особенно впечатляет последняя! С переездом в Советский Союз! Но, как сказал Леон со слов Грегори, эта уже какая-то совершенно из ряда вон выходящая!

– Саймон, вы страдаете самым страшным для банкира недугом! Учтите, что ваша доверчивость вас когда-нибудь погубит! – рассмеялась Маргарита, зная, что о недоверчивости того можно слагать легенды.

– Ну, что ж! – весело сказал Берлимблоу. – Если Аль, который, кстати говоря, не только в будущем банкир и преемник своего отца, но и очень неплохой юрист, вам там не нужен, то можете отправить его обратно в Бангор. Не пойму только, почему вы именно в Блэкхилл поехали. Мы все думали, что вы сразу же прилетите сюда.

– Просто захотелось, – неопределенно ответила она.

– Я понял – воспоминания! – немного помолчав, сказал Саймон. – А когда вы собираетесь в Лондон?

– Думаю, что через неделю или около того. Да я предварительно позвоню. А почему вы спрашиваете? Что-то случилось?

– Просто Энтони и Вики со всеми списались, созвонились и разработали целый план, чуть ли не по часам, когда, где и что вы должны делать и с кем познакомиться, – объяснил Берлимблоу. – Вы их помните?

– Видела мельком, но особенно не присматривалась – не до них было, – ответила Маргарита, что полностью соответствовало действительности – Тетушка в мае встречалась с ними. – Передайте им, что я ни в чьей помощи не нуждаюсь, так что пусть занимаются своими делами. Уж вы-то должны знать, как я не люблю, когда кто-то пытается мной руководить, и чем для него это обычно заканчивается, – довольно резко произнесла она.

– Вообще-то, они хотели, как лучше, – пробормотал Саймон, прекрасно знавший о ее способностях, и уже другим тоном закончил: – Значит, мы вас ждем с большим нетерпением.

Распрощавшись с ним, Маргарита посмотрела на Лейзона, который, усмехнувшись, сказал:

– Что, тревогу протрубили, а отбой дать забыли?

– Уже дали, – успокоила его Маргарита. – Так что сразу же после завтрака можете со спокойной совестью возвращаться в Бангор. Надеюсь, мое общество вас не очень стеснит? Я просто не хочу заставлять Мэри таскать подносы на два стола.

Но парень ничего не успел ей ответить, потому что в дверях, ведущих из кухни в столовую, появилась с тяжело нагруженным подносом Мэри, которая удивленно застыла, увидев их за одним столиком.

– Идите сюда, Мэри, – позвала ее Маргарита. – Мы решили, что так вам будет удобнее нас кормить. – Девушка улыбнулась, направилась к ним и стала расставлять на столе их завтрак, а Маргарита тем временем сказала, показывая на своего визави: – А это и есть мистер Альберт Лейзон. Как оказалось, мы с ним заочно знакомы, потому что он дальний родственник моего опекуна.

– Доброе утро, мистер Лейзон! Приятного аппетита! И вам тоже, Марджори! – закончив возиться, Мэри подняла на них свои ясные, чистые глаза и, встретив совершенно обалделый взгляд Альберта, ужасно покраснела, смутилась и, быстро повернувшись, почти убежала в кухню.

– Кто это? – продолжая смотреть на закрывшуюся за девушкой дверь, хрипло спросил Лейзон.

– Дочь хозяина гостиницы, Мэри Смит. Летом, во время каникул, она проводит для школьников экскурсии по местным достопримечательностям, а сейчас, когда не сезон, помогает родителям здесь. После завтрака она собирается показать мне город, а после обеда мы идем в музей.

Маргарита специально выдавала ему всю эту информацию и говорила, не торопясь, чтобы он успел прийти в себя, потому что она очень хорошо знала, что значит вот такой обалделый мужской взгляд.

– О, боже! – тихонько простонал Лейзон. – Я даже не думал, что такие девушки, вообще, еще сохранились в Англии. Марджори! Я вас прошу! Я вас умоляю! Придумайте, зачем я вам здесь нужен, но только не отправляйте меня обратно!

– Аль! Оно вам это надо? – внимательно глядя ему в глаза, спросила Маргарита, желая перевести все в шутку, но он ответил ей предельно серьезно и без тени улыбки:

– Оно мне это очень надо!

– Зачем? – жестко сказала она. – Зачем юристу и сыну банкира дочь хозяина захудалой гостиницы в этом медвежьем углу?

– Для долгой и счастливой семейной жизни, Марджори! – просто ответил он.

– Аль! Родители слопают вас живьем и не выплюнут даже башмаки! – предупредила его Маргарита.

– Да-да! – он покивал головой. – То же самое когда-то говорили моему отцу, когда он собирался жениться на маме.

– Ваше счастье, если они об этом еще не забыли! – сказала она и предложила: – Ну, тогда звоните им и придумывайте сами, зачем вы мне здесь так уж необходимы, и присоединяйтесь к нам.

После завтрака Лейзон подошел к конторке Смита и, быстро переговорив с ним, достал из бумажника несколько купюр и отдал ему. Смит с изумлением посмотрел на них и попробовал, было, возразить, но Лейзон уже отошел.

– Я оплатил услуги экскурсовода на неделю вперед по высшей ставке, – объяснил он, вернувшись к Маргарите. – Так что теперь Мэри не будут отвлекать на какие-нибудь хозяйственные дела – она же на работе.

Тут к ним подошла Мэри, которая старательно не смотрела в сторону Альберта, и они пошли гулять, а по дороге, якобы совершенно случайно, встретили Тобба. Оказывается, он тоже решил поинтересоваться историей города, в котором провел два месяца, но вот до достопримечательностей у него руки как-то не дошли. Маргарита совершенно не слушала, о чем говорила девушка, полностью отдавшись воспоминаниям о том, как здесь все было раньше. Они ходили, не торопясь, Лейзон и Тобб задавал Мэри множество вопросов, на которые она подробнейшим образом отвечала, когда вдруг у Альберта зазвонил его сотовый телефон. Взглянув на номер, он невольно поморщился, а потом, извинившись, отошел в сторону, чтобы поговорить. Разговор был явно непростой, но он, вернувшись, небрежно обронил, что это его друг интересовался, ждать ли его на субботний покер, и они пошли бродить дальше.

Когда после обеда они вчетвером подходили к школе, Маргарита с большим удовольствием заметила, что Мэри держится гораздо лучше, чем накануне. И дело было не только в проведенной вчера воспитательной работы, но и в том, как относился к ней Лейзон. А он обращался с ней, как с леди: открывал перед ней дверь, помогал сойти с крыльца и тротуара и оказывал еще великое множество тех мелких знаков внимания, к которым она совершенно не привыкла и поначалу очень смущалась. Да и само присутствие рядом с ней такого красивого, богатого и воспитанного мужчины, которому она – а Мэри, как и любая женщина, это безошибочно чувствовала – очень нравится, вселяло в нее уверенность в своих силах. Так что вид у девушки был самый решительный, словно она пришла брать реванш за то, что Генри ее бросил.

В небольшой, заставленной шкафами комнате на первом этаже школы они застали двух похожих друг на друга мужчин, причем тот, что постарше, был священником. Они печально сидели, уставившись в пол, в окружении многочисленных картонных коробок.

– Извините, святой отец, мы, наверное, не вовремя? – осторожно спросила Мэри, и священник поднял голову и посмотрел на нее. – Что, мэрия выделила вам помещение для музея, и вы сейчас собираетесь? – она показала на коробки. – Тогда мы в другой раз зайдем.

– Нет, Мэри, – невесело усмехнулся он. – Никуда мы не собираемся. Просто мы перевезли сюда наш семейный архив. Видишь ли, Энн решила, что у нее в нашем доме обязательно должна быть своя комната, а единственная, которую мы можем освободить, это мой кабинет. Вот мы все это и собрали, и привезли сюда. Вообще-то, Энн потребовала, чтобы мы сожгли всю эту, как она выразилась, макулатуру, но разве же у нас рука на такое поднимается?

– Странно! – удивилась Мэри. – Она же теперь осталась одна в их большом доме. Зачем же ей комната в вашем? И, вообще, святой отец, почему она так вами командует?

Потому что налицо явный шантаж, могла бы ответить ей Маргарита, понявшая, что именно так Гиббс смог заставить Тройдов обручить их сына со своей дочерью, а теперь уже Энн продолжает чем-то держать их в руках. Но она промолчала и решила, что пока не будет вмешиваться в эту ситуацию – Лейзон казался ей гораздо более подходящей парой для Мэри, чем Генри Тройд, а, освободи она сейчас его из лап Энн, он вполне может снова вернуться к Мэри, которая его, конечно же, примет, потому что ей даже в голову не приходит, что она может стать женой Альберта. «Еще успеется! – подумала Маргарита. – Вот, если у Аля все сорвется, тогда и Генри сгодится. Но не раньше!».

Священник, несомненно, очень удивился такому прямому, если не сказать нескромному, вопросу от обычно робкой и тихой Мэри, но ничего на это не ответил, а только горестно вздохнул и, явно желая сменить тему, спросил, увидев, что она не одна:

– Ты, наверное, хотела показать гостям нашего города музей? – и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Проходите, пожалуйста. Сейчас мы с Генри вам все расскажем и покажем, – и, обращаясь уже к сыну, сказал: – Помоги мне отодвинуть эти коробки, сынок.

Генри Тройд, симпатичный, но даже по виду было ясно, что совершенно морально раздавленный молодой человек, наконец-то, отважился поднять на Мэри глаза и в его обращенном на нее взгляде было столько потерянности, боли и безысходной тоски, что даже не знавший ничего Лейзон удивился и вопросительно посмотрел на Маргариту, которая жестом дала ему понять, что все расскажет потом. Но вот, когда Генри перевел взгляд на Маргариту, у него перехватило дыхание, и глаза полезли на лоб. Он крепко зажмурился, потом посмотрел на нее, опять зажмурился, потер руками глаза, снова посмотрел и, только убедившись, что она ему не мерещится, стал теребить ухватившегося за коробку отца за рукав:

– Папа! Папа! Посмотри! – Священник оставил в покое коробку и полез за очками, а Генри, изумленно уставившись на Маргариту, требовательно вопрошал, не обращая внимания уже больше ни на кого: – Кто вы такая? Как вас зовут? Откуда вы?

– Что с вами, мистер Тройд? – тут же включился в разговор Тобб, у которого был свой и очень большой интерес к Маргарите.

– Этого не может быть! – бормотал Генри. – Такого на свете не бывает!

Тем временем, его отец, водрузивший на нос очки, тоже растерянно воззрился на Маргариту, а потом бросился к коробкам и, застыв над ними, прерывающимся голосом забормотал:

– Генри! Куда мы положили архив отца Патрика? В какой он коробке?

Пока отец с сыном копались в бумагах, гости расселись по стульям, причем Тобб очень сильно напоминал своим видом взявшую след охотничью собаку. Но вот Генри достал из коробки папку с файлами и, перебирая их дрожащими руками, нашел, наконец, тот, что был ему нужен.

– Смотрите! Смотрите! – тыча в него пальцем, твердил он. – Это она!

Маргарита взглянула и увидела… Да, это была она. Точнее, Маргарет Миллер, еще не превратившаяся в блистательную герцогиню Бэлси, потому что у девушки на рисунке не было ее уверенного в себе и спокойного взгляда, и она выглядела невеселой и немного растерянной. «Но, почему же тогда отец Патрик не показал или даже не отдал этот портрет тому человеку, которого Бэлси направил сюда, чтобы собрать сведения о Маргит?» – подумала она, но, взглянув на поставленную под рисунком дату, увидела, что он сделан гораздо позже и священник рисовал его по памяти.

– Ой! А я эти рисунки никогда не видела! – удивленно воскликнула Мэри, и отец Тройд, который уже вышел из своего подавленного состояния, тут же ей объяснил:

– Так ведь это же наш семейный архив, Мэри! Мы его почти никому не показывали.

– Посмотрите, как вы на нее похожи! – восторгался тем временем Генри. – Просто одно лицо!

– Да не похожа она на меня вовсе! – запротестовала, было, Маргарита, но Тобб, несколько раз переведя глаза с рисунка на нее, решительно заявил:

– Очень похожа! Действительно, одно лицо! Зато теперь ясно, почему вас так испугался Пол Гиббс – вы напомнили ему эту неизвестную девушку. Скажите, святой отец, а он видел этот рисунок?

– Да, – покивал головой тот. – Я показывал ему эту папку, когда они, – он смущенно опустил глаза, чтобы не встретиться взглядом с Мэри, – были у нас в гостях. Только никакая она не неизвестная! Она очень даже известная! – возвращаясь к столь любимой им истории родного города, он снова оживился. – Это, можно сказать, наша национальная героиня, в местных масштабах, конечно. Это Маргарет Миллер, которая избавила нас от Дьявола Блэкхарта! – торжественно произнес он так, как будто сам жил в то время.

– Так это и есть та самая Маргарет? – воскликнула Мэри.

– Да! – подтвердил священник. – Невероятная! Потрясающая судьба! Мы вам сейчас все расскажем! А вам, мисс, это должно быть особенно интересно, ведь вы, судя по вчерашнему, похожи на нее не только внешностью, но и характером! Вы такая же смелая, неукротимая и решительная девушка, как она! Простите, но как вас зовут?

– Маргарет! – спокойно ответила Маргарита и священник, услышав это, потрясенно воскликнул:

– Да у вас даже имя такое же! Генри! Мой мальчик! Достань дневники отца Патрика! Сейчас вы услышите об этой невероятной девушке всю, – выделил он, – правду, которую мы еще никогда и никому не рассказывали!

Генри снова нырнул в коробку и достал оттуда несколько больших и толстых книг в переплетах из натуральной кожи, кое-где поцарапанной, кое-где залоснившейся, кое-где потрескавшейся от времени. Обложившись ими, священник, радостно потирая руки, прежде, чем приступить к своему рассказу, решил предварить его небольшим вступлением:

– Видите ли, наш далекий предок, отец Патрик, был благородного происхождения и получил в молодости прекрасное образование. Но его судьба сложилась так, что он стал священником в наших местах. Только ему было здесь очень скучно, что и не удивительно после его великосветской жизни в Лондоне, вот он и стал вести дневник, записывая туда все, что происходило в деревне, в замке, вообще, в округе и рисовал акварели. В этой папке есть и вид деревни, и замка, и портреты, и хижина Странной Мэри… Но вы сейчас все сами услышите!

Сейчас Тройды больше не выглядели ни пришибленными, ни потерянными. Наоборот, они, воодушевленные и оживленные, были по-настоящему счастливы, говоря о том единственном, что было для них интересно в жизни. Тем более, что сидящая перед ними аудитория демонстрировала им свое искреннее желание слушать, особенно Тобб. И священник приступил, иллюстрируя свой рассказ рисунками отца Патрика и зачитывая большие куски из его же дневника. Его рассказ полностью соответствовал действительности, правда, до истинного происхождения матери Маргарет Миллер, Джейн Лоррибай, отец Патрик докопаться просто не мог.

– На протяжение многих веков в наших местах правил род Блэкхартов, – начал свое повествование священник. – В 1582 году лорд Блэкхарт, прозванный за свою жестокость Дьяволом, женился на Агнес Кертон и привез ее сюда, а через некоторое время к ней приехала ее бедная родственница Джейн Лоррибай. В 1587-ом году мой предок написал в своем дневнике: «Какая счастливая неожиданность! Сегодня я встретил друга своей некогда веселой и беспечной юности Д. Б., который из-за поломки кареты остановился в замке милорда. Он немного постарел, но все так же пронзительно умен и насмешлив. Судя по тому, что он направляется по поручению Ее Величества с особой миссией в Ирландию, он в большом фаворе при дворе, что неудивительно при его высоком происхождении».

– То есть его титул и полное имя неизвестны? – уточнил Тобб.

– Нет! – покачал головой священник и продолжил: – А на следующий день отец Патрик написал: «Редко мне приходилось видеть Д. Б. в таком гневе! Он был вне себя! Оказывается, милорд прислал к нему на ночь Джейн Лоррибай, это сказочно прекрасное, но глубоко несчастное создание! Никогда бы не подумал, что даже у Дьявола Блэкхарта хватит жестокости так обойтись с родственницей своей жены! Ведь Кертоны это очень древний аристократический род в Суссексе и Джейн уж никак не может быть простолюдинкой», – он поднял голову от книги и продолжил: – Оскорбленная этим поступком леди Блэкхарт написала своему брату и отдала отцу Патрику это письмо, чтобы он его отправил, потому что была лишена в замке малейшей свободы действий. Приехавший Джозеф Кертон, озабоченный судьбой Джейн, выдал ее замуж за мельника Джона Миллера, который только числился отцом девочки. Вот так появилась на свет эта необыкновенная девушка Маргарет Миллер!

– Так, значит, она со стороны обоих родителей была благородного происхождения? – спросил Тобб.

– Да! – кивнул святой отец. – И именно этим объясняется ее сила духа и решительность – у нее был совершенно неукротимый характер!

Маргарита слушала рассказ священника и удивлялась тому, насколько полно отец Патрик смог вникнуть в эту историю. Он не упустил ничего, и его записи полностью соответствовали действительности! Там было написано, что мельник женился на Джейн только ради бесплатной аренды мельницы, а сам все годы своей так называемой семейной жизни до самой трагической, но очень своевременной гибели постоянно бегал к любовнице Энн – дочери лавочника Пола Гиббса. Что Маргарет дружила со Странной Мэри и сбежала из замка, когда узнала, что Дьявол Блэкхарт решил обойтись с ней так же, как в свое время с ее матерью, то есть подложить под нужного ему человека, чтобы устроить карьеру сына Джеффри. Апофеозом же этого воистину эпического повествования был рассказ о том, как одна из служанок замка подслушала разговор леди Агнес и Джейн и узнала, что это Маргарет построила гибель мельника и спрятала его деньги, которые он копил всю жизнь, чтобы дать своей матери приданное, если она решит снова выйти замуж. Что Маргарет и Странная Мэри, вопреки утверждению Блэкхарта, вовсе не умерли, а спаслись, а вот сам Блэкхарт, иезуит и Сью погибли именно так, как им того пожелала Маргарет. Тобб очень внимательно, с напряженным интересом слушал этот рассказ, но, в соответствии с его профессией, больше всего его заинтересовали не драматические перипетии жизни Маргарет, а совсем другое, и он спросил:

– А скажите мне, святой отец, как эта девушка могла сбежать из замка, никем не замеченная?

– Видимо, она, только совершенно непонятно откуда, знала тайну подземного хода, неизвестную самому владельцу – иначе бы он так не удивлялся ее исчезновению, – объяснил тот. – В те времена такой ход был обязательной принадлежностью каждого замка, чтобы осажденные врагами люди могли спастись. Десять лет назад наши мальчишки нашли в непролазных кустах в глухом овраге недалеко от леса выход из него, но вот проследить его до самого замка оказалось невозможно – он метров через пять обвалился. Разбирать завал самим – опасно, а на специалистов – денег нет, вот его и замуровали, чтобы никого случайно не пострадал.

– А из замка начало этого хода нашли? – продолжал допытываться Тобб.

– Нет! – развел руками Генри. – Хотя мы, я имею в виду членов «Клуба любителей старины», облазили его сверху донизу, простучали все стены, полы, да, вообще, все, что только было можно, но ничего не нашли! Весь замок от подвалов до чердака изучили, как свою ладонь! – и восхищенно добавил: – В старину такие вещи умели делать!

– И что же? Бросили поиски? – удивился Тобб.

– Так ведь бесполезно же! – пожал плечами Генри.

– Ну, в общем-то, да, – согласился с ним Джек. – Но вот чего я совершенно не могу понять, так это того, как и куда могли бесследно исчезнуть Странная Мэри и Маргарет Миллер?

– А этого уже на протяжении четырех веков никто понять не может! – рассмеялся священник. – Но исчезли! Хотя, казалось бы, столь колоритная пара: безобразная старуха, – он положил на стол рядом два портрета: Странной Мэри и Маргарет Миллер, – и ослепительная красавица – а мой предок в своем дневнике прямо писал, что Маргарет была девушкой ослепительной красоты! – не смогли бы остаться незамеченными, если бы прошли хоть через одну окрестную деревню, но их никто не видел. А ведь искали! Джеффри тогда приказал найти хотя бы их тела. Кстати, сержант, а почему вас не удивляет, что милорд, иезуит Винченцо и служанка Сью погибли именно так, как им пожелала Маргарет?

– Потому что я, извините, не верю в проклятия и все эти россказни считаю плодом больного воображения служанки. И погибли все эти люди в результате самых банальных несчастных случаев и не более того! – убежденно сказал Тобб. – А уже потом молва приписала все это каким-то потусторонним силам. Я же привык доверять только фактам, а они говорят о том, что, даже если эти две женщины и спаслись, то они физически не могли взять и исчезнуть незамеченными. Значит, был у них какой-то неизвестный другим путь. Могли, например, перевалить через гору и спуститься с другой стороны – высота-то невелика. А, судя по тому, что вы сейчас о них рассказали, решительности у них было, хоть отбавляй. Особенно у Маргарет.

«Чего-чего, а соображает Тобб неплохо! – подумала Маргарита. – Ведь именно так мы тогда и спаслись».

– А вот и не могли! А вот и не могли! – радостно воскликнул Генри, как будто это была его персональная заслуга. – Отец Патрик писал, что в то время вершину горы покрывал так называемый Чертов лес, в который никто не мог войти, потому что, приближаясь к нему, человек испытывал непреодолимый ужас. Он сам не раз пробовал, но перебороть охвативший его страх так и не смог. Но дело тут, наверное, просто в человеческой психологии, – задумчиво сказал он. – Я думаю, что этот Чертов лес появился после того, как в вершину горы ударила молния, и все вокруг сгорело. Вот, посмотрите, – он показал на рисунок отца Патрика. – Жуткое зрелище! Не правда ли?

– А еще метеорит мог упасть, – предположила Маргарита, которая решила в один из дней обязательно подняться туда и хорошенько рассмотреть тот странный валун, некогда так привлекший внимание Маргит.

– Метеорит?! – удивленно воскликнули в один голос отец с сыном и переглянулись. – А что? – сказал, подумав, священник. – Вполне может быть! Но, даже если это так, то с тех пор там вырос такой густой лес, что в нем не то что найти что-то, а даже пройти невозможно.

«Ничего! – подумала уверенная в своих силах Маргарита. – Уж я-то пройду!»

– Тогда остается предположить только одно, – сказал, поднимаясь Тобб, – что они были ведьмами и улетели на помеле.

Взяв ключ от замка, они вчетвером вышли из школы, оставив несколько приободрившихся Тройдов разбирать свой семейный архив. К тому времени уже совсем стемнело, шел дождь, и они отправились в гостиницу. Мэри с Лейзоном шли впереди – девушка очень торопилась, чтобы помочь маме приготовить ужин, и они быстро исчезли из виду. А вот Маргарита и Тобб медленно брели по улице, и разговор их как-то не клеился. Ей было невероятно странно идти вот так, медленно и бездумно рядом с мужчиной. Сколько же лет она так не гуляла? А со времен ранней молодости Елены, с изумлением поняла она и ужасно от этого развеселилась. А Джек, задумчиво глядя на нее, сказал:

– Знаете, Марджори, если бы я верил в переселение душ, то…

– То решили бы, – дурачилась она, кружась под дождем и запрокинув вверх лицо, – что я и есть та самая Маргарет Миллер, которая проспала где-то в лесу четыре века, а потом непонятно почему пробудилась и вернулась в свой родной город, чтобы очистить его от скверны? Да? – рассмеялась она и остановилась, повернувшись к нему.

Но Тобб больше ничего не говорил, а просто смотрел на нее, и она видела, что он любуется ей. Конечно, ей было необыкновенно приятно, что она нравится такому несомненно сильному и умному человеку, а вот сама?.. Нет! В ее сердце ничего не дрогнуло – ведь там теперь жил Лаки и только он! «Интересно, а о чем Джек сейчас думает?» – мелькнуло у нее в голове. Прочитав заклинание, она заглянула в его мысли и ее веселость мгновенно улетучилась.

«Остановись, Джо! – думал Тобб. – Не смей! Не впускай это в себя! У тебя есть в жизни только одна цель – месть! Думай о задании! Только о нем! Ты уже много лет волк-одиночка! И за эти годы ты привык быть один! У тебя за душой ни гроша! Да и души-то уже давно нет! Она сгорела в том пламени! У тебя есть только никому ненужный титул, голова и шкура, которую ты постоянно подставляешь под пули! И еще сестра и малыш – твоя единственная связь с прошлом, в котором осталось все, что было тебе дорого. Тебе уже за тридцать, старик! А ей восемнадцать! И ты можешь быть только малюсеньким эпизодом в жизни этой ослепительной красавицы, умной, взбалмошной, отчаянной и безумно богатой девчонки – ведь Лейзон сказал, что у Берлимблоу просто богатых клиентов не бывает. Какое счастье, что она оказалась во всей этой истории совершенно не причем! Она забудет о тебе на следующий же день после того, как уедет отсюда в свой благополучный мир, из которого ненадолго сбежала, чтобы покуролесить от души, а потом все равно вернуться туда же, чтобы опять жить по правилам. А ты уже много лет живешь без всяких правил и самые подходящие женщины для тебя – твои же коллеги по заданию, которых эти связи волнуют не больше, чем тебя самого. Так что, думай о деле, Джо! Только о деле! И ни о чем другом! Любовь, Джо – это теперь уже навсегда не для тебя! Но как же она все-таки прекрасна!».

Заметив, как изменилось ее настроение, Тобб всполошился:

– Что-то случилось, Марджори?

– Нет, Джек, все в порядке. Просто мне стало стыдно за то, что я отрываю вас от серьезных дел. Знаете, – предложила она, – возвращайтесь-ка вы в свой полицейский участок, а то вдруг случится что-нибудь, а вас нет на месте. Я сама дойду до гостиницы.

– Не беспокойтесь, Марджори, – явно не понимая, что происходит, сказал он. – У меня с собой телефон, так что со мной в любую минуту смогут связаться…

Но тут раздался настолько истошный женский вопль, что у них на несколько секунд заложило уши.

– Ну, вот видите! – сказала Маргарита. – Я оказалась права. Да бегите же! – не выдержав, крикнула она, видя, что он медлит, и успокоила его: – Не волнуйтесь за меня! Ничего со мной не случится!

И он действительно побежал в ту сторону, откуда раздался крик, попросив ее:

– Идите прямо в гостиницу и нигде не останавливайтесь! Пожалуйста!

Маргарита согласно покивала ему в ответ и, не торопясь, отправилась дальше – она-то уже все просчитала и поняла, что это могла орать только Энн Гиббс, которая решила отомстить ей за смерть братьев и отца, и вопила она с единственной целью: отвлечь от нее Тобба, чтобы… Да, наверное, чтобы натравить не нее этих четырех придурков.

«И, что ж, тебе, стерве, спокойно не живется? – думала по дороге Маргарита – Ведь ты же теперь от пожизненной ночной почесухи будешь мухой по потолку бегать. Это для начала. А вот, если не успокоишься и будешь дальше пакостить, то разговор у нас с тобой будет совсем другой. И добром он для тебя не кончится! – и она огляделась по сторонам. – Ну, и где же те, кому так не терпится нарваться на неприятности? Может быть, они передумали и решили оставить меня в покое?».

Но они не передумали и через несколько минут перед ней выросли четыре парня, те самые, что сопровождали близнецов. Правда, вот только вид у них теперь был странноватый – это начали действовать прочитанные Маргаритой вчера в их адрес заклинания: один сильно прихрамывал, у второго плетью висела правая рука, третий сутулился так, что горб не сегодня – завтра был ему обеспечен, а четвертого переломило в пояснице. У них была единственная возможность справиться с Маргаритой – наброситься всем скопом, свалить на землю и забить насмерть ногами.

Воспитанная так, что даже мысли не допускала о том, что можно взять и ударить человека, Елена не умела драться совершенно, она даже в детстве ни с кем не дралась и, попав в такую ситуацию, перепугалась бы до смерти и попыталась убежать или позвать на помощь. Обученная же Ли Ченгом Тетушка побывала за свою жизнь в таких переделках, что ни в одном боевике не увидишь, но Маргарита, хоть и помнила их все до единой, еще не знала, на что она способна сама, представления не имела, как она будет драться и как, вообще, это делается, но не чувствовала ни малейшего страха и была абсолютно уверена в том, что справится. Кроме того, что она хотела проверить себя, ей было необходимо не только раз и навсегда поставить этих подонков на место, но и выплеснуть на кого-то бушевавшую у нее в душе злость на собственную глупость.

– Ну, что, калики перехожие? – издевательски спросила она. – Так и будете стоять и на меня любоваться? – А они, словно в ответ, начали, молча, потихоньку окружать ее. – А вот зря вы, убогие, боитесь Энн Гиббс больше, чем меня. Может, уйдете по холодочку?

Но они не ушли, а, как и предполагала Маргарита, бросились на нее со всех сторон одновременно, и завертелась карусель. Маргарита совершенно не сознавала того, что делает, ее тело жило своей собственной жизнью, уводя ее из-под ударов, а ноги и руки наносили в ответ свои, они сами знали куда, как и с какой силой бить. И она как-то вдруг, словно увидев себя со стороны, поняла, что дерется именно так, как учил Тетушку Ли Ченг: отключив абсолютно все эмоции, совершенно спокойно, хладнокровно, без душераздирающих криков, столь эффектно звучащих в кино. В результате расправа с недоумками много времени не заняла и она совсем уже было собралась идти в гостиницу, как услышала топот и к ней подбежал Тобб. Он быстро оглядел ее с ног до головы, пытаясь одновременно восстановить дыхание, и, убедившись в том, что она цела и невредима, яростно, но негромко заорал:

– Глупая, самонадеянная девчонка! И это еще мягко сказано! Вы начитались идиотских книжек! Вы насмотрелись идиотских фильмов и решили, что в жизни все, как в кино: главная героиня неуязвима, кровь из кетчупа, а стреляют холостыми патронами! Ведь вы же поняли, что эта девка вопила только для того, чтобы я, бросившись на ее крик, оставил вас одну, но ничего мне не сказали! Так? Ну, так?!

– А, если бы я ошиблась? – возразила Маргарита. – Вдруг кому-то действительно требовалась ваша помощь?

Тобб с трудом смолчал и, достав фонарик, оглядел живописно раскинувшихся на асфальте парней. Потом он достал телефон, но, прежде чем позвонить, язвительно спросил:

– Этому тоже учат в женском монастыре?

– Конечно! – удивленно ответила она. – Должны же мы уметь постоять за себя в случае опасности!

– Первый раз слышу, чтобы Шао-Линь находился в Швейцарии! – ехидно бросил он и, пробурчав себе под нос что-то, вероятно, очень для нее нелестное, стал звонить в больницу.

А она смотрела на него, прекрасно понимала, почему он кричит, и совсем не обижалась – разве же можно обижаться на человека, который влюбился в тебя и теперь испугался, что с тобой могло что-то случиться. Это то же самое, что злиться на свою маму за то, что она беспокоится о тебе и просит не ходить одной поздно вечером по темным и безлюдным улицам. А Тобб, переговорив с больницей, взял Маргариту за руку, вывел на середину улицы и жестко сказал при этом командирским тоном, четко и раздельно выговаривая слова:

– Сейчас вы пойдете прямо по середине улицы, так, чтобы я вас постоянно видел, нигде не останавливаясь, прямо до гостиницы. Ясно?

Маргарита не стала с ним пререкаться, чтобы еще больше не осложнять ему жизнь, покорно кивнула и медленно пошла, но, когда она проходила мимо ярко освещенной витрины магазина, раздался выстрел, и в витринном стекле появилась маленькая аккуратная дырочка, от которой во все стороны разбежались лучики трещин. «Да чтоб у тебя, паразита, руки отсохли!» – зло подумала Маргарита, недоумевая, кто бы это мог быть. А к ней уже с яростным криком: «Ложись!» невероятными прыжками несся Тобб, но она, зная, что пуля не причинить ей никакого вреда, а вот он может пострадать, крикнула в ответ:

– Не подходите!

Но он уже подлетел и, загородив ее собой от возможного второго выстрела, быстро оглядел ее с ног до головы, чтобы убедиться в том, что она жива и здорова, после чего, глядя ей в глаза с нескрываемым бешенством, твердо и спокойно, как о деле совершенно решенном, сказал:

– Завтра утром, мисс Королева, я отвезу вас на своей машине в Ливерпуль и собственноручно посажу в самолет до Лондона. Все!

– Спасибо за заботу, сержант Тобб, но вы, вероятно, забыли, что завтра утром мы все собирались пойти осматривать замок, а я никогда не меняю своих планов. И даже более того, – усмехнулась она, – никому не позволяю их менять. Спокойной ночи, сержант Тобб! – и, повернувшись, пошла к гостинице, слыша за спиной его возмущенный возглас:

– Чертова девчонка!

В гостинице она прямиком отправилась к себе в номер, сбросила куртку и, устроившись с сигаретой напротив окна, стала смотреть на лес в надежде, что это принесет ей успокоение. Она была чертовски зла на себя за то, что ни разу до сегодняшнего вечера не подумала о том, что ее красота, ум, обаяние, знания – это не только благо, но и большая ответственность, и в первую очередь перед своей собственной совестью – ведь теперь ей так легко сделать человека несчастным. То, что для нее будет мимолетным увлечением, для другого может стать трагедией на всю жизнь, как это случилось у Тетушки с Берлимбле. Конечно, она могла бы стереть у него из памяти все воспоминания о себе, но она была так тесно связана с этой семьей, что это было невозможно. Вот ей и пришлось нести свой крест много лет, винить во всем произошедшем себя и жалеть безумно влюбленного в нее человека. «Нет! – раз и навсегда решила для себя Маргарита. – Этой ошибки я не совершу никогда! Я никогда не допущу, чтобы в меня кто-нибудь вот так влюбился! Потому что с моей стороны это будет подло! А подлости я никогда не совершала и впредь не собираюсь! Тем более по отношению к Джо!». Дело в том, что, подслушав мысли Тобба и узнав, что у него есть титул, Маргарита очень осторожно и незаметно для него задала ему мысленно вопрос о его настоящем имени и он, ничего не подозревая, ей ответил. Услышав его настоящее имя, она была потрясена и ошеломленно подумала: «Как же все переплетено в этой жизни! Встречаешь совершенно незнакомого человека, а он оказывается очередным приветом из прошлого!». Тут за ней пришла Мэри, чтобы позвать ее ужинать.

– Вы, что, поругались с сержантом, раз пришли одна? – удивленно спросила она.

– Нет, Мэри! – ответила Маргарита. – Просто у него внезапно появились совершенно неотложные дела, – и тихонько усмехнулась своим словам.

Поднявшись с Лейзоном после ужина на второй этаж, они остановились, чтобы немного поболтать, и Маргарита рассказала ему вкратце историю Мэри и Генри Тройда, умолчав о своих догадках насчет шантажа – незачем ему это было знать.

– Слизняк! – презрительно бросил Альберт. – Он получил именно то, что заслужил!

На следующий день, когда они втроем собрались в холле и ждали Тобба, чтобы отправиться осматривать замок, Смит, буркнув себе под нос что-то о собственной дырявой памяти, достал листок бумаги и, протянув Маргарите, сказал, хитро блестя глазами:

– Тут сержант звонил и просил предупредить, что он с вами пойти не сможет. Лейтенант у нас заболел, с руками у него что-то. Вот Тобб на хозяйстве-то и остался, но просил вам, мисс, этот номер телефона отдать. Сказал, чтобы вы ему немедленно позвонили, если вдруг что-то не так пойдет.

Маргарита взяла листок, поблагодарила, подумав при этом: «Так вот кому я так помешала, что он даже стрелять в меня решился – лейтенанту! Вот идиот-то! Ну, что ж, сам напал – пусть сам и выкручивается!», и они вышли из гостиницы. На другой стороне улицы Маргарита увидела припаркованную потрепанную машина, а в ней – двух здоровых парней самого непотребного вида, которые беззастенчиво пялились на нее. «Ого! Это что-то новенькое! К чему бы такой интерес?» – подумала она и заглянула в их мысли. Ох, и нехорошие же они оказались! «Сейчас мы эту сучку холеную проучим, чтобы неповадно было чужих мужиков отбивать!» – злорадно предвкушал один из них. «Ну, если «холеную», тогда это точно я, – поняла Маргарита, потому что к Мэри это определение уж никак не относилось, и взбешенно подумала: – Но Лейзон-то каков! Ладно, Аль! С тобой разговор у меня впереди! Ты у меня из Блэкхилла, обгоняя собственный визг, вылетишь! Дон-Жуан чертов!».

После вчерашней схватки с инвалидной командой, которую она решила считать черновым наброском к эскизу, ей не терпелось проверить свои силы по-настоящему, ее тело играло каждой своей жилочкой, энергия бурлила в ней, требуя выхода, и возможность хорошенько размяться была очень кстати. Поэтому Маргарита спокойно шла, не обращая внимания на неотступно, но в отдалении двигавшихся за ними парней, и незаметно поглядывала по сторонам, выбирая подходящий переулок, а, найдя, прошла немного дальше и остановилась около книжного магазина. Оживленно беседовавшие Мэри и Альберт тоже остановились и удивленно повернулись к ней, а она, сославшись на то, что ей нужно срочно вернуться в гостиницу, попросила их подождать ее внутри магазина, а она, мол, скоро вернется, и, быстрым шагом направившись в обратную сторону, свернула в намеченный переулок. Как она и ожидала, парни рванулись за ней, и она встретила их, спокойно стоя к ним лицом.

– Какая приятная встреча, джентльмены! – с издевкой сказала она, когда между ними оставалось не больше четырех-пяти шагов, оглядывая их с ног до головы – не ожидавшие от нее такого парни невольно приостановились, а она все тем же тоном продолжала: – Полагаю, что предложение спокойно разойтись по краям, вы не поддержите. Но, может быть, скажете, кто же вас сюда прислал со мной познакомиться?

– Обойдешься! – гнусно ухмыльнулся один из парней и бросился на нее.

«Кто не спрятался, я не виновата!» – подумала Маргарита и немного подправила траектория его броска, в результате чего он упал и, проехав на животе несколько метров, неосторожно ткнулся головой в стенку чьего-то дома. Второй был пониже ростом и просто получил с разворота ногой в лицо – что-то хрустнуло и парень, заливаясь кровью, рухнул на землю, временно выбыв из поединка. Тем временем, оклемавшийся первый, отплевывая грязь и ругаясь грубо, но однообразно, решил взять реванш. Но опять не по своей воле немного ошибся направлением и со страшной силой налетел на чей-то невысокий заборчик из металлических прутьев с напоминающими наконечники стрелы верхушками и повис на нем. Второй, поднявшись, провел языком по разбитым губам, сплюнул кровь с парочкой зубов и, решив, что хватит церемоний, достал нож и, поигрывая им и перебрасывая из руки в руку, двинулся на Маргариту, очень нехорошо при этом улыбаясь теперь уже щербатым ртом. «Ох, зря ты, мальчик, это затеял!» – грустно подумала она, ожидая его броска. И этот дурак действительно прыгнул, но, вот жалость-то, почему-то споткнулся, упал и налетел животом на собственный нож.

– Ну и чего вам не жилось спокойно, ребятки? – сочувственно заметила она и, подойдя к тому, что висел на заборе, ласково спросила: – Так кто ж тебя послал сюда, дитя ты неразумное?

– Ада Брукс, – с ужасом глядя на нее, еле слышно, едва двигая покрытыми кровавыми пузырями губами, прошептал тот и Маргарита с большим чувством глубокого внутреннего удовлетворения прочитала заклинание, обрекающее эту мерзавку на вечную икоту.

Но тут раздался визг шин, и в переулок влетела машина, из которой, как чертик из коробочки, выскочил Тобб, и стал осматривать поле боя.

– Честное слово, Джек, я их даже пальцем не тронула, – совершенно искренне сказала она.

– Уже вижу, – сказал Тобб, перевернув на спину парня, налетевшего на свой собственный нож, при виде отпечатка ее кроссовки на его лице. – Уже вижу, что не пальцем. Знаете, Марджори, а я начинаю вас потихоньку бояться, – совершенно серьезно сказал он, пристально глядя ей в глаза.

– Да и правильно! – охотно согласилась она, ответив ему самым незамутненным взглядом. – Это значит, что у вас хорошо развит инстинкт самосохранения! И, вообще, Джек, – извиняющимся тоном сказала она, – может, я пойду, а? А то меня Мэри с Альбертом в книжном магазине ждут – мы, как вы знаете, замок собрались осмотреть. Если я вам понадоблюсь, то вы знаете, где меня найти, а свидетелей того, что эти люди первыми напали на меня, у вас более, чем достаточно, – и она показала взглядом на окна домов в переулке, почти в каждом из которых виднелось чье-то светящееся любопытством лицо. – Так я пойду? Хорошо? – спросила она и, не дожидаясь его ответа, повернулась и пошла своей дорогой.

В книжном магазине она застала идиллическую атмосферу: Альберт и Мэри увлеченно копались в книгах и, судя по виду Лейзона, он был приятно удивлен тем, что девочка из такой глухой провинции, оказывается, что-то знает и даже может поддержать разговор. Но Маргарита, не собираясь подключаться к этому увлекательному занятию, напомнила им, куда и зачем они направлялись, и выдрала их оттуда. По дороге она увидела чудное место для разборки, которую запланировала провести с Альбертом, и, мило улыбнувшись Мэри, попросила ее немного подождать их на дороге, потому что у нее появилась срочная необходимость сказать мистеру Лейзону кое-что наедине. Затащив ничего не понимающего Альберта за кусты, Маргарита, не дав тому опомниться, влепила ему такую затрещину, что у него голова мотнулась, как у безжалостно сломанной куклы, а потом со второй руки такую же.

– Кто такая Ада Брукс, идиот? – яростно шипела она, с ненавистью глядя ему в лицо. – Это она звонила тебе вчера? Что ты ей наплел, кретин?

– Какая Ада Брукс? – залившийся краской с ног до головы и до смерти испуганный видом стоящей перед ним бешеной фурии, лепетал Лейзон. – Я не знаю никакой Ады Брукс! – но под ее испепеляющим взглядом сдался и, опустив глаза, сказал: – Она секретарша моего университетского друга, который работает юристом в Ливерпульском порту. Мы с ней… Встречаемся… То есть, встречались…

– Что ты ей обещал? – шепотом рявкнула Маргарита.

– Ничего! – он поднял на нее изумленные глаза. – Я ничего ей не обещал! Честное слово! Мы с ней встречались в выходные… Почти в каждые, – смущенно уточнил он. – Но я предупреждал ее, что между нами не может быть ничего серьезного. А вчера я ей сказал, что больше никогда к ней не приеду, потому что влюбился по-настоящему. Но, объясните же мне, в конце концов, что произошло? – уже окончательно придя в себя, тоже шепотом заорал он.

– А то, что она прислала сюда двух бандитов, видимо, из портового отребья, чтобы они разделались с той, в кого ты влюбился. Чтобы она чужих мужиков не уводила! – зло бросила ему в лицо Маргарита. – И счастье великое, что они, ориентируясь по «холености», решили, что это я! А я, представь себе, очень хорошо могу за себя постоять! А вот, если бы они разобрались в ситуации и поняли, что это Мэри? Ты представляешь, что бы они с ней сделали?

Побледнев, как мел, Альберт бессильно опустился на землю – ноги его не держали.

– Стукните меня, пожалуйста, еще раз, Марджори! – только и смог выговорить он.

– Сам очухаешься! – устало ответила Маргарита, чья злость уже прошла.

Тут из-за кустов со стороны дороги показалась обеспокоенная Мэри и, увидев сидящего на земле Альберта, чье лицо багровело после полученных затрещин, участливо спросила:

– Вам плохо, мистер Лейзон?

– Нет, мисс Смит, – он помотал головой, приходя в себя от только что пережитого ужаса при мысли о том, что могло бы случиться с этой милой девочкой. – Мне хорошо. Сейчас я встану, и мы пойдем дальше. – Он достал из внутреннего кармана плоскую фляжку и, отвинтив колпачок, спросил у Маргариты: – Будете?

– Да уж не помешает! – буркнула она, взяв фляжку, сделала хороший глоток коньяка, который обжигающим шариком прокатился по горлу, и вернула ее Лейзону.

Тот тоже немного отпил, посидел, тяжело отдуваясь и приходя в себя, а потом решительно поднялся и, вымученно улыбаясь, сказал:

– Я сейчас! Я только позвоню кое-куда, и мы пойдем.

Он достал телефон и, отойдя от них подальше в сторонку, довольно долго и очень эмоционально с кем-то говорил – не иначе, как со своим университетским другом, подумала Маргарита, так что теперь эта самая Брукс еще и без работы останется. Потом он вернулся к ним, и они неторопливо направились к замку по аккомпанемент негромкого, обстоятельного рассказа Мэри, которая только ненадолго приостановилась, чтобы издалека показать им очень хорошо знакомый Маргарите овраг, где мальчишки нашли выход из подземного хода. Когда они уже подходили к замку, Маргариту внезапно охватило странное чувство светлой и легкой грусти, хоть и не самые лучшие воспоминания были у Тетушки с ним связаны. Она слушала, что рассказывала Мэри, а с жалостью смотрела на то, что с ним сделало время – жалкое это было зрелище. От всего замка остался только дом, зиявший пустыми и черными провалами окон, а те, что на первом этаже, были просто заколочены досками, которые при желании легко отодрать, так что висевший на двери основательный замок был чистой декорацией. А несколько валявшихся на земле огромных валунов, которым предприимчивые крестьяне не нашли применения в своем хозяйстве, свидетельствовали о том, что некогда здесь была крепостная стена.

– Ну, вот мы и пришли, – сказала Мэри, отпирая замок.

– Знаете, а давайте я здесь самостоятельно похожу-поброжу? – предложила Маргарита. – Я люблю в таких местах гулять, как киплинговская кошка, сама по себе.

Услышав это, Альберт, который уже окончательно пришел в себя, тут же с энтузиазмом подхватил это предложение, позволявшее ему побыть с Мэри наедине, и они уселись на скамью около двери снаружи замка, потому что внутри было сыро и прохладно. А предавшаяся воспоминаниям Маргарита отправилась бродить по замку, переходя из комнаты в комнату, потом она поднялась на второй этаж туда, где много веков назад жила леди Агнес, а в смежной с ее спальней комнате жили Маргит и Джейн. Даже сейчас, чувствуя себя окончательно и бесповоротно Маргаритой, Елена даже в мыслях не могла назвать эту прекрасную женщину своей матерью, потому что у нее была своя мама, самая лучшая и самая любимая на свете, а, главное, навсегда, на все многие-многие века, что ждали ее впереди, только одна! Она подошла к окну и посмотрела наружу – там когда-то стояла конюшня и в маленькой комнатке при ней доживала свой век Флоренс.

«Ах, Флоренс! – подумала Маргарита. – Если бы не ты, то жизнь Маргит повернулась бы совсем по-другому! Что она тогда могла сделать? Броситься со стены, чтобы избежать изнасилования? Убить того гостя, для которого ее приготовили? Убить Блэкхарта, который, если бы она начала сопротивляться, приказал бы держать ее за руки и за ноги, пока этот самый гость удовлетворял бы свою похоть? Даже если бы она после этого осталась жива, то навсегда потеряла бы Лаки, потому что просто не смогла бы посмотреть ему в глаза! Открыв ей тайну подземного хода, ты, Флоренс, спасла не только и ее, но и меня, потому что иначе в моей жизни ничего хорошего не было бы! Светлая тебе память!»

А потом ее мысли переключились на сам подземный ход, и она удивилась, вспомнив слова Тройдов о том, что он обвалился. «Странно! – подумала она. – Что-то здесь не то! Как мог он, выложенный изнутри камнем, обвалиться сам по себе? Да еще недалеко от выхода? Ведь над ним не то что железной, но и даже обычной автомобильной дороги не проходит?» – и она отправилась в комнату с черным камином, где, как много веков назад Маргит, засунула руку в трубу и, нащупав рычажок, потянула его вниз – механизм исправно работал и «дверь» открылась. «Дорога жизни Тетушки! – растроганно подумала Маргарита. – Как сказала тогда Флоренс, «этот ход ведет на свободу». Так и оказалось! Спасибо тебе, Флоренс!».

Но тут сентиментальное настроение Маргариты, как рукой сняло, потому что она почувствовала, что из подземелья идет очень своеобразный запах. Елене он напомнил бы старые добрые времена, когда мама смазывала свою швейную машинку, а вот Маргарита определила безошибочно – так пахло оружие в смазке. Она сбросила куртку и, достав из кармана фонарик, начала медленно и осторожно спускаться вниз. Передвигаясь крошечными шажками, она постоянно светила себе над головой, по сторонам и под ноги, когда вдруг увидела на потолке странное, очень темное пятно. Она осветила потолок впереди и позади себя настолько, насколько позволяла мощность фонарика, но ничего подобного нигде больше не обнаружила. Она присмотрелась к пятну получше и поняла, что это просто застарелый след копоти, как будто кто-то специально и старательно коптил потолок именно в этом месте. «А почему именно здесь?» – удивленно подумала она, но, поскольку к оружию это никакого отношения не имело, она выбросила это пятно из головы и, решив двигаться дальше, посветила себе под ноги. И вдруг…

– Привет! – сказала она сама себе – прямо перед ней была «растяжка»: граната тускло отсвечивала в свете ее фонарика, а вот натянутая между стенами на высоте сантиметров тридцати от пола проволока весело блестела. Сделав шаг назад, Маргарита осторожно повернулась и двинулась обратно.

Закрыв за собой «дверь», она снова накинула куртку, достала сигареты с зажигалкой, присела на край оконного проема, опираясь спиной о приколоченные снаружи доски, и закурила. Итак, она оказалась права! Оружие действительно прятали здесь, в замке, но чувства удовлетворения не было совсем. Ей было до чертиков обидно, что какой-то гад не только узнал эту, принадлежащую теперь только ей тайну, но и осквернил этот ход, когда-то подаривший Тетушке свободу и счастье.

«Ну, уж нет! – зло подумала она. – Так просто это тебе с рук не сойдет! – и стала потихоньку выстраивая логическую цепочку: – Так. Флоренс говорила, что только она одна знала тайну потайного хода, а умерла она той же ночью – значит, по идее, рассказать о нем больше никому не могла. А это в свою очередь значит, что их кто-то подслушал. Но вот, кто именно? Причем не только подслушал, но и, наверное, подглядел за Маргит. А только кто-то из тех, кто крутился на конюшне. Или около нее. Она тогда не обращала на парней в замке никакого внимание, а ведь кто-то из них мог быть в нее влюблен, вот и крутился поблизости, чтобы почаще попадаться на глаза. Та-а-ак! – она бросила окурок на покрытый многовековыми пластами грязи и сгнивших осенних листьев пол и, закрыв лицо руками, начала одного за другим перебирать всех, кто более-менее подходил. И вот ей на память пришла прыщавая физиономия Билла Томсона, мальчишки с конюшни, который постоянно попадался на глаза Маргит, стоило ей выйти из дома. Да, похоже, это он!» – решительно заключила она. Очнувшись от своих-чужих воспоминаний, она достала сотовый телефон, данный ей Смитом листок, набрала номер Тобба и, услышав ответ, категорично потребовала:

– Джек, вам нужно немедленно! Понимаете? Немедленно приехать в замок!

Выслушав его краткое и решительное: «Еду», она убрала телефон и, выйдя из дома, села рядом с Мэри и Лейзоном, которые оживленно болтали, словно старые и добрые друзья, причем девушка уже называла его просто Альбертом, а он ее Мэри, объяснив им, что хочет немного отдохнуть. Полицейская машина приехала очень быстро и появившийся из нее серьезный и сосредоточенный Тобб, совершенно естественным тоном сказал им, что уже освободился и решил присоединиться к ним. Но занятые друг другом Мэри и Лейзон его появления, казалось, даже не заметили, а Маргарита, поднявшись, показала ему кивком, чтобы он шел за ней, и направилась прямо в комнату с черным камином, где, снова присев на «подоконник», сказала:

– Джек, я нашла начало потайного хода. А, когда открыла его, мне просто ударил в лицо очень сильный запах, как мне показалось, оружейной смазки. А ведь, если выход в овраг замурован, то сквозняка-то быть не должно! Так откуда же этот запах взялся? Значит, где-то еще один выход есть. Но я вам попозже все покажу, только сначала скажите мне, как вы вышли на Блэкхилл и Гиббса.

Услышав первые же ее слова, Тобб обессилено привалился к стене и некоторое время молча смотрел на нее с тоскливой обреченностью, как каторжник на свои кандалы, а потом сдавленным голосом сказал:

– А я-то, наивный, думал, что вы, Марджори, меня больше уже ничем не удивите. Говорите сразу, что там у вас еще есть в запасе – я готов уже ко всему. Как вы умудрились найти то, что столько лет никто не мог найти? Случайно наткнулись?

– Еще чего! – возмутилась Маргарита. – Скажете тоже: «Случайно!». Нет, конечно! Я специально искала. Просто, узнав, что все нормальные места уже облазили, я стала смотреть в ненормальных. Вот и нашла! – с самым честным видом соврала она и напомнила: – Но вы мне не ответили про Гиббсов и Блэкхилл, – и, видя его сомнения, уже сердито сказала: – Да хватит вам, Джек! Мне не нужны лавры победителя! Так что это не я, а вы все нашли и раскрыли! Понятно? Или вы будете ждать, когда ваше начальство новые глупости наделает?

Немного поколебавшись и бормоча себе под нос, что с ней нет никакого сладу, Тобб достал из бумажника ксерокопию листка, буркнув при этом:

– Взят у человека, убитого в перестрелке.

На листке оказалась запись в три строчки. В первой был номер телефона: код страны, код города и сам телефон.

– Установлен у Гиббса? – спросила она.

– Да, в баре, – кратко ответил сержант.

– Так, – сказала она и прочитала вслух: – 6, 7 – 21–22. Все ясно, писал не англичанин: звонить по субботам и воскресеньям с девяти до десяти вечера. А телефон прослушивается?

– Естественно, – без тени улыбки ответил Джек. – Но это ничего не дало. Совсем. К нему могут позвать любого посетителя бара.

– Ага, – она кивнула головой и, увидев в третьей строчке только слово: «bist», вопросительно посмотрела на Тобба, который, пожав плечами, сказал:

– Слово не дописано. Это может быть «bistort» – горлец, это из ботаники, или «bistoury» – хирургический нож, или «bistre» – темно-коричневая краска. Вот и думайте, что хотите!

– Нет! – подумав немного, возразила ему Маргарита. – Слово написано полностью, просто неправильно. Ну, почему вы решили, что весь мир должен настолько хорошо знать английский язык, чтобы видеть разницу между такими понятиями, как «animal» – животное и «beast» – зверь? Да еще и орфографию, между прочим, не самую легкую в мире, знать настолько хорошо, чтобы не делать ошибок в правописании? Просто слово написали так, как оно слышится. Вот и все! А человека какой профессии можно в любой день недели, в любое время суток и в любом месте вызвать к телефону, не вызывая подозрений, а? Доктора и…

– Ветеринар Томсон! Он по выходным всегда торчит вечерами в баре! – глухо воскликнул Тобб и в ярости стукнул кулаком по стене.

– Да, – сказала Маргарита, уже не удивляясь, как этой преемственности поколений, так и тому, что в очередной раз оказалась права. – Он постоянно разъезжает по округе – ведь это его профессия. Он является членом «Клуба любителей старины», а ключ от замка постоянно хранится именно в школьном музее, где проходят их заседания, но он, наверняка, давным-давно сделал себе дубликат. А, обследовав в одиночку замок, сумел найти этот ход. – Это была полная чушь, но надо же было Маргарите как-то объяснить, откуда Томсон мог узнать о нем. – Посещая же заседания «Клуба», он постоянно находится в курсе событий, чтобы вовремя узнать, если кто-то вдруг приблизится к разгадке этой тайны. Летом, когда сюда постоянно приезжают экскурсии и ключ находится у Мэри, замок не используется, зато в остальное время – пожалуйста! Сюда же никто не ходит! А, судя по тому, что вы появились здесь только два месяца назад, когда заканчивались школьные каникулы, убитый в перестрелке человек и шел сюда на связь к ветеринару.

– Все очень логично, Марджори, – согласился Тобб. – Хотя и не бесспорно, – и попросил: – Ну, показывайте, что вы нашли!

Маргарита подвела его к камину и показала, как открывается «дверь», которую он тут же открыл и, вдохнув уж ему-то точно знакомый запах, почувствовал столь очевидное облегчение от того, что искомое, наконец-то, найдено, что выглядел просто сказочно счастливым. А Маргарита, в раздражении щелкая пальцами, сказала:

– Знаете, там еще есть эта… Ну, я не знаю, как это будет по-английски! Ее, наверное, Томсон установил, чтобы убить того, кто случайно найдет этот вход.

– Говорите на любом удобном для вас языке, – напряженно глядя ей в глаза, сказал Тобб. – Я пойму! На французском, итальянском, испанском, немецком! Ну? Что там?

Но не могла же Маргарита сказать по-русски «растяжка», хотя, кто его знает, может, он ее и понял бы, да вот только ей было совсем ни к чему, чтобы он узнал о том, что она знает русский язык, и она просто описала то, что видела:

– Это такая тонкая проволока, на которую подвешивают гранату.

Его лицо окаменело, глаза прикрылись, а руки он предусмотрительно заложил за спину, чтобы избежать искушения надавать ей подзатыльников, и только желваки бешено ходили ходуном, выдавая его истинные чувства. Наконец, он немного успокоился и очень ровным голосом спросил:

– И какого же черта вы туда полезли?

– Из любопытства, конечно! – удивилась она.

– Ма-а-арджори! – ласково произнес нараспев Тобб, улыбаясь ей улыбкой Серого Волка, только что встретившего Красную Шапочку. – Вы очень-очень счастливая девушка! И знаете, почему? Потому что у вас нет старшего брата! Вы даже не можете себе представить, как бы я с ним подружился! Я бы для этого все, что угодно, сделал! И знаете, зачем? – мечтательно сказал он и тут же взорвался: – А затем, чтобы он, пользуясь своим родством с вами, выпорол вас так, чтобы раз и навсегда отбить охоту играть в совершенно неженские игры!

– Брата у меня нет! – охладила его пыл Маргарита. – Так что можете не мечтать! А вам, между прочим, нужно заниматься делом – извините, что напоминаю! А еще я хочу сказать, что, как мне кажется, там внутри тоже должна быть какая-то штуковина, от которой вся эта система работает – ведь люди, уходя из замка, должны были как-то закрыть за собой «дверь» – а то, какой же тогда смысл в этом ходе? Так что вы уж там внутри будьте поосторожнее! Хорошо, Джек?

Тобб странно посмотрел на нее и, буркнув: «Хорошо!», закрыл, потянув за рукоятку, «дверь». Они вышли из дома к продолжавшей болтать парочке, для которой, казалось, весь окружающий мир уже перестал существовать. Желание Тобба оставить у себя ключ от замка не вызвало ни у кого никаких подозрений и они все на полицейской машине вернулись в город, но во избежание пересудов и кривотолков вышли из нее на окраине и дальше пошли пешком.

При виде симпатичного кафе у Лейзона тут же возникла идея зайти туда и выпить кофе с пирожными. Мэри попробовала было отказаться, говоря, что это как-то не входит в обязанности экскурсовода, но совместными усилиями Маргариты и Альберта ее сопротивление было сломлено и Лейзон, заказав все, что имелось там в наличии, начал веселить своих дам, как он к ним обращался, рассказывая одну смешную историю за другой, а поскольку делал он это мастерски, то Маргарита и Мэри хохотали от души.

Потом Альберт ужасно заинтересовался тем, как выглядит изнутри местный кинотеатр, и потащил их в кино. «Великое небо! – подумала Маргарита, услышав это предложение. – Сколько же лет я не была в кино! Да со времен… – она засмеялась. – Со времен студенческой молодости Елены, которая, как и все остальные, иногда прогуливала занятия и шла в кино. Все! Хочу в молодость! Хочу в кино!». Фильм был старый и абсолютно дурацкий, но Маргарита получала удовольствие вовсе не от него, а от давно забытого ощущения далекой юности, от запаха, присущего всем на свете кинозалам, от того, что, снова чувствуя себя частью собравшихся там зрителей, невольно ахала и смеялась вместе с ними. И вышла она из кино совершенно счастливая не потому, что побывала на экскурсии в своей молодости, а потому, что вернулась туда навсегда, потому что ей снова и по-настоящему восемнадцать и она молода душой. По дороге в гостиницу Лейзон так остроумно комментировал самые нелепые эпизоды фильма, что они опять покатывались со смеху.

После ужина, несмотря на уговоры Альберта, Маргарита отказалась от партии в покер и, решив почитать что-нибудь, покопалась в весьма скудной библиотеке Смитов, где нашла роман Агаты Кристи «Тайна замка Чимниз», который никогда не читала. Увидев книгу, Альберт рассмеялся и спросил:

– Будете изучать пособие по поиску тайников? Думаете, они в этом замке тоже есть?

– Тайников? – воскликнула Маргарита.

– А вы, что, не читали этот роман? – удивился Лейзон. – Тогда молчу, молчу, молчу… – и смущенно добавил: – Извините, пожалуйста! Кажется, я вам испортил все удовольствие от этой книги.

Поднявшись к себе, Маргарита уселась в кресло, и облегченно рассмеялась. «Ну, конечно же! Теперь все встало на свои места! Тайник! Ну, конечно же, тайник! Флоренс говорила, что в комнате с черным камином был кабинет Реджинальда Блэкхарта, при котором семья процветала. Реджи, знавший, как старший в роду, тайну хода, и его старший сын погибли, и с ними ушла эта тайна. А когда главой семьи стал второй сын, то оказалось, что денег не так много, как он ожидал. А все очень просто – деньги-то были, но в тайнике, вход в который нужно искать в этом самом подземном ходе и в том самом месте, где на потолке темное пятно от факельной копоти. Если бы человек просто прошел по ходу, оно бы не появилось, а раз оно возникло, значит, факел закрепляли на стене и он там подолгу горел. Все! Решено! Я обязательно найду этот тайник!». В голове Маргариты тут же возник очень интересный план, который она решила немедленно претворить в жизнь и позвонила Берлимблоу.

– Саймон! – решительно заявила она. – У меня к вам два вопроса. Во-первых, мне нужно узнать все, что только возможно, о человеке по имени… – и она назвала ему настоящее имя Тобба.

– Ну, кое-что я вам уже сейчас могу сказать, потому что его сестра училась вместе с Вики и у нас есть фотография их выпуска, где он тоже снялся, – ответил Берлимблоу. – Прекрасный человек, должен я вам сказать! Он последний, если не считать его сына, представитель старинного аристократического рода, хотя и давным-давно обедневшего. Они тогда приняли сторону Карла Первого, за что по приказу Кромвеля были казнены, а поместье сожжено. Дворецкий смог спасти только самого младшего сына, спрятав его среди своих детей. При Карле Втором этот подросший мальчуган смог доказать свои права на титул, но вот состояние семьи, хоть и небольшое, вернуть не смог. С тех пор у них в роду все военные. Интересующий же вас человек – вдовец: его жена трагически погибла вместе с его родителями. Подробностей, увы, не знаю, как не знаю точно и того, чем он занимается. Вроде бы тоже военный. А зачем вам все это, Марджори?

– Для расширения кругозора, Саймон, – небрежно ответила Маргарита и продолжила: – А теперь главное: я хочу купить замок.

– Хоть два! Хоть три! – спокойно отозвался тот. – Вы вполне можете себе это позволить и даже не заметите расходов! Вы уже что-то присмотрели или мне для вас поискать?

– Я уже нашла. Этот замок находится рядом с Блэкхиллом – он некогда принадлежал Блэкхартам, а сейчас находится в собственности государства. От него мало что осталось – практически руины, так что дорого он стоить не должен. Займитесь этим вопросом, пожалуйста, и поскорее! – потребовала она.

– Марджори! – осторожно поинтересовался Берлимблоу. – Это и есть та самая новая авантюра, о которой меня предупреждал Леон?

– Нет, Саймон! Это совсем не авантюра! – рассмеялась Маргарита. – Просто у меня очень хорошая память и я прекрасно помню и добро, и зло, и тех, от кого я и мои близкие все это получали. И мне очень хочется вернуть некоторые долги и покупка замка – возможность сделать это. Но мы отвлеклись. Так вот, когда все документы будут готовы, перешлите их, включая и то, что вы сможете узнать об этом человеке, и копию фотографии выпуска, Лейзону в Бангор. Причем, с твердым распоряжением, чтобы он лично передал все это мне в руки – мне здесь потребуется помощь, как его, так и его сына.

Поговорив с Берлимблоу, Маргарита выключила свет и долго смотрела на лес, думая при этом: «Я заплачу по всем счетам, Тетушка! И воздастся каждому по делам его!». Потом она взяла книгу и завалилась на диван, положив на столик рядом фисташки – у нее, будь она хоть Маргаритой, хоть Еленой, была привычка что-нибудь грызть за чтением. Но ее мысли постоянно возвращались к пятну от факельной копоти на потолке потайного хода и она, отложив роман, стала прикидывать, как она сможет найти и, главное, открыть этот тайник. И совершенно незаметно для себя она задремала. В ее коротком, но ярком сне события романа и действительности перемешались, и она проснулась с ощущением твердой уверенности в том, что сможет это сделать. «Не справлюсь сама, так кольцо Крейлара поможет», – решила она и пошла спать.

В следующие дни они, то есть увлеченные друг другом Альберт и Мэри и Маргарита, которая старалась, с одной стороны, не мешать им, а с другой – не отходить настолько далеко, чтобы это могло смутить Мэри, гуляли по окрестностям города. От водяной мельницы уже совершенно ничего осталось, как, впрочем, и от короткой дороги, которая когда-то вела от нее в деревню – ее поглотила река, были они и у хижины Странной Мэри, просто бродили по лесу, а иногда ездили кататься на «Ягуаре» Лейзона. Предоставленная самой себе Маргарита все больше и больше убеждалась в том, как мудро поступила Тетушка, направив ее сюда, чтобы она, побродив по этим местам, подышав этим воздухом, воочию увидев лес, замок, пещеру, да просто все вокруг, прикоснулась к истокам ее характера и судьбы, прониклась всем этим, как своим собственным, и обрела ту же силу духа, бесстрашие и мужество, которыми обладала Маргит, чтобы и в ее душе зажегся тот огонь, который горел в этой необыкновенной женщине. Именно поэтому Тетушка и пришла к ней здесь во сне в первую же ночь и сказала, что Елена все правильно поняла, раз сразу же приехала сюда.

Тобб, занятый и своими непосредственными, и полицейскими делами, обретался неизвестно где и только иногда, проносясь мимо них на машине, махал им рукой. Но Маргарита совсем не обижалась на это невнимание, а, наоборот, радовалась тому, что у Джека, видимо, все идет, как надо. «Ведь это же так здорово, когда мужчина занят своими серьезными, мужскими делами, а не философствует на тему: «Сколько ангелов может поместиться на конце иглы?» – думала она.

Наконец, наступил день, когда ей вечером позвонил Берлимблоу и сказал, что договор на приобретение замка оформлен и все документы, которые она просила, он на следующий день отправит с нарочным Бенджамену Лейзону в Бангор с твердой инструкцией отдать их ей только лично. «Ну, вот и приближается вся эта история к развязке» – подумала Маргарите и решила, что пора поговорить с Альбертом.

– Аль! – начала она. – Если у вас в отношении Мэри серьезные намерения, то советую поторопиться и как-то определиться на местности, потому что послезавтра сюда приедет ваш отец и привезет кое-какие документы. Я тут затеяла одно дело, в реализации которого мне потребуется помощь вас обоих, а вот потом я уеду.

Услышав это, Альберт растерялся и стал, чуть ли не со слезками на глазах, уговаривать ее задержаться еще немного.

– Марджори! – говорил он. – Я по-прежнему хочу жениться на Мэри, тем более, что я, как мне кажется, ей тоже нравлюсь. Но ведь я даже еще не поговорил с ней серьезно, как и с ее родителями. И потом… Папе Мэри, конечно же, понравится, но мама?.. Она ведь никогда не ездит с папой по делам. И я не знаю, как ее сюда залучить, чтобы они оба сразу познакомились со Смитами.

– А чего здесь придумывать? – удивилась Маргарита. – Пусть приезжает сюда на экскурсию.

– Экскурсию?! – рассмеялся Лейзон. – Да что она здесь будет смотреть?

– Как что? Хижину Странной Мэри, конечно!

– Вы думаете, ей это будет интересно? – иронично спросил он.

– Конечно! – уверенно сказала Маргарита. – Им обоим это будет очень интересно! – но потом она с сомнением уставилась на него и спросила: – Подождите, Аль! Вы, что же, не знаете, что Странная Мэри и тетя Мэри это один и тот же человек? Что это именно она когда-то спасла от смерти не только ваших далеких предков Берлимбласов, но и пра-пра-пра… и так далее, дедушку Мэри? И именно поэтому с тех пор всех старших девочек в их семье, точно так же, как и в вашей, называют в ее честь? Или вы и о тете Мэри никогда ничего от своего отца не слышали?

– Ч-ч-чего? – обалдело спросил Альберт. – Я думал, что тетя Мэри это та, которая на портрете в кабинете у Берлимблоу? А она, оказывается, та страшная старуха с рисунка отца Патрика?

– Она разная, Аль! – загадочно улыбнулась ему Маргарита.

Воодушевленный этой новостью Лейзон бросился звонить своим родителям, чтобы его мать приехала в Блэкхилл вместе с отцом, а потом, собравшись с духом, отправился объясняться с Мэри. А сама Маргарита, воспользовавшись его отсутствием, позвонила Тоббу и попросила его немедленно приехать к ней в гостиницу.

– Что вы еще задумали, Марджори? – настороженно спросил он ее вместо приветствия, входя к ней в комнату и усаживаясь напротив.

– Джек! – серьезно начала она. – Поправьте меня, если я ошибаюсь, но, по-моему, ситуация зависла. Не так ли?

– Так ли! Так ли! – сварливо подтвердил он. – Только не говорите мне, что вы…

– Не ворчите, пожалуйста! – попросила она его. – Лучше выслушайте сначала, что я придумала. – Он недовольно дернулся, но промолчал. – Представите себе следующую ситуацию: вы звоните святому отцу и говорите, что замок приобрело частное лицо, которое собирается на днях прибыть в Блэкхилл, чтобы вступить в права владения. Рекомое лицо совершенно непонятно откуда знает тайну подземного хода и, наведя предварительные справки о городе, рядом с которым находится теперь уже его замок, узнало о существовании «Клуба любителей старины». Преисполнившись невыразимым уважением к его членам, оно решило по приезде продемонстрировать им подземный ход, который они так долго, но безуспешно искали. А вы обо всем этом знаете потому, что вступление в права владения будет происходить в присутствии официальных лиц, к которым вы как полицейский имеете самое непосредственное отношение. Святой отец, несомненно, тут же обзвонит всех, в том числе и Томсона. Как вы думаете, клюнет тот на такую приманку? Прокатит такая история?

– Ну и выражения у вас, Марджори! – осуждающе покачал он головой, а потом, немного подумав, рассмеялся и подтвердил: – Еще как прокатит! Очень добротно состряпанный блеф!

– Как можно?! – укоризненно воскликнула Маргарита. – Скажете тоже! «Блеф!». Это, Джек, правда от первого до последнего слова! Этот замок теперь действительно находится в частной собственности, и купила его я.

– О, черт! – воскликнул ошеломленный Тобб. – Зачем?

– Я, Джек, девушка легкомысленная, вздорная и капризная! Так что считайте, что это моя прихоть! – ответила Маргарита, которая до времени не собиралась никого посвящать в свои планы.

– Да-да! – хмуро отозвался он. – В переводе с женского на общечеловеческий это значит, что причины у вас есть, и очень веские, но говорить вы ничего не собираетесь, а пытаться выяснить – дело заведомо бесполезное. Ну, а если серьезно?

– А пусть будет! – отмахнулась она. – Вдруг я когда-нибудь захочу восстановить его и жить здесь, где все окутано страшными и до сих пор неразгаданными тайнами? – шутливо предположила она. – Так что извольте отдать мне ключ от моей собственности – вы же, наверняка, сделали себе дубликат?

– Чтобы вы, в поисках новых приключений и острых ощущений, тут же туда снова полезли? Поучаствовать решили? Ничего не выйдет! – возмутился он. – Где документы, подтверждающие ваше право владения? – спросил он и сам себе ответит: – Нет их! А вот когда я их увижу, тогда и отдам ключ, причем не вам, а вашему опекуну или его представителю.

– И это вместо благодарности! – грустно констатировала она и предложила: – Ну, тогда отдайте его пока Альберту, а уже он передаст ключ своему отцу, который послезавтра привезет сюда все документы.

– Ну, уж нет! – покачал головой Тобб. – Альберту я его тоже не отдам – вы его у него тут же отберете. Видел я уже, как вы имеете людьми командовать! Кстати, этому вы тоже в монастыре научились?

– Ах, Джек! – рассмеялась она и, улыбнувшись ему легкой, летящей улыбкой Тетушки, повторила слова герцога Бэлси: – Командовать человека научить можно, но вот с умением властвовать – рождаются!

– Ну-ну! – озадаченно покачал головой несколько ошеломленный таким нахальством Тобб и спросил: – Значит, мне предстоит теперь ждать вашей команды?

– По-моему, до сих пор я вам ничем не навредила, не так ли? – спросила Маргарита и, не дожидаясь ответа, предложила: – Послезавтра сюда привезут все документы, а завтра вечером вы позвоните святому отцу и скажете, что демонстрация подземного хода будет проводиться на следующий день утром. Думаю, что сам факт приезда сюда мистера Лейзона-старшего будет достаточно убедительным доказательством серьезности намерений нового владельца замка, – и спросила: – Вам хватит времени на подготовку?

– Хватит! – кивнул Тобб, ошарашено глядя на Маргариту.

– Вот и славно! И закончится тогда вся эта история к вящему удовлетворению всех заинтересованных лиц! – медленно произнесла она, думая в этот момент уже совершенно о другом.

– Какая история? – тут же спросил Тобб.

– Да с оружием! – очнувшись от своих мыслей, ответила она.

– А-а-а! – недоверчиво протянул он и ушел.

А она, оставшись одна, решила все-таки дочитать роман Кристи – ей и осталось-то совсем немного, но тут вернулся Альберт, который, нервно покусывая губы, сказал:

– Ну, Мэри, в общем-то, сказала, что я ей нравлюсь, и она вышла бы за меня замуж, но она совершенно твердо уверена, что мои родители никогда на это не согласятся. Да и Смиты того же мнения. Они уже один раз пережили такое унижение и второго им не надо. Мистер Смит мне об этом прямо сказал.

– Ну, что ж, Смитов можно понять, – пожала плечами Маргарита. – А то, что ваши родители будут против, я вам и раньше говорила.

– Знаете, Марджори, – задумчиво сказал Альберт, вытягивая сигарету из ее пачки, и под удивленным взглядом Маргариты объяснил: – Редко курю. Только, когда очень нервничаю. Так вот, Марджори, – продолжил он, закурив, – дело в том, что моя мать – не еврейка. Она англичанка и к тому же дочь хозяина маленького магазинчика на окраине Бангора. Отец познакомился с ней, когда у него сломалась машина, и он зашел туда позвонить. Увидел – и влюбился. Его родители, конечно же, были против, но он стоял на своем, как скала, и они вынуждены были сдаться. Я очень дружил со своим дедом, маминым папой, да и похож я на него. Это был замечательный человек, добрый и мудрый. Я иногда с уроков сбегал – и к нему. И он рассказывал мне, как они всей семьей дрожмя дрожали, когда ждали в гости папиных родителей… Как они страшно потратились на угощение, накрыли стол, выставив свою лучшую посуду, приоделись… Как все соседи торчали в окнах, чтобы посмотреть на Лейзонов, которые в родстве с самими Берлимблоу… – Альберт нервно затушил сигарету и тут же взял следующую – у него от волнения даже пальцы подрагивали. – И они приехали. Надменные. Высокомерные. Презрительные. Просидели пять минут, ни до чего не дотронувшись, и уехали. А, когда мама с родителями пошли к ним с ответным визитом, то они встали из-за стола голодными, потому что не умели пользоваться незнакомыми им приборами и есть так, как это делали Лейзоны, а кушать так, как они привыкли дома, стеснялись. Да и страшно им было дотронуться до той посуды, что стояла на столе. Но мама с папой все-таки поженились и стали жить у папиных родителей – это было их условие, чтобы молодые обязательно жили вместе с ними, а не отдельно. И бабушка Сара начала воспитывать мою маму, да вот только воспитывать можно по-разному. Можно шероховатости осторожно шкуркой сглаживать, а можно – топором стесывать. Бабушка Лейзон выбрала второй способ. Дедушка говорил, что мама, уже когда у нее мои сестренки были: старшая, как и положено, Мэри – она сейчас в Америке живет, и Сандра – та в Лондоне… Так вот, она прибегала к родителям и плакала, говоря, что больше не может, что у нее больше нет сил, что эта жизнь для нее невыносима, и собиралась забрать дочек и вернуться в родной дом. А, проревевшись, успокаивалась и шла обратно, потому что любила моего отца. И спокойная жизнь для мамы началась только после того, как умерла ее свекровь, которая так никогда и не простила маме того, что папа женился на ней.