Читать книгу Судьба - Лилия Сагдиева - Страница 7

На работе в отпуск отпускать меня не хотели, все обременяя новыми важными поручениями. Например, надо было составить проект-программу деятельности реабилитационного центра для детей с ограниченными возможностями, который должен был скоро открыться в нашем городке. Это, конечно, не входило в мою компетенцию должностных обязанностей. Но в другом случае я бы, конечно, и взяла инициативу в свои руки, так как идея стать во главе проекта показалась мне заманчивой. Это была еще одна ступенька к карьере. Но турпутевка была уже на руках, мне надо было немедленно лететь в Турцию. А проект занял бы достаточно много времени. К тому же я заметила, что стала очень уставать на работе, так как иногда приходилось работать даже по семь дней в неделю. И я нуждалась в полноценном отдыхе для восстановления сил, и просто мне необходимо было забыть повседневные заботы, круговерть в Управлении социальной защиты, побыть вдалеке от родителей, родных и близких.

– Я, конечно, признательна вам, что вы хотите доверить мне столь важное дело – написать проект. Я понимаю, насколько это значимо для нашего Управления социальной защиты и детей. Но, боюсь, мне придется отказаться от его написания, так как на днях я лучу в Турцию. Я уже оформила турпутевку. Самолет отлетает через два дня. И хотела бы взять отпуск на сентябрь месяц. Полагаю, вы не будете возражать и подпишете мое заявление, – с такой просьбой обратилась я к директору Центра.

Он выразил, в свою очередь, сожаление, что проект придется поручить теперь другому автору, отметив, однако, что я бы справилась с ним как никто другой лучше, но раз уж обстоятельства так складываются, он согласился подписать заявление, пожелав мне счастливого поездки и хорошо отдохнуть в Турции.

– Мы ждем вас с новыми силами, – улыбнулся он на прощание.

А как расстроились ребята из клуба «Альтаир», подростки 11—14 лет, когда я сообщила им, что уезжаю. Я ведь параллельно работала в качестве психолога и с ними. Клуб этот был антинаркотической направленности.

– Если вы уйдете, мы больше не придем в клуб, – заявили они мне.

Тут я поняла, как сильно меня любят мои любимые воспитанники…

Итак, на работе все было улажено. Самое трудное было впереди: надо было рассказать о поездке заграницу родителям, с которыми я жила в одном доме. Боялась я одного – скандала со стороны отца. Ведь его грозное восклицание: «Поедешь только с мужем!» – когда-то больно ранило меня. Но, сказать по правде, решимость и упорство в достижении намеченной цели, предвкушение близости воплощения мечты в реальность не только успокоили меня в тот день, но и придали уверенности в себе. И к концу рабочего дня мне море было по колено, горы – по плечу.

Казалось, сама фортуна улыбалась мне. Не успела я выйти за территорию здания Управления социальной защиты, как прямо передо мной притормозил автомобиль, за стеклом лобового стекла которого очаровательно улыбался молодой человек. Это был Наиль, муж моей сестренки. Как оказалось, они из Набережных Челнов приехали еще утром и вечером сегодня уже поедут обратно. Вот он и решил подвезти меня к дому.

– Долго ты добираешься, а то ведь и поговорить не успеем, – поддерживал разговор Наиль.

– В таком случае, я еду с вами. С завтрашнего дня я в отпуске. Сначала, если ты не против, я погощу у вас, а затем, полечу в Турцию на курорт. Ты ведь подвезешь меня до аэропорта «Бегишево»? Наиль, будь другом, проводи меня, пожалуйста. Мне будет так приятно.

– На курорт? В Турцию? Ну, Гузель, ты даешь! – Наиль был удивлен, что даже глаза его округлились. – Ну, ты «ломанула», ничего не скажешь… И нравится же тебе такие сумасбродные поступки совершать: там же на курортах каждый день совершаются террористические акты… – рассуждал он, но затем согласился: – Хорошо, отвезу тебя.

И много чего интересного болтал он, пока мы не подъехали к дому. Встретили нас Айгуль, моя сестренка, с годовалым моим племянником Динаром, который весело поприветствовал меня, махая своей маленькой ручонкой и улыбаясь невинной красивой улыбочкой. В двух словах я рассказала Айгуль то же, что и Наилю. Она была не просто удивлена, а ошарашена этой новостью. Ну, пока она приходила в себя и не начала изводить меня своими многочисленными вопросами, которые, как я полагаю, начали назревать в ее голове, судя по лицу, я, даже не переодеваясь, поспешила на кухню. Мама приходила с работы раньше меня, и теперь она была дома и готовила что-то вкусненькое для своих гостей. Сказать по правде, тяжелый получился разговор. Не ожидала я такой реакции от своей матери. Так как мне еще надо было собрать и упаковать вещи, ибо уезжали мы через полтора часа, я действовала наобум.

– Мама, привет. Сядь, пожалуйста. Мне надо сообщить тебе одну новость. Я в отпуске с завтрашнего дня. Сейчас я еду с сестренкой в Набережные Челны. Потом Наиль отвезет меня в Нижнекамск в аэропорт. Оттуда я полечу в Турцию отдыхать на курорт. Вылетаю 6 сентября и прилетаю 14-го. Это все, что я хотела сказать. А теперь, извини, я спешу: мне еще надо уложить вещи.

Я ожидала спокойной реакции матери на свое столь скоропостижное и коротенькое заявление, ибо она, в отличие от отца, всегда была человеком понимающим. Но реакция ее оказалась совершенно иной. Я ожидающе наблюдала за матерью. Жутко было видеть, как молодое красивое лицо матери, с излучающими тепло и свет, с большими лучистыми глазами, похожими на блестящие бусины спелой черной смородины после легкого летнего дождика, в бархатном проницательном взгляде которых всегда можно было прочесть спокойствие и уравновешанность ее натуры, умудренной жизненным опытом, вдруг изменилось до неузнаваемости. Оно мгновенно стало хмурым, серым, каменным, перекосившимся, как в нервном тике, блеск в глазах исчез, взгляд стал строгим, неприступным, а через секунду глаза ее уже метали молнии, – так сильно изменился ее портрет, как ясный безоблачный летний день вдруг сменила гроза, ненастье, сопровождающееся бурей и тяжелыми мрачными тучами. Честно говоря, я была поражена столь быстрым метаморфозам в облике самого родного и близкого мне человека. Это, конечно, задело меня, но я старалась воспринимать все объективно. Самым странным было то, что именно такой реакции я ожидала все-таки от отца, и уж никак не от своей любящей матери.

Прежде чем мама успела раскрыть свои сомкнутые в узкую полоску красивые губы, дрожащие от негодования и гнева, я быстротой молнии отправилась в свою комнату: нужно было действовать немедленно. И, конечно же, мама последовала за мной. Тут на меня посыпался целый град упреков в сочетании с грубостью, столь нестерпимой для моей чуткой и нежной натуры, поэтому обойду их стороной в своем повествовании.

– Как ты могла? Почему мне ничего не сказала? И почему я узнаю об этом последняя?..

– Ну, мамочка, так получилось. Никто об этом не знает.

– Как это так? А папе, папе-то ты сказала? Или не скажешь? – гневно сверкнули ее глаза.

Я старалась не смотреть на нее и сохранять спокойствие, поэтому отвечала легко и просто, хотя она уже начала раздражать меня своими эмоциями.

– Нет, мама. Папа пока ничего не знает. Как только он придет, я все ему расскажу. Да не волнуйся ты так. Все будет у меня хорошо.

Тем временем я уже успела достать багажную сумку и, развернув листок с заранее составленным мною списком необходимых для поездки принадлежностей, начала складывать в нее указанные в списке предметы и вещи, помечая карандашиком каждый пункт, чтобы ничего не забыть.

Я металась по комнате с быстротой броуновского движения, укладывая свой багаж, успевая при этом снисходительно парировать на все остроножные выпады матери.

– А багаж-то ты как соберешь? Ты же никогда так далеко не ездила. И вообще, ты ничего не умеешь, ничего не знаешь о жизни. С кем ты едешь? Этой подруге твоей хоть можно доверять?

– Мама. Я еду одна. Зачем мне лишние хлопоты? Подруга будет только мне мешать. Я еду не развлекаться, я еду отдыхать! Мама! Перестань, пожалуйста. Я уже не маленькая. Сама справлюсь. Вот все вещи я уже почти собрала. У меня все продумано до мелочей. Я знаю, куда я еду. Так, что не волнуйся.

– Не маленькая она, – эти слова мои явно задели маму. – Не маленькая! Да молоко еще на губах не обсохло! Вот придет отец, посмотрим, что он скажет. Не маленькая! Да яйцо еще ты. Цыпленок желторотый, – хотела ранить она меня.

– И не то, чтобы не маленькая, а – взрослая! И сама в состоянии решить, что мне делать, где отдыхать и с кем отдыхать. Давай, сейчас не будем об этом, мама. Ладно? К тому же еду я в Турцию всего лишь на девять дней. Дочка твоя скоро приедет и подарков памятных привезет. Ничего со мной не случится, если ты пожелаешь мне удачи, – старалась хоть как-то смягчить я ее, уж больно было видеть, как она надрывается.

– А почему раньше ничего не сказала? Деньги-то у тебя есть?

– Не беспокойся, мама. Все в порядке – есть. Давать мне ничего не надо. А раньше я не рассказала о своей поездке в Турцию лишь потому, что не хотела слышать ваших нотаций и нравоучений. Я ведь сама могу лекцию прочитать, не хуже вашего, даже уши будут вянуть. Вы – хорошие учителя-воспитатели. Ладно, не обижайся, но я только что тебе сделала комплимент. Давай-ка мы все вместе чайку попьем на дорожку, мама. Я так проголодалась.

В негодовании, ломая руки, мама вышла. Я осталась в комнате одна. Хорошо, что никто не присутствовал при нашем разговоре: Наиль во дворе мыл машину, сестренка с моим племянником в огороде собирали спелые августовские наливные яблоки. В комнате стало невыносимо душно, как будто что-то давило со всех сторон: весь негатив матери расплескался по ней тяжелой аурой. Я открыла форточку, и легкий ветерок начал просачиваться сквозь сетчатую марлевую перегородку оконной форточки.

Тем временем с работы приехал отец. Я весело поздоровалась с ним. Он прошел в залу, мама – за ним. Следом, немного погодя, вошла и я. Как я заметила, мама уже успела что-то сказать папе. Завидев меня, она развернулась и вышла, оставив нас наедине. Папа стоял посередине залы. Я вплотную подошла к нему, заглянула прямо в глаза его, серо-зеленые, запрокинув голову, ибо на своего высокого родителя и воспитателя мне приходилось смотреть снизу вверх.

Вот его портрет. Строгий, задумчивый взгляд, меленькие стрелочки возле глаз, которые улыбались от души. И когда улыбался он, все лицо его преображалось при этом, ему были присущи добродушие и умение располагать к себе людей. Седеющие волосы, покрасневшая от частого пребывания на солнце кожа мягких, работящих рук, аристократически выразительное лицо с широким высоким лбом, на котором обозначилась сетка глубоких морщин, приобретенных за все пятьдесят шесть лет плодотворно прожитой жизни; полнота его фигуры удивительно гармонировала с высоким ростом и гордо посаженной головою, что придавало статность всему его облику. В движениях была легкость, не лишенная грации и быстроты.

– Папа, я лечу в Турцию. То есть сегодня еду в Набережные Челны, а затем шестого – в Турцию, – отпарировала я, в упор глядя в глаза отцу, во взгляде которых уже успела прочесть немой вопрос. – Вернусь четырнадцатого числа. – И это все, что я сказала.

Ждала его реакции и была готова ко всему. Каково же было мое удивление, когда глаза отца заулыбались теплым светом, и все лицо его расплылось в улыбке.

– Хорошо. Езжай. Ты все собрала?

– Да, папа. Я еду одна.

– А заграничный паспорт у тебя есть?

– Конечно. Я его оформила еще в прошлом году.

Разговор был короткий. Все легко и просто. На лице отца я прочитала одобрение, и даже некую гордость. Я была так рада, что хоть кто-то из моих родителей понял, наконец, меня и поддержал, и самое главное – это был мой отец!

…Находясь в салоне автомобиля, я сидела на переднем сиденье, и трепещущий на сердце тяжелый след от скандала, устроенного матерью, постепенно стал отступать, и вскоре исчез полностью. И уже сам факт того, что еду я в машине с молодой супружеской четою и их младенцем, мчусь по черному асфальту со скоростью сто двадцать километров в час среди обширных полей, недавно еще бывших золотою нивою, и смешанных зеленых лесов, казалось, свидетельствовал о том, что я нахожусь в преддверии чего-то неизведанного, манящего, таинственно влекомого и совершенно нового. И радостно было на душе. Я, как стрела, рвалась в будущее в поисках приключений

«Вперед! Только вперед! Ни шагу назад!» – мысленно твердила я про себя. Что стало моим девизом.

Турция