Читать книгу Встреча с тобой - Лина Александровна Понуровская - Страница 7

Игорь

Где я?.. Почему в этой комнате пахнет выпечкой, а не духами моей матери, от которых щиплет в глазах?.. Осматриваясь, я медленно-верно начал вспоминать, что было утром… Капец. Я думал, сдохну, пока весь свой завтрак не оставлю на асфальте! Знал бы, не ел вовсе… Всё как в тумане происходило. Первая мысль была остаться на дороге и пройтись домой пешком, но родители моего друга настояли на том, чтобы я сел обратно в машину. Я послушался первый раз взрослых. Не спорил. Чутьё подсказывало, они не заслуживают моих ругательств. Они не станут требовать то, что требовала моя мать у могилы деда.

Это потом.

А ещё Юля… Маленькая девочка действовала на меня. Без слов! Куда не покажет-скажет, я иду как робот. Может, это называется усталость? Я никогда не был таким… выжитым! Думал, послушаю музыку, как всегда делал, да приду в себя. Ну-ну… Забыл даже про родителей своих. Правда, стоило остаться малой со мной, как вдруг уснул. Нет, не так, отрубился! Без снов.

Видя, что работает телевизор довольно больших размеров, какие видел в кино или в магазине, я почувствовал, что находился в комнате один и Юли рядом не оказалось. Прислушиваясь, я распознал её голос. Она разговаривала со своей мамой.

Я улыбнулся уголками губ, слушая разговор:

– …и ты представляешь, я уснула сидя!

– Не ворчи.

– Есть хочу…

– Поди, глянь, мож Игорь проснулся, – настояла женщина, чем-то стукая.

Судя по звуку это ложка, била край кастрюли или сковородки.

– Его тоже покормить надо, а то знаю маманьку его. Хер что приготовит.

– Ла-адно, – неохотно согласилась Юля.

Мне почему-то забавно стало, уловив в этом мягком звонком голосе раздражение. Она явно стеснялась моего присутствия и в то же время была смелой.

Слыша, как приближались шаги, я встал на локти, переворачиваясь на живот. Благодаря плазме, увидел светлые добрые и сонные глаза. Юля посмотрела под свои ноги, а потом на меня, как настоящий маленький доктор, по-деловому спрашивая:

– Как спалось?

– Пойдёт… А тебе?

Юлианна секундно подумала, что ответить, и видимо не ожидали такого вопроса. Я в душе опять улыбнулся, замечая, как у девчушки покраснели щеки, насупился носик и после выдоха со лба пропали складки, отгоняя стеснение напрочь. Вновь глядела на меня серьёзно.

– Тоже. Как себя чувствуешь?

– Сначала умыться бы, а то второй глаз разлепить не могу.

Надо же, я ещё шутить умею! Юля робко улыбнулась, отворяя двери и веля взглядом идти за ней. И я пошел. От изобилия фоторамок на голубо-синих стенах с оранжевыми узорами, я хотел остановиться. Стало любопытно рассмотреть каждое фото, как маленькая девочка, взрослая не по годам, росла. На пару фото увидел её совсем крохой на руках дяди Кости. А на других она уже одета в разных платьях, туфельках и постоянно с косичками. Вот что значит принцесса! Но на одной фотографии я остановился… Я вспомнил этот момент…

Это было лето или конец весны. Вечерело. Тётя Марина просит отойти меня, Максима, Серёгу и Диму к белому высокому забору. Всех расположила не по росту, а как кто успел занять место, потому что Юля умела уже стоять на ногах. Я тогда не знал, что делать, потому что все друзья сели на корточки, а я смотрел на кроху и думал, как быть… Она возмущалась, хотела к нам, капризничала, и протянул руки ей. Фисташковые бусинки посмотрели на меня, словно до этого не видели. Но кряхтя, держась за руку дяди Кости, прошла до нашей компании и второй рукой взяла мою ладонь. В свои пять лет, я был выше сверстников, и стало обидно, что маленькая принцесса в голубом платье смотрит на меня, как на взрослых во все глаза. Пришлось буквально стать коленями на траву и усадить её к себе. Теперь фисташковые очи смотрели прямо на меня. Все глядели в камеру, а мы друг на друга…

На втором снимке, мы с Юлькой обернулись в камеру. Я улыбался до самых ушей, чтоб воздержаться от смеха, потому что ма-аленькая проказница схватила мой нос своими ма-аленькими цепкими пальчиками и засмеялась, посмотрев в камеру. Довольная такая, будто я был для неё самым лучшим другом, с которым можно делать всё что угодно и как угодно!

На третьем снимке, все смеялись с нас двоих, когда я увернулся от второй ручонки и в улыбке смотрел на Юльку, которая-таки достала мой нос и нажала на него пальчиком. Я вспомнил, как она по-детски взвизгнула, смотря мне в глаза…

Блин, офигеть, так давно было!

Я не контролировал свою улыбку и подступивший хохот, что застрял в груди, изучая давние снимки… Юля, кажется, спустилась на первый этаж и быстро вернулась ко мне. Замирая на секунду на месте, она проследила за моим взглядом.

– Какой была врединой, такой и осталась, – хитро сказал я.

– А что я тогда делала? – любопытно спросила маленькая хозяйка.

– Вредничала, совсем как сейчас.

– А что я сейчас делаю?

Господи, почему она такая забавная, когда не понимает, что происходит! Я не выдержал и захихикал от тонких густых русых бровей, сдвинутых к насупленному носику. Они немного блестели рыжеватым оттенком. Удрученно вздыхая, Юля развернулась на носках, и я последний раз взглянул на фотографию, где она нажала на мой нос, своим то-онким маленьким пальчиком. «Интересно, а можно повторить?» – подумал я. Почему-то именно этот момент понравился больше всех. Всегда нравились подобного рода снимки. Можно проследить за пройденным временем. Надо будет подумать.

Щурясь от обилия сияние сантехники, я умылся и прошел на кухню. Она не была похожа ту, где черт ногу сломит. Я замялся, прежде чем, сесть за круглый салатовый стол. Такому беспризорнику, как я здесь не место. В своем одеянии разве что на улице быть у костра. Пододвинув стул со спинкой, я чувствовал, что нахожусь не на кухне, а в кофейне. Тут приятно пахло выпечкой, курицей и вскипел уже чайник. Никого кроме нас с Юлькой не было.

Она по-хозяйски поставила перед моим носом тарелку и вручила ложку.

– Спасибо… а где все? – уточнил я, пробуя бульон.

Корзинка с нарезанным белым хлебом появилась по центру стола, вместе с кружкой чая и тарелкой выпечки. Судя по цвету и форме это хачапури. Юля лопала напротив меня, так культурно, что никакая крошка не подала на стол. А прямо на колени ей! Видимо кушать хотела…

Я не стал ничего говорить и коротко улыбнулся, желая приятного аппетита.

– И тебе… А… уехали… в магазин, – кушая, говорила хозяюшка, сёрбая чай.

Каждое слово сопровождалось разной мимикой, что можно было прочитать в период пауз. Юле определенно можно быть пантомимам! Без слов всё понятно. Я переспрашивать не стал и наблюдал глазами за ней.

– Хлеб кончился… или сахар… Не помню…

Теперь Юлианна добавила ко всему прочему жестикуляцию свободной руки, и пальчики добавляли эффект, точно вела деловую беседу, а не ела с крошками на себе! С каждой секундой, я поражался, как ей удается на свои проделки не обращать внимания! Мои уголки рта дрогнули в улыбке.

– А, вспомнила…

Сказала таким тоном, словно написала теорему Пифагора с закрытыми глазами, поднимая указательный палец свободной руки вверх, не переставая жевать. Хи-хи… поросёнок! Я не хотел прерывать её. Просто улыбался.

– Сигареты.

– Вечная проблема, – ухмыльнулся я, доедая бульон. – Детишко, ты сейчас вся в крошках будешь.

– В смысле? – переставая двигать челюстями, спросила меня и посмотрела на себя, закатывая глаза. – Ба-алин… – шикнула в ответ.

Я ещё никогда не видел, чтобы придерживали юбку одной рукой, второй пододвигали стул! С трудом сдерживался, чтобы не заржать в голос… Юля сняла тапочки, взобралась на стул и стряхнула крошки в раковину, спрыгнув на пол прямо в розовые тапочки со знакомой мордочкой. Поправила полы длинного джинсового платья, скидывая с чёрных колготок какие-то ворсинки, возвращая свой стул на место. Моя улыбка не могла сойти с лица от невозмутимых фисташковых глаз на ангельском личике. Юлька упрямо смотрела в свою кружку, отпивая чай. Выглядела такой, будто что-то сделала не то и посмотрела вниз.

Снова послышалось, как скрипнул стул, и невозмутимая хозяюшка достала из-под раковины красный совок и метелку. Тут я и засмеялся!

– Ты сядешь когда-нибудь? Никуда крошки не денутся.

– Мама ругаться будет, и начнет: вся в папу!

– А ты не хочешь быть на папу похожа? – передразнил я, хмурясь как Юлианна.

Максимально свёл брови к переносице, надувая губы. Кажется, на неё юмор не действовал! Вот засранка мелкая… ладно-ладно.

– Хочу. Но не хочу потом пылесосить весь дом, – не меняясь в лице, ответила мне.

Я проглотил очередную шутку, чтобы не обидеть и улыбался одними губами. А то ещё стукнет совком!

– Оо, как всё сложно… – заливался хохотом я.

– Ты не смотри, что наша мама добрая, она, извиняюсь, пистонов таких вставить может, что потом долго будет бухтеть.

Я первый раз слышал, как звучит мой голос. Весело, беззаботно. Совсем другой рядом с Юлианной. Будто наблюдал за собой со стороны и думал, вскинув бровь: «Это я смеюсь?»

– Это ты сейчас бухтишь.

– Я не бухчу.

Настолько весело стало, что снова передразнил хозяюшку, на что та зарычала и судя по взгляду готова была спорить, но я опередил:

– Бухти-ишь… – срываясь на громкий смех, причитал ей. – Ещё как бухтишь.

– Тебе смеш-шно? – точно вскипевший чайник, воскликнула она.

Я ничего не смог ответить, потому что перед глазами всё расплывалось от слёз. До того смешно было, что контролировать голос не мог. От души давно так не смеялся! А вот моя подруга не разделяла со мной веселья, пока не огляделась.

– Так и знала… так и зна-ала, что до коридора дойду! – топнула ножкой она, закидывая совок и метелку в тумбочку, что грохот стоял такой, будто за стенку вылетели. – Мне нельзя убираться!

– Всё хорош… не смеши меня… – умолял я, держась одной рукой за живот.

Юля незлобно рыкнула, забирая посуду со стола и спросила:

– Чай будешь?

– Давай. Только если ты сядешь за стол.

– Зачем?

– Чтоб порядки не наводила. Я не укушу тебя.

А то я не вижу, почему она бегает, как заведенная по кухне туда-сюда! Юля засмущалась и как послушный котёнок села напротив, поставив кружку чая мне.

– Ой, а это кто?

Под столом, как, оказалось, спали каракалы… двое маленьких, а рядом трёхцветный котёнок. Шубка белая, мордочка поделена на светло-оранжевую и черную сторону, как и ушки, только наоборот. Туловище практически такое же по окрасу, а грудка с лапками белые. Скорее всего, кошечка – потому что у них могут быть несколько цветов на шерстке. Она же нюхала мои тапки. А потом глянула с дружелюбием прямо мне в глаза, взбираясь одними лапками, без когтей по ноге на колени.

Я не знал, как реагировать. Жёлтые глазки смотрели на меня и на хозяюшку, что наблюдала за нами.

– Знакомься Жужа.

– А те двое?

– Тот, что в чёрным ошейнике Велес, в розовом Дина.

– Обалдеть… Такие хорошенькие, не кусаются… – поражался дивным животным я, заглядывая под стол.

– Воспитанные, – горло сказала Юлианна. – А у тебя животные есть?

– Рыжий, Симба. Мелкий, как Жужа, – улыбался я, гладя её по спинке. – Мурлыкает, как паравоз!

– Ла-асковая, – теперь маленькая хозяйка улыбалась без стеснения. – Кто-то оставил на улице. Забрали домой. Я бы таким руки отрывала.

– Согласен… Ну а, так, как в школе дела?

– Да нормально. Шляпа всё прощение просит. Павлов мозги выносит.

– Это тот, которому больше всех надо? Макс рассказывал.

– Ага. За косички дёргает меня, – бухтела Юлька, скрестив руки.

– Может, ты ему нравишься, – предположил я, хихикая от реакции подруги.

– Кому? Ему? – взорвалась она, состроив кислую мину. – Щас! Он подлизывается так ко всем девкам, когда списать просит. Придурок. Шляпа всегда посылает его.

– А ты смотрю, её не забываешь.

– Она девка нормальная, просто иногда дурочкой прикидывается. Она же дочка руссички.

– О. Понятно теперь, почему так себя ведёт.

– Угу, а ещё Павлов внук директора.

– Завидный жених, – шутил я, задерживая дыхания, чтоб не смеяться от гневного взгляда.

– Подрос бы лучше для начала, – ворчала подруга, подойдя к раковине, беря кружку свою.

– А тебе высокие нравятся?

Не знаю почему, вдруг стало интересно, поэтому спросил!

– Дело не в росте, а в мозгах.

– Ну, видимо такой же недалекий, как и ростом, – пожимая плечами, говорил я, допивая чай. – Не ну, ты когда-нибудь сидишь на месте? – раздраженно спрашивал её. – Как юла!

– Я маме помогаю.

Стесняю видимо её. Ладно. Пусть порядки наводит. Я вымыл свою кружку сам и поставил на верхнюю сушилку шкафчика для посуды. Хозяюшка ничего не ответила и отодвинула стулья к столу, упирая спинки к краю столешницы. А я вспомнил, что завтра в школу… уроки никакие не делал или делал, не помню… Даже басню не выучил. Хотя Валерия как-её-там дала срок неделю для заучивания, а я всегда учил стихи быстро, правда со своим настроением никаких сил не находилось даже на то, чтоб прочесть sms-ку от Максима насчёт завтрашних уроков.

Я отмахнулся от размышлений и, предупредив Юльку, что уйду позвонить, ушел на второй этаж в поисках своей джинсовки. Найдя мобильник, увидел, что никто не звонил, кроме матери в обед. «Подождёт», – думал я, пряча аппарат обратно в карман, но уже джинсов. Закатав рукава чёрной кофты, вернулся к Юлианне. Она по-прежнему была на кухне, что-то усердно натирая! Вокруг её ног вился Велес. Я взял его на руки, не боясь, что серый волк на мне станет рыжим. Никогда не брезговал шерстью. Мурлыкающие создание уютно утроилось на моём левом локте, подобно наседке. Сразу видно, ручной!

Услышав знакомые голоса, мы с Юлианной обернулись влево. Максим явился с двумя пакетами, и один несла тётя Марина. Вот что значит поехали за одними сигаретами с мамой!

– Нашли?

– Целый блок купила, чтоб не ездить по городу полвечера, – бубнила женщина, ни капли ругаясь. – Надоели. Оба!

– Я вообще трубку курю, – защитился Максим, раскладывая что-то в холодильник, что-то в тумбочки-шкафчики. – И последний раз курил два месяца назад. Всего раз.

– Без разницы. Сам будешь табак искать себе, какой надо, – не переставая ворчать, говорила мать ему и обвела взглядом кухню, устало вздыхая. – Чистюля моя, ты решила всё убрать?

– Да, – широко улыбаясь, ответила маленькая хозяйка с ростом со свою маму.

Так похожи! А глаза у Юлианны отцовские. Большие и добрые-добрые! Характером, скорее всего от обоих родителей такой вредный! Я можно подумать ангел, ну-ну!

– Как ты? Нормально?

– Лучше. Спасибо вам, – поблагодарил я, обращаясь к старшей хозяйке.

– Тогда, иди пока, посиди, папа отвезёт тебя, – ответил Максим, и, глядя на сестру сказал: – Ты котов кормила?

– Они спали. Сейчас дам.

Не хотелось покидать этот дом. Уютный. Тёплый… Здесь чувствовалась любовь, которую я не ощущал в том, где буду жить, наверно, либо после учёбы приезжать в гости. Может, к бабушке переехать? Нет, там мать жить останется. С батей хотя бы не так тяжело будет, до поры до времени, пока бутылку не возьмёт. Такое знакомое чувство посетило мою душу, когда подумал об отце… Я боялся, что по возвращению домой застану его пьяным. Сегодня вполне мог накидаться… дай русскому повод нажраться и нажрется же в мясо! Пф-ф.