Читать книгу Новые туфли хочется всегда. Побег третий, псевдозаграничный. «Уйти, чтобы…» - Лина Дорош - Страница 7

Если честно, утром я всё ещё размышляла – ехать с Марком на завтрак или не ехать. Об эту пору приятно смотреть на пустой двор. Пьешь чай с лимоном, смотришь в окно. До семи утра на улицах нет суеты. Такое блаженное состояние проспать никак нельзя. У меня в жизни мало пауз, а дома – мало тишины. Каждое утро, глядя в окно, стараюсь увидеть и почувствовать себя.

В 6—40 во двор въехала машина. Понятно, это – Марк. Смешно – боится, что улизну раньше обычного. Умный. Понимает, что раньше, чем без четверти семь, из дома я не выйду ни при каких обстоятельствах. Даже чтобы сбежать. В 6—56 он позвонил, что уже у подъезда. А то я не вижу! Поняла, не могу так рано принимать решения, перестала думать – идти или нет. Просто стала одеваться. Решила не повторять сеанс гипноза и надела обычного цвета ботинки. Но мысль остановить невозможно, даже если эта мысль сонная. Возник следующий вопрос: где мы будем завтракать об эту пору? Очень интересно, точнее, любопытно. Рестораны спят, да вообще все приличные места в этот час спят.

Марк приехал на простой черной немецкой машине с испанским женским именем Mercedes. Он открыл мне дверь, потом закрыл за мной дверь. Потом сел за руль, включил музыку. К своему удивлению, идентифицировала Рахманинова. Кто-то хорошо исполнял второй фортепианный концерт.

– Любите Рахманинова? – скрыть изумление мне не удалось.

– Слушать – да, а так – нет.

– Странный выбор для немца – не находите?

– Не забывайте, что я из русских немцев – раз.

Я ждала продолжения, но Марк молчал.

– Два Вы передумали говорить?

– Если Вы знаете, что это Рахманинов, то, скорее всего, знаете и произведение.

– Знаю, и что?

– Тогда Вы знаете, что второй концерт – это не для русского человека, а для человека в определенном душевном состоянии.

– Сие витиеватое и есть «два»?

– Да.

– Хотите сказать, что выходите из «ледникового периода»?

Марк молчал. Будто и не прозвучало никакого вопроса.

– Вам никто не говорил, что Вы и Ваша машина внешне безупречны до… подозрительности?

– Я думал, Вы скажете, что «аж противно».

– Красивое меня не отталкивает, но безупречно красивое вызывает раздражение. Я не верю в безупречность.

– Возможно, но Вы справедливо заметили, что мы с машиной безупречны внешне. Внутреннее содержание может и компенсировать.

– Это меня и настораживает.

– Возможно, Вы не сочтете мои недостатки уродствами.

– Это меня и настораживает.

– Да, возможно.

Повисла пауза. Рахманинов – уважительная причина для молчания. Но Марк, видимо, не любил несанкционированных им пауз в разговорах и заговорил, продолжая некий разговор, который он вел со мной, но без меня:

– Не могу понять, как в Вас сочетаются Вы и Ваши красные сапоги. Я думал, что несу вино весьма легкомысленной особе.

– Значит, Вы все-таки пялились на мои ноги?

– Ну, я же нормальный мужчина.

– Откуда мне знать.

– Вот и я говорю: что общего у Ваших прекрасных утонченных сапог и Вас?

– Размер.

– Возможно.

– У Вас есть другие версии?

– Возможно, но об этом позже. Мы приехали.

Мы приехали в странное заведение на окраине города. Я бы очень обрадовалась, если бы нас не пустили. Но нам открыли, и официант, почтенных лет мужчина, выражал большую радость по поводу нашего раннего визита. Подозрение, что заведение открыли специально для нас, быстро подтвердилось. Вслед за нами дверь опять заперли – до открытия для всех было еще почти четыре часа.

Окраина города, запертая дверь – мое беспокойство росло.

– Здесь совершенно безопасно, – Марк посмотрел на меня вопросительно, – но если Вам здесь не нравится, мы можем уехать. Какие еще я могу дать Вам гарантии?

– Ничего не нужно. Просто никогда здесь не была.

Оглядела зал. Всё просто, по-домашнему: семейные фотографии на стенах, старые стулья, льняные скатерти, хрустальные стаканы из детства. Нас проводили за столик, спрятанный от посторонних глаз, если бы таковые были в зале. Столик скрывался за крутой винтовой лестницей. Чугунные перила и темного дерева ступени. Закуток, куда мы попали, был стилизован под балкон. Цветы в горшках отделяли нас от остального зала. Столик на двоих, отдельная вешалка для одежды. Фальшивое французское окно с видом на узкую европейскую улочку.

– Вы в принципе завтракаете? – Марк сел спиной к стене с фотографиями.

Если ему так же всё равно, как звучит его голос, тогда зачем мы здесь? Мы опять возвращались к игре, с которой началось наше знакомство.

– Конечно, а Вы думаете, я бы сделала ради Вас исключение? – продолжала осматриваться.

– Думаю, – Марк следил за движением моих глаз.

– С переменным успехом. Вам это удается, – села за столик и подняла глаза на Марка.

– Думать? – он не отводил взгляд.

– Именно.

– Кофе я попросил принести сразу.

– По утрам я пью чай с лимоном. Говорю это не из чувства противоречия, поверьте.

– Значит, принесут чай.

– С лимоном.

– Сахар?

– Обижаете!

– Любите?

– Кого?

– Мужчин. Хотя по логике, говорим мы сейчас о чае или кофе.

– А Вы умеете улыбаться?

– Да. Так как насчет мужчин? – Марк улыбнулся левым уголком рта.

– Вы попали в точку. Именно «мужчин вообще». А вот в частности, с отдельными представителями этого любимого мною рода отношения – это из сферы интимного. Уж, извиняйте – распространяться сейчас не настроена.