Читать книгу Босс с прицепом - Лина Филимонова - Страница 13

Виктория

– Это когда ты был в гостях у Глеба? – спрашивает Арсений Маньякович.

И отодвигается от меня.

Как будто это я его хватала за талию!

– Будете целоваться? – вместо ответа снова спрашивает Макс.

– Э… ну… – мычит Арсений Маньякович.

Что, демонюка, не знаешь, как реагировать? Неловко тебе? Так тебе и надо!

– Ну, раз не будете, дайте попить, – выдает Максимка. И смотрит на меня. – У тебя есть сок?

– Максим, я тебе объяснял, так себя вести невежливо, – вставляет его папаша.

– А как вежливо?

– Дайте, пожалуйста, попить, а то так есть хочется, что переночевать негде, – смеюсь я.– Сока нет. Есть чай.

– Бабушка любит чай, – замечает Максим.

– А еще у меня есть половина торта.

– Правда? – оживляется мой маленький гость.

– Ага. Будешь?

– Сразу торт? Без супа?

– Супа у меня нет. Но есть жареная картошка. Хочешь?

– Я хочу торт. Можно? Пожалуйста, – добавляет он.

И хлопает своими голубыми глазками. Ну просто ангелочек!

– Конечно, можно.

– Ура! А папа меня заставляет сначала есть суп.

– Зверь твой папа. Но он все правильно делает. Папу надо слушаться.

Я ставлю чайник, достаю пачку с чайными пакетиками.

– Что это за чай вы пьете? – скептически разглядывает ее Арсений Маньякович.

– Обычный чай. А что? Вам надо элитный из позолоченной чашки? Извините, такого нет.

– Ну, раз нет, пойдет обычный, – милостиво кивает он.

Учит ребенка вежливости, а сам – просто воплощение наглости и бесцеремонности!

Я открываю холодильник и достаю торт. Максик оказывается рядом и выглядывает из-под моей руки.

– А это что?

На полке стоит масленка в форме черепахи. Я ее привезла из Египта и использую для хранения сыра.

– Там сыр. С плесенью.

– Тухлый сыр?

– Нет, он не тухлый. Это такая специальная плесень. Вкусная.

Я достаю масленку и ставлю ее на стол. Открываю. Максик таращится на зеленоватый кусок сыра.

Нюхает.

– Фу…. Гадость какая.

– Ага, – говорю я.

Отламываю кусочек и кладу в рот. Максим смотрит на меня завороженно.

– Гадость, – повторяет он. – Дашь попробовать?

– Бери.

Макс повторяет мои действия. Морщится.

– Фу!!!

– Нравится?

– Нет! Горько!

– А зачем ешь?

– Чтоб тебе одной не скучно было есть всякую дрянь.

Какой заботливый ребенок. Ну не прелесть ли?

Я хватаюсь за нож. Арсений Маньякович забирает его у меня. И не просто забирает, а подходит сзади, берет за локоть, на секунду прижавшись всем телом. Моя ладонь разжимается…

Он же случайно ко мне прижался?

И меня случайно в этот момент обдало каким-то нереальным ледяным жаром? Ледяной жар… Такое бывает вообще?

Максим смотрит на торт с воодушевлением. Когда я ставлю перед ним тарелку, сразу начинает есть.

А потом вдруг откладывает ложку и произносит:

– А можно мне картошки? Ты говорила, у тебя есть картошка…

– Голодный? – спрашиваю я.

– Мы были в кафе, – замечает его папа. – Ужинали.

– В кафе невкусно, – хмурится Максик. – Мне надоело в кафе.

– А где вкусно?

– Бабушка готовит вкусные драники. И ежики. И вареники с вишней…

Бедный ребенок! Соскучился по домашней еде. Папаша таскает его по заведениям общепита, и ему в голову не приходит приготовить что-нибудь домашнее. Или он не умеет? Ну уж кашу сварить и картошку пожарить каждый может.

Я разогреваю картошку. Ставлю перед Максмом и с удовольствием наблюдаю, как он ест.

– Вкусно! – сообщает он. – Как у бабушки. Хочешь?

Он протягивает вилку с наколотой картошкой своему папе.

– Нет, спасибо.

Я молчу. Не предлагаю ему картошку. Обойдется! Да и немного ее у меня осталось. Только для Максика.

– Бабушка в больнице, – сообщает мне мальчишка – У нее сердце болит. Сильно.

– Она выздоровеет, – успокаивающе произносит Арсений.

– Ей в руку воткнули иголку и по ней льется лекарство. Прямо в кровь. А еще у нее есть кислородная маска. Как в самолете, только другая. Я тоже хочу такую маску. А иголку в вену не хочу…

Максимка выпаливает все, что у него на уме. А я в это время смотрю на Арсения Михайловича. И вижу, как его лицо меняется на глазах.

Он хмурится, сжимает губы и стискивает челюсти. Выражение лица почти что угрожающеее. Но я почему-то понимаю, что за этим суровым фасадом он прячет тревогу и боль.

И мне вдруг становится его жалко. Их обоих…

Какие-то они заброшенные и неприкаянные. Бабушка в больнице, мама неизвестно где.

Я замечаю, что у Максика волосы странные, как будто он хватал их липкими руками. Или как будто их плохо промыли. На рубашке пятна. А еще – у него разные носки. Он выглядит как ребенок, лишенный женской заботы.

Когда Макс, который даже ест наскоками, снова вскакивает и убегает, я задаю Арсению Михайловичу вопрос.

– А где мама Максима?

– Нет у нас мамы, – произносит он.

И в его голосе я снова слышу боль.

– Извините, – зачем-то говорю я.

– Ничего, – пожимает плечами он.

На дальнейшие расспросы я не решаюсь. Но по его ответу, по его глазам и позе, я понимаю, что случилось что-то очень плохое. Трагическое.

Видимо, его жены и мамы Макса нет в живых.

Мое сердце сжимается. Максимка растет без матери. Еще и с таким холодным отцом. Надеюсь, хоть бабушка у него нормальная. Но даже если так – сейчас она в больнице…

Бедный ребенок!