Читать книгу Мы с тобой не пара - Лина Ласс - Страница 3

Глеб знал, что встреча с отцом, как обычно, не окончится ничем хорошим. Непрошибаемый. Ему не нравились ни идеи, ни стратегии, ни даже предложения, о которых Глеб только заикался. Это всегда раздражало. Возникало стойкое желание разбить что-нибудь. Зеркало, машину, чьё-то лицо… Старший Жданов умел доводить до кипения всего парой фраз, сказанных беспрекословным и жёстким тоном.

– Ты размяк. Что это? – отец потряс бумагами. Серые глаза налились кровью. Он тяжело дышал, как будто прошёл вверх по склону несколько километров. Постоянные стресс и напряжение в бизнесе начинали сказываться на его здоровье. От нехватки воздуха он расстегнул верхнюю пуговицу сорочки и оттянул туго повязанный галстук.

– Письмо о намерениях, – ответил Глеб спокойным тоном.

– Я знаю, что это! Я спрашиваю, кто тебя надоумил обещать лягушатникам такую свободу управления?

Глеб проглотил комок. Он будто снова в школе и оправдывается перед отцом за плохие оценки. И так всю жизнь. Каждый раз вынужден доказывать, что он уже взрослый мужчина и отнюдь не так глуп, каким порой его считал Жданов-старший. Только последний не желал мириться с тем фактом, что сын давно вырос и не нуждается в советах и нравоучениях.

– Я смотрю в перспективе, – Глеб постарался сдержать дрожь в голосе. – Лояльность в таком вопросе выйдет нам только плюсом. Ты хочешь сменить их руководство, ставя на кон репутацию одного из уважаемых банков Европы. А такие изменения ударят по их имиджу, а затем и по нашему.

– Кому нужна их репутация? – отец отмахнулся и кинул бумаги на стол. – Деньги останутся нетронутыми, а вкладчикам и акционерам достаточно и этого.

– Это приведёт к излишнему вниманию к нашей сделке, – Глеб покачал головой. – СМИ не упустят возможности и раздуют из мухи слона, что привлечёт внимание властей.

– Я этого не боюсь.

– Мы чужаки в их стране, – Глеб осмелел и повысил голос. Он терпеть не мог, когда отец пренебрегал безопасностью, решая вопросы как привык, по старинке, прямо и грубо. – А к своим людям у французов есть доверие.

– Эти люди чуть не довели свой банк до банкротства, – огрызнулся Жданов-старший. – Они вообще должны быть счастливы, что мы обратили внимание на них, и должны быть за это благодарны.

– Я настаиваю. Это не только укрепит наши позиции в европейском сегменте, но повысит наш авторитет. Для нашего бизнеса сейчас не самое лучшее время, ты же понимаешь.

Отец тяжело опустился в кресло:

– На какое время простирается твоя перспектива?

Глеб сдержал вздох облегчения. Ему удалось пошатнуть несгибаемые убеждения отца. Неплохо.

– Три года в худшем случае. Но, если всё пройдёт так, как я рассчитываю, уложимся за два.

Жданов-старший усмехнулся и, прищурив глаза, взглянул на сына.

– Два года, говоришь? Не так уж плохо. Тебе, конечно, не достаёт жёсткости, но всё ещё впереди.

Глеб хотел было возразить, но вовремя спохватился. Это только распалит отца – тот слишком любил поспорить и считал, что последнее слово должно остаться за ним. Он уже добился подобия одобрения своей работы. Незачем рисковать хрупким перемирием.

– Чтобы к концу следующей недели добился от лягушатников уступок. Пусть играют по нашим правилам, если хотят сохранить свой банк. Когда вылетаешь?

– В среду, – по привычке Глеб глянул на наручные часы. Время подбиралось к половине шестого. Он снова опаздывал. Обещал быть в ресторане к шести, но понимал, что по вечерним пробкам не успеет даже за час. – Возьму с собой Марину, она как раз хотела в Париж присмотреть себе свадебное платье.

– А, – понимающе кивнул отец. Его лицо расслабилось впервые за вечер, впрочем, как и всегда, когда речь заходила о невесте Глеба. Ничего удивительного, мужчины любого возраста сворачивали ей вслед головы. – Женщина на переговорах как отвлекающий манёвр. Тем более такая шикарная. Молодец.

– Я не думал про это, – Глеб потёр переносицу. – Она не любит ходить со мной на деловые ужины. Разговоры о деньгах её утомляют.

– И пусть, женщине необязательно интересоваться бизнесом. Посветила хорошим личиком, поулыбалась, и партнёры сами плывут тебе в руки. Удивительно, как с таким подходом она собралась открывать галерею.

– Марина – творческая личность, – проговорил Глеб. Слова, как заученные, сами вырвались и показались ему какими-то лицемерными. Творческая? Да, она интересуется искусством, общается с талантливыми художниками, скупает картины, скульптуры, но он никогда не видел, чтобы она сама что-то создавала. Наверняка, это необязательно для людей её типа. – Деньги для неё не главное.

– Так говорят только те, кто вырос в достатке и не понимает откуда они берутся.

Глеб нахмурился.

– Что ты хочешь сказать?

Отец сжал губы и пожал плечами.

– Мне нравится Марина. Она прекрасная партия с безупречной родословной. Идеальная жена для тебя – красивая, статная и богатая. Но она избалована, как и все папины дочки. Берёт то, что хочет, не потому что ей это нужно, а просто так, забавы ради.

– Мы всё ещё говорим про её галерею?

Жданов-старший только усмехнулся. Они отлично поняли друг друга. Марина и правда брала, что хотела – красивые вещи, именитых художников, мужчин. Не столько Глеб выбрал её себе в будущие жёны, сколько она давным-давно решила выйти за него замуж. Он всего-навсего пошёл ей навстречу.

– Кстати, о Марине, – Глеб снова посмотрел на часы. – Мне давно пора, опаздываю на ужин. Она пригласила какого-то художника, который, по её словам, должен поразить меня наповал и окупить вложенные в галерею деньги.

– Мой ей привет, – вдогонку бросил отец. – Может, как-нибудь поужинаем вместе? Вы с Мариной и мы с Аллой.

Глеб остановился в дверях и напоследок кивнул.

– Я подумаю.

Ему никогда не нравилась его мачеха, которая была старше его всего на три года, но с возрастом пришлось смириться с выбором отца. Алла была красива и не глупа, но алкоголь делал её развязной и назойливой, и однажды она без стеснения поцеловала его по-французски. Отец этого, конечно, не заметил, а Глеб не стал ему рассказывать. Да и что толку, когда Жданов-старший был влюблён в неё как мальчишка? Все ошибки его любимой Аллочки не просто прощались – не замечались. Но даже сейчас, когда с того вечера прошло много лет, Глеб старался держаться от мачехи подальше. Возможно, его до сих пор мучала обида за то, что ради неё отец ушёл из семьи, хотя со временем Глеб понял, что это произошло бы рано или поздно. У матери был характер потяжелее наковальни, она была невероятно требовательна и высокомерна и, кажется, любила только своего сына. В последние годы их брака скандалы стали способом ежедневного общения, отчего Глеб поспешил съехать из дома, лишь бы не участвовать в их разборках и не быть разменной монетой.

– Глеб Александрович, – в коридоре его догнала Инна, секретарша, и протянула стопку бумаг. – Вы просили документы, которые забыли просмотреть в прошлый раз. Я посчитала нужным положить сверху те, что в приоритете.

– Спасибо, – Глеб ухватил бумаги. – Я просмотрю сегодня вечером. Не забудьте распечатать мне весь пакет документов для M&A в двойном экземпляре.

– Завтра с утра буду на вашем столе, и… ваша невеста, – Инна неловко переминалась с ноги на ногу. – Она ждёт вас в кабинете.

– Марина? – Глеб нахмурился. – Что она здесь делает? Мы же договорились встретиться в ресторане.

– Она не сказала. Я же не могла не впустить её.

Глеб снова глянул на часы, думая, что они безбожно отстают. Но нет, телефон также показывал пять тридцать. Марина никогда не приходила вовремя, предпочитая с небольшим опозданием и оказанным тем самым эффектом появляться спустя четверть часа. Значит, случилось что-то из ряда вон выходящее. Она ждала его в кресле, приняв соблазнительную позу. Облегающее платье открывало стройные ноги, пшеничного цвета волосы были уложены мягкими волнами, а губы алели алым: настоящая Афродита Северной Пальмиры. Внутри ёкнуло от восхищения. Марина без сомнения была хороша. Отец был прав, ей хватило бы одного взгляда, чтобы его партнёры танцевали под его дудочку.

– Что ты здесь делаешь? – Глеб подошёл к Марине и, наклонившись, поцеловал в шею. Терпкий аромат её духов окутал и ударил в голову. – Разве я перепутал даты?

– Всё отменилось в последний момент, – Марина сердито фыркнула и надула губки. – Венцеславский внезапно сорвался с крючка. Какой-то ретрит в Индонезии в поисках вдохновения и познания самого себя. Мало того, что я вся расфуфырилась, так теперь ещё голову ломать над тем, кем его заменить. До открытия всего месяц. На этих творческих гениев совершенно невозможно положиться.

– Ты расфуфырилась? – Глеб поцеловал её в ключицу. – Я думал ты выглядишь так всегда.

– Льстец, – Марина поддалась натиску, позволяя ему скользнуть под лиф платья. Мягкая и тёплая плоть идеальной фигуры, облачённой в тонкое кружево белья. Мысли Глеба были уже далеко за пределами первоначальных планов. Может, и неплохо, что ужин отменился? – Но мне и вправду некем его заменить.

– Придумаешь что-нибудь.

– И платье пропадает… – Марина не унималась. – На укладку и макияж ушла целая вечность. А кто такой Сергей Баталов?

Глеб отстранился и выпрямился. Баталов… Память тут же нарисовала образ светловолосого парня в очках и в футболке группы «Кино».

– Я нанял его установить защиту в твою галерею, где-то месяц назад. Почему ты спрашиваешь?

Марина потянулась к столу и взяла лежавший в стопке писем голубой конверт.

– Обнаружила у тебя приглашение на его свадьбу. Сегодня.

– Ах, это. Я был слишком занят слиянием, чтобы ответить. Да и с чего бы мне ехать? Мы виделись пару раз по работе.

– Видимо, ты произвёл на него впечатление, – Марина раскрыла конверт и помахала приглашением. – Если поспешим, то даже успеем на банкет.

Глеб усмехнулся.

– Хочешь развеяться?

– Если только у тебя не было иных планов, – Марина прикусила уголок приглашения.

– Вообще-то, были, – Глеб покосился на пачку документов, что всё ещё сжимал в руках. Дела могли даже перевесить приятное времяпрепровождение, на которое он было настроился. – Просто скажи, что тебе жаль, что платье никто не увидит. Оно ведь новое?

– Да, мне жаль, – Марина пожала плечами. – И да, оно новое. Так хотелось произвести на Венцеславского впечатление, а он предпочёл медитации.

– Каков подлец, – Глеб отбросил документы и рукой приподнял подол платья, добираясь до тонкого кружева белья. Интересно, его она тоже надела, чтобы впечатлить этого художника? Марина чуть подалась вперёд, когда его пальцы погладили нежную кожу между ног. Гладкая, бархатистая и горячая. К чёрту дела и бумаги! В данный момент Глеба интересовало только это податливое тело. Но стоило прикоснуться к её губам, как тут он же получил толчок в грудь.

– Испортишь макияж.

– На это я и надеюсь, – Глеб предпринял ещё одну попытку, но Марина кокетливо отвела голову назад.

– Прости, но я что-то не в настроении, – она вскочила на ноги, оправляя платье и причёску. Кошачей походкой подошла к висящему на стене зеркалу и подтёрла чуть смазанную подмаду. – Ты бы знал, чего мне стоило договориться о встрече! За минутку внимания Венцеславского я в лепёшку расшиблась перед его агентом. Обещала любые условия, даже согласилась поднять его обычный гонорар на десять процентов. А он… он…

Похоже, мысли Марины сейчас были далеки от фривольных. Сорвавшийся ужин привел её в бешенство. Красивое лицо словно потемнело, черты обострились, а во взгляде сверкали молнии. Да, она всегда получала, что хотела. Но иногда нужно было признавать поражение и делать выводы, а Марина была не из таких. Всё или ничего!

– На нём свет клином не сошёлся…

– Ты не понимаешь!

– Ну ещё бы.

– Тебе не нужно доказывать свою компетентность. Ты – мужчина.

Глеб горько усмехнулся.

– Мне же приходиться изворачиваться, лишь бы меня воспринимали всерьёз.

– Марина, поверь…

– Даже ты поначалу скептически отнёсся к моей идее. Ты, тот, что должен поддерживать меня во всех начинаниях.

– Я всего лишь сказал, что у тебя в этом маловато опыта.

– Вот, – она указала на него пальцем. – Это то же, что сказал агента Венцеславского. Я просто хочу, чтобы открытие стало настоящей сенсацией, – невеста будето не слышала его недовольства. – Сейчас центральное место моей галереи остаётся пустым. И без Венцеславского…

– Клянусь, если я ещё раз услышу эту фамилию…

Глеб сжал кулаки, пытаясь не показать раздражения. Получилось плохо. Руки дрожали. Он понимал, что делает Марина. За три года он прекрасно изучил её повадки. Любой каприз мог окончиться ссорой, после которой Глеб чувствовал себя побеждённым. Он был не из тех, кто легко готов признать ошибки и, тем более, просить прощения, но порой его невеста выводила его из себя до той степени, что он готов был сорваться. Нет, не громко хлопнуть дверью или ударить кулаком по столу, а разозлиться по-настоящему. До ора и ломания мебели. К счастью, тот глупый мальчишка, который мог себе это позволить, исчез. Теперь Глебом руководили расчёт и сдержанность, как в жизни, так и в любви. Но каждый раз, когда его кулаки сжимались – как сейчас – он мыслями возвращался в прошлое. Прошлое, которое он старался запрятать как можно дальше, но которое раз за разом упорно вылезало на свет. Там было больше свободы, но и больше безрассудности. Позволить себе поддаться ему – значит перечеркнуть всю свою тщательно выстраиваемую жизнь.

Глеб глубоко вдохнул и выдавил из себя подобие улыбки:

– Давай так, завтра я свяжусь с агентом твоего художника и сделаю ему предложение, от которого он не посмеет отказаться.

Лицо Марины посветлело. Она прильнула к нему, обнимая за талию и превращаясь вновь в хрупкую, уязвимую и на первый взгляд невинную девушку. Извинялась она по-своему. Слов "прости" или "мне жаль" от неё никогда нельзя было услышать. Глеб чувствовал, как раздражение сменяется сожалением. Снова побеждён и готов делать всё, только чтобы не слышать её капризов. Он приобнял невесту, прислушиваясь как выравнивается ритм сердца, но всё равно ощущал где-то глубоко неприятное жжение.

– В конце концов, я тоже заинтересован в успехе, как твой основной инвестор.

Марина заглянула ему в глаза с лукавым прищуром. Соблазнительная кошечка сменила капризницу, а губы послушно нашли его рот. В этот раз она позволила ему больше, чем просто поцелуй, но Глеб уже не чувствовал того желания, что каких-то пять минут назад оттеснило на второй план все его дела. Он мягко отстранился и провёл большим пальцем по пухлым губам, с которых безжалостно съел всю помаду. Так быстро, как хотелось бы Марине, он не сдастся. Стоило отвлечься от терзавшей его досады, и, кто знает, возможно, он сможет вскоре её простить.

– А что, если нам и вправду развеяться?

Марина захлопала глазами.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты сегодня так прекрасна, а у нас есть приглашение на свадьбу. – Глеб глянул на часы, которые показывали без четверти шесть. – Вдруг успеем на разрезание торта? В конце концов кто-то кроме меня должен оценить все твои старания. А после можем поехать ко мне и продолжить вечеринку в более интимной обстановке.

***

Глебу потребовалось пять минут, чтобы сменить сорочку на свежую, серую, подчёркивающую холодность его глаз, а спустя ещё час он припарковал свой Maybach у загородного клуба на берегу Финского залива. Было тихо и, если бы не горящие тёплым светом окна, можно было бы подумать, что никакой свадьбы тут и в помине нет. Ни громкой вызывающей музыки, ни криков и бурного смеха, ни вездесущего «горько!». Только на парковке трое мужчин покуривали сигареты и приглушённо переговаривались.

– Миленько, – Марина взяла Глеба за руку. – Может, сыграем свадьбу здесь?

Место и правда оказалось премилым. Двухэтажный клуб с широкой террасой, украшенный цветами и лентами, возвышался среди высоких сосен. Уличные гирлянды освещали погружающийся в сумерки двор. Но в голосе Марины слышался неприкрытый сарказм, чтобы и правду купиться на то, что она согласилась бы променять виллу Бальбиано на Ленинградскую область.

– Тебя не устраиваем озеро Комо?

– Ну, знаешь, что-то вроде второй церемонии для очень дальних и нелюбимых родственников. А для ближнего круга, конечно, Италия.

У входа в клуб их встретил молодой человек в безвкусной бабочке лавандового цвета.

– Вы приглашены? – он преградил путь, изогнув брови.

Глеб вытащил приглашение из внутреннего кармана. Давненько он не встречал сопротивления при входе в какое-либо заведение. Обычно двери перед ним распахивались как мановению волшебной палочки. Юноша бегло осмотрел карточку и вернул, уступая проход.

– Гости собрались в главном зале. Вам прямо и налево, туда, где воздушные шарики.

– Слышал? – зашептала Марина. – Шарики. Безвкусица какая. Это что, детский утренник? Надеюсь, тут не шпротами угощают.

Глеб похлопал её по ладони.

– Думаю, всё не так плохо, как ты себе вообразила.

Они подошли к нужному залу. Шарики, розовые и сиреневые, и правда украшали проход и смотрелись не так уж плохо, хотя и немного провинциально. Вот только музыки не было слышно. Кто-то, женщина, выступала с речью.

– Для лучшей подруги – лучший парень, – произнёс тихий голос.

Глеб пропустил Марину вперёд, но стоило ему самому переступить порог зала, как он замер. Луч прожектора охватил стройную фигуру в лавандовом кружеве. Тёмные волосы выступавшей были убраны наверх, открывая тонкую шею, а карие глаза вдруг обратились в его сторону. Сердце тут же пронзило. Тихое ругательство сорвалось с губ. Марина не заметила, как участилось его дыхание, которое он постарался выровнять, будто пойманный на горячем вор.

«Рита…»

Сколько лет…

– Я хочу пожелать, чтобы вам никогда не пришлось чем-то жертвовать ради других и…

Её голос, тот же, низкий, с небольшой хрипотцой, чуть дрогнул, а её взгляд продолжал смотреть прямо на него. Заметила? Узнала? Нет, слишком темно, и луч прожектора светит ей в глаза, так что она немного щурилась. Однако чувство было таким, будто взгляд прожигал в нём дыру.

– И даже ради друг друга. Ведь любовь… – голос снова дрогнул. – Любовь должна приумножать.

Любовь? Да что она несёт? Злость наполнила грудь, отдавшись дрожью в руки. Глеб сжал кулаки. Ему не послышалось? Эта женщина говорит о любви?

Первый шок прошёл. Нужно как можно быстрее, пока жених не успел их заметить, покинуть клуб. Если кто и заметил их, так подумают, что двое просто ошиблись вечеринкой.

– Совет да…

Глеб шагнул к Марине, выходя на свет.

– Пиз…

Резкий звук микрофона оглушил гостей, за которым последовало оглушающая тишина. Все без исключения головы были обращены только к одной фигуре, не сводившая с непрошенного гостя тёмных глаз, в которых отразилась смесь страха и удивления. Глеб готов был провалиться сквозь землю. Заметила, узнала, как и жених, который привстал в приветствии с таким видом, будто не ожидал его здесь увидеть. Шанс уйти незаметно был безвозвратно утерян. Из динамиков полилась музыка, пытаясь перебить неловкую ситуацию. Но куда уж там?

– О боже! – Марина смотрела туда же, куда и Глеб. – Это же Рита Громова.

– Что? – его голос потерял былую уверенность, стоило ему услышать знакомое имя из уст своей невесты. Мелькнула глупая мысль, что она откуда-то узнала, что их с брюнеткой, выругавшейся при всех, связывает общее прошлое. Но как?

– Фотограф Рита Громова. Я слежу за её работами.

Рита. Рита Громова. Сама во плоти. Вот и настал тот момент, которого он втайне боялся: встретиться со своим прошлым лицом к лицу.

– Глеб Аркадьевич? – обращение вывело Глеба из оцепенения. Жених, тот самый Сергей Баталов, протягивал ему руку. За его спиной тушевалась невеста, невероятно милая девушка в пышном сверкающем платье. Рукопожатие вышло смазанным. – Мы… мы рады вас видеть. Честно, не думали, что вы приедете. Вы так и не ответили на приглашение.

– Да, – Глеб потёр переносицу, бросив мельком взгляд туда, где стояла Рита. Пусто. Сбежала? Что ж, это в её стиле. – Сергей, мои поздравления. Простите, что не предупредили. И вдвойне прошу прощения, что заявились к вам без подарка. Оставьте мне свои контакты, я исправлю эту оплошность.

– Ничего-ничего, – невеста выступила вперёд. – Мы всё равно рады вас видеть. Сейчас организуем вам места за столиком.

– Позвольте представить, моя теперь уже жена, Наташа, – жених с гордостью приобнял невесту.

– Очень приятно, – Глеб пожал маленькую ручку, облачённые в кружевные митенки. – А это моя невеста, Марина.

– Примите мои искренние поздравления, – Марина пожала по очереди руки Сергею и Наташе. – Можно задать вам один вопрос? Девушка, что сейчас выступала, это же Рита Громова, фотограф?

– Д-да, – глаза невесты сощурились. – Она моя подруга и свидетельница. Вы знакомы?

– Нет, но я слежу за её творчеством. Не могли бы вы нас представить?

– Конечно, – Наташа огляделась в поисках. – Куда она подевалась?

Ситуация выходила из-под контроля. Хотя был ли он вообще, этот контроль? Если раньше Глебу казалось, что близкого контакта с Ритой можно было избежать, то теперь его невеста сама напрашивалась на знакомство. Только сама мысль о встрече лицом к лицу почему-то вызывала не беспокойство, а похожий на предвкушение трепет. И это пугало.

Наташа оставила их, пытаясь выяснить, куда пропала её подруга. Завязался ни к чему не обязывающий разговор, постепенно перешедший в обсуждение деловых вопросов безопасности. Глеб видел, что Марине скучно. Носок её туфельки отбивал стук, а взгляд безразлично скользил по гостям. Спустя несколько минут распорядитель торжества проводила их за столик, за которым удачно нашлось парочку свободных мест.

– Не английский фарфор, но тоже сойдёт, – Марина с пренебрежением осмотрела тарелку. – А вот столы могли украсить и получше. Пообещай, что на нашей свадьбе не будет безвкусного хрусталя.

Она щёлкнула по подвеске, свисавшей с подсвечника.

– Ты можешь хотя бы сделать вид, что рада быть здесь, – одёрнул её Глеб.

– Что на тебя нашло? – Марина свела брови.

– Не всем по карману твой английский фарфор. И, раз уж мы гости, будь полюбезней.

– Я сама любезность, хотя с гораздо большим удовольствием провела бы вечер в твоей постели. Заметь, не моя идея была сюда приехать.

– Тогда извинись за нас обоих, и поедем куда захочешь.

– О нет. Теперь у меня появился повод остаться.

Глеб до боли сжал челюсти.

– Значит, ты будешь любезна.

Тон, которым это было произнесено, мог бы заморозить саму Холодную Королеву. От удивления Марина застыла. Глеб не знал, что на него нашло. Хотя, почему не знал? Всё было очевидно. Он гость на свадьбе, где в качестве подружки невесты выступает одна коварная брюнетка, которой он впервые в жизни сказал «люблю», и которая испарилась после этого в неизвестном направлении. Зачем он только согласился на эту авантюру? Нужно было вести Марину сразу к себе домой или заняться с ней сексом, как она и хотела, прямо в его кабинете, и тогда он был бы избавлен от встречи с прошлым. А вот и оно!

Наташа, плывя через зал в своём ослепительно белом платье тащила за собой как на аркане то самое прошлое. Рита даже не старалась делать вид, что рада их встрече. Тёмные глаза пронзили его насквозь. Но в этот раз в них не сквозило ни страха, ни удивления. Только… злость?

– Позвольте вам представить. Моя близкая подруга Рита.

Глеб встал из-за стола вслед за своей невестой скорее из вежливости и молча наблюдал за сдержанным приветствием обеих – своих – женщин. Его прошлое и его будущее. Какой контраст. Яркая и дерзкая брюнетка и сдержанная, элегантная блондинка.

Рита смерила взглядом Марину и натужно улыбнулась. Кажется, ей также, как и Глебу, хотелось оказать где-нибудь в другом месте. Сейчас, когда они оказалась на расстоянии метра друг от друга, он смог внимательней её осмотреть. Всё те же угловатые плечи с изящными ключицами, пухлые губы, густые, чуть вьющиеся волосы. Всё тот же пирсинг-гвоздик в носу и знакомая татуировка в виде звёзд на шее. Можно было бы сказать, что она совсем не изменилась, если бы не её взгляд, казавшийся более зрелым, чем должен быть у девушки, которой… Сколько ей сейчас? Двадцать восемь? Двадцать девять. Чёрт, он даже помнил, когда у неё день рождения – тринадцатого ноября.

– Я так рада лично с вами познакомиться, – Марина пожала Рите руку. – Я давно слежу за вашим творчеством.

– Правда? – карие глаза Риты сощурились.

– Конечно. Мне всегда был интересен андеграунд в фотографии. Я в восторге от вашего цикла, сделанного в Мумбаи. Вы так точно ухватили распад современного общества. Грязные трущобы, нищета, все эти несчастные люди… Это так поразительно. Я была под сильным впечатлением. Ох, простите, совсем забыла о приличиях. Позвольте представить, мой жених, Глеб Жданов.

Карие глаза распахнулись шире. В мягком свете зала они блестели как в лихорадке. Глеб видел, как Рита напряглась, как задрожали её губы, будто она готова была расплакаться, но в следующее мгновение она вскинула подбородок и протянула ему руку:

– Рита Громова, фотограф.

– Очень приятно.

Её рука оказалась почти ледяной. Не такими он помнил её прикосновения. Раньше она была тёплой, даже жаркой… мягкой и податливой. Сейчас же от Риты веяло неприступностью. Что ж, в эту игру можно играть вдвоём.

– Значит, фотограф, – Глеб усмехнулся. – Давно занимаетесь фотографией?

– Около десяти лет.

Он помнил, как Рита носилась с только что купленной камерой, стараясь запечатлеть яркие моменты их лета. Она ловила в объектив то греческие пейзажи, то наводнённые людьми улицы, то моменты, принадлежавшие только им двоим. Тогда ему казалось это дурачеством, не больше, чем хобби. Да, снимки получались хорошие, но он и подумать не мог, что она займётся этим профессионально. Видимо, он и правда знал её не так хорошо, несмотря на всё, что между ними было.

– Устраиваете семейные фотосессии?

Риту, казалось, это задело.

– Нет, я снимаю то, что нас окружает. Реалистичное и злободневное.

– И этим можно заработать на хлеб?

– Представьте себе, – карие глаза сощурились в презрении.

– Простите моего жениха, – вставила Марина. – Он иногда бывает слишком прямолинеен. Всё, что не касается ценных бумаг, он считает пустой тратой времени. Даже мою художественную галерею.

Риту встрепенулась. На её лице промелькнула заинтересованность.

– Вы художница?

– О нет, я скорее ценитель. Ищу новые таланты и восхищаюсь признанными мастерами. Через месяц я открываю галерею современного искусства и приглашаю вас всех.

Она одарила присутствующих ослепительной улыбкой и крепче ухватилась за локоть Глеба.

– О, спасибо, – Сергей улыбнулся в ответ. – Будем рады. Как раз вернёмся из свадебного путешествия.

– Едем в Санторини, – Наташа всплеснула руками. – Все мои знакомые, что там побывали, уверяли, что романтичнее места не найти. Вы бывали в Греции?

– Нет, – Глеб ответил быстрее, чем нужно.

– Разве, дорогой? – Марина захлопала глазами. – Ты вроде говорил, что провёл там каникулы, когда учился в Лондоне.

Глеб потёр переносицу.

– Ах, да… Просто это было так давно, что поездка не оставила после себя ярких воспоминаний.

– Вот как? – Рита прыснула со смеха. – А я была там несколько лет назад. И впечатлений у меня осталось хоть отбавляй.

Её карие глаза так и буравили его насквозь. Сжатые губы исказились в ухмылке.

– Например?

Рита схватила у проходившего мимо официанта бокал и разом опрокинула в себя даже не поморщившись.

– Например, скалы острова Милос.

Глеб напрягся. Рука непроизвольно дёрнулась, сжав локоть Марины. Рита ударила в больное место.

– Никогда там не был, – прохрипел его собственный голос.

– А что там? – спросила Наташа.

– Необыкновенные закаты, – Рита продолжала испепелять взглядом Глеба. – И ночи.

На несколько секунд в их небольшой компании установилось неловкое молчание. Чувственным и надломленным тоном, которым была произнесена последняя фраза, можно было растопить самое суровое сердце. И только двое в этой тесной компании понимали смысл сказанного.

Ночи… жаркие ночи острова Милос. Ещё бы! Пожалуй, это было самым запоминающимся во всём лете десять лет назад. При всём желании Глеб не смог бы их забыть.

– Простите-простите, – в их круг вдруг вклинилась обеспокоенная организаторша с неизменным расписанием. – Через пятнадцать минут у нас бросание букета. Где он?

Наташа замешкалась.

– Кажется, я оставила его на втором этаже.

– Нужно срочно его найти.

– Я схожу, – отозвалась Рита и направилась к выходу из зала.

Глеб наблюдал за ней, пока она не скрылась из вида. Что-то неумолимо тянуло его броситься за ней. Или в противоположную сторону.

– Тебе бы тоже быть полюбезней, дорогой, – Марина похлопала жениха по плечу, усаживаясь обратно на своё место.

– О чём ты?

– Ты буквально оскорбил Громову. Семейные фотосессии? Её чуть не перекосило. Она же почти художник. Если бы ты чуть больше интересовался моими увлечениями, то знал бы, что я слежу за ней вот уже пару лет. Интересно, – Марина постучала ноготками по столу. – А что, если предложить ей выставку в моей галерее? Вместо Венцеславского?

Глеб постарался сохранить лицо. Нет, нужно отвадить Марину от каких-либо встреч с Ритой. Не хватало ещё терпеть её компанию. Один вечер он ещё готов пережить, но дальше…

– Не думаю, что это хорошая идея. Ты никогда не интересовалась фотографией.

– Я всегда интересовалась тем, что приносит деньги. А в Громовой я вижу потенциал. Пусть она известна пока в узких кругах, но все с чего-то начинали. Раскрутить популярных художников не составит труда, но вот прославить ноунейма – представь, какой будет фурор.

Глеб до скрежета сжал челюсть.

– Неужели она так хороша? Что-то не верится. В мире полно талантливых фотографов, а ты готова взяться за того, кого совсем не знаешь.

– А разве свадьба не лучший повод узнать друг друга получше?

Марина подняла одну бровку. Рита явно заинтересовала её больше, чем того хотелось бы Глебу. Нужно пресечь это раньше, чем всё зайдёт слишком далеко.

– Прости, – он поднялся со стула. – Кажется, я кое-что забыл в машине. Скоро вернусь.