Читать книгу Киберфауст. Протокол «Интеллект» - Линдэи - Страница 3

На самом верхнем, тысяча восемьдесят шестом этаже одного из современных бизнес-центров Мейн-Йорка, блистающих синевой панорамных окон, в офисе новой, пока никому не известной организации «G-MIND-G», что готовилась вскоре пополнить ряды разработчиков передовых электронных устройств, состоялось первое закрытое заседание ее членов – весьма серьезных и влиятельных лиц.

Просторный и круглый по форме офис скрывался от фар пролетающих мимо аэрокаров за непроницаемым стеклом, что окружало его по всему периметру. Стекло имело надежную электронную защиту, так что снаружи ничего не было видно даже тем, кто успел приобрести самые новые умные линзы.

Комфортабельный деловой интерьер, подобранный с тонким вкусом, и ультрасовременные цифровые устройства вызовут ощущение погружения в иную реальность, пожалуй, даже у тех, кто с самого рождения живет на девятом городском уровне.

Окно, окружающее пространство офиса изнутри, выглядело почти незаметным – настолько было прозрачным и чистым. Сквозь него прекрасно видна панорама самого верхнего, девятого уровня города – линии последних этажей небоскребов с коттеджными поселками на крышах, воздушными зелеными парками и парящими рядом с ними дорогими ресторанами. С нижними ярусами его соединяли воздушные коридоры, по которым двигались частные и общественные аэрокары, а также скоростные лифты и массивные подъемные платформы, предназначенные для пешеходов – людей и роботов.

Многоуровневая структура города позволяла эргономично расходовать физическое жизненное пространство, которого в последнее время всем так не хватало. Для собравшихся в офисе людей было особенно важно иметь возможность наблюдать сразу все городские уровни, или ярусы, которых было всего девять. Поэтому округлое панорамное окно, являясь по сути интерактивным сенсорным монитором, могло в любой момент подключиться к одной или нескольким из миллионов видеокамер, расположенных на каждой улице каждого уровня, и получить видеотрансляцию жизни горожан в режиме «on-line». Благодаря высокому уровню синхронизации изображений создавалось впечатление, будто офис, словно он сам является лифтом, перемещается то вверх, то вниз, на необходимый ярус. Более того, присутствующие могли без труда заглянуть в любой другой мегаполис, расположенный даже на противоположном конце Земли, и совершить по нему виртуальную экскурсию.

За большим круглым столом, подсвеченным снизу неоновыми лучами, сидели несколько мужчин в дорогих костюмах. Иссиня-черная глянцевая столешница зажглась отдельными сенсорными модулями, ровно по числу сидящих.

– Еще четыреста лет назад, когда увидевший свет первый смартфон считался невероятным технологическим достижением, а у жителей бывших стран «третьего мира» не было даже самого примитивного кнопочного телефона – еще тогда то, чем мы пользуемся сейчас, было самой настоящей научной фантастикой. Я думаю, никто из нас, если бы застал еще те, первые громоздкие компьютеры, которые занимали огромные площади и весили несколько тонн, не поверил бы, что в будущем они смогут уместиться в человеческом глазу! Вы согласны со мной, Нейман?

До предстоящего заседания оставалось еще несколько минут, поэтому Векслер вновь решил завести философский разговор с одним из своих новоиспеченных коллег – упитанным мужчиной в годах, с серьезным выражением лица и густыми нахмуренными бровями, который, по всей видимости, был не особенно расположен к беседе.

– Без сомнения, – коротко ответил он, даже не посмотрев на Векслера.

– Все же мне жаль, что нам не довелось хоть сколько-нибудь пожить в то время, когда еще ничего этого не было – то есть технологий, таких, как сегодня. Недавно я пересматривал видеозаписи, сделанные нашими предками, которые как раз застали появление первых телефонов. – Нейман невольно обратил на него свой строгий, недоумевающий взгляд. Векслер сначала трогательно улыбнулся, но затем задумчиво погрустнел. – Для них было удивительным, когда человек шел по улице и громко, во весь голос разговаривал, как будто бы сам с собой. А сейчас уже нет ничего необычного в том, что люди, идя по улице или сидя в бистро, постоянно шевелят пальцами в воздухе, – он поднял руку и взглянул на микроманипуляторы на подушечках пальцев, в отчаянии мотая седой головой, – и мало того, что не слышат, так еще и не видят происходящего вокруг. – Он пытливо посмотрел на Неймана и даже чуть пригнулся, чтобы опять обратить на себя его внимание. Тот снова недовольно на него покосился. – А как росли дети? Они ведь играли в футбол во дворе – в настоящий футбол, я имею в виду. Еще в бейсбол и в прятки. Вот вы, Нейман, – в детстве вы играли в прятки?

– Черт бы вас побрал, Векслер! – разгоряченно воскликнул Нейман, чем привлек внимание окружающих. – Вы не видите, что я занят?

Кажется, он действительно был занят чем-то очень важным: над его сенсорным сектором плавно передвигались голографические документы, которые он тщательно изучал, стараясь абстрагироваться от пустой болтовни навязчивого профессора.

Векслер с виду был ничуть не моложе Неймана, даже старше, но в нем присутствовала какая-то детская наивность и простодушие, которое многих откровенно раздражало. Сконфузившись от осуждающих взглядов, он обиженно потупил взгляд, затем встал из-за стола, взяв в руки стакан из-под воды, и, по-стариковски шаркая об пол ногами, вышел из офиса – очевидно, опять за водой, ведь с самого утра от волнения его мучила жажда.

Молодой блондин, сидевший рядом с профессором, худой, но широкоплечий, с модно зачесанной прической, деловито закинул ногу на ногу и, провожая Векслера взглядом, пренебрежительно ухмыльнулся:

– И это он, тот самый выдающийся генетик? – спросил он как бы у всех. – Как-то простоват он для этого проекта, мне кажется. Неужели не нашлось других?

Посмотрев напротив, он встретил на себе взгляд, полный возмущения от подобной дерзости.

– Перестаньте, Гринберг. Вам-то уже должно быть известно, что другого такого генетика просто нет и быть не может. При всей его неординарности и странности поведения, Векслер – наиталантливейший ученый, и мы бы не сидели с вами здесь, если бы не его открытие. Сколько лет, или, возможно, десятилетий еще потратили бы на расшифровку недавно открытого участка ДНК те, кого мы содержали в лучших лабораториях и кому платили непомерно высокие жалованья, – трудно даже представить! И, спрашивается, за что платили? За то, что они ставили свои бесполезные опыты на крысах и дрозофилах, которые раз за разом так ни к чему и не приводили, – вот за что. Так что профессор Векслер, как никто другой из присутствующих здесь, является самым полноправным участником проекта. И я бы на вашем месте не спешил с заявлениями и относился бы поуважительнее к другим.

Этого человека зовут Эдриан Паттерсон. Нет, не то, чтобы он симпатизировал профессору, просто он уже давно поджидал момента, чтобы заткнуть за пояс этого молодого нахального типа, который ему сразу не понравился. Говоря «мы», он, конечно, сильно преувеличил, но нужно же как-то показать новобранцу, кто здесь хозяин.

Ущемленное самолюбие Гринберга стремилось обернуть ситуацию в свою пользу. Он подернул бровью, будто услышал бесполезный звук, затем воссоздал над столом рабочую записную книжку и, закурив виртуальную сигарету, сделал вид, что с головой погрузился в работу. На самом деле это была внешняя защитная реакция, и внутри себя он все же пожалел, что посмел вслух оскорбить профессора.

Повисшую в воздухе напряженную паузу прервал мягкий шипящий звук открывающихся дверей. В продолговатом освещенном коридорчике, преодолев защитную цифровую завесу, появилась симпатичная секретарша-робот по имени Бризелла. Она неторопливо переставляла свои стройные металлопластиковые ножки и широко улыбалась, кокетливо взмахивая длинными ресницами. Минут двадцать назад она уже появлялась здесь с большим подносом – предлагала собравшимся напитки. В этот раз она несла поднос поменьше, с одной единственной кофейной чашкой и небольшим черным футляром. Присутствующие уже успели выучить: Шпектор никогда не рассматривает ни одного важного документа и не ведет ни одной беседы без чашки крепкого ароматного кофе – говорит, что его терпкий вкус помогает лучше сосредоточиться на работе. Был ли это единственный секрет его необычайной рассудительности, ораторского мастерства и дара убеждения? – вряд ли. Ни один из них не знал другого такого успешного кофемана.

По правилам, Бризелла должна была ровно за минуту до его прихода подать поднос, так, чтобы кофе был еще горячим, но она уже успела уйти.

Наконец, к собранию все было готово, все заняли свои места. Бризелла поставила поднос на стол, рядом с сенсорным дисплеем Шпектора и уже собралась уходить, как вдруг с ее программой что-то случилось: ее заело на одном и том же движении, а после системного звука, сообщившего об ошибке, она потеряла сознание и с металлическим грохотом повалилась на пол.

В это время из-за цифровых дверей показался и сам Леонард Шпектор. Это был высокий, довольно плотный человек, в дорогом костюме из темной ткани, мерцающей струящимися потоками сине-зеленых пикселей. Такая текстура подходила, скорее, для праздничных костюмов, нежели для деловых, но экстравагантный Шпектор, предпочитающий во всем только высокие технологии, умел сделать лаконичным любой свой образ. На вид ему чуть более сорока, хотя на самом деле – десятка на полтора больше. У него была полностью лысая голова, что подчеркивало его примечательную, чуть угловатую форму черепа. Лицо его было беспристрастным и не выражало никаких эмоций, как, впрочем, и всегда, и поэтому порой очень сложно понять, какое у него настроение. Коллеги иногда, конечно, за глаза, не всерьез говорили, что он – самый настоящий робот. Но никто из них не отрицал одного любопытного факта: всегда, когда он появлялся в поле зрения, буквально у каждого возникало ощущение какой-то необъяснимой, мощной деятельной энергии, которая от него исходила.

Зная жесткость его характера и то, как его может огорчить даже мелкая бытовая неприятность, присутствующие занервничали и даже почувствовали себя виноватыми за то, что случилось с Бризеллой.

– Какая незадача! – разочарованно произнес Векслер, подойдя к ней. – Может, она еще очнется?

Увидев «мертвую» секретаршу, Шпектор с виду остался таким же невозмутимым и хладнокровным. Перешагнув через ее металлическое тело, он прошел к своему креслу. Члены собрания в знак приветствия поднялись со своих мест.

– Бросьте, Векслер, – ровным и насыщенным голосом ответил он и, попробовав кофе, неприязненно сморщился. – Это лишь робот. Один из миллионов. И кофе, как всегда, поганый. – Отодвинул чашку подальше. – Нет, господа, как бы вы не пытались мне доказать, что роботы – это наше будущее, и что они вскоре смогут заменить людей абсолютно во всех сферах деятельности, я всякий раз буду отвечать вам: вы в корне не правы.

Собравшиеся воссоздали над секторами предложенные им электронные материалы – поняли, что Шпектор, прокомментировав к месту произошедшую случайность, плавно и без особых церемоний, что, впрочем, было в его стиле, подводит к сути сегодняшней встречи.

– Какими бы сообразительными ни были роботы, – продолжал он, – им никогда не сравниться с человеком. Природу превзойти невозможно. Однако, – он выждал многозначительную паузу и интригующим взглядом обвел коллег, – мы можем научиться сотрудничать с ней в творчестве. – Затем он встал с места, медленно и важно направился к окну-монитору. – Сегодня чрезвычайно много внимания уделяется усовершенствованию умной техники, и все меньше – проблеме, которая костью в горле торчит у современного социального организма, и никто ничего с этим поделать, увы, не может. Поэтому сегодня, господа, я хочу обратить ваше внимание на то, что происходит за окном.

Он нажал на стекле одну из сенсорных кнопок, и изображение города на нем вдруг стала ярче, отчетливее, а вся его поверхность, покрывшись едва заметной цифровой сеткой, подготовилась к восприятию дальнейших команд.

– Я полагаю, все вы уже догадались, что я имею в виду. Но давайте же еще раз все вместе смело посмотрим на ту атмосферу хаоса и безобразия, в которой сегодня приходится жить нашим согражданам. Возможно, вы скажете: расслоение общества по финансовому признаку сформировалось за несколько столетий, так сказать, в результате естественного отбора, и что физическое пространство нашей планеты – это тот лимитирующий фактор, который вынуждает человечество, число которого не сегодня-завтра перевалит за пятьдесят миллиардов, жить в условиях такой вот социальной этажности. И мне, конечно, придется с вами согласиться. Но стоит ли разбираться в причинах? Не лучше ли пытаться найти выход из этой ситуации?

Шпектор говорил так доходчиво и проникновенно, так увлекал глубиной и убедительностью мысли, что некоторые из присутствующих кивали чуть ли не после каждого его слова.

– Что вы видите за окном сейчас? Девятый городской уровень. Спросите любого, где находится рай на Земле, и никто из них не ошибется с ответом. Самая современная инфраструктура, летающие аэрокары с голосовым управлением, шикарные коттеджные поселки на крышах небоскребов, высокотехнологичные умные дома – вот он, рай для современного человека, о котором мечтает каждый. Конечно, некоторые с пренебрежением называют его логовом толстосумов, но их слова – лишь порождение зависти и отчаяния, так что не стоит на них обижаться. А экология? Все самые дорогостоящие технологические инновации, обеспечивающие идеальные экологические условия, сосредоточены именно здесь. Это и безотходные заводы, и системы аэрации и ионизации воздуха, и настоящие зеленые парки, какие редко встречаются уже даже на шестом ярусе, и мощные метеоустановки, позволяющие нам наслаждаться прекрасной погодой круглый год. Наконец, только над нашими головами есть настоящее, а не голографическое, небо, и только над нашими головами светит целых два солнца!

Действительно, в современном небе было два настоящих солнца. Второе является детищем организации «WESPA», которая занимается информационными разработками в космических, в прямом смысле этого слова, масштабах. Появилось оно относительно недавно, порядка пятнадцати лет назад. В отличие от настоящего солнца, которое является генератором естественной энергии и тепла, его маленький двойник, вращающийся по низкой околоземной орбите, предназначен для излучения ультра-коротких вспышек света, служащих энергией для поддержания жизни голограмм, которыми заполнена современная атмосфера.

– Однако даже здесь, в этом раю, существуют свои неблагоприятные факторы. И самый злободневный из них вам хорошо известен – это огромный налог на пространство. Сегодня он составляет 25% от дохода каждого живущего здесь гражданина, являющегося по сути денежным ангелом для правительства, которое с каждым годом все крепче цепляется к его электронному кошельку.

Члены собрания соглашались с каждым словом Шпектора, ведь почти все они жили именно здесь.

Леонард нажал на стрелку, указывающую вниз, и все, что окружало их за окном, стало плавно подниматься вверх, а сам офис, подобно лифту, поехал на более низкий уровень – разумеется, это был лишь визуальный эффект.

Восьмой уровень не разительно отличался от девятого: те же дорогие коттеджи на крышах небоскребов, что заканчивались здесь, те же блестящие аэрокары, рассекающие воздух, и самые совершенные роботы последних моделей, идущие куда-то по своим делам. Как и наверху, роботов здесь можно встретить чаще, чем людей, но в целом на улицах было чуть более оживленно. В общем, все то же, только небо видно не полностью, и естественного света сюда доходило меньше – мешал девятый уровень.

Еще ниже уже встречалось воздушное метро, которым пользовались люди, не имеющие личного транспорта, а персональные летающие машины – тех, кто мог себе позволить, – значительно отставали в развитии от своих умных верхних собратов: при полете они нуждались в участии пилота. Плотность населения здесь значительно выше, а потому становится заметнее и навязчивее реклама. На смену частным комфортабельным домам приходят жилые многоквартирные небоскребы, правда, пока еще класса «lux». В нескольких районах платформы восьмого яруса, то есть потолки, почти полностью закрывают небо. В таких случаях на них, на этих самых потолках, включается небо голографическое.

Наверняка читатель уже догадался, что по мере того, как лифт опускался все ниже, члены заседания могли наблюдать за окном постепенное увеличение количества жителей и снижение качества их жизни. Начиная с третьего экологичные аэрокары и распространенные на средних уровнях электромобили полностью вытеснялись транспортом с бензиновым двигателем, появлялись многокилометровые заторы на дорогах, и, как следствие этого, воздух становился все грязнее. Все примитивнее становились роботы, гуляющие по замусоренным улицам, да и повседневно используемые технологии в целом здесь были проще. Все скромнее, все меньше квартиры, скуднее зарплаты и непосильнее налоги, все грустнее лица пассажиров в городских автобусах, томящихся в пробках. Они, живущие здесь люди, уже не помнили настоящего неба и солнечного света, и даже вместо нарисованного неба все чаще видели на потолках рекламные ролики.

Наконец, спустившиеся сверху обладатели роскошеств и привилегий, оказались на самом нижнем уровне жизни – первом. Тут горожане вынуждены ютиться в тесных коммунальных квартирах – иных вариантов жилья попросту не было. В загазованном воздухе летали мусорные пакеты, повсюду разбросаны бытовые отходы, с которыми не успевала справляться уборочная техника. На улицах полно бездомных пьяниц и бесчинствующих бродяг, которые так и норовят затеять очередную заварушку в каком-нибудь магазине или в одном из дешевых придорожных кафе. И люди вокруг… – столько людей, что, посмотрев сверху, и не догадаешься: то ли это и впрямь городские кварталы, то ли гигантский бетонный карцер, забитый сплошняком непрерывной человекообразной биомассой.

Иными словами, пришло то время, когда всем стало хорошо известно, что такое рай и ад на Земле, а главное – где они конкретно находятся. И единственной религией живущих внизу теперь была лишь вера в то, что когда-нибудь они смогут подняться выше в буквальном смысле слова. Но беспощадный дьявол по имени «безработица» всякий раз разрушал их мечты и низвергал вниз при любой попытке вскарабкаться наверх. Верхние же молились, ясное дело, тому, чтобы сохранить в своих руках доставшийся им драгоценный грааль современной жизни.

Вообще, за последние четыре столетия многое изменилось на Земле. Предыдущие поколения, взглянув бы на нее сейчас, вряд ли бы ее узнали. Соединенные Штаты Земли, в которых существующие политически и финансово обособленные регионы с каждым днем все больше утрачивали свою автономность, а вместе с ними и те немногочисленные независимые государства, которые можно пересчитать по пальцам, сегодня похожи на единый гигантский мегаполис, где каждый город, еще не успев закончиться, сразу переходит в другой. Три континента из шести существующих ранее были затоплены из-за резкого потепления климата и разрушительных землетрясений, бушевавших на планете около трехсот лет назад. В результате, чтобы разместить на оставшихся континентах аномально выросшее в численности население, осваивались и заселялись даже самые непригодные для жизни территории. Вырубались леса, осушались болота и пресные водоемы, дорог был каждый уголок, каждый клочок земли. На некогда плодородных почвах, где выращивалась натуральная пища, вскоре тоже выросли небоскребы, так что сельское хозяйство сохранилось только в видео-летописях истории.

Процесс жизнедеятельности людей сегодня поддерживается в основном за счет стремительно развивающихся технологий. Ученые нашли легкие способы опреснения морской воды и научились искусственно создавать кислород, который поступает в безжизненную городскую атмосферу из мощных аэрационных труб, всюду возвышающихся из недр земли. Исключительно все продукты питания прибывают на прилавки супермаркетов с заводских конвейерных лент, и уже никто не сомневается в том, что настоящие овощи и мясо должны рождаться именно в лабораторных пробирках.

Однако у технологического прогресса была и другая сторона медали, о которой мы уже вскользь упомянули. Дело в том, что роботы уже давно вытеснили людей с их рабочих мест во многих отраслях производства и сферах услуг. Это-то и стало причиной продолжающихся по сей день массовых сокращений и тотальной безработицы, особенно ужасающей своими масштабами на нижних уровнях. Ситуацию усугубляло то, что все, от мала до велика, независимо от того, есть ли у них работа, и обеспечены ли они пусть даже самым скромным жильем или же нет, должны были платить налог на занимаемое пространство. Для жителей первого яруса, как вы понимаете, этот налог был платой не за возможность жить как-то и где-то, а за возможность жить в принципе.

Введение налога с первого же дня привело к небывалым массовым беспорядкам в обществе, что особенно характерно опять же для так называемого «подвала» мегаполисов, где социальное напряжение и без того было высоким. Все чаще случались ожесточенные протесты, грабежи, разбои и убийства. Это повлекло за собой значительное увеличение штата полицейских и блюстителей порядка, таким образом создав некоторую квоту свободных вакансий, за которыми выстраивались многомиллионные очереди безработных. Однако из-за стремления сократить расходы на выплаты зарплат и на эти должности все чаще ставили роботов.

Неспособные выплачивать налог, как животные, отлавливаются бдительными полицейскими. Они группами, на нескольких машинах курсируют по кварталам, рассматривая толпы прохожих через сканирующие зонды-экраны, умеющие весьма быстро выискивать неплательщиков. Пойманных людей помещают в фургоны, отвозят в участок, и, чтобы не создавать перед входом вереницу из все новых, поспевающих машин, набитых людьми, тут же, без разбора определяют их на постоянное место жительства в орбитальные поселения. Последние, как видно из названия, располагаются на околоземной орбите и являются местом пожизненного пребывания осужденных, обвиняемых в преступлениях так называемой нулевой тяжести. К ним относятся лица, уклоняющиеся от уплаты налога на пространство, и психически невменяемые люди, которые не подлежат лечению и могут быть потенциально опасны для общества.

– Итак, – громко сказал Шпектор, подводя итог виртуальной экскурсии. – Как мы увидели, социальное расслоение – это бич современной жизни людей, от которого нужно избавляться. И я хочу обратить ваше внимание на то, что, как бы велика ни была разница между людьми, всех их объединяет одно – уже давно ставшая базовой потребность в информации. Вы согласны со мной? – Присутствующие дружно закивали головами: согласны. – Но так же, как испорченная вода или еда, или отравленный воздух, негативная информация губительна для человеческого организма. Негативная информация, – еще раз отчетливо повторил он, указывая на экран, где транслировалось очередное буйство бездомных бродяг, – вот корень всех социальных бед! И сегодня в наших с вами руках есть мощный инструмент для того, чтобы его устранить. Сейчас вы все поймете. – Он вернулся к столу и с подчеркнутой почтительностью обратился к тому дерзкому молодому человеку: – Карл, могу я попросить тебя?

Коллеги непонимающе переглянулись. Гринберг привстал с кресла:

– Конечно.

Он набрал на своем дисплее комбинацию цифр, и в тот же момент изображение за окном погасло, стекло сделалось темным, непроницаемым для света. Офис наполнился полумраком, по всему периметру зажглись мелкие синие огоньки. Сенсорные секторы на столе по очереди вспыхнули, стали сплетаться между собой световыми импульсами, и вскоре столешница превратилась в единый яркий дисплей, на котором постепенно вырисовывалась карта Мейн-Йорка, только что полученная со спутников. Плавно движущееся изображение было настолько реалистичным, что у сидящих даже слегка закружилась голова от чувства настоящего полета над городом. Повинуясь взмаху руки Гринберга, карта начала приобретать объем, и на поверхности стола вскоре выросли миниатюрные голографические небоскребы, один за другим появлялись ярусы – воссоздавалась динамичная трехмерная модель мегаполиса.

– Город как на ладони, – довольно улыбаясь, сказал Шпектор и с хитрой ухмылкой вновь посмотрел на Гринберга. – Но разве только город?

Тот ввел в систему новый код, и масштаб живой карты стал быстро мельчать. Теперь на столе уместились и другие, соседние, мегаполисы, а затем обозначились и целые штаты. Вскоре появились моря и океаны, очертились границы материков, которые тоже становились все меньше, пока, наконец, не образовалась выпуклая поверхность земного шара, окутанная сверху, словно паутиной, сетью цифровых сигналов и лазерных голограмм. Земля была большей частью невидима и как бы скрыта под столом. Приводимая в движение прикосновением руки Гринберга, она медленно поворачивалась, а ее материки то поднимались на видимую поверхность, то вновь исчезали, опускаясь вниз.

– Кем были боги древних людей? – вновь зазвучал голос Шпектора. – Разве они не были теми, кто с неведомых высот наблюдает за Землей и людьми? Разве им не было известно, что происходит сейчас в любой точке мира, где находится и чем занимается абсолютно каждый человек? Многие до сих пор считают это средневековым вымыслом, слепой, примитивной верой наших диких предков. Но что, если это было их даром предвидения? Что, если, утверждая это, они подсознательно чувствовали и понимали, что такие боги действительно могут существовать, только им суждено появиться лишь в далеком будущем? Вы не задумывались над этим? Карл, я прошу тебя, выбери абсолютно любого человека с земного шара.

Гринберг несколько раз развел руками в стороны, соприкасаясь ладонями с виртуальной поверхностью Земли, и масштаб изображения вскоре вновь был увеличен. Постепенно стали просматриваться верхние уровни городов, их кварталы, улицы и перемещающийся над ними воздушный транспорт. При большем приближении удалось рассмотреть и гуляющих по тротуарам людей и роботов. Он произвольно выбрал один из небоскребов восьмого уровня – торговый центр, сверкающий пестрыми рекламными баннерами, возле которого было много народа, и стал растягивать его изображение. Каменно-стеклянный образ так стремительно рос и расползался по столу, что пришлось его отключить. Среди направляющихся к дверям покупателей Карл выбрал одного – ничем не примечательного мужчину, одетого дорого, по-деловому – как и надлежало выглядеть в это время суток живущим здесь предпринимателям. Мужчина вдруг замер в одном положении, увеличился почти до половины своего реального размера и, переместившись в самый центр стола, как манекен, стал вращаться вокруг своей оси. В это время на окне-мониторе, словно на информационном табло, тут же появились сведения из его профилей в социальных сетях, список родственников и друзей, карта сегодняшних перемещений, перечень посещенных мест, электронный календарь с задачами на день, а также количество покупок за сегодня и сумма потраченных денег – как видите, окно умело подключаться еще и к банковским серверам.

Гринберг стал бегло читать воспроизведенную информацию:

– Томас Уэйн, 2378 года рождения, Амстервуд. Место работы – производственная компания «Freshme», пищевая промышленность. Должность – директор департамента контроля качества. Женат, двое детей, а судя по скрытым фотографиям, есть и любовница. Вот она, рыжая красотка Фелиша.

На столе, рядом с образом Томаса возник привлекательный женский силуэт с выдающимися, чуть полноватыми формами. Члены собрания, улыбнувшись, оценили вкус Томаса. Карл продолжил:

– Из недвижимости – дом на Green Street, восьмой уровень, сейчас строит еще один – там же. Недавно приобрел новенький «Aeroford i-Car» за двести тысяч долларов. Хобби: домашний хэндмэйд – изготовление детских игровых роботов. Интересы: социальная психология и общественное сознание. Активно комментирует политические события на форумах, крайне негативно относится к вмешательству спецслужб в личное информационное пространство. – По офису пролетел едва слышимый смех. – Далее. Будильник сработал сегодня в 8:00. Жена выложила в сеть их утреннее фото, на котором он был отмечен. Сейчас, в свой обеденный перерыв, направляется в торговый центр, список планируемых покупок прилагается. Так, посмотрим, что было вчера. – Информация на экране обновилась. – Весь день провел на работе, вечером купил букет в «Flowers Shop» и поехал в ресторан «Levern», где еще утром зарезервировал столик на двоих. По приезде отправил жене сообщение: «много работы, буду поздно». Жена, по всей видимости, была расстроена – ничего не ответила. Зато через несколько минут ему пришло сообщение из банка о перечислении ежемесячного аванса в размере 1780 долларов, 50 центов. Банковские реквизиты есть, пароль для доступа к счету: MI008OP4566. Доступный баланс на настоящий момент – 103 908 долларов. Хм… У кого-нибудь есть задолженности по кредитам?

Удивившись такой осведомленности умного окна и оценив шутку Гринберга, присутствующие снова заулыбались. Шпектор со всей серьезностью сказал:

– Задолженность может появиться у него, если он не перестанет вводить в заблуждение социум своими экстремистскими заявлениями и сомнительными постами о так называемом наследии предков – вот уж действительно неслыханная чепуха. Всякий экстремизм, уважаемые коллеги, искажает адекватное восприятие действительности у людей, и с ним тоже нужно бороться. – Векслер, пьющий воду из стакана, в этот момент вдруг захлебнулся и закашлял. – Пока, я думаю, достаточно будет того, чтобы отправить его супруге вчерашние фотографии из «Levern». Как думаешь, Карл?

Гринберг, зловеще ухмыльнувшись, быстро перевел просьбу Шпектора в закодированные символы, и программа тут же выдала результат: «Отправлено».

– Вот видите, – продолжал Шпектор, – нам под силу даже наказывать людей за их грехи. И после всего того, что мы с вами здесь увидели, я спрошу вас: если мы обладаем таким мощным инструментом воздействия, почему мы не можем возложить на себя божественную обязанность управлять судьбами всех людей, чтобы привести их к лучшей жизни?

Сидящие воодушевленно переглянулись, ощущая величие этой мысли и с чувством превосходства наблюдая, как оживший на столе Томас Уэйн направляется ко входу в торговый центр, и его образ постепенно растворяется в голографической дымке. Только лишь профессор Векслер выглядел весьма поникшим и растерянным.

– Представьте, как бы счастливы были люди, если бы кто-то свыше направил их на путь процветания и достатка, если бы подсказывал им правильный выбор всегда, когда они стоят на распутье, и дал бы каждому то, о чем он мечтает. Именно в такой социальной среде, где все счастливы и самодостаточны, царит общественный порядок, взаимное уважение и всеобъемлющая любовь, которую когда-то давно обещал нашим предкам их придуманный бог. Кроме того, мы попробуем научить современного человека разумно распоряжаться своим временем и ресурсами. Перестроив ход его мышления, поможем понять, что базовый инстинкт размножения, если его не унять, вскоре погубит планету. Таким образом, пусть не сразу, а через несколько веков, на планете восстановится оптимальная численность, возродиться первозданная природа во всех ее естественных красках, и не будет никакой социальной иерархии – все будут жить в условиях равенства, красоты и гармонии!

Тут поднялся со своего места Нейман и стал громко и увесисто хлопать в ладони. Как по команде поднялись и остальные, присоединившись к нему и рассыпая свои щедрые аплодисменты.

– Спасибо, коллеги, – важно ответил Шпектор и сделал жест, чтобы овации прекратились. – Вероятно, вы спросите: каким образом нам удастся осуществить задуманное? Ведь заставить людей думать по-другому и подарить каждому человеку ту жизнь, о которой он мечтает, – задача, казалось, непосильная ни для кого. До недавнего времени я бы тоже затруднился ответить на этот вопрос. Однако научное открытие самого выдающегося ученого-генетика всех времен, господина Артура Векслера, я уверен, подарит нам эту возможность. Расшифровав недавно найденную, неизвестную часть ДНК, над чем долго и безрезультатно билась современная наука, профессор Векслер нашел один весьма интересный ген. Он дал ему название «Инфозон». – На экране появилось изображение длинной, спирально закрученной молекулы ДНК с выделенным на ней, в самом начале, маленьким фиолетовым участком. – ДНК – это микроскопический живой станок, с помощью которого непрерывно синтезируются необходимые организму белки и ферменты и который хранит в закодированном виде должностную инструкцию по работе каждой клеточки вашего тела. Ежесекундно происходящие процессы в иммунной, пищеварительной, кровеносной, лимфатической системах беспрекословно следуют программе, записанной в этих молекулах. Так вот, как оказалось, ген инфозон, который проявляет активность только в клетках нервной ткани – нейронах, тоже несет в себе весьма любопытную и полезную информацию, о которой не было ничего известно до этого. Все знают, что в основе работы любого электронного устройства лежит электрический импульс. Все, чем вы пользуетесь ежедневно, – ваши линзы, компьютерные модули, проецирующие голограмму, роботы и вся техника, которая есть в ваших домах, – исключительно все работает от электричества. Но и человек, как это не парадоксально звучит, тоже работает от электричества. Разница лишь в том, что он умеет его самостоятельно генерировать. Электрический импульс – это основа работы нервной системы. Все наши чувства, мысли, желания, мечты и намерения есть не что иное, как ток, который, словно по проводам, передается от нейрона к нейрону, формируя наше поведение, сознание и реакции на экзогенные, то есть внешние, процессы. – На экране возникла сеть из сплетенных между собой звездчатых клеток, по которым двигались мигающие светлячки-сигналы. – Законы функционирования этой многогранной системы так бы и остались загадкой, если бы не открытие инфозона. Этот удивительный ген представляет собой носитель, или биочип, где в форме генетических символов зашифрована информация о работе, поведении и назначении абсолютно всех электрических импульсов нервной системы, именуемых в совокупности нейронным кодом, хотя я предпочитаю называть его «Биокод». Профессору Векслеру удалось представить данные, содержащиеся в инфозоне, в виде целостной карты. Вот она, перед вами. – Освещение вновь померкло, над столом появился объемный шар, вращающийся вокруг своей оси. Изнутри он был усеян мелкими линиями, похожими на штрих-коды. Образуя собой ровные концентрические круги, они постоянно пребывали в движении, и отдельные их участки попеременно то загорались, то вновь угасали. – Итак, эта генетическая карта несет в себе полную инструкцию о работе биокода. Ежесекундно изменяющиеся символы-линии, составляющие ее основу, могут быть отображены на одном из семи языков кодировки. Сейчас мы начинаем активную работу по дешифровке этих семи ключей, чтобы научиться переводить любые состояния нейронно-импульсной сети на языки, понятные для человека и для компьютера. Вы спросите: зачем нам это необходимо? Я отвечу вам, что на сегодняшний день для нас нет более важного инструмента для осуществления нашего плана. Открытие ключей карты инфозона и дешифровка биокода позволят нам соединить вместе две разумные кодово-импульсные системы – нейронную, действующую внутри человека, и машинную, на которой основана работа компьютера. Таким образом мы получим доступ ко всей информации, которая есть в мозге каждого человека, выведем ее на монитор и, изучив ее, отправим обратный, корректирующий сигнал в мозг. Как вы думаете, что такое реальность? Это лишь субъективное восприятие мозгом окружающего мира. Поэтому для того, чтобы изменить реальность в глазах людей к лучшему, нужно просто послать в их мозг определенный образ. Только представьте: мы сможем влиять на каждую мысль, подсказывать верное решение, давать ответ на каждый возникший в их голове вопрос и, наконец, сможем создать для них тот мир и ту жизнь, о которых они так мечтают! Мы исключим подачу в их разум негативной информации и наполним его эмоциями счастья, верными убеждениями и ощущением комфорта!

Похоже, ораторское искусство Шпектора и его умение магическим образом менять эмоциональное состояние как свое, так и аудитории, вновь завладели умами и сердцами слушателей. Тревожная волна опасений и сомнения в гуманности проекта, терзающие их до этого дня, бесследно исчезали с каждым его словом.

– Расшифровав биокод, мы сможем запустить в их мозг программу, которая погрузит их в мир идеальной реальности. На сегодняшний день мы располагаем полной информацией о человечестве и отдельно о каждом человеке. Мы знаем, кто они, где работают, с кем общаются, что предпочитают на завтрак, на чем ездят и сколько денег тратят ежедневно. Но узнав об их мыслях и тайных мечтаниях, мы смоделируем ход их жизни так, как они сами того желают. К примеру, наш недавний знакомый Томас Уэйн, судя по его секретной переписке, уже давно грезит о жизни с молодой и горячей Фелишей, которая, как оказалось, является бесплодной – это следует из заключения, что недавно было вписано в ее медицинский паспорт. Жена Томаса, ничего не подозревающая об их отношениях до того момента, пока Карл не отправил ей фотографии, всегда мечтала о семейном благополучии и еще о двух детях. Я думаю, что после предстоящего скандала Томас все-таки предпочтет Фелишу, и нам ничего не останется делать, кроме как показать его бедной, обделенной любовью супруге виртуальный мир, ничем по восприятию не отличающийся от реального, где раскаявшийся муж снова вернется в семью, попросит прощения и подарит ей еще двоих детей. Таким образом, обобщая все вышесказанное, я смело заявляю, что сегодня мы можем и должны наставить человечество на путь к лучшей жизни как для них самих, так и для всей Земли. Мы самым гуманным способом добьемся естественного снижения численности, виртуально удовлетворяя их родительский инстинкт, подменим их мысли о ненависти, вражде и насилии на стремление к самым возвышенным нравственным идеалам! Мы будем утешать отчаявшихся и помогать обездоленным, тем, кто живет в нужде, погрузив их в мир иной реальности, где царит только всеобщее благо и справедливость. Глухие научатся слышать, слепые – видеть, а инвалиды, избавившись он роботизированных рук и ног, смогут, наконец, ощутить все полноту движения и восприятия мира. Кроме того, нам удастся вылечить многие болезни, а также улучшить генетику будущих поколений, ведь мы сможем вести искусственный отбор и способствовать размножению тех, кто обладает наилучшим здоровьем и высочайшим интеллектом.

Вся поверхность окна-монитора стала заполняться улыбающимися лицами множества людей, и во лбу каждого из них загорелся синий огонек. Шпектор, медленно ходивший из стороны в сторону во время своей речи, остановился и громогласно объявил:

– Итак, господа. Сегодня мы начинаем работу над самым масштабным в истории человечества научным проектом под названием «Раса-10». Его целью станет разработка компьютерной программы, названной «Нейронным биодрайвером», которую мы внедрим в мозг каждого человека с помощью инновационного устройства, каких еще не было до этого на рынке, а также формирование центра управления всемирным искусственным сознанием, где будет заново создаваться судьба не только отдельного индивида, но и общества в целом. Десятая раса – это социум будущего, где каждый сможет стать сверхчеловеком, превосходящим сегодняшних жителей девятого уровня по возможностям использования цифрового разума и интеллекта. Особо отмечу, что информация о нашей деятельности строго засекречена, и мы никоим образом не должны нарушать этой секретности. Я очень горд, что мне удалось собрать команду профессионалов столь высокого уровня, самых выдающихся деятелей в своей области, и хочу вас поблагодарить и поздравить со вступлением в проект. Позвольте мне еще раз представить каждого из вас вашим коллегам. Первый, кого бы хотелось отметить, – наверное, уже всем известный ученый-генетик, профессор Артур Векслер, о заслугах которого сегодня уже так много было сказано. Спасибо вам, Артур, за вашу работу. Ваше великое открытие, словно маяк, указало нам на дальнейший путь к свету.

Старик Векслер привстал с места и, растерянно улыбнувшись, начал робко раскланиваться в стороны. Костюм, в который он был одет, будучи размера на два больше нужного, явно подбирался наспех. Ученый был чрезвычайно напряжен, и некоторым даже удалось заметить, что от волнения у него трясутся руки. Кажется, он хотел что-то сказать, но в лице Шпектора в этот момент промелькнула недобрая тень.

– Спасибо, профессор, садитесь, – учтиво сказал он, и тот сел на место. – Еще одно светило науки, а именно нейрофизиологии, – доктор Кристиан фон Нейман.

Тучный Нейман сидел в кресле в какой-то неестественной, неудобной позе, приподняв одно плечо, и устало выглядывал на всех из-под своего массивного лба. Когда Шпектор назвал его имя, он на секунду тяжело приподнялся и снова сел.

– Господин Нейман давно работает с нами, и за все это время он ни разу не дал нам повода усомниться в его профессионализме. Первые шаги в дешифровке биокода, причем весьма успешные, уже сделаны, и этим мы обязаны отчасти и ему. Спасибо, Кристиан. Надеюсь, что и впредь наше сотрудничество будет таким же плодотворным.

Взгляд Шпектора перешел на следующего участника проекта – того самого, что перед заседанием сделал замечание Гринбергу. Это был мужчина средних лет, с короткой стрижкой и аккуратно выбритой густой рыжей бородкой. На вид позитивный, с живыми манерами и, судя по всему, имеющий вспыльчивый, но отходчивый характер.

– Эдриан Паттерсон – человек, знающий все об электромагнитных полях и передаче электрических импульсов внутри любого технического устройства, специалист по машинному коду. Эдриан, твой вклад в нашу работу переоценить невозможно, и, признаюсь, мне очень приятно иметь с тобой дело. Спасибо.

Мужчина, сидевший рядом с Эдрианом, оказался очень активным в словах и действиях, причем в прямом смысле этого слова. Он имел необычайно подвижную мимику и резко, по-птичьи, крутил головой в стороны, цепким аналитическим взглядом рассматривая все и всех вокруг. Не дождавшись объявления, он вскочил с кресла, едва Шпектор успел на него взглянуть.

– Профессиональный маркетолог, сведущий в психологии покупателей и умеющий правильно преподнести товар, ориентированный на широкие массы, – Курт Мэтьюз. Он знает наверняка, как заставить людей купить то или иное электронное устройство, и его мастерство нам непременно пригодится.

– Спасибо, господин Шпектор, – обрывисто отчеканил тот. – Для меня большая честь работать с вами. Я приложу все усилия, чтобы выстроить за вашим прибором очередь такой длины, чтобы она могла опоясать Землю.

– Что? – протянул Шпектор, с вызовом глядя на него. – Вы знаете, что если выстроить в ряд пятьдесят миллиардов людей, то ими можно обмотать вообще всю Землю от полюса до полюса?

Мэтьюз заметно смутился, но вовремя подыскал ответ:

– Всю это очередь я приведу к вам!

– Вот это уже лучше, – вновь довольно улыбнулся Шпектор. – Что ж, благодарю. Ответственность за техническую часть проекта, а именно за создание того самого прибора, любезно согласилась возложить на себя хорошо всем известная и дружественная нам корпорация «CYBERPRIME», в лице ее генерального директора Ларса Аренса.

Из-за стола поднялся крепкий и рослый мужчина, с серьезным, волевым лицом и большими темными глазами. Сразу видно – важный человек. Его энергия и характер чувствовались даже тогда, когда он неподвижно сидел на месте. Очень приметный и выразительный тип.

– Продукция «CYBERPRIME» сегодня есть, наверное, в каждом доме. Это и стационарные компьютеры, и роботы, а в скором будущем – еще и нанопроцессоры и мобильные устройства. Без вас, мистер Аренс, все наши труды остались бы проекцией, не имеющей под собой железного основания в прямом смысле. Спасибо вам. – Аренс сел. – Ну и, наконец, позвольте вам представить самого молодого, но подающего большие надежды, ключевого, на мой взгляд, члена проекта «Раса-10», талантливого программиста и, несмотря на возраст, весьма успешного человека. Его зовут Карл Гринберг.

Настала-таки долгожданная очередь блистательного щеголя Гринберга. Этому высокому голубоглазому блондину с ослепительной улыбкой, полному дерзости и уверенности в себе, явно льстило исключительное внимание Шпектора. Он важно распрямил плечи, деловито поправил модный, сидевший точно по фигуре глянцево-серый пиджак и сделал серьезное выражение лица, дабы еще больше подчеркнуть свой статус и значимость. Да, он был чертовски хорош, с чем сложно поспорить, причем это относилось не только к его внешности, но и к работе, к умению достигать невероятных высот в любом деле. Его ценили партнеры и ненавидели конкуренты, его уважали друзья и обожали женщины. Одним словом, он был звездой всех происходящих вокруг событий. Это не прохиндей, которому, как считали многие, банально подфартило в жизни, – нет, ни в коем случае. Успех в делах и стремительный карьерный рост были заслужены им по праву, благодаря его активности, развитым умственным задаткам, необычайной любознательности и живому интересу буквально ко всему. Не обошлось, конечно, и без доли личного обаяния и актерских качеств – тут уж, как говориться, кто во что горазд.

И вот, в свои двадцать пять, волею судьбы и собственных стремлений поднятый на пьедестал, о котором еще вчера не мог и мечтать, ощущая, как ликует в груди его сердце, он, уже состоявшийся во всем и взрослый не по годам молодой человек, стоял сейчас здесь, перед собранием, в качестве «ключевого» участника самого глобального в мире проекта и не верил своему счастью.

Шпектор, судя по его нескрываемому возбуждению и горящей искре в глазах, тоже был очень счастлив от того, что Карл принял его предложение.

– Мы рады приветствовать тебя, Карл, – сказал он и обратился к собранию. – Мистеру Гринбергу, господа, мы доверили самое важное. На плечи этого молодого человека возложена обязанность по разработке биодрайвера и самой сложной на сегодняшний день программы, которая будет управлять судьбами тех многих миллиардов людей, которые нуждаются в нашей помощи. Ему предстоит увязать в единый механизм тот массив информации о человечестве, которая уже собрана, с той, что будет получена из мозга каждого человека, и привести его в действие согласно нашим представлениям. И я ничуть не сомневаюсь, что ему это удастся. Так ведь, Карл?

Гринберг настроился на спокойный и серьезный тон и искренне сказал, глядя перед собой, как будто в первую очередь говорил сам себе:

– Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы воплотить в реальность ваш замысел.

Сказав это, он замолчал, но тут же вдруг укорил себя в том, что это была слишком общая фраза, и можно было выразиться как-то по-особенному, более убедительно, что ли. Но Шпектора ответ вполне устроил, ведь помимо слов, он читался в глазах Гринберга, полных решимости и ответственности за результат.

– Отлично! – торжественно произнес Шпектор и, в очередной раз перешагнув через бездыханную Бризеллу, вернулся к своему месту. – Ну а теперь приступим к организационным моментам. Я хочу познакомить вас еще кое с кем.

Он воссоздал над своим сектором виртуальную визитную карточку, на которой был обозначен чей-то IP-адрес. После настройки подключения к этому адресу одна половина окна-монитора погасла, а по второй забегали крупные черно-серебристые пиксели, вскоре сложившиеся в изображение офиса, похожего на этот. Стеклянной границы было совсем незаметно, отчего показалось, что офис, где сейчас находятся участники проекта «Раса-10», просто вмиг достроился, то есть обзавелся своим продолжением, примерно вдвое увеличившись в размере. Новый офис был пуст, там стоял почти такой же стол, над которым умиротворяюще парила подвижная геометрическая абстракция. За похожим панорамным окном тоже был виден девятый ярус, только на улице было уже темно. «Другое время суток, – скажете вы, – а значит, и другой часовой пояс». Спорить не беремся, однако напомним, что сегодня за окном с функцией экрана можно увидеть все, что угодно.

В воздухе повисла тишина, присутствующие внимательно и с ожиданием смотрели на монитор. Где-то далеко послышался стук каблуков, и вскоре в соседнем офисе показался женский силуэт. Те, кто взглянул в этот момент на Шпектора, заметили, что он еще более повеселел и оживился, увидев виртуальную гостью. Женщина стала подходить ближе. Одета она была строго и со вкусом: в кремовую юбку чуть ниже колен и элегантную черную блузку, слегка приспущенную с правого плеча, а на стройных ногах – изящные туфли на высоком каблуке. У нее было красивое лицо с чуть выдающимися скулами и короткие волосы светло-пепельного оттенка, уложенные в аккуратную прическу. Подойдя к самой границе пространств, она холодным взглядом осмотрела присутствующих и сказала:

– Добрый вечер.

Мужчины, не сводя с нее глаз, привстали с мест в знак приветствия. Гринберг, засмотревшись, стоя немного призавис, но вскоре опомнился, сел.

– Эрика Эберт, – сказал Шпектор с чувством гордости, – координатор проекта.

Мы подсмотрели на виртуальной визитке местонахождение Эрики в тот момент: она действительно находилась очень далеко – почти за тысячу миль от этого города. Но, как видите, сегодня расстояние – не помеха даже для личного присутствия где бы то ни было.

– Официальный старт проекта назначен на следующий четверг. Накануне вы получите от нее все необходимые документы и график запланированных работ. Впредь она будет контролировать всю вашу работу, предоставлять теоретический материал, проверять отчетность и информировать вас о ваших предстоящих мероприятиях и встречах. Одним словом, на весь период проекта она – ваш непосредственный руководитель. Начиная с четверга у вас не должно быть ни вашего личного расписания, ни ваших личных дел, ни посторонних задач. Отныне распорядок каждого вашего рабочего дня будет составлять Эрика. И я настоятельно попрошу его соблюдать.

Чтобы расположить к себе коллег после столь жесткого наставления Шпектора, Эрика приветливо, но сдержанно улыбнулась.

– Есть ли у кого-нибудь из вас вопросы, господа? – Все молчали. – Что же, тогда предлагаю на этом закончить. Всех благодарю. – На лицо Шпектора вновь вернулась та маска беспристрастия, с которой он утром вошел в офис.

Члены собрания, ведя между собой оживленную, но тихую беседу, стали собираться уходить. Гринберг последовал за остальными к выходу, но тут Шпектор его окликнул:

– Господин Гринберг, останьтесь, вы мне еще нужны.

– Да, конечно, – обернувшись, быстро сказал Карл, давая понять, что уже готов к исполнению любых распоряжений.

В этот момент включился напольный компьютерный модуль – встроенная в пол плата, и изображение Эрики, исчезнувшее из потустороннего офиса, стало проявляться здесь в виде голограммы – она как будто перешагнула через границу реальностей. Ее виртуальный образ, отличался от настоящего лишь легким, едва заметным зеленоватым мерцанием. Она подошла к столу, где сидел Шпектор, и они уже вместе встречали возвращающегося Карла. Тот, чуть колеблясь в действиях, по пригласительному жесту Шпектора вновь занял свое место. Он старался больше смотреть на него, нежели на его спутницу, которая источала необычайную для женщины уверенность и превосходство, чем приводила его в смущение, совершенно ему не свойственное.

Шпектор держал в руках тот черный футляр, что вместе с кофе на подносе утром ему принесла Бризелла, то открывая, то закрывая магнитную крышку. Карл случайно взглянул на футляр – он был пуст.

– Меня вот что беспокоит, Карл, – задумчиво говорил Леонард. – Ты довольно молод и еще многого не испытал, не пережил. Судьба оберегла тебя от необходимости жить среди жестокости и несправедливости. Уверен, тебе вовсе не знакомы эти чувства, по крайне мере, в максимальном своем проявлении уж точно. – Гринберг явно не понимал, к чему этот разговор, он лишь пожал плечами. – Да, ты прекрасен в своем деле, ты обладаешь гениальным умом и талантом, и именно поэтому ты был выбран мною. Но хватит ли тебе стойкости и мужества, силы характера и, возможно, в чем-то даже безжалостности? Способен ли ты будешь воспринять плоды своей работы такими, какие они есть, без прикрас? Тебе придется столкнуться с чудовищными, с точки зрения любых моральных норм, картинами. Ты будешь видеть, как проходят все эксперименты, и обязан будешь участвовать в их проведении. А наши подопытные, как ты уже знаешь, – отнюдь не добровольцы, которые по окончании работ благополучно уходят домой и потом появляются у нас раз в неделю для осмотра. Это не так. И понимаешь ли ты, что мы планируем мировой переворот? Последствия мы можем только прогнозировать. Не факт, что на нас не обрушится недовольство масс, если вдруг информация о проекте просочится в сеть. Представляешь, что тогда будет? Но и в случае удачного исхода операции нам не избежать вынужденных негуманных действий по отношению к людям. Если вспомнить священные писания о богах, то должен тебе сказать, что боги не для всех были добрыми и справедливыми. Однажды, например, им пришлось наслать на Землю потоп, чтобы возродить новое поколение людей – более совершенных, разумных. Поэтому иногда и нам придется прибегать к крайним мерам. Поэтому я должен спросить тебя: готов ли ты к этому, и хватит ли на все это твоей стойкости и силы намерения?

Карл с напряжением выслушал Шпектора, крутя на рукаве блестящую электронную запонку.

– Вы сомневаетесь во мне? – спросил с уверенностью, но не без обиды.

– О, нет! – воскликнул Шпектор. – Сейчас я бесстрастен. Я не испытываю ни сомнения, ни уверенности. Я лишь задал вопрос, и хочу, чтобы ты честно на него ответил.

Стоявшая рядом Эрика тоже пытливо смотрела на него, как бы присоединяясь к вопросу.

Карл опустил глаза, будто вновь попытавшись заглянуть внутрь себя. Сказал:

– С тех самых пор, когда состоялся наш с вами первый разговор, эта мысль не дает мне покоя – мысль о том, что я способен изменить в лучшую сторону все человечество. Поэтому я отвечу вам однозначно, и ничто не заставит меня колебаться: я готов ко всему.

Шпектор всегда ценил решительных и волевых людей, причисляя эти свойства к божественной прерогативе, и это, пожалуй, подкупало его в Гринберге даже больше, чем его познания в области программирования.

– Непоколебимое стремление к цели – лучшее орудие творца, – довольный ответом, сказал он. – Что ж, в таком случае я предпочел бы не откладывать официальное закрепление наших договоренностей. Эрика, готов ли договор для господина Гринберга?

– Конечно.

Эрика провела рукой по воздуху, набрав изящными пальцами невидимую комбинацию, и прямо над сенсорным сектором Карла возник электронный документ с крупной надписью «CONTRACT». Тот, не раздумывая ни секунды, нанес на него свою цифровую подпись, что, блеснув голографическими искрами, отпечаталась на договоре инициалами «К.Е.G».

– Вот и отлично, – сказал Шпектор, поднимаясь с кресла. – Позволь напоследок пожать твою мужественную руку и пожелать удачи в твоей нелегкой работе.

Карл, воодушевленно улыбаясь, подошел к нему и протянул руку:

– Благодарю вас за доверие. До встречи!

Затем он обратился к Эрике, которая, кажется, как и он, последние несколько секунд пыталась уловить его взгляд, хотя умело это скрывала.

– До свидания, – робко произнес он, смотря в ее невозмутимые серо-зеленые глаза, и вдруг заметил в них неуловимый страстный, хищный огонек, от которого на мгновение затмился его разум.

Смутившись, он отвернулся и поймал себя на мысли, что уже давно не испытывал такого захватывающего волнения перед женщиной.

– Всего хорошего, – ответила она и почти незаметно улыбнулась, заметив его смущение.

Дойдя до дверей, он еще раз обернулся – она продолжала смотреть. Хотел было подмигнуть, но вовремя вспомнил, что это не очередная красотка из клуба, а, как-никак, руководитель, что еще больше придавало остроты и пикантности возникшему мимолетному чувству.

Опьяненный мыслями о колоссальной значимости работы, которой ему предстоит заниматься ближайшие несколько лет, и мечтой о будущих свершениях, что будоражила кровь, он, счастливый и взволнованный, хотел бы сейчас высоко подпрыгнуть и ликовать как ребенок. Но в мире, где тебя повсюду окружают видеокамеры, лучше порой сдерживать свои эмоции. Поэтому он остановился, выпрямился, сделал умное лицо и, поправив галстук, важно зашагал к лифту. Идущие навстречу люди, вероятно, даже не могли и подумать, что этот проходящий мимо незнакомый молодой человек когда-нибудь полностью изменит окружающую их реальность.