Читать книгу Злая река - Дуглас Престон, Линкольн Чайлд - Страница 14

Памела Гладстон отперла дверь своей лаборатории и придержала ее, пропуская вперед агента ФБР. Маленькое помещение было заполнено всевозможным электронным оборудованием – компьютерами, мониторами, терминалом Автоматизированной системы наблюдения за поверхностью под эгидой Национального управления океанических и атмосферных исследований.

– Можете убрать со стула эти справочники, – сказала Гладстон, указывая на табуретку. – На полу им самое место.

Пендергаст переложил книги на пол, но садиться не стал. Вместо этого он огляделся вокруг; его глаза, как обычно, сверкали. Вошел Лэм в фирменных красных кедах с высоким верхом и вклинился в тесный уголок, служивший ему рабочим местом. Гладстон села в собственное просторное кресло и откинулась назад, сцепив руки перед собой. Она посмотрела на Пендергаста:

– Ну хорошо. Вы хотели поговорить? Давайте поговорим.

– Я консультировался с разными источниками, и, насколько я понял, у вас есть нетрадиционные теории, касающиеся моря и течений.

Гладстон невольно улыбнулась:

– Нетрадиционные? Вы как будто описываете мои политические воззрения.

– Я ненавижу политику, а в настоящий момент еще сильнее, чем когда бы то ни было. Меня интересуют исключительно ваши океанографические воззрения.

Она отбросила с лица светлые волосы. Соленый ветер всегда делал их непокорными.

– Мои теории. Хорошо. Что ж, они включают хаос. Я хочу сказать, в математическом смысле. Вы знакомы с так называемым эффектом бабочки? Взмахнет в Африке бабочка крылышками, а во Флориде – ураган.

– Да, я знаком с этой причудливой идеей.

– Причудливой, – с усмешкой пробормотал себе под нос Лэм.

Гладстон сердито посмотрела на него.

– Это, конечно, преувеличение, но на самом деле имеется в виду, что мельчайшие изменения изначальных условий в системе могут иметь гигантские последствия, нарастая как снежный ком. Мы с Уоллесом применяем эту математическую концепцию к океаническим течениям. К сожалению, большинство моих коллег считают, что мы ошибаемся.

– А вы ошибаетесь?

Она не ожидала такого вопроса.

– Все зависит от того, что вы имеете в виду под «ошибаетесь». Я уверена, что мы на правильном пути, но мы получаем неверные результаты. Это нетривиальная проблема. Мне нужно время. И больше информации. Те, кто считает, что мы на неправильном пути, это другое дело. Им не хватает воображения. Они… как бы это сказать… глуповаты.

Тонкие губы Пендергаста искривились в ироничной, едва заметной улыбке.

– По моему опыту, большинство людей немного глуповаты. Чтобы не сказать больше.

Гладстон не смогла сдержать смех, как и Уоллес. У этого человека, несмотря на его суровый вид, было забавное чувство юмора. Она продолжила:

– Океанические потоки подчиняются строгой логике. Прилив – вода приходит, отлив – вода уходит. Кольцевое течение двигается так и так, на предсказуемый манер. Все это отражено здесь, в картах. Проблема в том, что, когда вы выпускаете в океан поплавки с навигационными трекерами, вы не можете предсказать, куда приплывет каждый отдельный поплавок. Вы выпускаете их все вместе, а они уплывают кто куда. Вы выпускаете их в разных местах, а они сбиваются в кучу. И вот мы с Уоллесом пытаемся создать фрактальную математическую модель для объяснения этого эффекта.

– Я ее уже создал, – сказал Лэм. – Сам.

Агент неторопливо кивнул. Она не знала, сколько он в самом деле понял из сказанного. Прочесть что-то на его мраморном лице было невозможно.

– Как работает эта модель? – спросил он.

– Уоллес, давай, умник.

Лэм демонстративно откашлялся:

– Гм. Мы начинаем с того, что превращаем поверхность моря в миллионы векторов и проводим фрактальный матричный анализ, который показывает развитие каждого вектора во времени с учетом различных начальных условий температуры воды и воздуха, ветра, приливов, волн, течений, солнечной энергии и других факторов. В конечном счете мы получаем многомерную карту Пуанкаре океанической поверхности. Расчеты мы делаем с помощью суперкомпьютера Q во Флоридском Атлантическом университете. – Лэм наклонил голову. – Я понятно говорю?

Агент Пендергаст откинул назад голову.

– Карта Пуанкаре? И это все? А почему вы, черт возьми, не использовали одиннадцатиразмерный матричный аттрактор Рамануджана?

Лэм опешил:

– Мм… что?

– Я думаю, наш гость шутит, – сказала Гладстон.

– О-о-о, – протянул Лэм.

Она поняла, что он привык к монополии на иронию в лаборатории.

– Нет, у меня нет никаких вопросов, – сказал Пендергаст, – по той простой причине, что я понятия не имею, о чем вы говорили.

– Но я пытался излагать как можно проще, – сказал Лэм с ухмылкой, приходя в себя.

– Не имеет значения. – Агент посмотрел на Гладстон. – Насколько хорошо работают ваши модели?

Гладстон улыбнулась:

– Вынуждена сказать, что пока мы получаем полное говно.

Агент поморщился, и она, к своему удивлению, поняла, что ее вульгарность оскорбила его.

– Но они будут работать, я в этом уверена. Позвольте, я вам покажу размер проблемы. Уоллес, ты можешь включить видео поплавка?

– Почему бы и нет?

Лэм подошел к терминалу и начал манипуляции. Вскоре появилось изображение восточной части Мексиканского залива и побережья Флориды.

– Уоллес сейчас покажет вам анимацию отслеживания всех поплавков, на которые у нас есть данные, за последние двадцать лет. Этих поплавков тысячи.

На карте появились черные линии, зачертившие почти каждый дюйм, а еще через несколько секунд закрывшие весь экран.

– Вы видите, какое это сумасшествие.

Гладстон показала на большой волосистый пучок линий, которые шли из Карибского моря вдоль побережья полуострова Юкатан, сворачивали в залив, огибали западное побережье Флориды, обтекали острова и устремлялись в Атлантический океан, оставляя в заливе множество завихрений и водоворотов.

– Это то самое знаменитое Кольцевое течение, – сказала она. – Но как видите, хотя в него укладываются многие линии, есть сотни линий, которые выбирают другой путь. И именно эти линии-исключения я и пытаюсь встроить в нашу математическую модель. Уоллес – гений, и, как вы выяснили, никто не понимает его уравнений.

– Мы продвигаемся вперед, – сказал Лэм. – И я бы не стал называть наши последние результаты говном. Мы уже дошли до стадии полуговна.

Гладстон рассмеялась и продолжила:

– Еще одно. Результаты наших моделей опровергают традиционную мудрость морских волков – знатоков залива, мудрость, накопленную поколениями седых мореходов. Молодая женщина вроде меня и американский яйцеголовый китаец вроде Уоллеса… ну что мы можем знать? Мы, мягко говоря, непопулярны. Итак… чем мы можем вам помочь, агент Пендергаст?

– Я хочу проследить путь этих обрубков на остров Каптива. Проследить их до места, где они оказались в воде. Вы можете это сделать?

Она подозревала, что именно к этому они и придут.

– Можно попытаться.

– Вы сумеете сохранить информацию, которой я с вами поделюсь, в полной тайне?

– За продление аренды моей посудины я подпишу соглашение о неразглашении своей кровью.

– В этом нет необходимости. Скажите, что вам требуется, чтобы проделать анализ.

– Для начала мне понадобится вся информация, какая у вас есть, как можно более точная, о том, где и когда был выброшен на берег каждый обрубок. Если есть какие-то видео или фотографии, это очень поможет. С ними выбросило на берег что-то еще?

– Обычные обломки и всякий плавучий хлам – морские водоросли, щепки, разный мусор.

– Кто-нибудь его собрал?

– Да.

– Принесите его мне.

– У меня два полных мусорных мешка.

– Замечательно. Мы любим мусор из моря. Каждый предмет рассказывает историю своего путешествия.

– Превосходно.

Гладстон нахмурилась:

– А береговая охрана не проводит анализ такого же рода? Я не хочу никаких осложнений с ними. По-простому говоря, они нас не любят.

Пендергаст помолчал, прежде чем ответить:

– Я полагаю, разумно предположить, что все заинтересованные стороны будут проводить похожий анализ. Это наиболее очевидный путь расследования. Однако береговая охрана, по крайней мере те люди из береговой охраны, которые занимаются расследованием, принадлежат, что называется, к «старой школе». У них есть новейшие технологии, но они предпочитают опираться на собственный морской опыт, включая карты полувековой давности. Я убежден, что они недооценивают сложность проблемы… вероятно, очень сильно недооценивают. Я знаю о метеорологии достаточно, чтобы понимать: естественные системы Земли не всегда предсказуемы. Поэтому я бы предпочел работать с кем-то, кто предпочитает современные инструменты и теории и вряд ли отринет возможные результаты только потому, что они не отвечают общепринятой мудрости. В любом случае о вашей роли никто не узнает.

– Справедливо. Тогда скажите, что думает береговая охрана?

– Что обрубки принесло из кубинской тюрьмы.

– По-моему, это разумное предположение.

– Проблема в том, что это только предположение. Теперь они пытаются подогнать имеющиеся у них данные для подтверждения этой версии.

– А вы считаете, что это называется ставить телегу впереди лошади?

– Это кардинальная ошибка любого уголовного расследования.

Гладстон кивнула. Она не сомневалась, что закончится все это какой-нибудь жуткой заварухой. Она вовсе не была уверена, что сумеет провести надлежащий анализ, – Пендергаст был прав, когда сказал, что проблема сложная. Но ведь нельзя же отказать ФБР, правда? И потом, в этом бледном человеке в светлом костюме было что-то странно магнетическое. С интеллектуальной точки зрения.