Читать книгу Путь крови - Дуглас Престон, Линкольн Чайлд - Страница 18

Констанс Грин сидела в кафе «Суони» отеля «Чандлер-хаус», потягивая чай бао чжун и любуясь очаровательным маленьким парком по ту сторону Вест-Гордон-стрит. Зал кафе был длинным и узким, одну стену почти полностью занимало окно из рифленого стекла, выходившее на Чатем-сквер.

Саванна пришлась по вкусу Констанс, особенно после слишком уж современной Флориды, где тропический рай сталкивался с суматохой мегаполиса. Пусть даже здесь недавно случились убийства, Саванна оставалась элегантным городом, свыкшимся с собственным прошлым – не с ужасной историей рабства и угнетения, а с простой жизнью, чтением Троллопа[22] и прогулками по парку, каждое дерево в котором сажали с мыслями о том, как оно украсит пейзаж сто лет спустя. Здесь не кинулись сносить все подряд в приступе архитектурного вандализма пятидесятых и шестидесятых, а сохранили связь с прошлым, что перекликалось с особенным отношением к далеким временам самой Констанс.

Завтрак в «Чандлер-хаусе» подавали с восьми до десяти утра. Констанс пришла без четверти девять и выбрала столик в дальнем конце зала. Оттуда, сидя спиной к стене, она могла незаметно наблюдать как за посетителями, так и за происходящим на улице и на площади. Забавно, что пара гостей, вероятно туристов, попыталась спросить у Констанс дорогу. Наверное, приняли ее за местную или даже за служащую отеля в старинной одежде.

Она заказала яйцо пашот с пикантным соусом и кресс-салатом, а также бао чжун. Посетителей обслуживали две официантки, одна молодая, а другая среднего возраста. Поскольку работы было мало, они стояли в глубине зала. Незадолго до десяти утра Констанс отодвинула в сторону недоеденное яйцо и заказала булочку со взбитыми сливками и черносмородиновым джемом. К двадцати минутам одиннадцатого в зале осталась одна Констанс, погруженная в разгадывание кроссворда. Булочка лежала нетронутой, а две официантки, чья смена подходила к концу, болтали между собой.

Глядя в окно на проезжавшие машины, Констанс прислушивалась к пересудам официанток. Они говорили вполголоса, но не настолько тихо, чтобы Констанс не смогла разобрать. Она с самым будничным видом записывала антикварным золотым карандашом имена и подробности личной жизни служащих отеля в квадратики кроссворда. А через четверть часа ухитрилась смахнуть со стола блюдце со сливками.

– Ох, простите! – сказала она официанткам, бросившимся наводить порядок.

Пока они вытирали пол и скатерть свежими салфетками, Констанс поднялась, забрызгав при этом остатками сливок черную юбку одной официантки и рукав другой. Констанс опять принялась извиняться, порываясь помочь им почистить одежду.

– Сядьте вот сюда, напротив меня, а я принесу еще салфеток.

– Ох, мэм, нам это запрещено, – сказала старшая женщина, вытирая тыльную сторону ладони о накрахмаленный фартук.

– Чепуха, – ответила Констанс, чуть ли не силой усаживая их на стулья. – Я даже и не подумаю никуда уходить, пока все не исправлю.

Обе официантки сели, все еще протестуя, но без прежней настойчивости и не так искренне. А Констанс, уже не казавшаяся такой неуклюжей, как мгновением раньше, принесла целую стопку матерчатых салфеток и кувшин с ледяной водой.

– Давайте берите салфетки, сколько нужно, – сказала она, старательно копируя манеру разговора других посетителей.

– Но, мэм, – возразила младшая официантка, – будут неприятности, если мистер Дринкман…

– Если он придет, я просто переговорю с ним, и никаких неприятностей не будет.

У официантки заблестели глаза.

– О, так вы из важных гостей?

Констанс отмахнулась с улыбкой, ничего не говоря, но давая понять очень многое. Беседа продолжалась, и Констанс, вовремя бросаясь нужными именами – спасибо кроссворду, – скоро уже запросто называла официанток Хелен и Джоан.

– Не буду вас задерживать, – сказала она после окончания уборки. – Я понимаю, сколько у вас, должно быть, работы теперь, когда утонул Пат Эллерби… Не говоря уж о потрясении от всего этого. И еще полиция каждого допрашивала.

– И не говорите, такое положение, и все это попало в ящик, – энергично кивая, сказала Хелен.

– Только между нами, как, по-вашему, мистер Дринкман справится? – спросила Констанс. – Пат мало что мне про него рассказывал.

– Так вы были знакомы с мистером Эллерби? – удивилась младшая, Джоан.

Констанс кивнула с самым скорбным видом.

– Мистер Дринкман очень старается, – объяснила Джоан. – Но у него и своей работы по горло, а тут надо быстро войти в курс дела. Мистер Эллерби был необщительным и почти не рассказывал, как все это вертится. Особенно о том, что связано с ней.

– С ней?

Джоан подняла глаза к потолку:

– Мисс Фрост. Он ее… поддерживал как мог.

– Скорее уж это она удерживала его при себе как могла, – возразила Хелен, капнув воды на салфетку, чтобы в последний раз промокнуть рукав. – Тут такой пожар начался, должна вам сказать. Некоторые постояльцы так перепугались, что сразу съехали. Зато сбежались другие, как муравьи на пикник, особенно когда снова заговорили о вампире.

Официантки обменялись многозначительными взглядами.

– И только мистер Дринкман даже задницу от стула не оторвал. Вы уж извините меня, мэм.

– Я слышала, что Пата Эллерби не было целый день, и только потом нашли его труп, – сказала Констанс.

Официантки закивали.

– Он и раньше выходил покурить на площадь, но всегда в разное время. А частенько просто исчезал. Раз – и нету, – щелкнула пальцами Хелен. – Только что читал газету с финансовыми новостями, а через мгновение уже заперся в своей комнате.

– В какой комнате? – заинтересовалась Констанс.

– У него была комната под лестницей, – объяснила Джоан. – Он там торговал акциями и всякими такими вещами. «Игра на бирже» – вот как он это называл. Это была его страсть, точно говорю. И… – Она помолчала и продолжила: – Да, я думаю, он чертовски в этом наловчился.

– Как вы узнали?

– В последние месяцы он стал кое-что покупать. Новую машину – «кинг-ранч», ни больше ни меньше. И роскошные часы.

– Джоан! – с укоризной сказала Хелен.

– А вы не подумали, что это могут быть подарки мисс Фрост?

– Она не из тех, кто разбрасывается подарками, – ответила Хелен.

– Но ведь Эллерби был одним из ее любимчиков? – спросила Констанс.

– Он был единственным ее любимчиком, – поправила ее Джоан. – Но даже с ним она не сдерживала свой нрав. Да что там, всего несколько дней назад она появилась вечером в вестибюле прямо из пустоты. В первый раз за последний год, а то и два. И направилась прямиком в подлестничный кабинет Эллерби, только его там не было. И боже упаси вас услышать, как они потом ругались, когда он вернулся! Как будто перебили целую лавку фарфора.

От этих воспоминаний глаза официантки заискрились злорадством.

– Когда это случилось? – словно между делом поинтересовалась Констанс.

– Сейчас скажу… – Джоан задумалась на мгновение. – Это было за день до исчезновения мистера Эллерби. Или нет… за два.

Констанс решила, что Фрост рассердилась из-за того, что он снимал пенки с клиентов, обворовывая отель.

– Но до ее появления в вестибюле вы считали, что она слишком слаба, чтобы покидать свои комнаты?

Официантки снова переглянулись.

– Да, нам так говорили, – ответила Хелен. – Особенно последнюю пару лет.

Что-то в вопросе Констанс заставило официантку, несмотря на всю ее болтливость, тщательно подбирать слова.

– Она больна?

– Нет, она какая-то… сумасбродная. И чем старше становилась, тем больше зависела от мистера Эллерби. Он заказывал для нее еду, организовывал уборку комнат и смену постельного белья, приводил врачей. Приходил к ней и читал стихи или слушал, как она играет на пианино. Классику.

– Притом, что они недавно поругались, – заметила Констанс.

– Это можно объяснить тем… ну, вроде как «милые бранятся…». – Джоан понизила голос. – Кое у кого здесь возникли по этому поводу разные дурацкие мысли. А теперь, когда он умер, она совсем подавлена.

– Еду мы просто оставляем у двери, – подхватила Хелен. – Внутрь она никого не впускает. И ни у кого нет ключей от черной лестницы.

И прежде чем Констанс успела задать новый вопрос, Джоан добавила:

– Никто и не захочет к ней заходить. Это может быть… опасно.

Решив, что это шутка, Констанс вежливо хихикнула. Но быстро превратила смешок в кашель, прикрыв рот салфеткой, потому что ни одна из официанток даже не улыбнулась.

В дверях вдруг возник Дринкман, и разговор тотчас прервался. Официантки вскочили и принялись собирать грязные салфетки и посуду со стола. Констанс проводила их взглядом, когда они юркнули в боковую дверь, ведущую на кухню. Потом снова посмотрела на Чатем-сквер, по-кошачьи полуприкрыла фиалковые глаза, такие загадочные в лучшие времена, и лишь изредка моргала, сидя совершенно неподвижно в лучах позднего утреннего солнца.