Читать книгу Закон подлости - Лион Измайлов - Страница 5

Владимир Мигуля

Когда-то, году в 1979-м, я познакомился с композитором Владимиром Мигулей. Мигуля написал много хороших песен, которые живут и по сей день: «Поговори со мною, мама», «А мне не надо от тебя», «Земляничная поляна», «Аты-баты, шли солдаты» и многие другие.

Володя и сам хорошо исполнял свои песни. И даже однажды представлял нашу страну в Сопоте.

Мы с ним года два ездили на гастроли.

В 1980 году мы с ним поехали отдыхать в Тарусу. Володя решил принять участие в конкурсе на лучшую песню об олимпийском Мишке.

Однажды он спел мне песню «Мишка олимпийский, олимпийский Мишка, да».

Я в ответ пропел ему: «Леди, леди, леди» – и так далее. Потому что мелодия была как раз песни про леди.

Это бывает. Засядет в голове, а потом уже кажется, что это твоё.

Я однажды написал стишок: «Ехали медведи на велосипеде» – и радовался минуты три, пока не вспомнил, что это Чуковский.

Однажды мы с Мигулей поехали на гастроли в Юрмалу. Там к нам в гостиницу пришёл Михаил Звездинский и предложил принять участие в «ночнике». Звездинский снимал ресторан, приглашал звезду для выступления и продавал обеспеченным людям билеты по 100 рублей.

Напоминаю, в то время это была зарплата инженера в месяц!

На таком вот «ночнике» однажды нагрянула милиция. Дело было незаконное, по статье «Частное предпринимательство». Звездинского, рассказывают, нашли в пустом баке и осудили на несколько лет.

Но самая интересная история у нас с Мигулей произошла с песней «Трава у дома».

Когда-то Мигуля написал эту песню на стихи Анатолия Поперечного и исполнил её по телевидению 12 апреля, в День космонавтики. На другой день он сказал мне:

– Знаешь, хорошая мелодия получилась, а слова – так себе. Может, ты получше напишешь?

Я попросил текст, прочитал его и говорю:

– Нет, я лучше не напишу. Тут хороший текст. У меня точно такой не получится.

А Анатолий Поперечный был профессиональный поэт, написавший до того песню «Соловьиная роща» – всесоюзный шлягер.

– Думаешь, нормальный текст?

– Просто хороший, – сказал я.

И только через несколько лет, когда группа «Земляне» сделала оригинальную аранжировку и мощно спела эту песню, песня стала чуть ли не гимном космонавтики.

Вот такая история. А согласись я переделать текст, и не было бы хорошей песни.

Владимир Шаинский

Удивительный был композитор Владимир Шаинский. Песни просто золотые – «На дальней станции сойду», «Чунга-Чанга», «Голубой вагон», «Один раз в год», «Родительский дом» и ещё много-много шлягеров.

А человек был ещё более удивительный.

Мы с ним как-то выступали в городе Выкса на металлургическом заводе. Когда он выступал, пел свои песни, зал умирал со смеху. А тут ему прямо на сцене подарили рабочую робу и каску. Он всё это надел на себя и сел к роялю. Пел очень громко и экспансивно, в зале просто рыдали от смеха.

Мы с ним писали какие-то песни, и однажды он позвал меня к себе домой. Жил он на Садовом кольце, напротив кинотеатра «Форум», этаже на шестом.

Встретил он меня в трусах, рядом с ним стояла его жена, младше Шаинского лет на тридцать.

Он тут же спросил:

– Ты «солнышко» на турнике крутить можешь?

– Нет, – признался я.

– Смотри.

Он подошел к турнику, стоявшему посреди комнаты, и стал крутить «солнышко». А было ему уже пятьдесят с лишним лет.

Потом он приседал на одной ноге, делая «пистолет».

Потом сел к роялю и сыграл мелодию для моей песни.

Потом он позвал меня на балкон, влез на перила балкона и с перил перешагнул на карниз. Он стоял на высоте шестого этажа, прижавшись спиной к стене. Мне просто стало плохо, а он спокойно постоял и вернулся на балкон.

Когда я через несколько дней рассказывал обо всём этом девушкам из авторского общества, они смеялись так, что у Вали Ивановой пошла носом кровь.

Такого успеха я больше никогда в жизни не имел.

И ещё одна история, связанная с именем Шаинского.

На Центральном рынке работал мясник Иван Юшин. К нему ходили известные композиторы и поэты. Шаинский тоже к нему ходил за мясом.

Потом Шаинский на стихи этого мясника написал знаменитую песню «Травы». Иван Юшин стал получать за эту песню хорошие авторские.

Однажды к нему пришёл за мясом поэт Михаил Танич.

Иван спросил Танича:

– Михаил Исаевич, у меня за «Травы» большие деньги идут, может, бросить мне это мясо и заняться песнями?

Танич подумал и сказал:

– Ваня, учти: не мясо к травам, а травы к мясу.

Ваня понял и из мясников в поэты не перешёл.

Михаил Державин

Мы с женой в конце 1970-х годов жили на Ново-Сущевской улице в двенадцатиэтажном доме. Мы жили на первом этаже. А на десятом этаже жила Роксана Бабаян.

Как-то к ней приехал её будущий муж Михаил Державин. Лифтёрша Люся, увидев Державина, спросила его:

– Откуда я вас знаю? Что-то лицо знакомое.

Известный в то время по «Кабачку» Державин скромно опустил глаза.

Люся продолжила:

– А мы с вами в техникуме не учились?

Державин помрачнел и сказал:

– Нет, в техникуме я не учился.

– Откуда же я вас знаю?

– Думайте, – сказал Державин и шагнул в лифт.

Женщина, которая присутствовала при разговоре, сказала Люсе:

– Так это же Державин из «Кабачка».

Люся всплеснула руками и тут же выключила лифт. Потом набрала номер своей подруги и закричала: «Галя, дуй сюда, у меня сейчас Михаил Державин из «Кабачка» в лифте застрял!» – и держала Державина в заточении, пока Галя на него не посмотрела.

Вот такая история. Я потом спрашивал Михаила Михайловича, было ли так.

Он сказал: «Что-то подобное было».

Юрий Темирканов

Было это году в 1972-м. Меня только-только взяли в команду «Клуба 12 стульев», которая ездила с концертами по стране.

Всюду были битковые аншлаги. В Ленинград тогда поехали – завотделом юмора Л.Г. Веселовский, его зам – Илья Суслов, редактор Виталий Резников и писатели: Арканов, Горин, Жванецкий и так далее. Я среди них был самый молодой. После какого-то концерта, а они проходили в зале Ленинградской филармонии, мы с Веселовским и ещё каким-то парнем, которого звали Юра, поехали в гости, в совершенно незнакомую компанию.

В комнате набилось человек тридцать. Мы с Веселовским и Юрой сидели за столом. Там же, за столом, сидели какие-то незнакомые люди. Веселовский быстро напивался. Вдруг он произнёс тост:

– Давайте выпьем за самого талантливого из нас, за заслуженного артиста. Юра, за тебя!

Мы выпили. Через пару минут мы с Юрой услышали, как кто-то сказал:

– А чего эти знаменитости молчат? Раз они такие знаменитые, то пусть веселят нас.

Мы с Юрой переглянулись, он произнёс:

– Давай отсядем отсюда.

Мы покинули стол и пересели к окну за маленький столик. Выпили с ним по рюмочке, и я спросил:

– А что это Веселовский сказал, что ты заслуженный артист?

В то время у меня не было ни одного знакомого – заслуженного, а этот парень был молод, похож на горца, красивый, стройный, и видно было, очень энергичный.

Юра сказал:

– А я действительно заслуженный артист.

– Ну ты даёшь, – сказал я. – Такой молодой и уже заслуженный.

Мы выпили ещё по одной, видно было, что мои слова задели Юру. Он не предполагал, что кто-то его может не знать.

– Я не только заслуженный, я ещё и дирижировал в Мадриде и в Париже.

Я засмеялся:

– Это уже слишком, и в Мадриде, и в Париже?

– Ну да, – подтвердил Юра. – Да ты что, мне не веришь? Меня Фурцева сама уговаривала быть главным дирижёром в Большом театре.

– Мания величия, – фыркнул я.

Юра помолчал и сказал:

– Значит, не веришь. Вот посмотри туда, видишь, у стены стоят люди и глаз с меня не сводят.

Я посмотрел: действительно, там было человек пять гостей, которые внимательно издалека следили за нами.

– Так вот, – продолжал Юра, – завтра они всем будут рассказывать, что они пили в одной компании с самим Темиркановым.

Я спросил:

– А что же ты в Большой не пошёл?

– А мне и у Мравинского хорошо, – сказал он. – Давай сматываться отсюда. Захватим пару девушек и смоемся.

Я говорю:

– Ладно, пойду приглашу кого-нибудь потанцевать, познакомлюсь, и поедем.

Он сказал:

– Какой познакомлюсь. Пошли.

Мы подошли к сидящим вдоль стены женщинам. Юра сказал:

– Ты и ты.

Две девушки послушно встали и пошли с нами. Одна, высокая, – с Юрой, другая, миниатюрная, – со мной.

Дальше малоинтересно. Помню только, что мы с миниатюрной легли спать на диван в узкой комнате. Юра сидел на стуле перед нашим диваном и приговаривал, обращаясь ко мне:

– Ну что, ты так и будешь лежать? Обними девушку.

Мы умирали со смеху. Минут через пять Юра уехал.

На другой день они с Веселовским пропали. Их разыскивали, но найти нигде не могли.

У нас шёл последний концерт. В середине первого отделения в филармонию дозвонился Веселовский и сказал своему заму:

– Начинайте первое отделение без меня.

11 часов вечера. Мы в поезде «Красная стрела». Осталось пять минут до отъезда, Веселовского нет.

За три минуты до отхода поезда они появились – Веселовский и Темирканов. Они шли под ручку, и так осторожно, будто боялись расплескать то, что их переполняло.

Темирканов подвёл Веселовского к двери в вагон и тихонько подтолкнул его в спину. Витя упал в вагон, на руки Резникова. Так закончилась наша гастроль в Ленинграде…

Больше я с Темиркановым никогда не встречался. Не делал никаких попыток найти его, потому что всё потом про него узнал.

Великий дирижёр, который после Мравинского принял его оркестр. Симпатичный был парень, к тому же и с юмором.

Виктория Токарева

Мы с Викой печатались в «Клубе 12 стульев» и потому были знакомы и даже приятельствовали. У неё были свои сложные отношения с завотделом юмора Виктором Веселовским. Однажды они рассорились, а у нас намечалась поездка в Томск.