Читать книгу Не врите мне в лицо - Лисс Захаров - Страница 2
ОглавлениеЭд очнулся. Все вокруг было неправильно. Он не мог находиться в госпитале, он уже был там какое-то время назад. А что он делает сейчас? Он не помнил. Он попытался пошевелиться. Не вышло. Кашлянул и во всем теле отдалась боль. Мама Роза. Что она тут делает?
– Попробуй бульона куриного, пару глоточков.
– Где я?
– В госпитале.
– А что я тут делаю?
Она поджала губы.
– Отец скоро приедет.
Отец. Он вспомнил драку много лет назад. Да он были на мои похороны не приехал. Значит я умираю.
– Все так плохо? – тихо спросил он.
– Все будет нормально.
– Не ври мне. Отец, с которым мы не общались лет 6, может больше, приедет из Ирака, чтоб посмотреть на меня?
Значит я умираю. Он вздохнул, боль отозвалась в груди.
– Сколько мне еще осталось?
Роза вытерла слезы. Зашел Адам.
– Привет, братишка.
– Привет.
– Кровопийцы в коридоре стоят.
– Зови их. А что вообще произошло?
– Ты не помнишь?
– Нет.
Зашли близнецы Дон и Дилан – адвокаты из конторы Торренс и Ко…
Они что-то начали ему объяснять, но он не понял. Дилан сунул документы -Подписывай.
Эд с трудом удержал ручку.
– Мам, выйди, нам переговорить нужно. Роза смахнула слезы, но перечить не стала и вышла.
– Значит дело дерьмом воняет. Ты с Энн трахался?
– Да.
– Она сказала, ты ее изнасиловал, разными способами, бутылку в анус засунул, и еще много чего. Экспертиза ничего не подтвердила, даже нашли сперму, не твою.
Но она на тебя все вешает. Ждем, когда ее психиатр осмотрит.
– Она ж форензик.
– Ну мало ли у кого какие задвиги.
– Бен и Стефан тебя отделали в лучшем виде. Сдачи не мог дать?
– Мог бы убить. Тогда судили бы меня.
– А пока ты здесь… он проглотил окончание.
– Что у меня?
– Ребра переломаны, внутренности отбили, так что внутри кровавое месиво. Делали 4 лапароскопии, но найти не могут, где кровит. Хуже всего почки – в лучшем случае – гемодиализ пожизненно.
– Это сколько проживу – я так понял? Судя по лицам, что так.
– Что этим будет?
– Думаем, их прикроют, непреднамеренное, 5 условно, с отбыванием на рабочем месте.
– Фак.
– Ты как?
– Что-то мне хреново. Он кашлянул и выплюнул кровь. Как при лихорадке Эбола. – У меня вообще что-нибудь осталось?
– Руки – ноги целы, не доломали. Отец обещал военврача привезти. Он скажет, что делать.
– Ничего уже не скажет. Эд почувствовал, что нечем дышать и начал проваливаться в яму. Когда он следующий раз открыл глаза, рядом сидел отец.
– Я в аду – прошептал он.
– Почти.
Отец погладил его по голове, стер со лба испарину, потом подержал за руку, из которой торчали провода.
– Знаешь, я был не прав. Это твой выбор. Пусть, ты не стал военным, зато стал настоящим мужиком. На работе тебя хвалили. Я тогда малость потрепал тебя – извини. Но для подростка, ты мне тоже не плохо врезал.
– Я умираю?
– Нет, просто я тут забрать груз, еще 4 часа осталось до отлета.
– Ну хоть в лицо мне не ври. Ты бы не приехал, сломай я ногу, а сейчас прилетел, не удивлюсь, если самолет угнал.
– Хорошего же ты обо мне мнения.
– Какое есть.
– Я попрошу, чтоб за тобой приглядели. Если что – тебя похоронят на Арлингтонском кладбище.
– Под Амейзинг Грейс на волынке? Лучше я повешусь.
– Эд, тебе плохо?
– Да. Затошнило.
– За дверью врач, я позову.
– Не надо мне твоих врачей.
Но в дверь уже входил пожилой мужчина. Глаза, как рентген, оценивали состояние.
– Доктор Вебер, в армии звали Цербером – любую болячку видит насквозь – сказал Итан, уступая стул.
– Я тебя немного потрогаю – сказал врач.
– Я против – успел выдавить из себя Эд и потерял сознание.
Очнулся от того, что народ в комнате ругался. Причем доктор Вебер крыл их матом, на чем свет стоит. Еще 2 хирурга могли только разводить руками.
– Эд очнулся – заметил кто-то.
– Значит новости. У твоей дамы проблемы с сексом и давно, и похоже, что все про это знали, только тебе не сказали. Ей хочется садо-мазо и она проектирует на своего партнера. Короче, все это у нее в голове, либо с кем-то, кого она не помнит, а запомнила только тебя. С тебя обвинения сняты, ее на полгода на обследование, плюс будет расследование, кого она еще посадила. Теперь решают, что делать с твоими палачами. Вторая новость – пусть тебе врач расскажет.
– Я уже наслышался много чего о тебе. Ковыряясь своими шнурами, они не найдут, где у тебя проблема.
– Потому что вы старой закалки и можете обходиться без всего этого.
– Молодец, соображаешь.
– Я предлагаю полостную.
– В смысле? Как у Киану Ривза?
– Что-то подобное, но поменьше. Братья уже тату выбирают.
– Сволочи. А если я откажусь?
– Отец сказал, ты умный человек. У тебя внутри кровавое месиво, будем исходить из этого. Я догадываюсь, почему отказывают почки, это будет не долго. Когда совсем откажут, это гемодиализ пожизненно, или ждать донора. Я не буду скрывать – операция будет тяжелая, много часов, заживать потом будет тоже долго – с месяц, но я могу тебе гарантировать, что инвалидом ты не станешь.
– У меня и так инвалидность – хмыкнул Эд. Я живу в доме для инвалидов.
– Извини, не знал. Значит тебя не первый раз так мудохают.
– Да, и, наверное, не последний.
– Что скажешь?
– Я боюсь.
– Я тоже. Я же не знаю, что у тебя внутри, можно сказать будет когда залезу.
– Извините, малыш, мне пора – сказал Итан, но я буду на скайпе с Адамом, он, похоже, здесь ночевать собрался.
– Я тебя тоже люблю, папа – тихо сказал Эд.
Итан вышел и закусил кулак, так, чтобы не заорать. Вместе с синяками по всему лицу, у Эда запали глаза и сам он походил больше на зомби. Он несколько дней ничего не ел, а капельницей сыт не будешь. Он поехал прочь от госпиталя. Шофер побоялся спрашивать, что там.
– Ну ты что решил? Бригада там моется.
– Если вы все за меня решили.
– Можем в любой момент остановиться.
Эд подождал пока резкая боль в животе пройдет и сказал
– Позови тех, кто там остался. Попрощаться надо.
– Я тогда тоже пойду одеваться.
– Иди.
В палату зашли Роза, Дон с Диланом и Адам. Он поцеловал Розу и отпустил ее. Потом адвокаты вкратце излагали иски кому только можно, они тоже быстро смылись. Остался Адам.
– Из этой семьи мы с тобой ближе всех.
– Да, так получилось. Я надеялся, ты ко мне в бар пойдешь работать, а тебя в ФБР понесло.
– Наверное это судьба. Адам, я правда боюсь.
– А когда тебя ублюдки из наркокартеля били, ты тоже боялся?
– Там было другое. А здесь свои же и я не знаю, что делать.
– Зато я знаю. Их по кускам будут собирать от Потомака до Огайо.
– Не надо.
– Ты где будешь лежать – у мамы или ко мне переедешь?
– У меня свой дом есть.
– Эд, я все-таки тебя люблю.
– Найди Коллина и сдай его в лечебницу, только чтоб вылечили конкретно.
– Я постараюсь.
В дверь зашел медбрат и стал отсоединять провода.
– Прощай, Адам.
Адам поцеловал его.
– До скорой встречи – прошептал он на ухо.
– Ма, у тебя кафе – надо закрывать и прочие дела, я позвоню, когда будет что-то ясно и супу свари куриного. Не знаю, можно ему или нет, но хуже не будет.
Ребята, вам в контору пора и поговорите с кем надо – что можно с тех ублюдков вытрясти. А я здесь останусь. Он сел на пол у палаты и стал ждать.
Итан кипел от злости, но вида старался не показывать. Он позвонил своему старому другу, директору конторы, куда он пристроил сына после госпиталя.
– Айзек, я тебя просил только об одном.
– Итан, извини, все так быстро получилось. Как он?
– На операции.
– Блять.
– Если вы не проверяете своих сотрудников на психическую пригодность – гнать вас всех в шею.
– Начальство решило, что это не толерантно.
– Ты начальство. И засунь свою толерантность знаешь куда?
– Почему он не защищался?
– Защищался, по мере сил. Он сказал его учили убивать и, тогда бы не он, а два твоих оперативника лежали бы в морге.
– Так плохо?
– Да.
– Итан, извини… Итан оборвал звонок. Хотелось кого-нибудь убить, но кроме водителя под руками никого не было.
Айзек созвал срочное заседание.
– Вы знаете, как облажались. Сейчас посыпятся шишки. Значит, Генри, ты на пенсии задним числом, если не хочешь сесть вместе с ними. Энн будет на освидетельствовании полгода минимум. Вы, два придурка, если что знали, могли бы и рассказать, а не лупить сразу.
– Да мы не сильно…
– Не сильно. Его год назад по частям собирали и устроили сюда на работу – чтоб сидел за компьютером и тут нашли. Вы сейчас отправляетесь в местную тюрьму – сами, переодеваетесь и сидите по камерам и ждете, что скажут их адвокаты.
– Когда он успел?
– У него два брата старших в адвокатской конторе, так что вони может быть много.
– Элли, ты случайно не беременна?
– Нет.
– Плохо. Куда бы тебя сбагрить…
– В тот отдел, откуда пришла?
– Наверное. Скажешь, командировка закончилась, или испытательный срок. Все. Проваливай. Меня сейчас во все дыры иметь будут.
– Он мне сказал, что у меня материнский инстинкт – за всеми ухаживаю, подбираю больных и раненых и я, как курица – наседка. Поэтому он выбрал Энн.
– Элли, ты хорошая девочка, а пока беги отсюда. Уже пришли.
Элли выскочила из кабинета как будто за ней гнались черти. Она была красная и в глазах стояли слезы.
– Старший брат не дремлет – сказал Айзек протягивая Гарольду руку.
– Ты хоть представляешь, что натворили твои орлы?
– Да.
– А мне кажется, что не очень. Мне позвонила зам. министра, ее сын был убит в прошлом году и работал он в вашем отделе и эти двое над ним издевались как над новичком. А еще всплыла запись с того совещания, где Эд рассказал, как они по его столу лазали и по сумке, где лекарства хранились.
– Мать вашу.
– Тебе конкретно рассказать или покороче?
– Можно в трех словах?
– Тебя посадят на кол, в лучшем случае – если Эд не умрет. Если умрет – лишишься не только места.
– Блять.
– Я не смогу тебя прикрыть. Уже ходят слухи, что твоих ребят собирать по частям будут от Потомака до Огайо
– Это кто, Адам?
– Ты знаешь сколько у него знакомых, друзей и родственников? Он хуже крестного отца. Только не вздумай инфаркт инсценировать. Тебя в тот же госпиталь отвезут, что и Эдварда.
– Тогда отставка?
– Поговори с юристами. То, что нельзя купить за деньги, можно купить за очень большие деньги.
– Осталось найти только где их взять. Черт.
Эд открыл глаза. Ничего не болело, но дышать стало легче. Он попытался пошевелиться. Слабое движение, но удалось.
– Значит, еще живой – промелькнуло в голове.
– Пить хочешь? – услышал он над собой голос.
Попытался повернуться – не вышло. Медбрат напоил его водой, содовую нельзя – сказал он. – Там к тебе семья рвется. Эд кивнул головой.
Как и следовало ожидать, мама и Адам. Роза притащила продуктов. что хватило бы на неделю. Посидев минут 15 и выяснив, что Эд не собирается умирать прямо сейчас, она ушла. Остался Адам.
– Твоего начальника на пенсию ушли, а его начальник на отставке сидит, не знает, чего делать.
– А эти? – хрипло спросил Эд.
– Пока в тюрьме прячутся – местной, но рано или поздно выползут. Там Дон с Диланом решают, как лучше поступить.
– Что у меня?
– Ты знаешь, нормально. Перебирали тебя, правда, часов 8, нашли несколько мест, до которых не добраться было. И почки у тебя в норме. Мне объясняли, только я больше половины не понял. Еще ребро скрепили – неправильно срасталось.
Он к тебе попозже зайдет, объяснит.
– Можно подумать, я доктор.
– Я Огги вызвал.
– Он-то на кой хрен мне здесь сдался?
– Все-таки врач.
– Ага. Бандитам пули вытаскивать и аборты делать всем желающим.
– Ты-то откуда знаешь?
– Оттуда. Работа такая.
– Какой бы ни был, но все-таки врач, образование есть. И он наш брат. Извини, я больше не буду. Могу позвонить ему и отменить.
– Проехали.
– Шрам большой?
– Не знаю, по длине не очень, а так – заклеено все. Сказали, 10 дней.
Эд закрыл глаза и стал думать, почему он такой невезучий и когда это началось.
Когда от наркоты умерла мама и отец стал подбрасывать его разным теткам. Типа муж, а пока я в отъезде, пригляди за сыном. Роза была неплохая, если б не настолько любвеобильная. Мужиков у нее был проходной двор и детей тоже. Адам был ее сын и он был гей. Тут Эд мог бы захохотать над иронией судьбы, но живот болел. Поэтому он просто улыбнулся.
– О чем думаешь? – спросил Адам
– О жизни.
Дверь распахнулась и к нему в палату вошли Огги – трезвый, подстриженный и в костюме, который чуть ли не под ручку шел с доктором Вебером и что-то обсуждал, сзади был еще один хирург.
– Мать моя женщина, у меня глюки кажется – прошептал Эд и попытался спрятаться под одеяло.
– Вижу, уже пришел в себя?
– Он-то что здесь делает? – он кивнул на Огги.
– Собственно, как твой брат, имеет право знать.
Эд закатил глаза.
– Привет – сказал Огги так, как будто вчера виделись за чашкой чая, а не несколько лет назад. – В общем в переводе на нормальный язык, тебе то, что надо зашили, что не надо – отрезали. Завтра вставать попробуешь. Есть лучше жидкое. Постарайся не мыться – сколько сможешь – салфетки есть, иначе пластырь придется менять. Вот он утверждает, что шов сделал чуть ли не косметический.
Потом проверишь, когда отек спадет. И он опять углубился в высоконаучные разговоры.
– Там Роза тебе бульона прислала – сказали, что можно – так что пей – сказал Адам, наливая в крышку термоса. Эд выпил несколько глотков и прислушался к ощущениям.
– Вкусно, но давай остальное потом.
– Ладно.
Когда врачи ушли, Огги сел на стул и ослабил узел галстука
– Ну ты и влип, братец. Мочил бы этих придурков, нечего из себя героя корчить. Еще раз так попадешь – будешь трупом.
– Я устал – сказал Эд.
– Я тоже, я все-таки 4 часа ехал после бессонной ночи.
– Работал что ли?
– А ты как думаешь? Кстати, а где ты теперь будешь работать?
– Не знаю. Скорее всего выгонят на инвалидность.
– Если честно, то это правильно, на тебе живого места нет.
– Совсем?
Огги покачал головой.
– Пока молодой, не так заметно, лет через 5—10 начнутся возрастные изменения, тогда проблем будет гораздо больше.
– И что мне делать?
– Не знаю. Ты другой, как и близняшки. Выбор не большой. Можешь помогать матери в кафе, если ты ее за мать считаешь, или Адаму – в его бордели – там охрана есть. Лучше всего из дома – ты, вроде программистом неплохим был. И немного упражнений – чтоб жиром не заплыл, и те же суставы не одеревенели, ешь ты и так мало.
– Я устал, вам еще не пора?
– Давно пора. Как ты тут один?
– Ничего со мной не случится. Термос с бульоном оставь, а остальное отдай медперсоналу, им еще ухаживать за мной.
Когда Эд остался один, он отпил еще бульона и стал думать – а действительно – какого черта – он мог бы из них сделать отбивную или уже не мог. И шестое чувство подсказывало, что этот поезд уже ушел.
В дверь заглянула девушка
– Что-нибудь надо?
– Лучше медбрата пришли.
– Я могу…
– Я сказал – иди.
Через минуту появился медбрат.
– Отлить хочешь?
– Ага.
– У тебя мама вкусно готовит.
– Она кафе содержит с некоторыми бывшими мужьями.
– Еще что-нибудь?
– Снотворное, чтоб без кошмаров проспать до утра.
– Тогда подожди, я на экспресс-тест сбегаю, а потом приду.
Эд закрыл глаза. Хоть завтра можно будет вставать.
Медбрат появился также быстро, словно и не уходил.
– Значит у тебя остатки крови есть, но должны пройти через несколько дней. И укол я в капельницу сделаю. Спокойной ночи.
Эд почувствовал, что глаза у него сами закрываются.
Проснулся он утром. Попытался сесть. Получилось. 5 шагов до туалета. Пришлось опять вызывать подмогу. Он еще успел умыться, как появился Адам.
– Смотрю, тебе лучше.
– Да уж. – сказал Эд ложась в постель и держась за живот.
– Так ты ничего не решил – с кем будешь жить?
– У себя я буду жить.
– Понятно. Вчера полиция приезжала. Я сказал, брат в госпитале, полицейский произвол и преследование и звоню адвокатам, они как узнали кому – сразу слиняли.
– Пусть боятся. Я вообще начал детство вспоминать и почему я такой неудачник.
– Думаю, просто ты попал не в то место, не в то время.
– Точно. Когда я у вас появился, у вас был полон дом мужиков и детей и нас с тобой положили в одну постель.
– Ага. Ты всегда в пижаме спал, наглухо застегнутый, а я, наоборот, старался голым спать, заодно тебя подразнить. Еще ты все время за столом сидел, за компом. Вечно чего-то читал, потом иногда мне на ночь рассказывал. Помню рассказы фантастические. Несмотря на то, что ты был умнее всех в нашем доме, ты никогда не выделялся, я тебя уважал.
– Правда? Я думал, наоборот дразнил меня.
– Не без этого, но в случае проблемы всегда старался убрать тебя в сторону.
– А потом был снежный шторм и у нас отрубило электричество.
– И мне пришлось надеть спортивный костюм, потом нашел шерстяные носки. На тебя одел – у тебя вечно ноги холодные были, еще бабушкин плед шерстяной, чтоб к утру не замерзнуть.
– Потом мы лежали одетые, под одеялами и мне все время твой член мешал.
– А потом ты развернулся ко мне, и я подумал, что, если ты сейчас засунешь свою руку мне в штаны, я, наверное, кончу и уже плевать будет на скандал, который ты закатишь.
– Знаешь, я хотел, чтобы ты сделал тоже самое. Вместо этого, я обнял тебя и заснул на твоей руке.
– А я иногда гладил твои волосы и целовал, потом вспоминал, что ты вроде как мой брат и ты спишь, но это было приятно.
– Ты еще это помнишь?
– Ага, ты уже тогда был красивый молодой человек. А потом вы с отцом подрались
– Он хотел, чтоб я пошел в армию как он, а я хотел в ФБР.
– Вы половину мебели в доме разнесли и больше с ним не общались.
– Да, до вчерашнего дня, или позавчерашнего. Не помню. Хорошо, если он стал уважать мою позицию, правда, ничего у меня не получилось.
– Он напряг свои связи.
– Откуда ты знаешь?
– У тебя свои источники, у меня свои.
– По поводу работы – у меня действительно не большой выбор?
– Да, хуже, чем ты думаешь.
– Значит 10 лет коту под хвост. Жаль. Эд откинулся на подушку и закрыл глаза.
– Не переживай ты так, всегда может выпасть шанс.
– У меня его больше нет.
– С чего ты взял?
– Вот так.
– Посмотрим, что на твоей работе скажут.
– Выплатят компенсацию и уволят нахрен, с занесением в черный список.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что я знаю. Я этого не хотел, просто так получилось. После дурацкой смерти Дага, вернее героической, мне от этого не легче, похоже его мама поспособствовала.
– Это которая?
– Ага.
– У тебя были такие связи, а ты сидел у нас в баре и слушал то, что тебе не нужно.
– Потому что у вас не надо притворяться и через 5—10 минут уже знаешь кто и сколько стоит. А у нас можно 10 лет проработать и не узнать человека. Наверное, я изначально себя неправильно повел.
– Ты-то? Почему?
– Ну у меня рабочий день 8 часов, плюс обед. На обед хватало 15 минут – сходить в туалет и выпить банку энергетического пойла. Если я задерживался, мне шла двойная оплата, но это было редко. А они сидели до упора, создавая видимость работы, когда я мог просто в карты играть или книгу читать. Никто слова не сказал. Мне уколы надо было делать, договорился с их врачом, который патологоанатом. Они за мной проследили, как малые дети, честное слово. Натрепали начальству, что я чуть ли не зомби, иначе как объяснишь, что я лежу на железном столе со спущенными штанами. Мужик оказался понятливый. Лучше я другому заплачу.
– Сказал бы мне, я бы нашел врача.
– После госпиталя мне не хотелось с вами общаться, возможно когда-нибудь расскажу. Они стали следить за мной. Со стороны я выглядел параноиком с PTSD, а куда пойдешь жаловаться, если приходят пораньше, чтоб у меня в столе покопаться, комп пару раз вскрывали, до дела не добрались, ну я сумку перед Стефаном вытряс. Он как шприцы увидел… скандал был. Я начальству высказал все, что думаю. Даже секретную камеру поставили, видели, что они в отсутствие начальства вытворяют. Гадюшник просто. Не знаю как они работали, по-моему, не очень. И все друг друга ненавидели. Хороший отдел, правда?
Потом девочка начала клеиться эта – Элли. По-моему, ей детей надо штук 5 и мужа рохлю – тогда она счастлива будет, что всех опекает. Она, типа, решила надо мной шефство взять. С меня хватило 4 раза пообщаться с ней наедине. Снулая рыба. Мне Энн больше нравилась. Знает, чего хочет, поговорить интересно. Но я не знал, что у нее такие проблемы, а мне никто даже не намекнул.
– Видел я твою Энн – на лице написано, что дебилизм у нее. Сам посмотри – она старше тебя, одевается как школьница.
– Ну я вроде ей намекнул, что надо одеваться поприличней, иначе ее серьезно никто воспринимать не будет. Она согласилась, даже прическу изменила. Если б я знал, сколько у нее мужиков было, хорошо привычка осталась презервативы с собой таскать. Ну вот так, конец моей карьеры.
– Эд, это не конец, это начало чего-то большего.
– Точно. Стаканы и полы у тебя мыть. Ну сам на меня посмотри – куда меня возьмут? Никуда. Я не знаю, что я сделал не так, на другой день все знали, что я насильник и извращенец, и эти двое отлупили меня по полной.
– Ты бы их мог…
– Мог, не получилось. Пропустил один удар – когда меня головой о край раковины стукнули, а потом по ногам, сам знаешь, уже лучше лежать и думать, когда устанут.
– Честно? Не знаю. Я не был в таких переделках.
– Правда, что ли?
– Правда. На это пистолет есть.
– Мать твою, ты хоть представляешь…
– Представляю. Поэтому, извини, ты вот честный и благородный лежишь тут и лежать тебе еще недели две, а я с тобой сижу, а не наоборот.
Через две недели он, с мешком лекарств и согнувшись, как старик уходил из госпиталя. Адам и Огги сказали, что шрам вполне приличный и можно будет сделать тату. Все видели, что на душе у него неладное творится, но помочь ничем не могли. Еще через несколько недель его вызвали в контору Торренса. Когда он пришел, то с трудом узнал братьев, их начальника он не знал, но понял, что это он. С другой стороны были представители из комиссии по внутренним расследованиям. Ему принесли коробку с вещами, которую Дилан убрал под стол.
Дальше начались обсуждения и прения, смысл которых сводился к тому, что, Эдвард получает крупную сумму денег с шестью нулями, такс фри, и на этом инцидент будет закончен. Оперативники вернутся на работу и им запрещено даже близко приближаться к семье Эда. Происшедшее не будет занесено ни в какие дела и любое упоминание будет расценено как клевета. Ему оплатят и госпиталь, и больничный, но больше он не имеет права работать в госструктурах.
– Сделаем еще прибавку к пенсии по инвалидности – сказал кто-то с противной стороны. Эд чуть было не вспылил, но начальник братьев удержал его за руку.
– Мы согласны – сказал он за Эда и перешли к подписанию бумаг.
Потом гости ушли, Эд даже не стал прощаться ради приличия.
– Чек я сейчас положу на твой счет – сказал начальник.
– Лучше такой, чтоб налогами не облагалось.
– Да, так и будет.
– Выкинули, как использованную тряпку.
Дон принес воды. Эд запил свои таблетки, но перед глазами все плыло. Он не знал, что ему делать дальше. Мечта быть агентом провалилась и теперь он никому не нужен, старый, больной, в 28 лет. Пипец.
– Ты вообще где учился?
– Университет Джорджтауна. Компьютеры, языки, в полиции поработал по борьбе с наркобизнесом. По-моему, я облажался еще до поступления в академию.
– Что ты там забыл? Фокса Малдера? ITшники получают гораздо больше.
– Систему безопасности взломаешь?
– Могу попробовать, но не сейчас. И контракт принеси.
– Там Адам и Огги приехали – тебя забрать.
Эд вздохнул. Ему начали объяснять, куда положили его деньги и как он их может получить – по отпечатку пальца тоже.
– А по ДНК нету?
– Дон пихнул его в бок – не умничай. Нету пока.
– Спасибо вам за все – выдавил из себя Эд, и его передали из одних рук в другие. Всю дорогу домой Эд сидел не шевельнувшись.
– Что там?
– Ничего. Конец карьеры Джеймса Бонда.
– Отдохнешь немного, потом найдешь себе что-нибудь.
Эд опять вздохнул.
– Его довели до квартиры, посидели немного и оставили одного.
– Закономерность. Хотелось плакать, но не получалось. Он спустился вниз и пошел в ликерный магазин, там было разнообразие, почти как в баре у Адама. Он взял дорогую бутылку скотча и бутылку виски, пошел домой и отхлебнул горячей жидкости. Что было дальше, он не помнил, когда открывал глаза, дом кружился вокруг головы и тошнило. Он пил еще и на какое-то время кружение останавливалось и наступала темнота. Через день он увидел себя лежащим в постели с капельницей, Огги, который колдовал над препаратами и Адама, который убирал следы его попойки.
– Очнулся, наш Фокс Малдер.
– Еще раз так назовешь – урою. – прошептал Эд.
– Молодец. С твоей печенью только пить. Удивительно, как не отравился.
– Может и отравился, только не помнит – прошипел Адам.
– На, глотни – сказал Огги и поднял его голову.
– Что за дрянь?
– Вымоет с тебя остатки того, чего пил. Только хорошее пойло перевел.
– Да он вообще не пил никогда – поддакнул Адам, ему обычно рюмки вина хватало.
– Ну да, 2 бутылки на его вес, давно бы уже труп был, если б консьерж не позвонил.
– Кругом одни шпионы.
– Я ему бутылку скотча купил – он-то с пользой определит ее, не то, что некоторые.
– Встать можешь?
– Зачем?
– Помыться. Потом разговор будет.
– Попробую. Можешь позвать Сола и Джека?
– Зачем?
– Просто хочу, чтоб они знали тоже.
Через полчаса он сидел в халате, на чистом диване и пил чай.
– По-моему, у меня никогда такой чистоты не было.
– Потому что ты… тьфу – сказал Адам.
Сол и Джек никогда у него не были, поэтому с любопытством оглядывались. Они принесли вина и закуски. Огги сжалился и разрешил съесть маленький кусочек сыра. Быстро сервировали журнальный столик. Эд даже не взглянул в сторону еды.
– Я вас позвал, потому что вы геи.
Народ при этом стал давиться закуской.
– Меня выперли с работы, так что я теперь на дне. Вместе с вами. Просто хотел сказать спасибо, за то, что вы есть. Он помолчал, начал грызть губы, но оборвал себя. Я работал в отделе DEA, поэтому после Квантико меня послали под прикрытие, которое я успешно провалил, не продержавшись и года. Или меня провалили. Не знаю. Когда я в универе учился, частенько у вас в баре зависал.
– Я думал, ты учишься?
– Это не мешает слушать чужие сплетни. Ну вот, когда я облажался, у них своя система пыток, сначала просто побьют, потом насилуют, потом уже капитально бьют, дальше членовредительство. Поняли, короче. Сначала отлупили, потом куда-то отвезли, я и не понял, как оказался голый и на одеяле. Среди толпы мужиков. Я, наверное, вдвое в габаритах уменьшился. Для них это считается худшим позором. И тут я вспомнил вас и ваши рассказы. Мне даже показалось, что рядом сидит Адам и подсказывает что делать. Он сказал
– Расслабься по максимуму. Если обосрешься – им же хуже будет. Сначала будет больно, потом почувствуй, как это приятно. И я расслабился. Они даже не поняли сразу. А потом накатило. Когда третий, может чуть старше меня, пытался кончить, я уже орал от удовольствия – еще, схватил его за задницу и притянул к себе. Он охренел совсем, зато я кончил. Потом еще раз. После пятого они решили, что я точно гей, и надо переходить к третьему мероприятию. И тут я увидел его.
Он тоже в академии учился. Не знаю, сам к ним пришел или такой же, как я. Он смотрел как меня бьют. А потом ударил – вот сюда – Эд показал на грудь.
– Ну правильно – сломал ребра, проткнули лёгкое. Начал плеваться кровью.
– Да, только до этого они мне уже много чего переломали, поэтому просто выкинули из машины.
– Эдвард, давай мы за тебя выпьем. Чтоб здоровья тебе было побольше, а таких приключений поменьше.
– Спасибо. Дальше ничего особенного, очнулся в больнице, чуть ли не в какой-то деревне, без документов, без всего. Через какое-то время вспомнил телефон, не помню чей, позвонил. Наткнулся на Адама. Он потом ФБР на абордаж брал, потом, видно, что-то у них щелкнуло, пришли люди в черном. Хотели на вертолете в нормальный госпиталь отправить, оказалось нельзя, тогда они вэн взяли в рент. Куда ехали – понятия не имею. Кактусы с тех пор ненавижу. Потом госпиталь и сказали, оперативником мне не быть. А поскольку еще проблемы с ногами, короче совсем меня выкинули. Он вздохнул. Все выпили.
– У меня есть идея, еще с давних времен. Немецкое порно считается самым худшим. Почему? Чего-то не хватает?
– Хм – выдавил Адам – гламурности. Где подстричь, где сцену обставить, оператор должен быть с мозгами… ты поэтому решил Коллина в клинику сбагрить?
– Ага. Он хорошо снимает и есть чувство вкуса. У меня есть деньги, не много, но на долю хватит, сценарий могу придумать – это не сложно, вот кто будет секс снимать – тому хуже.
– Ты на кого нацелился?
– Руби фильм. В Гамбурге
– Но они же не совсем порнография.
– Вот в том то и дело – там раздолбаи, которые не знают чего снимать, 6 владельцев, снимать можно клипы, просто фильмы и любое порно, включая садо-мазо. Они договориться не могут.
– Немецкий только ты знаешь.
– А ты у меня учился, не прибедняйся. Не так уж и сложно.
– Это тебе не сложно, бывший ЦРУшник, Адам стукнул подушкой Эда, а я уже старый в такие авантюры пускаться.
– Съездим и посмотрим – сказал Сол.
– Угу. Как только Эд сможет летать, так сразу, заодно Коллина надо на путь истинный наставить.
– У матери есть деньги – после раздумья сказал Эд.
– Выкрутимся. Пока узнай, что можно снять, чтоб заявить о себе.
– Пару клипов и замок бы подошел лучше всего.
– Подстричь тебя надо, тогда на принца будешь похож.
– С таким шрамом?
– Тату можно сделать.
– А остальные?
– Время есть – мажь кремом, чтоб швы рассосались, остальное придется гримом замазывать, если совсем плохо.
– У меня есть идея – сказал молчавший до этого Джек. И показал цветную татуировку лисы. Тут и на шрам хватит, и голову в джинсы засунуть – кто захочет посмотреть – придется Эду раздеваться.
– Ну спасибо.
– А что – ничего, симпатично.
– Садисты.
– Эд, что скажешь?
– Скажу, что ищите Коллина и лечите, и поехали посмотрим. Я попробую накопать на каждого из владельцев. На Дона и Дилана надежды нет, они не сунутся, ну мало ли… вдруг.
– Вдруг только кошки рожают.
– Эд, пока ты сидишь, твой папа жениться решил – на Миранде.
– Блять.
– Теперь мне точно житья не дадут. Спасибо, что предупредили.
– А кто она? – спросил Сол
– Зам. министра обороны, не знаю как сейчас.
– Ты знаешь, мне кажется, Германия, не настолько далеко от них.
– А куда? В Россию? У меня с русским не очень.
– Эд, ты сколько языков знаешь?
– 4, еще 2 не очень.
– А в статье сказано, что в этой студии фильмы переводят.
– Да. Только голос придется исправлять, это опять операция.
– Я посмотрел, не особо страшно, всего два надреза.
– Спасибо.
Через месяц Эд оказался владельцем половины акций. Адам посмотрел на него – как он качает пресс и учит язык и подумал, что надолго его не хватит. Коллина из центра забирали не одного, а с его другом, Эриком. Эрик оказался как нельзя кстати. Он обладал чувством меры, прекрасного, и что нужно делать, а от чего надо бы воздержаться. В Гамбург летели вшестером. Всех все устраивало, кроме Эда. Несмотря на опыт, он не хотел становиться парой Адама, а Адам от этого бесился и разве что по стене не лазал. Киностудия выглядела лучше, чем они ожидали, сразу поняли, что платить за жилье не обязательно, а пожить можно и в этих хоромах. Эрик притащил новость – что можно поучаствовать в конкурсе клипов – думай – сказал он Эду.
– Я и так знаю что надо снимать – берите русскую песню, я сейчас напишу, что там должно быть, и пойду к другим акционерам, чтоб поспособствовали. Писал он долго – почти час. После чего Эрик начал гонять незнакомых людей, и говорил, что делать, Коллин снимал. Акционеры все-таки раскошелились и к вечеру Эду предоставили сырой клип.
– Теперь твой выход. Вы с невестой спускаетесь вон по той лестнице. Я тебя умоляю, только не навернись. Кофе хочешь?
– Давай.
– Невеста, какая есть, будет в вуали, и ты, как принц. Значит вы сидите с ней на кушетке, встаете, она берет тебя под руку, и вы спускаетесь.
– На подол не наступи – сказал Эд.
– А ты под ноги смотри – там ступеньки узкие – ответило замотанное создание.
Адам причесывал Эда.
– Поехали – сказал Коллин.
Они посидели вместе на лавсите, потом, взявшись за руку, пошли к лестнице. Дама взяла его под руку, но чувствовалось, что она его больше поддерживает, чем он ее, он прошли до двери и вышли в звездную ночь, дошли до калитки.
– Хватит уже – заорал Эрик. Снято. Сейчас ночь сниму и можно будет посмотреть.
– Эд заснул, сидя на диване. Когда проснулся, на дворе было утро и в дверь стучала СЛАВА. Пока он спал, мужики не только смонтировали ролик, но и выложили на конкурс. Ролик перекрыл все ожидания, хотя ничего там особенного и не было.
Другие держатели акций тоже зашевелились. Четверть акций принадлежала человеку, работавшему в конторе, куда лучше не попадать, остальной четвертью владели три раздолбая непонятной профессии и где жили, неизвестно. Двоих удалось найти с трудом и выкупить их долю. Один пропал без вести. Но поиски его продолжались.
Адам записал Эда на операцию и после долгих пререканий ему все-таки вернули голос, почти прежний. После чего на него навалились заказы по переводу фильмов с одного языка на другой.
Сол и Джек открыли свой гей-бар, где можно было снимать в свободное от работы время. Эд подкидывал им денег. Коллин и Эрик хотели пожениться, но в штатах, а пока снимали все что попадется, в надежде смонтировать фильм. Отношения Адама и Эда становились более враждебные. Получалось, что студией командовал Адам, а владелец был Эд. Намеки на пожениться он не понимал.
Эд выгреб весь материал, который снимали на студии долгие годы и все хранилось в ящиках, как недоработки. Посмотрев кусок порно, он сел к пианино и стал наигрывать мелодию, фальшиво, но понять было можно. Из дверей появился Адам
– Ты совсем охренел – в 4 утра?
– Нет, мне подумалось, а можно как в старых фильмах, чтоб быстрее двигались.
Адам сел на диван
– Давай еще раз.
Потом пошел будить молодых. До утра кусок перегоняли на комп и пытались подогнать под музыку, которую Эд пытался сыграть не фальшиво. Джек пообещал найти безработных Моцартов и Бахов. Работа увлекла всех, так что разногласия были забыты. Поскольку скорость была увеличена, требовалось больше материала. Эд нарисовал заставки и получилось очень даже неплохо. А на заставку пририсовал ворона со сверкающим рубиновым глазом.
– Если понравится, контору можно будет официально переименовать в рубиновый ворон, правда, по-английски лучше звучит.
– Будет и по-английски – проворчал Эд. В дверь уже ломились непонятые Бетховены. Через 2 недели недоспанных ночей получился сырой материал, через месяц Эд уже видеть их не мог. Они поставили спонсоров в известность и выставили на конкурс. Эд сидел в зале, делая вид, что он просто так зашел. Народ исходил хохотом. Слух о порно, которое является лучшей комедией 30-х годов с музыкой на пианино разнесся быстро. И через неделю Эд узнал, что они получили приз, чек и даже обломанного спонсора с 9% акций, который с радостью подарил им их. Эд стал владельцем 75% акций от конторы «рубиновый ворон». Глядя на кислые рожи конкурентов, он сказал
– Ничего ребята, мне просто повезло в этот раз, в следующий повезет вам.
Дальше началась работа. Кто-то снимал клипы, Эд переводил синхронно фильмы, потом смотрел отснятый материал, говорил, что где исправить. Ролики выходили регулярно, пора была подумать о сервере и предоставлении услуг особенно озабоченным, когда разразился скандал. После очередного отказа Адам полез в драку и Эд впервые врезал ему. После чего Адам сказал, что Эд может убираться вместе со своей порнокиностудией и ушел работать в бар к братьям. Эд пожалел вложенных денег, собрал сумки и поехал домой в Америку, с ним уехали и Коллин с Эриком. Куда они уехали, не известно, но Эду прислали СМСку, что они поженились. Он опять поселился в старой квартире, которая была скорее студия – проходная кухня и шкафы с ванной, выход в комнату, где слева кровать и шкаф, справа уголок и телевизор. После Гамбурга Эд чувствовал, что способен на большее, но сил уже не хватало.
– Наверное, я действительно неудачник – подумал он, устраиваясь на работу программистом. Работа не нравилась. Но давала возможность изучать языки, поэтому в случае командированных, прибегали к его услугам переводчика.
Он пытался вести себя как все – ходил играть в карты, в гости, в боулинг, встречался с девушками, но в душе поселилась тоска, которая все больше и больше разъедала. Со вздохом он читал форум геев, вроде бы и нормально для них, но внутри все переворачивалось, особенно воспоминания, когда его насиловали. Он бы хотел сбежать и от этого, но не получалось. Иногда, в обход, он узнавал, как дела у Сола и Адама, но как выяснилось, студию сдают в аренду разным отморозкам, а Адам на него до сих пор в обиде. Так прошло несколько лет.
Он шел из магазина, когда увидел идущую за ним девушку. Он резко развернулся
– Тебе чего?
– Где Бен?
– Понятия не имею. Ты, кажется, его сестра?
– Да. Если не скажешь, где он – я тебя убью.
Эд поставил сумку на тротуар
– Убивай. Но я все равно не знаю где он.
– Ты ненормальный?
– После того, что сделал твой братец – да.
– Ты обещал их на куски порезать и в Потомаке утопить.
– Девушка, вы кто по образованию?
– Я учусь на биолога.
– Тогда должны бы знать, что рано или поздно куски всплывут, если, конечно, не как Декстер упаковывать и на каждый кусок камень вешать. Нахрен такой геморрой?
Она всхлипнула. Их нет, ни на работе ни дома
– Может на задании? Тебе никто не скажет.
– Почему?
– Потому что такая работа. Ладно, я пошел, и так поздно уже, это вы, молодежь, шляетесь. Энергии много.
Придя домой, он пытался покопаться в сети про своих недругов, но следов не нашел.
Через 10 дней его вызвали в полицию. А поскольку он имел инвалидность и заслуги перед родиной, то отнеслись к нему как к хрустальной вазе.
Он и вправду начал думать, что кто-то расправился с Беном и Стефаном, только почему столько лет спустя и куда девались трупы в таком случае.
Через 2 недели принесли повестку в прокуратуру. Отец пытался помочь, но Эд послал его – не до него было сейчас.
В ночь перед допросом у нему зашли Коллин и Эрик. Причем Коллин был явно невменяемый.
– Ты? -спросил Эд
– Я денег дал, давно, каким-то отморозкам.
– Вот и забудь. Деньги ты за наркоту давал. На чем ты там сидел, не помню уже. А теперь застелили диван, разделись и спать – завтра тяжелый день.
– Мать, твою, Коллин – думал он. Но все равно заснул.
Утром все молча пили кофе, подозревая, что трясти будут по полной – все-таки агенты ФБР, хотя и не чистые. Они подъехали к суду. Дональд и Дилан были злы на него, пришел Пэрис – отец Коллина, трезвый и в костюме, и мама Роза. Не хватает моего отца со своей кошелкой – пробормотал Эд. И тут появились они.
Допрашивали всех по очереди, но больше всего досталось ему. Под конец он просто закрыл глаза и уже не реагировал на злобные реплики. Они вышли из суда и решали куда можно пойти пожрать, ибо от кофе уже тошнило, когда раздались выстрелы. Поскольку за ним шли Коллин и Эрик, Эд успел только развернуться и понял, что падает на ступени, как он ударился, уже не помнил. Когда открыл глаза, были сумерки. Из кисти торчала система с проводами. Значит дело дрянь – подумал он.
– Проснулся? – спросил отец.
– Я еще живой?
– Ну почти.
– Кто еще?
– Расскажу, если согласишься на операцию. У тебя сердце не выдержит.
– Значит всех. Он закрыл глаза. – В лучших традициях крестного отца.
– Я попросил врачей, чтоб тебя неделю на снотворном продержали.
– Зачем? Если я все равно умер.
– Ты еще долго проживешь, хотел сказать – если будешь нас слушаться, но это бесполезно, побереги себя – думаю тоже не выйдет, это у тебя талант просто искать приключений на свою задницу.
– Кто?
– Кого ты помнишь – Дилан ранен в грудь, только ниже, чем у тебя, сказал, чтоб больше духу твоего близко не было, отец его – Мэл – у него поселился, он ему сиделку оплачивает. Он как очнулся, в другой госпиталь сбежал – подальше от тебя. Дональда сразу насмерть. Тебя бы тоже, если бы ты не повернулся, пуля пробила ребра и правое легкое.
– Для симметрии – сказал Эд.
– Да, только вылетев, она убила Эрика.
– Нихера себе. Аппарат стал попискивать. Пап, заткни его.
– Это еще не все. Коллин попросился посидеть с трупом мужа наедине, а потом его нашли, стоящего на коленях, но уже холодного.
– Он намекал, что дал каким-то наркодельцам денег, но это было давно и почему сейчас?
– Не знаю. Пэрису пуля попала в затылок и Розе досталось 3. Так что от семьи ничего не осталось. Что думаешь делать?
– Повеситься – сказал Эд и постарался вырвать систему.
Тут же прибежал медперсонал, накачали успокоительным.
– А немцы? – засыпая спросил Эд.
Джек и Сол были, на похоронах пообщались, Адам к тебе заходил, минут 20 просидел, но я тебе этого не говорил.
Когда Эд проснулся, он подумал
– А если просто так лежать в постели – когда придет смерть?
Навалилась депрессия.
Всех убили. Из-за него. Слезы сами текли по лицу. Разговор с отцом только все испортил.
– А какая была моя мама?
– В зеркало посмотри, только волосы убери от лица.
– Ты ее любил?
– Да.
– А как познакомились?
– Ну почему тебе надо все портить?
– ????
– На кой хрен тебе копаться в прошлом?
– Интересно.
– Хорошо – хотел правды – ты ее получишь. Она мне отсосала пару раз в подворотне, и понравилась. Она была умная, но наркоманка, я ее вытащил. в порядок привел. Когда узнала, что беременна, завязала. Хотя трахаться с другими мужиками не перестала. Вся база знала, но меня скорее жалели, чем смеялись. Когда ты родился у тебя этот… синдром был.
– Ломка?
– Ну что-то типа. Да. Я не знал, что делать, а ты посмотрел на меня черными глазами и я пропал. Все деньги уходили на тех, кто мог сидеть с тобой – типа небольшого частного детского сада. Я говорил – много не надо – подгузник поменять и покормить. А поесть ты любил. Она потом ушла с базы, через несколько лет умерла, а у меня ее портрет остался. Я не знал, что делать – любил тебя и злился одновременно. Потом отдал моим родителям. Приезжал иногда, но ты странный был, для ребенка, в основном серьезный. И в 5 лет заявил, что пойдешь работать в полицию, DEA, чтоб наркоманов стало меньше.
Я посмеялся, подумал, что блажь, оказалось нет. Ты где-то откопал подготовку для агентов ФБР и начал заниматься. Тут я уже в шоке был. Серьезный мальчик, языки изучает, компьютеры, право, на пианино играет и танцует, и помешался на ФБР. Первый раз тебя не взяли из-за возраста, поэтому ты пошел в универ и стал еще больше налегать на спорт и языки. Тебя в компьютерный отдел брали, а ты уперся – хочу по борьбе с наркотой и все.
– Тогда мы подрались.
– Да. Я действительно не знал, что с тобой делать. А у Розы ты был сам себе предоставлен и, если честно, я думал, вы с Адамом давно…
– Нет.
– Извини, наверное, я сломал тебе жизнь. Я даже к врачу ходил – они сказали – нормальный пацан, а ты себя накручиваешь.
– Роза – твоя сестра?
– Да, старшая, от первого брака отца
– Тогда почему ты ее?
– Мы взрослые люди, иногда хочется, но не с кем, есть родной человек, который не против. Вот только морали мне читать не надо, про всякие греческие поэмы.
Жизнь, она другая.
– Думаю, да. Я устал от такой жизни.
– И что ты хочешь?
– Закрыть глаза и не просыпаться.
– Роза старалась быть тебе хорошей матерью.
– Я знаю. Только я даже на ее похоронах не был.
– Эдвард, ты расстроился?
– Нет. Просто собрались куски паззла. Я ведь даже курить не умею, не то, чтоб напиться.
– Да, рассказали про твои подвиги.
– Ты ведь не просто так здесь сидишь, тебя дома молодая жена ждет.
– Скажем так – уже не молодая, просто были давно знакомы. Я хотел тебе еще ложку дегтя добавить – если выдержишь.
– Выкладывай.
– У тебя проблемы с суставами, потом врачи советуют поставить пейсмейкер и тебе нужен хороший массажист. Ну и сам заниматься должен – по мере сил.
– Нет у меня сил. Меня все ненавидят из-за этого, а я даже не знаю кто их грохнул. Про суставы Огги еще тогда говорил, не думал, что так быстро настанет, а пейсмейкер на кой хрен мне?
– Проблемы.
– И сколько мне жить останется?
– Лет 30—40. Я могу перевести тебя в другой госпиталь.
– В психушку?
– Кризисный центр, тебе полагается, кстати, можешь полгода там жить, с врачами пообщаешься.
– Как колония строгого режима?
– Не совсем, думаю, к тебе будут относиться лояльно.
– Тогда может быть сейчас, пока я еще хоть чего-то соображаю. Ноги я потерплю, тем более стероиды раз в месяц колют, с остальным не знаю.
– Все зависит от того, как будет рана заживать, и ты еще головой ударился.
– Ладно. Я, пожалуй, согласен на психушку. Компьютер, планшет можно будет с собой взять? У меня все-таки работа.
– Договоримся.
– Я читал про кардиостимулятор, так что пока на таблетках. Не хочется мне связываться.
– Что-нибудь еще?
– Позвони Адаму. Я не знаю, что ему сказать, но мне без него плохо.
– Это я и так вижу. Позвоню. Будешь спать?
– Попробую. Счастливо, и тебе, и жене.
Через несколько дней его перевели в другую клиники. Все было прекрасно, но – ходить можно было только в носках. И палата была с окном, в которое врачи или студенты могли наблюдать за тобой. У него был свой интернет и он мог работать. Поскольку он был интеллектуал, установились хорошие отношения с врачами. Медперсонал подходил и спрашивал, как можно успокоить буйного пациента. Отдых от жизни на полгода его устраивал. Первую неприятность принес отец
– Адам не захотел разговаривать, только с тобой лично. Эд несколько дней ходил, держась только на таблетках, потом позвонил сам. То, что он услышал, даже не могло прийти ему в голову. Заглянувший медбрат нашел его на полу с судорогами. И отец, и мать согласились на пейсмейкер, если поможет. После чего Эд долго лежал в постели просто в шоковом состоянии. Его обвиняли во всем и общаться не хотели. Никто. Он стал подумывать, как продать акции киностудии. Через несколько недель он стал ходить, как старик по стенке, либо с санитаром под руку. Через несколько месяцев обнаружил, что ноги его не держат. Он не знал в чем причина – скорее всего в депрессии или чем-то еще, но он не хотел верить и сдаваться. Пробовал заниматься физкультурой, но выходило хуже и хуже. Потом накрыла депрессия и ему стало все равно, что происходит. Через силу немного работал, потом просто лежал в кровати, отказывался есть и вообще выходить из комнаты.
С ним разговаривали несколько врачей, но пришли к одному выводу. Душевная травма, которую он тщательно ото всех скрывает, и придется менять суставы. Он глотал лекарства, но больше ничего не делал. Когда его перевели в другую клинику – для ветеранов, он и там прятал боль под маской безразличия.
Отец приходил вместе с Мирандой, приносил разные новости, но это его не касалось. Груз знаний давил на мозги. Он не стал перечить, когда захотели заменить два сустава сразу.
– Я теперь как терминатор – сказал он.
После госпиталя родители хотели забрать его домой, он отказался. Оказавшись дома боль стала утихать. Он не знал почему. Делал то, что велели. Упражнения в постели, потом прогулка на полчаса – он ходил в магазин, потом работа, потом просто лежал в постели, ожидая массажиста. Его все устраивало. Даже работа. Холодильник был забит едой под завязку.
Было 22 декабря. Он вышел на улицу, но не пошел в магазин, а просто решил пройтись. Гулял почти час. Замерз. Зашел в Старбакс выпить кофе. Стаканчик приятно грел руки. Он смотрел через тротуар напротив – там была парикмахерская. Он подумал – почему бы и нет. Допив кофе, вошел в салон. Он не знал, чего хотел, сказал, чтоб просто подровняли и волосы на глаза не падали, и хвост его устроит. Молодой стилист долго мыл ему голову, потом показывал, как лучше сделать, потом все-таки подравнял концы. Опять мыл голову, сушил феном и укладывал гелем. Он догадался что стилист, по всей вероятности, гей. Ну и что – ему приятно возиться с моими волосами и мне приятно – подумал Эд оставив такие чаевые, что глаза стилиста округлились. Ощущение новогоднего происшествия не отпускало Эда. Он пришел домой и залез под душ, смыл то безобразие, что ему сотворили на голове, потом запустил вещи в стирку. В домашних штанах, он стоял перед холодильником и решал, что поесть. Выбор пал на суши. Он полил их соевым соусам и стал есть руками, не заморачиваясь с церемонией. И тут на него накатило. Он вспомнил, как они дурачились вместе с Адамом, потом на выпуск из академии он пригласил его в ресторан, где они назаказывали суши, непонятно с чем. Вспомнил, как Адам готовил ему кофе и приносил в постель и как они вообще здорово проводили время. Сушина встала поперек горла, из глаз потекли слезы. Наконец, успокоившись и проглотив комок риса, он взял телефон. Забыв про разницу во времени.
Сонный голос ответил
– Да?
– Адам, я согласен на любые твои условия, только не бросай меня.
– Эд, ты что плачешь? Малыш, прилетай немедленно, я буду ждать.
– Я даже не знаю когда самолет.
– Не имеет значения, собирайся и позвонишь какой рейс. Я тебя встречу с ребятами.
– Ты не все знаешь.
– Что я не знаю?
– Ну я теперь больной человек, и на голову в том числе.
Адам хмыкнул, как будто ты раньше был здоровым.
– И еще, я не могу заниматься с тобой сексом, мне все время кажется, как меня насилуют
– Забудь. Я нашел – есть рейс на 2 часа ночи, прилетай, я буду ждать.
– Чего тебе привезти?
– Себя. Я тебя люблю.
– Я тебя тоже люблю.
Он позвонил в аэропорт и заказал билет в первом классе. Потом принялся укладывать вещи. Люфтганзой можно было провезти больше.
Потом позвонил отцу и попрощался – сказал, что холодильник надо доедать иначе протухнет.
Уже из самолета он позвонил Адаму и сказал, что скоро они встретятся.
Глядя на его дерганное лицо и красные глаза, соседка спросила
– Вы боитесь летать?
– Нет. Я лечу к брату, с которым давно не виделись.
Адам встречал его с двумя охранниками. Они поцеловались и сумки сразу перекочевали охране. Они ехали в уже рассветном городе.
– Ты изменился – сказал Адам.
– Да. Живу только на таблетках, заставили сделать замену суставов, а пейсмейкер мне поставили после разговора с тобой.
– Извини, я был не прав и зол.
– Я так и понял, но организм уже не выдержал. Вы живете все там же?
– Да. А чем плохо? Слева живем, справа снимаем. Сверху комнаты, можно актерам сдавать. Здание крепкое, но как историческое, мы только поддерживаем и нам еще за это платят. Есть хочешь?
– Не очень, лучше спать, устал здорово.
Его сумки занесли в спальню и испарились.
Он стал медленно раздеваться.
– Тату так и не сделал?
– Нет.
Эд уже лежал в постели, когда к нему присоединился Адам. Они целовались и ласкали друг друга, пока Адам не заметил, что Эд уже спит.
Утром они пили кофе в постели, Потом Адам притащил здорового мужика, который делал массаж и не только. Он посмотрел на ноги Эда, перевернул его на живот и стал аккуратно массировать. Эд почувствовал, что кровь побежала быстрее. Потом они позавтракали и Адам потащил брата в салон делать тату.
Лиса получилась шикарная, особенно, если учесть, что голова ее была в штанах и было видно при расстегнутой молнии или когда Эд ходил в трусах.
На Кристмас они танцевали немецкие танцы, при этом на них были только армейские сапоги, мини-юбки-шотландки и шапки Санта Клауса. Новый год тоже пролетел в веселье. Потом Эд спросил, нет ли у них местного обезболивающего.
– Есть. Тебе зачем?
– Он показал татуировку ворона и волка. Хочу сделать на левой груди, а поскольку соски у меня маленькие – сойдет как глаз ворона – рубинового цвета, думаю, только больно будет.
– Маньяк. Но шрамы закроются.
– Я поговорю с мужиками.
Через неделю он был обладателем татуировки, от которой кровь стыла в жилах.
Поскольку делать было особо нечего, а Адам насиловать его не собирался, Эд начал вести нормальный образ жизни. С утра немного времени посвящал подкачиванию разных мышц, пил кофе, занимался текущими делами, встречался с кем надо, не брезговал массажем и обедом с нужными людьми. Писал сценарий или переделывал если надо, смотрел отснятый материал. Если хотелось поработать нормально – занимался программированием или хакерством за большие деньги. И тут его пригласили в гости. К одному из глав БНД. Эд уточнил – я что-то сделал? Мне с адвокатом приходить или с братом? Когда сказали, что одному, Эд покрылся слоем красно-багровой краски.
– Ты бы вздохнул что ли – сказал Адам – пока в обморок не упал.
– Как его зовут? – выдохнул Эд.
– Макс Шнайдер, полное имя – Максимилиан.
– Это ж разведка, что им от меня нужно?
– Может где облажался?
– Может. Сказал Эд, глотая таблетки от сердца.
Оставшиеся 2 дня он писал завещание, играл в карты и ни с кем не разговаривал. Было ощущение, что оттуда он уже не вернется. В день икс ребята из монтажерки принесли ему подарочную корзину – мол, с пустыми руками не удобно. Адам распихал ему по карманам лекарства.
– А еще лучше падай и изображай труп. Это не самое лучшее, но верное решение. Его довезли до ворот. Он поцеловал Адама в губы и сказал
– Прощай.
Вылез из машины, не забыв прихватить корзину и пошел к воротам. Они сразу открылись. Эд украдкой огляделся. Техники было напихано не мало. Несколько камер снимали его с разных ракурсов. Он, не спеша, шел к дому. В дверях его встречал хозяин
– Ну, все осмотрел?
– В общем-то да.
– Проходи. Если замерз – садись к камину.
– Хорошо, что не в камин – подумал Эд.
– Что будешь пить?
– Ничего. Он поставил корзину на журнальный столик.
Лакей принес ему маленькую серебряную рюмочку на маленьком подносе.
– У тебя проблемы с сердцем – попробуй.
Эд понюхал. Пахло набором лекарств и трав, но все-таки сделал маленький глоток.
– Не яд, настойка на травах.
– Спасибо.
Эд почувствовал, как внутри разливается тепло и подумал, что сейчас вырубится прямо здесь, очнется в пыточном зале, это по минимуму.
– Пошли поедим – Макс под руку поднял его с дивана и перебазировал за шикарно накрытый стол.
– Ты боишься – сказал наконец Макс.
– Ну вы про меня все знаете, а я про вас ничего, хотя 3 дня базу ломал.
– Хорошая защита, правда? Русские постарались. Кстати, меня Максимилиан зовут, тебе можно просто Макс.
– Эдвард, хотя все зовут Эд, но это вы и так знаете.
– Думаешь, зачем я тебя сюда вызвал?
– Да.
– Есть деловое предложение, только съешь что-нибудь, на тебя смотреть страшно.
Слуга что-то накладывал на тарелку, от чего Эд еще больше побледнел.
– Таблетка у тебя в левом кармане. Это разный набор сосисок и пиво – не отравишься.
Эд машинально засунул таблетку в рот и запил пивом. Пиво было вкусное и не горькое. Да. Про него знали. Похоже, что все.
– Я твоего отца знаю. несколько дел вместе имели, поэтому и про тебя знаю, может быть даже больше, чем положено. Ешь.
Эд, почти не жуя, проглотил сосиски. Потом посмотрел, что Макс тоже ест, глотнул пиво и принялся доедать чего положили.
– В ресторане такого нету, это – домашние.
– Точно – из гостей.
– Ну у тебя и юмор. Кстати, мне кино твое понравилось – которое в стиле 30-х годов и отцу моему тоже.
Эд покраснел.
– Ладно. Не буду я тебя мучать – сначала была идея, потом спецзаказ, за большие деньги. Ты книги по тактике помнишь? Как часовых снимать, как языка брать, как допрашивать и много чего еще.
Эд положил вилку и глотнул еще пива
– Помню.
– Мы бы хотели, чтоб ты занялся съемками.
– Вы хотите, чтоб я на своей порностудии снимал, как нужно убивать и пытать?
– В общем-то да.
Эд размышлял свалиться ли ему со стула или бежать в туалет, когда раздались вопли.
– Извини – сказал Макс и убежал.
Поскольку его не было больше 5 минут, Эд допил пиво, вылез из-за стола и пошел медленно осматривать дом. И тут везде были натыканы камеры. Он осмотрел картины, решив, что это подлинники, потом мысли плавно перешли к заказу. При желании, заказ можно было растянуть на несколько лет, можно было высказать в фильме с чем он не согласен, хотя многие на него плевали. но фактор риска мог быть всегда. А его никогда не учитывали. И за перевод на несколько языков заплатят еще. Он сел около камина и ушел из этого мира. Оставался чистый расчет – кого выбрать, как снимать, где, и что еще можно потребовать. Интересно, а винный погреб у него есть? – подумал он. Это ж сколько можно будет серверов поставить. За этими мыслями его и застал Макс. Эд поднял на него глаза.
– Дочка опять сбежала и на дерево залезла. Снять не можем, придется опять пожарных вызывать.
– Я сниму. Что у нее?
– Шизофрения.
– Где?
– В саду, там, где фруктовые деревья.
Эд встал и вышел в холод. Пошел по направлению к голосам. Четверо мужчин и еще 2 женщины пытались уговорить девчонку слезть. Не девчонку, молодую женщину.
– Пошли вон отсюда – сказал Эд прислуге.
Они отошли на безопасное расстояние.
– Все сидишь? – спросил он создание в белой ночной рубашке. – Холодно ведь.
– А тебе какое дело?
– Мне – никакого, просто проходил мимо. Негоже такой красивой леди сидеть на дереве, тем более без трусов.
– Ты не местный?
– Нет, я американец.
– Чем занимаешься?
– Чем угодно, а вообще кинопродюсер.
– Врешь.
– Нет. Можешь в гости заехать.
– Меня не пустят, у меня шизофрения.
– Ну и что? У меня паранойя и ПТСД и ничего – пьешь таблетки 2 раза в день или сколько врач сказал, и нормально. У меня часы пикать начинают – как напоминание.
– Ты правда можешь провести меня на студию.
– Правда. Только здесь внизу холодно, может слезешь?
– И они меня сразу схватят.
– Нет, со мной тебя никто не схватит. Обещаю.
– Мне уже столько раз обещали…
– Осторожно, этот сук сухой, может сломаться, на другой вставай. Ты что ж – босиком из дома сбежала?
– Да, достали они все.
– Бывает. Прыгай, я тебя поймаю. Он подхватил худое тельце. Потом снял свитер и одел на нее. Подумав, что 50 кг он донесет до двери, подхватил ее на руки и пошел в дом. Положил на диван и накрыл пледом.
– Теперь тепло? – спросил он. Таблетки пить не пора?
– Не знаю – сказала девушка.
– Мне пора. Эд вытащил из карманов несколько таблеток и проглотил.
Слуга на подносе нес ее таблетки она тоже их съела.
– А мне можно такие часы как у тебя?
– У папы попроси – он купит.
Эд не заметил, что она уже смотрит на него влюбленными глазами. Он вытащил карточку
– Это мой телефон, позвони после обеда. Если я не беру трубку, это не значит, что я тебя кинул, это значит, что я занят. Перезвоню тогда, когда смогу. И не забудь с утра выпить лекарства. Договорились?
– Да. А как тебя зовут?
– Эдвард Рейвен.
– А меня Джульетта, можно просто Джули.
– Спокойной ночи Джули, мне еще работать надо.
Слуга, который медбрат, увел ее, она несколько раз оглядывалась, но Эд был уже занят другим – он глазами искал чего бы выпить.
Наконец Макс всунул ему в руки фужер с коньяком.
– Ты не продюсер, ты чертов гений.
– Знаю. А еще, мне кажется, я простыл.
Макс тут же укутал его пледом, дал выпить настойки из большого стакана и усадил перед камином. Теперь они вместе со страшным начальником сидели вместе пили и ели.
– Такого еще никому не удавалось
– Что?
– Снять ее с дерева.
– Часто убегает?
– Когда действие лекарств кончается.
– Что она там забыла?
– Детство, я думаю, когда мама была жива.
– Ну так построй ей домик на дереве. У тебя такая прислуга – за пару дней отгрохают. Внутрь можно еды не портящейся, спальный мешок.
– Эд, у нее шизофрения.
– Ну и что – с этим живут долго, если контролировать. У половины художников шиза была – и ничего – известными стали. У нее врожденное или?
– От матери.
– Понятно. Значит мы с ней в некотором роде родственные души. Я родился с синдромом наркомана.
– Нихрена себе.
– Давай к нашим делам. Я устал и домой хочу. Мне нужно 2 оператора, для личных нужд, военная база старая и приведенная местами в порядок или построенный муляж и неограниченные покупки – без вопросов – зачем оно тебе надо.
– Понятно.
– Еще, мужиков я буду отбирать сам, желательно, чтоб не полные лохи были. Договорись с электрической компанией – софиты много жрут, если снимать ночью. Я за кадром могу комментировать, не только книги читать.
– Великолепно. А генератор не подойдет?
– Подойдет, если не жалко. И привози свою дочку завтра на экскурсию. Попробую час выделить.
– Эд, извини, но ты вроде гей.
– Вроде. Винный подвал есть?
– Да, а зачем тебе?
– На будущее. Сейчас только спать хочу.
– Тебя отвезти?
– Не-а, мои около ворот ошиваются. Спасибо за прием.
И как был, замотанный в плед, пошел аллеей к воротам, где его ждала машина.
Эд кривил душой. Больше всего ему хотелось под горячий душ.
– Свитер где? – спросил Адам.
– Отобрали.
Адам сделал понимающую рожу.
Дома Эд еле сдержался. Дошел до душа и стал под горячую воду. Не успел коснутся пениса, как кончил. Он постоял еще немного и кончил второй раз.
– Что это со мной? Он смотрел на себя под кипятком и хотелось еще – женского тела. Он уперся лбом в кафель. У нее шиза – говорили мозги. – Хочу – стонала плоть. Он попытался третий раз, с трудом, но получилось. Это ненормально – подумал он, выходя из душа. Надел майку и штаны и юркнул под одеяло. Несмотря на усталость, сон не шел. Его постоянно бросало в жар и холод, сердце вырывалось из груди. Скрываться от Адама уже не имело смыла.
