Читать книгу Байки Дыма. Если… - Лита Штайн - Страница 14

– Говорили тебе, Марик, не желай другому зла, – рассуждал Сокол, разматывая веревку. – Ведь предупреждали не раз, не стоит ближнему делать плохо. Оно же вернется тебе потом, да так вернется, что не отвертишься. Только жил ты, Марик, дураком, дураком и помрешь. Все-то тебе самым крутым быть хотелось, самым умным, удаль свою молодецкую продемонстрировать. А я же обещал, что тебя найду. С того света достану, сволочь, если потребуется. И тут вдруг такая удача. Впору во вселенскую справедливость верить начать.

– Мстить будешь? – пытаясь пошевелить накрепко связанными руками, спросил Марат.

– Да называй, как хочешь, – пожал плечами Сокол.

– Тебе тоже говорили, что лишних вопросов задавать не надо, – попытался урезонить Марат. – Самым умным захотелось себя почувствовать? Решил, будто все на свете знаешь и понимаешь? И больше положенного не нужно было требовать, это тебе тоже говорили. Или жадность обуяла?

– Вот, значит, под каким предлогом у нас ненужных людей устраняли, – хмыкнул сталкер. – Жадность, мол, замучила, решил больше положенного хапнуть. И вы, дураки непутевые, верили. Своих же в расход пускали из-за жадности. Одна команда, чуть ли не братья навек. А как деньги большие в перспективе замаячили, так готовы были и команду продать с потрохами, и мать родную вместе с отчизной.

– Скажи еще, что тебе лишних денег не хотелось, – огрызнулся Марик.

– Мне, Марик, страсть как хотелось получить свое, честным трудом заработанное. И ответы на свои вопросы тоже очень хотелось. А впрочем, какая разница теперь. Прямо сейчас у меня к тебе другие вопросы будут. Поговорим по душам, а там и поглядим, что с тобой дальше делать.

– Станешь спрашивать, кто тебя в расход определил?

– Кто меня в расход, как ты выражаешься, определил, я и так знаю. Не сложно было догадаться. Особенно, после рассуждений твоих про жадность. Мне, Маратик, больше интересно сейчас, кто пару лет назад велел девчонку пятнадцатилетнюю в Зону спровадить. Так что, дружок, поделись с дядей Соколом, кому такая дурная идея в голову ударила.

– Динку что ли? – изумился Марат. – Шлюху бандитскую? Так это ты и без меня знать должен.

– А ты подтверди мои догадки, – скрипнув зубами, отозвался сталкер. – И язык свой поганый попридержи. Девчонка-то хорошая оказалась, не чета вам, уродам. Я тебя, ублюдка, сейчас разделаю под орех, да подыхать оставлю прямо здесь. А сам посмотрю издали, как тебя вороны или крысы жрать станут. Ты же всегда считал, что Зона – это вороны, крысы и мусор.

Движение на одиннадцать часов привлекло внимание сталкера. Сокол напрягся и перехватил поудобнее автомат.

– Ты, Ваня, зараза, – вместо приветствия выдал Дым. – Тут такое шоу творится, а меня позвать забыли. Нет тебе за то прощения, Соколик. Значит, как водку жрать, так все вместе, а как представления устраивать, то без меня.

– Добро пожаловать на казнь, – оскалился Сокол, опуская автомат. – Только здесь и только сейчас у тебя есть прекрасная возможность наблюдать, как бесславно погибают всякие отбросы. Так сказать, действие отрицательной кармы во всей красе.

– Хорошо завернул, – одобрительно хмыкнул бармен, скидывая рюкзак. – А теперь подробности давай. Кто таков, чем провинился? Вдруг ты ему недостаточную форму наказания выбрал. Может, старался человек, эту самую карму себе неустанно запарывая, а ты возьмешь, да не оценишь трудов его.

– Тут, Дым, недооценить сложно, – отозвался сталкер. – Прошу любить и жаловать, это у нас Марат.

– Да неужели? Тот самый?

Сокол кивнул и от лишних комментариев воздержался.

Бармен к молчанию сталкера отнесся с пониманием и вопросов больше не задавал. Устраиваясь под корявым деревом, некогда бывшим простой березой, Дым внимательно изучал связанного Марата, пытаясь перехватить его взгляд. Но тот старательно отводил глаза.

– Предысторию ты и сам знаешь, – неторопливо перекурив, заговорил Сокол. – Теперь вот, можешь полюбоваться. Только знаешь, Дым, нет у меня желания заслуги его оценивать. Наступает однажды в жизни такой момент, когда перестаешь искать справедливости и прочего. Выключаешь в себе всякую хваленую человечность, да и даешь волю внутренним своим демонам.

А демоны те злые, голодные, что твои кровососы. Носятся окрест с улюлюканьем и смешками, беспредел учиняют во всей красе. И даже слушать про справедливость не хотят, потому что насмотрелись уже этой «справедливости». До рези в глазах и помутнения в мозгу насмотрелись. Потому и хотят теперь только одного.

– Своими руками убивать, – закончил мысль Дым. – Вполне понятное явление. И демоны у тебя, Ваня, интересные. Ты свои инсинуации продолжай, я мешать не стану. Так, посмотрю со стороны. Может, что полезное для себя пойму про ваши людские взаимоотношения.

– За просмотр денег не берут, – проворчал Сокол и рывком поставил Марата на ноги. – Повел ты себя, Марик, как последняя крыса. А крыс, как известно, никто не любит. Значит, и подыхать будешь, как тебе положено.

– Да будет тебе, – забеспокоился Марат. – Давай поговорим нормально, я тебе все расскажу. Уж на половину твоих вопросов точно смогу ответить. Даже заплачу за моральный и физический ущерб, если хочешь.

– Говорю же, крыса, – словно подводя черту, отрезал сталкер, привязывая пленника к покосившемуся столбу.

– Недоброе ты замыслил, Ваня! Тебя же потом искать станут! – заголосил Марат. – Свою-то карму побереги! А хочешь, я тебе всех сдам? Я много знаю, авось, пригодится тебе какая информация.

– Действительно крыса, – прокомментировал наблюдавший за происходящим Дым.

Сокол бил аккуратно, с ювелирной точностью выверяя каждый следующий удар, словно создавая произведение искусства, невиданный доселе шедевр. Взгляд, движение, удар. Ничего лишнего. Взгляд, движение, удар. Будто картину писал на холсте, вкладывая в нее все то, что так долго бурлило внутри. В тот самый миг он не мстил, но старательно возвращал старые долги.

Марик, подвешенный за руки к столбу, вздрагивал и скрипел зубами, но молчал с упорством, достойным лучшего применения. В голове его отчетливо звучали слова цыганки: «Недоброе ты замыслил. Выйдет оно тебе боком», и в тот момент он окончательно осознал, что понятия не имеет, по каким правилам и законам живет Зона.

Вот только и Соколу упорства было не занимать. С методичностью идеального механизма он наносил удар за ударом, старательно кормя своих внутренних демонов. Взгляд, движение, удар. Просто, быстро и четко, дабы не расходовать попусту лишних сил.

– На том свете с тобой сочтемся, – выдохнул Марат, вздрагивая от очередного удара.

– Считай, уже сочлись, – равнодушно отозвался сталкер, выверяя следующее движение.

– Да я тебя своими руками изуродую, – прохрипел Марик.

– Это мы уже проходили, – заметил Сокол, нанося удар.

Хруст треснувших ребер заставил Дыма поежиться. Марат взвыл от боли и почти сразу потерял сознание.

– А сколько было героизма, – заметил некоторое время спустя Дым, с ленивым интересом разглядывая бесчувственное тело на столбе. – Хороший ты мужик, Ваня, и друзья у тебя вон какие интересные.

– Таких друзей, – вздохнул Сокол, опускаясь на траву.

– За хер, и в музей, – хмыкнул бармен.

– Ты где таких острот нахватался, умник?

– Хохот научил, – пожал плечами Дым, протягивая сталкеру пачку сигарет.

– Этот может, – отозвался Сокол, благодарно кивнув. – Белая не вернулась еще?

– Не вернулась. Дела у нее на большой земле. Да и сомневаюсь я, Соколик, что она нам помочь сможет. Вот кишки на место приладить или, наоборот, на шею намотать в зависимости от ситуации, это к ней. А чтоб Динку призвать к порядку, по всей видимости, даже коллективных усилий не хватит. К нашему с тобой сожалению, даже Доктор помочь не может. Обещал только, что доставит ее в бар в целости и сохранности, коли она объявиться надумает.

– Ничего, Дым, найдем способ, – попытался приободрить сталкер. – Где наша не пропадала. Не первый день с тобой Зону топчем, и не из таких переделок выпутывались.

– Это да, – согласился бармен. – О, ты глянь, кто очнулся. Можно второй акт представления учинять.

Пришедший в сознание Марат дернулся, скривился от боли, помотал головой и внезапно расхохотался, чем вызвал нескрываемое удивление.

– С катушек слетел что ли? – изумился бармен. – Соколик, ты его по голове не бил? Или, может, уронил где по дороге, что он мозгом повредился?

– Э, нет, – хмыкнул сталкер. – Сдается мне, что эта падла только что нечто важное осознала. Поделишься умозаключениями, пока мутанты со всей округи по твою душу не набежали? – полюбопытствовал он, поворачиваясь к Марату.

– Цыганка на вокзале сказала, что мне поездка выйдет боком, – веселился Марик. – Вот вышла сломанными ребрами.

– Что ж ты умных людей не слушал-то? – вздохнул Сокол.

– Идиот, – философски подытожил Дым.

– Ну что, Соколик, покормил своих демонов? – поинтересовался бармен, когда сталкер вытряс из пленника все, что посчитал нужным узнать.

– Остроты свои для Хохота прибереги, – отозвался тот. – Много интересного узнал из представления?

– Понимаю теперь, чем показательные порки и прочие расправы так привлекательны, – поделился бармен.

– Ага, и что человек – тварь похуже всякой Зоны, – хмыкнул Сокол.

– Всякое случается, – рассудительно заметил Дым, поднимаясь, чтобы размять ноги. – Оправдывать тебя не стану, ни к чему это. Просто приму к сведению, что в некоторых обстоятельствах и ты можешь редкостной падлой обернуться. С этим-то что делать думаешь?

– С этим? – Сталкер задумчиво оглядел Марата. – Да тут его и оставлю. Коли повезет дураку, то выберется. А если не повезет, то и поделом.

– Сокол, человеком будь! – заверещал Марик. – Я же тебе в кошмарах сниться буду! С тебя за это дело три шкуры сдерут потом!

– Ты этого уже не увидишь, – хмыкнул сталкер, неторопливо собирая снаряжение. – А чем громче будешь орать, тем быстрее тебя мутанты найдут. Или не мутанты, как получится.

– Дым, хоть ты поимей совесть! – взмолился пленник. – Я же все рассказал, даже больше положенного. Мужики, отпустите меня. Я заплачу, у меня деньги есть!

– Есть такие ошибки, Марик, которые никакими деньгами не исправляются, – заметил Дым. – Соколик, ты хорошо подумал? Не жалко тебе его?

– Даст Бог, сам выкрутится, – отмахнулся Сокол, закидывая на плечо рюкзак. – А на нет и суда нет.

– Ну, дружок, извиняй, – развел руками Дым, обернувшись к пленнику. – Твоя шкура теперь только твоя забота. Столько времени тебе удавалось крысиную свою натуру успешно применять ради сохранности этой самой шкуры, вот попробуй и в этот раз всех удивить. Я, видишь ли, в ваши человечьи разборки не лезу. Разве что в качестве стороннего наблюдателя и не более. На тебя вот насмотрелся, много интересного узнал. Да и ты вдруг узнал, что Зона – не только вороны, крысы и мусор, правда? Оказалось, что тут еще и люди живые обитают, и дела творятся твоему уму неподвластные. Ты думал, тут все просто и понятно, а Зона тебя переиграла, Марик, потому что она видит и с каждого по поступкам спросит.

Не дождавшись ответа, бармен подхватил рюкзак и направился вслед за удаляющимся в сторону Агропрома Соколом. И еще долго их преследовал, словно подгоняя в спины, аккомпанемент обреченных воплей Марата.

– Неужто даже нравоучениями меня не порадуешь? – спросил Сокол, устраиваясь на привал.

– А смысл? – пожал плечами бармен. – Можно подумать, тебе от моих нравоучений легче станет или что-то вдруг кардинально поменяется. Я, может, и не понимаю многого, но в данном случае полностью на твоей стороне, Соколик. Повел себя Марат не по-людски, за что и поплатился. Все логично. Мне только один момент интересен во всей этой вашей истории. Ты у нас до Зоны был наемник или бандит?

– А в чем принципиальная разница? В сущности, наемники – те же бандиты, только спектр возможностей у них больше. Вот и я по статусу наемник вроде как, а по факту дела проворачивал более чем незаконные. И говоря совсем откровенно, я и сам до сих пор не понимаю, где проходит та тонкая грань, отделяющая одно от другого. Главное отличие, наверное, в том, что «наемник» звучит убедительнее и круче. Вроде как значимости прибавляет даже в собственных глазах.

– Никак совесть тебя поедом ест?

– Случается иногда, – не стал отрицать Сокол, разводя небольшой костерок. – Давай лучше ужин соображать, за совесть мою еще не раз переговорить успеем.

Дым кивнул, давая понять, что попытки разобраться в душевых терзаниях сталкера откладываются до лучших времен.