Читать книгу Последний автобус домой - Лия Флеминг - Страница 10

Роза поняла, что эта роль – ее, в ту же минуту, как только раскрыла «Меркьюри» и прочла, что Гримблтонский театр планирует новую постановку «Ромео и Джульетты» на открытой сцене на площади у городской ратуши. На пике популярности была «Вестсайдская история», Роза видела гастроли одной труппы в Манчестере. А тут, по замыслу режиссера, ожидается противостояние стиляг и рокеров.

– Конни, я просто должна играть Джульетту!

Кто ж еще, как не смуглая яркая итальянка, сможет передать всю страсть этой роли? К тому же ей надо набирать опыт, показывать себя и тем самым приближать к себе шанс сыграть главную роль. И никто не посмеет ей в том помешать. Танцевальная школа съедала все время, и она не успела присоединиться к труппе Молодежного театра, но в «Меркьюри» говорится, что этот конкурс – открытый.

Конни шла, чуть отстав, и рассеянно кивала, размышляя, что сама она вполне удовольствовалась местом в хоре. После смерти матери она словно закрылась в кокон. Заинтересовать ее чем-либо стало трудно, но Роза надеялась: участие в постановке поможет ее расшевелить.

Их актерский опыт ограничивался школьными спектаклями, но Роза и ее мама обожали Шекспира, и Роза огромные куски шпарила наизусть, вызубрив их к экзамену по английской литературе.

Важно было правильно выбрать фрагмент для прослушивания: нужен такой образ, для которого ее длинные волосы можно перехватить надо лбом лентой, это придает ей вид юный и невинный. Она надела воскресное платье, которое надевала обычно в церковь. Не слишком короткое, фасона «как у принцессы», оно выгодно подчеркивало ее гибкую фигурку.

Джой и Конни провели с Розой не один час, репетируя вхождение в образ. Поэтому, когда прозвучало ее имя, Роза выпрыгнула на сцену, позабыла о волнении и танцевала так, словно ее уже приняли и она уже на балу.

– Меня зовут Роза Сантини, – объявила она в темноту и принялась читать, почти не глядя в текст. К тому же она была по уши влюблена, сгорала от страсти, и это придало еще больше красок ее выступлению.

Пол Джервис только что окончил Среднюю школу для мальчиков и собирается поступать в медицинский колледж. Они встретились на какой-то вечеринке по случаю окончания семестра у друзей, чьи родители как раз уехали в отпуск. Конни и Джой всегда избегают таких вечеринок, как ни зови их. И вот сейчас Роза и Пол у дяди Анджело, она моет посуду, а он ждет ее за столиком в баре.

Он просто вылитый Пол Ньюман: высокий, светловолосый, темные глаза так и обдают жаром, презрительная усмешка чуть кривит губы. Капитан обеих школьных команд – по крикету и по регби. Задницу (не какую-нибудь, а не хуже, чем у Джеймса Дина) плотно обхватывают синие джинсы. Не пропускает ни одной сколько-нибудь привлекательной юбки. Джеральдин Кин хвасталась, что он как-то понаставил ей засосов по всему телу. Только вот почему-то он разыгрывает из себя недотрогу, и Розу это просто бесит. Не хочет связываться с племянницей босса, опасаясь, что мафия ему за это отомстит, не иначе.

А он отлично подошел бы на роль тренажера! Ей же надо откуда-то набраться опыта и узнать, что же испытывали Ромео и Джульетта, став любовниками? Если уж ей предстоит играть страсть, то самое время понять, что это такое. Впрочем, тут еще Майлз Блэк поглядывает на нее… А в шторм любая гавань хороша…

Острить и дерзко играть словами в кухонном фартуке не так-то просто, но тут важно умело показать бюст, волосы и глаза. Она изображает безразличие, надеясь, что Пол клюнет, – ведь он привык, что девчонки сами вешаются ему на шею и падают к его ногам. Поматросил и бросил – таков был его принцип. Но принцип ведь можно направить и против него? Роза подлавливала его: то выказывала к нему интерес – ровно столько, сколько требовалось, чтобы он обратил на нее внимание, – а потом напрочь не замечала его, словно его и не существует вовсе. Ну а Майлз наивно глотал наживку.

Театральной звезде требуется быть соблазнительной, и Роза часами вертелась у зеркала, укладывая на макушке волосы а-ля Брижит Бардо – густые пряди непринужденно взлохмачены и кокетливо кудрявятся по бокам. Она натягивала самые узкие мальчишечьи джинсы, весьма условных очертаний маечки с низким вырезом, а лифчик набивала так, чтобы в нужных местах формы радовали не только стройностью, но и пышностью. Какая уж тут грудь после стольких лет занятий танцами, но кто об этом узнает? Есть уйма способов изобразить роскошную грудь, и все они ей отлично известны.

Вот только все это приходилось проделывать так, чтобы мама ничего не заподозрила. Поэтому она приходила в пансион Уэйверли в бесформенном свитере и тут же стягивала его, ссылаясь на удушающую жару.

Ну а что за женщина без выразительных глаз? Они с Джой до одурения тренировались красить ресницы, подводить глаза, накладывать дымчатые тени и чуть тронуть губы бледной помадой, а главное – выглядеть так, чтобы всем своим видом показывать «да-я-давно-все-все-знаю!», чего, как догадывалась Роза, никогда не добьешься, если держать ноги плотно сжатыми.

Сьюзан не переставала удивляться:

– Надеюсь, вы не собираетесь в таком виде на улицу?!

– Нет, конечно. Мы просто репетируем роль, – отвечала Роза, и расспросы на этом обычно прекращались.

Конни на всю эту возню взирала c недоумением. Какая разница, что надевать? Да хоть мешок! В своем горе она почти разучилась улыбаться. И когда между Розой и мамой вспыхивала очередная ссора, когда они даже не разговаривали, а злобным лаем швыряли друг другу обрывки слов, от ненависти теряя дыхание и разбегаясь потом по разным углам, Роза вспоминала, что случилось с Конни, со всех ног бросалась домой, чтобы скорее обнять маму, и та тут же прощала ее.

Роза прикидывала на себя роли: вот школьница-скромница, вот сама невинность, вот Одри Хепберн, вот язвительные студентки Латинского квартала, все в черном, как Жюльет Греко, вот женщина-вамп. Все они прекрасно выходили у Розы, но с Полом Джервисом она могла бы так славно отточить свое мастерство соблазнения, превратив его из просто игры в живой опыт!

– Ради искусства можно и пострадать, – заявила она, откидываясь на спинку стула. Летнюю шляпку она смяла в комок, школьный плащ затолкала под стул.

Рядом с нею в кафе сидела Конни; тяжелая сумка с учебниками давила ей плечи, она сутулилась.

– Ну и зубрила же ты!.. Всё, прощай школа! Никаких больше жутких коричневых чулок, никакая сестра Жильберта больше не стоит над душой! Сегодня Гримблтон, а завтра весь мир перед нами!

Произнеся этот гимн свободе, Роза окинула взглядом новые модные штучки в интерьере кафе Сантини. Все оклеено афишами «Касабланки», с каждой на тебя смотрит Хамфри Богарт. В зале полутемно, стены задрапированы сеткой, то тут, то там горят свечи в бутылках из-под вина. Роза и Конни потягивают капучино с коричневым сахаром. Здесь даже можно курить, никто не заметит. А лучше всего новый музыкальный автомат в форме луковицы: на прозрачном экране перечислены от руки написанные названия песен, которые ты можешь выбрать.

– Так тебе дали роль? – спросила Конни, поднимая на нее глаза.

– Еще бы! Ты лучше спроси, умеют ли утки плавать. Конкуренты в страхе разбежались. Я слышала, как продюсер спросил: «О, а это кто такая?!» В понедельник начинаем репетировать. Что-то не вижу интереса с твоей стороны, – подстегнула она, – а, между прочим, я и тебя записала. Ты во втором составе.

– Премного благодарна, – безразлично кивнула Конни.

– Да что с тобой? Опять плохо спала? – Роза старалась быть терпеливой, но до Конни было не так-то легко достучаться.

– Со мной все в порядке. А эту Джой опять где-то носит. Опять, наверное, милуется со своим Джоном Седдоном в переулочке. Слушай, а ты вообще его видела? Я бы и с закрытыми глазами нашла себе кого получше!

– А я-то думала, вы подруги, а не соперницы. Что у вас произошло? – Розу одолевало любопытство. После смерти тети Анны Конни стала как-то странно относиться к Джой. Все в штыки, что ни слово – какие-то шпильки… Совсем на нее не похоже.

– Да ничего. О, вот и она, Джой Уинстэнли! Как всегда, опаздывает. Только посмотрите на нее. Прямо модный показ, – недобро хихикнула Конни.

Роза нехотя согласилась, что после болезни Джой стала совсем другой – такой аккуратной, миниатюрной. Безупречного кроя юбка открывает изящные ноги с маленькими ступнями. Волосы, густые и блестящие, словно грива, завязаны в хвост. Кто-то присвистнул ей вслед, но она сделала вид, что ничего не заметила.

– Извините, я задержалась. Заскочила в турбюро к тете Ли. В понедельник выхожу к ней на работу! – Джой сообщила это так возбужденно и радостно, что сердиться на нее было трудно.

– У Конни тут приступ уныния, просто напасть какая-то, – со смехом кивнула ей Роза.

– Нет у меня никакого уныния. Это у вас новая жизнь с понедельника. А у меня гора книг, которые надо прочесть к следующему семестру, – огрызнулась Конни.

– Нет-нет, тебе просто нравится заниматься зубрежкой! А мы уже недостаточно хороши для тебя, да? – продолжала веселиться Роза. Ничто не сможет испортить ей настроение. Лето обещает быть таким восхитительным! Как знать, где она окажется к сентябрю? Роль второго плана в «Улице коронации»[29]? Ассистент постановщика в театре Манчестера? А может быть, даже в Уэст-Энде? Роль в кино вовсе не помешает, ну а потом нужен хороший курс актерского мастерства.

– Скажи, что тетя Сью рассказывала тебе о Седрике Уинстэнли? – вдруг шепнула Конни на ухо Джой.

– Ты про моего папу? Ну, что он был солдатом, погиб как герой. Они встретились в Бирме после оккупации на каком-то концерте в Рангуне, – ответила Джой.

– А когда он женился на ней? – не отставала Конни.

– Не знаю, я не уточняла. Кажется, не сразу. А почему ты спрашиваешь? – удивилась Джой. Чего это вдруг Конни такая серьезная – в последний-то день учебы?

– Ты видела свое свидетельство о рождении?

– Нет, а зачем? Оно где-то у мамы в документах, – удивилась Джой еще больше.

– Попроси ее показать его тебе, вот мой совет, – в очередной раз огрызнулась Конни. – Семейство Уинстэнли задолжало нам немало объяснений.

– Не смей так говорить о нашей семье! – возмутилась Джой.

– Я говорю так, как чувствую, – спокойно ответила Конни, не сводя с нее глаз.

Почему она портит им радость, почему разговаривает так злобно? Роза наклонилась вперед, чуть не опрокинув на пол свечу в бутылке.

– Да будет тебе, Конни! Мы понимаем, каково тебе сейчас, понимаем, что ты чувствуешь, но…

– Вы вообще ничего не понимаете, обе не понимаете! Спроси свою драгоценную мамочку, Джой! Спроси бабулю про Фредди Уинстэнли, вот и все, – отрывисто проговорила Конни и, поспешно собрав свою разбросанную одежду, в слезах бросилась было к дверям.

– Конни, пожалуйста, останься, не убегай, – прошептала ей Роза. – Мне надо кое-что вам рассказать, кое-что очень важное. Я хочу, чтобы вы первыми все узнали.