Читать книгу Я не жертва - Лия Романовская - Страница 3

– Полина, Полинка, мать твою за ногу! Где новость? Я не вижу новость блин! – главред картинно массировал тонкими сухими пальцами виски и закатывал безликие глаза.

– Петр Семеныч, я вам три часа назад на почту отправила, – я громко разгрызла сухарик у него над ухом, отчего он еще сильнее принялся тереть свои тонкокожие, пульсирующие синими венками, виски.

– Где?! Где, мать твою, материал? Я что, по-твоему, совсем дурак, да?

Естественно, мне хотелось ответить «да», но я огромной силой воли сдержала в себе этот порыв.

– В «спаме» посмотрите, – я склонилась над его плечом, отчего главред еще сильнее поморщился, но промолчал.

Через полминуты документ был благополучно извлечен из той самой спамовской папки, на что шеф что-то пробурчал себе под нос, и злобно зыркнул на меня. Как-будто это моя вина, что он полдня не мог найти в своей почте мою утреннюю работу.

– Это, Петр Семеныч уже не новости, а древности. Все приличные издания, и не только они, между прочим, давно уже опубликовали то выступление.

Это уже Светка Самсонова решила прокомментировать очередной промах шефа. Петр Семенович окончательно насупился, и вышел из кабинета. Похмеляться видать, с горя. Мда…

Новостной городской сайт, на котором я работаю внештатным корреспондентом, итак на ладан дышит, и такие проколы еще больше тянут его на самое дно журналистики. Я не раз советовала шефу перейти на «желтый» формат, где давность новостей не так важна, но тот упорно хотел держать марку серьезного городского вестника. Прибыли – это дело, как я догадываюсь, практически не приносило, и держалось оно лишь на его обнаженном энтузиазме.

Впрочем, свои три копейки я исправно получала, и Петр Семенович не раз грозился принять меня в штат как полноценного сотрудника. Правда обещает он это уже полгода, а воз и ныне там, но я не ропщу – меня все устраивает. Я умею экономить, да и много мне не нужно, только спокойствие и никаких постоянных людей рядом. Ни мужчин, ни подруг. Только рабочие отношения со Светкой, такой же, как и я, внештатницей. Да шеф с его вечными похмельными головными болями. Никто не лезет мне в душу с разговорами о жизни – о моей жизни, в частности, и это ужасно радует.

В съемной дешевой однушке на краю города меня никто не ждет, только старый, такой же древний, как и наши новости, телевизор и портрет Лёли Арбузовой на стене. По словам хозяйки, остался он от прежних жильцов, а ее рука не поднялась выбросить Лёленьку. Первым порывом моим было избавиться от странного соседства, но потом, при некотором размышлении, я решила, что, пожалуй, с ней мне будет не так одиноко. Да и ответить она никогда мне не сможет, а потому портрет торжественно остался на своем месте и скрашивал мои серые будни.

На сегодня работы не осталось, и я решила прогуляться до супермаркета, чтобы купить хоть каких-нибудь продуктов к ужину и бутылку, а лучше две, вина. В холодильнике хоть шаром покати, а оставаться голодной не было никакого желания. В итоге, решив не заморачиваться с готовкой, я набрала полуфабрикатов и целых три пакета полусладкого красного и отправилась на кассу.

С некоторых пор напиваться до полного упадка личности стало моей любимой привычкой, потому что жизнь в эти вечера становилась чуть менее гадкой. По крайней мере так мне казалось. Впрочем, иногда я, напротив, излишне драматизировала, и тогда бедной Лёле на стене приходилось часами слушать мое нытье и пьяные слезы.

Я подошла к кассе, когда заметила странного мужчину, расплачивающегося за покупки. Вернее, сам мужчина был волне обычен, я бы даже сказала, очень хорош собой. Высокий, стройный, темные волосы зачесаны назад. Дорогой костюм, кожаные туфли отличного качества. Только вот выглядел каким-то растерянным. То и дело удивленно он хлопал себя по карманам, а кассир, молодая девчонка с грязными волосами, презрительно его подгоняла. Не знаю, что за черт дернул меня вмешаться, но, тем не менее, я спросила в чем дело.

– Да задолбали попрошайки, – взвизгнула кассирша, а мужчина сильно покраснел.

– Нет-нет, вы что? Я… я кошелек, наверное, дома забыл, вот незадача… мама теперь ругаться будет.

– А мне теперь из-за тебя что? Самой платить? – все так же визгливо продолжала девушка, – Зин, скинь иди, тут опять без денег, – крикнула она вглубь зала.

– Сколько там? Я заплачу! – я решительно достала кошелек.

– Не надо, вы что?! Не вздумайте даже! – мужчина замахал руками, но я уже совала деньги продавцу.

Пока парень стоял, все так же удивленно хлопая глазами, я сложила его продукты в пакет и расплатилась за свой товар. Пока я была в магазине на улице успел пойти дождь, и мне пришлось спрятаться под козырьком супермаркета, дожидаясь, когда он закончится. В принципе можно, конечно, и помокнуть, но не хочется заболеть потом и остаться без работы. А заодно и без денег, которые мне сейчас ой как нужны.

– Девушка, погодите! Ну что же вы, – за мной на улицу выскочил тот мужчина, за которого я только что расплатилась, – я вам даже спасибо толком не сказал.

Я в ответ отмахнулась и тоскливо посмотрела на огромные лужи на асфальте.

– Как здорово, что дождь пошел, – отчего-то засмеялся растеряша. – Я смогу вас хоть как-то отблагодарить. Поедемте, я деньги отдам. А потом отвезу вас домой?

– Нет, спасибо, – сухо ответила я.

– Ну пожалуйста, – в его голосе послышались жалостливые нотки, – вы просто не представляете каким неудачником я теперь себя чувствую…

– Не стоит, в жизни всякое бывает, – философски ответила я, примеряясь насколько глубокая лужа натекла у самого входа.

Мне хотелось поскорее добраться до дома, чтобы наконец поужинать и напиться до отключки. Этот еще… привязался со своей благодарностью – вот и помогай людям. Захочешь-не отвяжешься.

– И все же я настаиваю! Если вы не хотите сейчас ехать за деньгами, оставьте мне свой номер телефона, я вам подвезу, когда и куда будет удобно. Или номер кредитной карты.

– Так, все! Послушайте мужчина. Мне не нужна ваша благодарность, серьезно. Я захотела заплатить за ваши покупки, потому что очень торопилась, только и всего. И теперь я ужасно жалею, что поддалась этому порыву. Не нужно отдавать мне деньги, просто отвалите. Хорошо?

Парень весь как-то сразу поник, и я мысленно принялась ругать себя теперь уже за несдержанность и грубость, но вернуть свои слова назад уже не могла.

– Знаете, что… я не просил вас ни о чём. И более того, – в его голосе прорезался металл, – отговаривал вас от этого поступка. Но вы поступили как своенравная курица, которой плевать на мнение окружающих, потому что она сама знает как лучше. Так что знаете что? Вот вам эти продукты, и идите к черту.

Он поставил пакет к моим ногам и прямиком по лужам отправился к чёрной машине, припаркованной тут же, прямо возле супермаркета.

Да чтоб тебя… Я бросилась за ним, но он уже сел в автомобиль и завел его. Пришлось стучать в окно. Спустя несколько секунд парень открыл его, а я крикнула сквозь барабанящий по козырьку магазина дождь:

– Извини! Настроение ни к черту.

Парень подался вперед и открыл дверцу с моей стороны. Делать нечего, пришлось садиться в салон.

– Куда тебе?

– Первомайская семнадцать, это тут, за поворотом.

– Я решила больше не выделываться и доехать двести метров с комфортом.

В конце концов, что я теряю?

– Знаю, у меня там девушка бывшая жила… Ты извини, ну за курицу,

– смущенно пробормотал он, а я весело отмахнулась.

– Забей, все правильно. Просто настроение плохое.

– Сергей.

– Что?

– Я говорю меня Сергеем зовут.

– Угу. Ну вот мы и подъехали, – ответила я, – спасибо, что подвез. Считай вернул долг.

– Хм… Не скажешь, как зовут, да?

– Да. Прости еще раз, но знакомиться я не буду. Адьес!

Я вылезла из машины, схватила фирменный пакет, и на прощание махнула ручкой. Сергей в ответ улыбнулся и, мигнув в темноте фарами, выехал со двора.

– Лёль, привет! – крикнула я вглубь квартиры, где широко улыбалась на стене Арбузова.

И лишь на кухне, разбирая пакет с продуктами, я обнаружила, что убегая, взяла не свои покупки. Черт! В пакете лежали морковь, картошка, лук и замороженный цыпленок. И никакого вина. Ни бутылочки… Твою ж мать…

***

На следующий день, точнее вечер, у дома меня ждал сюрприз. Черная ауди, блестящая словно новогодний шарик, притулилась возле моего подъезда и я, вначале не поняв, что это по мою душу, зло чертыхнулась на урода, перегородившего проход. А когда из машины вышел мой вчерашний товарищ по несчастью, то уж совсем поразилась наглости и прилипчивости Сергея.

Хотя почему это по несчастью?! Уж ему-то повезло чуть больше моего – он по крайней мере мог выпить. И послали боги мне этого недотепу.

– Привет! А я долги привез, – парень улыбнулся, протягивая мне пакет со снедью и конвертик.

Видимо с деньгами. Некстати я заметила, что улыбка у него все же, что надо. И вообще он весь такой из себя обаятельный и симпатичный, что чур меня, чур… Слишком хорош…

– Пакет давай. А деньги – я уже говорила. Тем более что твои продукты я уже употребила. Есть-то что-то надо было.

– Слава богу, потому что я даже переживать начал, что голодной останешься, – засмеялся этот чудак и я решила, что слишком сурова с ним.

– Какой этаж? – с невозмутимым видом спросил Сергей, а я вновь вспомнила, что он все-таки мужчина. А от мужчин в моей жизни только проблемы и неприятности. Так что не стоит умиляться. Вполне возможно, что под маской добродушного недотепы скрывается типичный мужлан и негодяй.

В моей жизни было всего два человека мужского пола, которых я искренне любила и уважала. А главное не боялась. Но один из них – отец, который давно умер, а второй – друг Димка, и сейчас он очень далеко.

– Послушай, Сергей! – я постаралась говорить очень мягко и при этом убедительно, – Мы кажется с тобой вчера еще все выяснили. Я не ищу знакомств и иных приключений. Мне не нужен мужчина, друг, товарищ… я просто помогла тебе вчера в неприятной ситуации, как поступил бы на моем месте любой человек…

– Не любой, – перебил он.

– Хорошо. Пусть не любой. Но большинство нормальных людей именно так и сделало бы. Я не отдала тебе почку, кровь, или еще какой-то орган. Я не отдала тебе последние кровные, или квартиру, оставшись бомжевать на улице. Я всего-навсего заплатила пятьсот рублей в магазине.

– Для кого-то это вполне приличная сумма.

– Согласна. Но я съела те продукты. Поэтому извини, взять деньги не могу. А вот свои продукты с удовольствием возьму обратно. Если хочешь…

– Ладно-ладно… я понял, сдаюсь. Ну можно хоть на ужин пригласить?

– Прости… Без обид. Но я все сказала. Мне очень не хочется тебе грубить, поэтому давай обойдемся без дальнейших выяснений причин.

Сергей, видимо начав все же что-то понимать, наконец согласно кивнул и салютовал на прощание. Но прежде, чем уехать, когда я уже заходила в подъезд, крикнул:

– А вино у тебя отвратительное!

Когда я распаковала СВОИ покупки, то не смогла сдержать улыбки. Это был другой пакет с другими продуктами. Вот же нахал. Да тут еды на пару – тройку тысяч дороже, чем было в моем пакете. Тут и вино хорошее, а не то, что я обычно себе позволяю. И вместо полуфабрикатов готовые нарезки и салаты. Даже фруктов положил, гад такой.

– Лёля! – крикнула я настенной подруге. – Лёль… У нас сегодня пир. Накрывай на стол.

Спустя полчаса я развалилась на диване с подносом на коленях. По телеку фоном шла какая-то передача с моей соседкой по комнате.

– Вот, Лёля. Тебя везде передают. И охота тебе?

Арбузова привычно промолчала, а я в очередной раз подумала, что кому война, а кому и мать родна. Мне бы скрыться ото всех на свете на веки вечные, а кому-то из каждого холодильника улыбаться.

– У меня, Лёля, между прочим, ухажер появился… Сергеем зовут. Только вот скажи мне, на хрена козе баян?

Подруга снова промолчала, а на меня вновь накатили воспоминания.

***

Из воспоминаний меня вывел телефонный звонок. Звонил шеф.

– Романова? – каждый раз он зачем-то спрашивал мою фамилию, будто она могла измениться сама по себе.

– Слушаю.

– Романова, значит слушай мою команду. Завтра выезд в женскую колонию, в Бобров. Там какие-то нововведения, начальство вещать будет, мэр приедет. Чтоб как штык у АПУ была, автобус в восемь от главного входа отходит. Не успеешь, убью.

На этом шеф отключился, как всегда, сочтя излишним прощаться, а я в досаде допила бокал вина и решила, что на сегодня пора заканчивать. Вставать завтра рано, и надо быть в форме.

Утром я как штык стояла в холле АПУ – Академии права и управления, и томилась в ожидании команды на старт. Правда меня немного смущало, что кроме меня в холле не было ровным счетом никого. Кроме разве что парня в форме на проходной, ну и периодически шныряющих туда-сюда курсантов.

Наконец, когда на часах было уже без пяти минут восемь, я подошла к окошку с дежурным и поинтересовалась, когда позовут журналистов, показав удостоверение.

– Так вы что тут-то? Ваши с другого входа ожидают.

– А далеко?

– Ща, погодите, – парень принялся набирать кого-то по телефону, потом долго что-то втолковывать. Наконец он положил трубку и виновато посмотрел на меня:

– А ваши все уехали.

– Твою мать!

Я выбежала из заведения, по дороге набирая номер Светки. Та быстро вникла в ситуацию и сказала оставаться на месте.

Через полчаса возле меня притормозила вишневая, побитая жизнью, временем и нашими дорогами девятка, и веселый парень прокричал сквозь громкую музыку из салона:

– Это тебя в тюрьму?

Честно говоря, я чуть не подавилась от постановки вопроса, но быстро кивнула и, не дожидаясь приглашения, прыгнула в салон.

– Долго ехать? – я постаралась поудобнее устроиться в забитой всяким хламом машине и приготовилась к долгой дороге.

– Та не-е… Тут всего-то километров десять.

– Вас Света прислала?

– А шо, есть другие варианты? – хохотнул юморист, но продолжать не стал.

– Полина… – я решила, что представиться все же будет не лишним, но парень отмахнулся.

– Знаю. Светка сказала.

Сам он решил, что представляться будет излишним, а потому я так и не узнала, кому обязана своим чудесным спасением. Надо будет только Светке проставиться что ли. Да и за бензин не лишним будет расплатиться.

В целом Светкин жених, если это конечно был именно он, мне понравился. Парень больше молчал, не доставая меня излишним разговорами, на всю громкость врубив Михаила Круга.

К воротам подъезжали под «Кольщика», чем очень впечатлили куривших возле ворот работников колонии.

Еще минут двадцать пришлось доказывать, что я не верблюд прежде, чем меня пропустили на территорию и проводили на конференцию, если это можно назвать именно так. Хвала богам, та еще не началась, мэр задерживался, а без него высокое тюремное начальство естественно говорить опасалось, и оттого все томились в общей зале.

В какой-то момент к начальнику колонии подошел мужчина в форме, что-то сказал ему на ухо, и тот даже в лице изменился. Побагровел весь, усы задергались.

Нам объявили, что у нас есть время все здесь как следует осмотреть.

Честно говоря, колония приятных чувств у меня точно не вызывала. И на это были особые причины. Хотя, что греха таить, вряд ли в целом мире найдется хоть один человек, кому это место покажется светлым и милым. И все же у меня оно, помимо прочего, вызывало еще и страх.

Страх был сродни тянущей боли внизу живота, он обволакивал и давил, заставляя сердце биться быстрее обычного.

Кое-как я смогла взять себя в руки, и тогда оказалось, что в актовом зале, ну или как тут это называется, я осталась совсем одна. С трудом отыскав дрейфующую кучку журналистов, которым, в отличие от обычных людей, тюрьма казалась чуть ли не аттракционом, я наконец смогла выдохнуть спокойно.

Никто не тыкал в меня пальцем, не кричал «держи ее», не пытался заковать в наручники. По большому счету всем было плевать не только на меня, но и вообще на всех и вся. Когда мы прошли несколько извилистых коридоров, шедший впереди мужчина в форме обернулся и строго произнес:

– Сейчас осужденные с прогулки будут возвращаться – всем встать по левую сторону. В глаза не смотреть. И вообще вести себя тихо. Фотографировать строго запрещено. Нарушители сразу покинут заведение. Всем все ясно?

– А они опасные что ли? – испуганно спросила какая-то молоденькая девчонка, по виду лет семнадцати.

– А вы куда ехали? – удивленно спросил он.

– Вы девушка не на курорт приехали, – строго припечатал он и уже мягче добавил: – Опасные в закрытом крыле содержатся. Но все равно ухо востро держать.

Через минуту мимо нас прошли с десяток женщин с опущенными вниз глазами. Одеты они были в длинные юбки, рубахи свободного кроя и косынки, повязанные на голове. Все женщины были разного возраста. Были и совсем молоденькие. Парочку легко можно назвать красотками, что в условиях тюрьмы совсем уж удивительно. Все-таки, как сказал начальник, не курорт…

– И вот еще что… – наш провожатый внимательно осмотрел нас всех, когда заключенных увели и сказал, – вы когда в такие места выезжаете, старайтесь как-то попроще что ли… Ну косметику там, украшения, вырезы эти все – не надо этого. Не надо женщин понапрасну раздражать.

Оставшиеся полчаса до приезда мэра нас развлекали как могли, водя по всем кружкам и актовым залам, где заключенные рисовали и пели, танцевали и играли на инструментах. Нашлась даже комната красоты, больше похожая на гримерного какого-нибудь артиста.

– А здесь бабы перед выступлениями марафет наводят, – гордо заключил наш проводник и на этом показ закончился.

Как раз прибыл мэр со свитой, и мы долго и нудно выслушивали доклад начальника тюрьмы начальнику города. Хвала богам, часть с осмотром достопримечательностей уже была пройдена до приезда высочайшего гостя, а потому мы быстренько записали на диктофоны высокие речи и довольные отбыли восвояси. Мэр, как водится, остался, но меня это же никак не касалось.

Сейчас в автобусе прослушаю все, что записала, перепишу ключевые моменты и считай дело сделано. Останется только быстренько подредактировать и на сегодня я могу быть совершенно свободна.

До города домчали быстро. Через полчаса я уже была в офисе, где Светка, прикусив кончик языка от усердия, красила длинные, лопатообразные ногти.

– Свет, спасибо большое. Я прям не знаю, как благодарить…

– Да тьфу. Вообще не грузись. Как съездила?

– Нормально.

– А чего там интересного? Ну секс-маньячки, мужеубийцы, сумасшедшие?

Я выразительно посмотрела на Светку, но той мои взгляды, как мертвому припарка.

– Ну а что? Ты журналист или где? В нашем деле ханжой быть недопустимо! Профессия обязывает!

Я не стала спорить, хотя аргументировать, что мы новостное издание, а не желтая газетенка вполне могла бы. Да толку?

Если честно, мне вообще все это не больно интересно. Просто, когда передо мной встал выбор, кем бы я могла работать, то журналистика показалась мне наиболее простой и не требующей каких-то специальных знаний. Иногда я даже всерьез удивлялась, ну чему там могут учить пять лет такому, что я бы не могла освоить на месте?

Семёныч при приеме поинтересоваться только какой у меня опыт работы. Пришлось честно сознаться, что в школе была выпускающей стенгазету с седьмого по десятый класс. Правда потом все же пришлось соврать, будто потому внештатным устраиваюсь, что готовлюсь на журфак поступать в следующем году. Поверил он или нет, не знаю, однако на тридцать три копейки работать желающих немного, а потому уже на следующий день я прошла боевое крещение на детском утреннике, устроенном главой города.

Оказалось вдруг, что написать статью, сухую и безэмоциональную нет так уж и легко, как может показаться на первый взгляд. Мне все время хотелось вставить что-нибудь эдакое, а Семёныч злился и закатывал глаза. Попытки с десятой у меня все-таки получилась более-менее сносная новость, которую тут же и опубликовали. Радости моей не было предела, и я впервые в жизни почувствовала себя полезной. И не просто полезной, а полезной целому обществу.