Читать книгу Случайный ребенок от миллиардера - Лия Рой - Страница 3

– Вы понимаете, что Вы делаете?!

Молчаливая прислуга провела меня в гостиную и оставила наедине с хозяином дома. Впрочем, она ничего не сказала об этом, но я догадалась обо всем сама.

Мужчина, стоявший возле окна в пол оборота ко мне, выглядел так, будто ему принадлежал весь мир. Прямая осанка, руки, небрежно засунутые в карманы, волевой подбородок, вздернутый вверх.

– А Вы понимали, что делали восемь лет назад?

Так началось наше знакомство с Соколовым Дмитрием. Нефтяным магнатом в четвертом поколении.

Впрочем, вряд ли это можно было назвать традиционным знакомством, скорее, это было началом нашего противостояния, если не войны.

– Вы похитили и удерживаете моего ребенка! Не знаю, кто Вы и кем себя возомнили, но это карается законом и если Вы наивно полагаете, что сможете купить всех и вся, то знайте, что это не так!

– Неужели? – Наконец, мой наглый собеседник соизволил себе повернуться в мою сторону. – И кто же мне будет противостоять? Бывшая модель, неудачник-детектив или журналистка местной газетенки?

Я сглотнула. В горле резко пересохло, а руки вспотели. Так, ладно, он знал мое окружение… Знал, где учится мой сын. Где мы живем, по всей видимости…

Все это чертовски пугало, но нельзя было показывать ему, как мне страшно. Это был бы лишний козырь.

Я заставила себя сделать один глубокий вдох и точно такой же выдох. Отважно подняла голову и сделала несколько шагов навстречу своему недругу.

– Что Вам нужно? Говорите прямо, я устала от непонимания ситуации.

– Так Вам нужно понимание ситуации? – хмыкнул собеседник, делая ко мне навстречу несколько шагов. Ровно так же, как и я пару секунд назад. – А вот не поверите, но мне тоже многое бы хотелось. Например, я хотел бы быть в курсе существования своего ребенка. Я бы хотел узнать об этом не сейчас, а семь лет назад. Участвовать в его жизни все эти годы. Как бы много всего мне хотелось, кто бы только знал, – издевательски выдал Соколов. При этом от меня не укрылись голубые глаза, которые будто покрылись льдом. Еще чуть-чуть, и их обладатель мог бы заморозить все вокруг одним лишь своим гневным взглядом.

– Послушайте, это наверняка какая-то ошибка, – сглотнув, начала я. – С чего Вы решили, что являетесь отцом Саши?

В ответ я получила очень злой взгляд, от которого едва не попятилась назад. Энергетика стоявшего передо мной мужчины явно била через край. В народе таких было принято называть харезматичными. За такими таскались толпы, мужчины на него ровнялись, женщины исходили слюнями.

А вот я боялась.

Боялась, потому что не знала, что от него можно ждать. Точнее, точно ничего хорошего.

– Ивашова Алена, Васильевна, Вы?

– Я…

Соколов отошел к журнальному столику и поднял оттуда какую-то папку. С учетом того, что он начал из нее зачитывать, это было чем-то вроде досье на меня и на моего сына…

– Восемь лет назад Вам поступило весьма незамысловатое предложение – родить ребенка. Молодая, успешная и богатая женщина по имени Карина Волк предложила Вам стать суррогатной матерью для ее ребенка. Она заявила, что они с мужем давно хотят, но у них не выходит. Генетическая несовместимость, поэтому Вам придется также выступить в качестве генетической матери. Вы согласились. Это было?

– Откуда у Вас это? – Я кивнула на папку в его руках.

– Это все, что Вас сейчас интересует?

– Меня интересует лишь мой сын.

– Это и мой сын в том числе.

– Хорошо… – Я устало вздохнула, потерла лицо руками, стараясь держаться и не впадать в истерику. – Допустим, это Ваш сын, допустим… но почему же тогда Вы семь лет молчали? Почему я Вас ни разу не видела с Кариной? Почему никто из Вас не связался со мной и не забрал ребенка в назначенный срок?! Если Вы отец, то почему утверждаете, что не знали о Саше? Как это вообще возможно?!

– Вот именно. Отличные вопросы, Вы не находите, Алена Васильевна? – Соколов резко ударил папкой по столу и этот неожиданно громкий звук разрешал тишину и отразился от стен большой гостиной, в которой мы находились.

– Кому я по-Вашему должна была их задать семь лет назад?

– Неужели Вас нисколько не смутило то, что Вы ни разу не видели якобы отца ребенка?

Нет, не смутило. И тому были причины. Во-первых, в те времена я отчаянно нуждалась в деньгах и не мне было диктовать Карине, кому присутствовать в моей жизни на этапе беременности, а кому нет. Она заплатила много и обещала еще больше после того, как родиться ребенок. А, во-вторых, объяснение было. Деловой бизнесмен просто не мог найти времени и отложить все свои дела, переговоры и заграничные поездки, чтобы «высиживать вместе со мной птенцов».

Я действительно пару раз спрашивала об этому Карину, но она отвечала холодно, почти грубо и, в конце концов, я отстала.

Да и не было в этом нужды. Сама Волк всегда была рядом. Отзывалась по первому звонку, наблюдала вместе со мной беременность, обещала быть на родах…

Все оборвалось резко и неожиданно.

Карина взяла и пропала, когда я была уже на позднем сроке. До родов оставался месяц, но Саша родился недоношенным, поэтому, можно сказать, что в какой-то момент я осталась один на один с едва родившемся ребенком. Ни Карины, ни ее мужа, никого. Я так и не смогла ни до кого дозвониться или дописаться. Номер не отвечал, по-прежнему адресу ее никто давно не видел и не знал, куда она уехала, а об отце…

Что ж, я действительно о нем ничего не знала. Карина постоянно кормила меня обещаниями. Мол, приедет, вот-вот познакомитесь, потерпи еще немного…

Соколов посмотрел на меня холодно, зло и презрительно. И все это одновременно.

Я была растеряна. То есть, разумеется, за все годы, что я растила Сашу одна, я понимала, что ситуация неправильная. Впоследствии я уже поняла, что Карина что-то проворачивала и, скорее всего, что-то не совсем законное. Но выяснять это уже не было никакого смысла. Да и спрашивать мне было не с кого.

Со временем я смирилась. Поначалу была жутко напугана, потому что вот, ну, совсем не планировала себе ребенка в двадцать один год! Но потом привыкла. Поняла, что это не так страшно, как могло показаться на первый взгляд.

На помощь пришли друзья, на руках были деньги, которые дала Карина и, помедлив, подумав пару недель, я поняла, что не смогу, да и не хочу отдавать Сашу.

По сути, он был моим. В нем был мой генетический материал. Когда он подрос, это стало очень заметно. У сына оказались мои светлые волосы, мой острый подбородок, слегка курносый нос. Только вот глаза… у меня были зеленые, как темное болото, а у Саши – небесно-голубые. Теперь я воочию видела, от кого именно они ему достались.

– Поясните, пожалуйста, наконец, каким образом Карина Волк имеет к Вам отношение? Вы с ней муж и жена?

Карина говорила, что она замужем. И в ту пору, будучи еще совсем юной, я верила всему, что говорили люди. Мне и в голову не пришло, что Волк могла врать.

Лишь спустя годы я предположила, что не просто обстоятельства, возможно, трагические, как я предполагала, могли помешать ей забрать ребенка, а какие-то нечистые дела.

– Что ж, думаю, Вы имеете право знать. – Дмитрий покивал сам себе, а затем сел на диван, приглашая меня занять место в кресле напротив. Я немного помедлила, но затем подчинилась, приготовившись выслушать крайне важную для меня историю. – Карина была моей девушкой. Мы встречались с ней чуть больше полугода. Она отчаянно пыталась женить меня на себе, но у нее это не выходило. Я убежденный холостяк и брак себя никогда не связывал, более того, не намеривался. Тем более, с ней. Мы просто встречались, как взрослые люди и заходить дальше постели в мои планы не входило. Однако, у нее они оказались другими.

– Вы ничего не знали о планировавшемся ребенке…

– Именно. С учетом того, что мы встречались, достать мой генетический материал оказалось делом простым. Затем в дело вступили Вы…

– Она сказала, что я понравилась ей и… Вам. Что Вы видели мои фотосессии, и моя внешность пришлась Вам по душе… так как сбирались брать мой генетический материал, это было важным… по ее словам… – я сглотнула. Губы пересохли, а в голове никак не желала укладываться мысль о том, что все это происходило по-настоящему. Наяву. Не понарошку.

Это был мой самый страшный сон.

За восемь лет, которые прошли с момента принятия судьбоносного решения, я повзрослела. Местами вынужденно, так сказать. Когда у тебя на руках ребенок, требующий твоего внимания и заботы, это происходит само собой, автоматически. И все эти годы я боялась того, что происходит сейчас.

Я боялась, что рано или поздно это может случиться.

В самых страшных кошмарах мне снилось, что на пороге моего дома появляется Карина. Или ее муж. Или они оба вместе. И требуют отдать им моего сына.

И вот теперь это происходило на самом деле.

Мой кошмар наяву.

– Разумеется, я ни о чем не подозревал, – продолжил свой рассказ Дмитрий. – Как я узнал позже, Карина собиралась исчезнуть, переждав период беременности, а затем вернуться с уже готовым ребенком на руках, заявив, что он мой. Тем самым, обеспечив себе брак со мной.

– Но… подождите… Карина была молодой девушкой, почему бы ей было не пойти намного более простым путем? Девушки делали так испокон веков – беременели и выходили замуж. Зачем понадобилась я? Зачем было так все усложнять? – Это действительно не укладывалось в голове. Что-то здесь не вязалось.

– Как я узнал позже, у нас действительно была генетическая несовместимость. Она пыталась забеременеть самостоятельно, но у нее не выходило. После полугода попыток, она решила найти девушку, которая сделает это за нее. В назначенный срок она должна была вернуться за ребенком, отдать Вам остаток денег, и ваши дороги навсегда бы разошлись. Но все вышло иначе.

– Да… она исчезла. Просто бросила меня, перестав отвечать на звонки и сообщения. Точнее… я думала, что бросила, потом думала, что с ней что-то случилось…

– Она сначала попала в тяжелую аварию, а затем в психиатрическую клинику. Там же она находится по сей день.

Проклятье. Такого я точно не предполагала. То есть, ну как я могла догадаться, что случилось вот такое?

– Связей у меня немного, я так и не смогла ничего о ней узнать, хотя, не буду врать, я и несильно старалась.

– Это я уже понял. Вы решили оставить ребенка себе. Удобно.

– О чем Вы?

– Вам заплатили большие деньги, а обязательства по контракту никто спрашивать не стал. Карина исчезла и Вам остался еще и ребенок. Готовый, здоровый. Зачем от него отказываться? Я и говорю – удобно.

– Вы спятили или всерьез заявляете подобное? – громко выдала я.

– А что не так с моим заявлением?

– Вы думаете, что лучше было бы отдать Сашу в детдом? Или Вы думаете, что его было легко растить одной все эти семь лет? Карининых денег нет уже давным-давно, это было далеко не состояние, и брала я их в отчаяние, а ребенок остался. Вы полагаете, за семь лет я потратила на него один миллион рублей? Что ж, я Вас заверю, это не так. Глупо обвинять меня в том, что я его оставила, Вы показались мне более мудрым человеком!

– Алена Васильевна, я обвиняю Вас не в том, что Вы его оставили ребенка и вырастили, как своего…

– Он и есть мой!

– А в том, что не попытались ничего узнать. Вы могли, не надо врать, что это не так, обратиться в правоохранительные органы, у вас друзья, что надо, журналист и детектив, хотите, чтобы я поверил, что Вы ничего не могли сделать? Нет, Вы просто не хотели. И Ваше желание отрезало меня от сына на семь долгих лет.

Я замолчала, потому что ответить мне было нечего. Подняла глаза к верху и поняла, что не вижу потолка, таким высоким он был. Таким же, как и статус сидящего передо мной человека.

И это был отец моего ребенка.

Чувствовала ли я свою вину перед ним? Возможно. Дмитрий был прав, я не горела желанием искать отца. Когда пропала Карина, даже радовалась в какой-то мере. Потому что когда взяла на руки Сашу, когда мне дали его подержать сразу после того, как он появился на свет, я поняла, что он мой. Моя плоть, моя кровь, часть меня самой, моего сердца, моей жизни, моей души. Отдать его означало оторвать от себя огромный кусок. Это бы означало, что мне станет нестерпимо больно, что останется шрам, который потом, со временем, лишь зарубцуется, но не исчезнет.

Я полюбила своего сына в ту же секунду, как прикоснулась к нему. В то же мгновенье, как заглянула в его ангельские, небесно-голубые глаза.

И именно такие же глаза сейчас напротив буравили меня тяжелым, осуждающим взглядом.

Да, я была виновата. Я могла выяснять, кто его отец. Могла отдать ему Сашу много лет назад, но не сделала этого.

И не собиралась делать ничего подобного сейчас.

– Возможно, Вы правы. Возможно, нет. Неважно, что было сделано много лет назад, важно другое. Чего Вы хотите от нас сейчас? – Набравшись смелости, я взяла себя в руки, гордо подняла голову и задала самый важный вопрос.

– От вас? – Дмитрий усмехнулся, покачал головой. – От вас мне ничего не нужно. Конкретно Вы, Алена Васильевна, мне и даром не сдались, а вот сын…

– На что это Вы намекаете? – тут же взвилась я.

– Я ни на что не намекаю, это не в моей привычке. Я всегда говорю прямо. И делаю это сейчас. Саша – мой сын. Я его родитель и я его забираю. У меня есть все права и возможности. В конце концов, будет честно, если следующие семь лет он проведет у меня, как думаете?

– Да Вы… да Вы… Вы рехнулись! Вы спятили! Вы…

– Я дам вам время попрощаться. Он на втором этаже, Вас проводят, и у вас будет десять минут. Не заставляйте меня ждать и передумывать, – стало мне холодным ответом. Я заглянула в глаза Соколова и поняла, что он не намерен шутить.

Этот человек был абсолютно серьезен и настрой его был решительным.

– Вы не…

– Не испытывайте мое терпение, Алена. И вообще… от Вас я не получал даже такой милости, поэтому примите его с благодарностью.

Он был зол, это было заметно и раньше, но сейчас все об этом просто кричало. Ходящие ходуном желваки, потемневшие глаза, руки, сжатые в кулаки.

И все бы ничего, да только этот человек явно был уверен в себе. Не удивлюсь, если у него имелась собственная армия и счет в банке с таким количеством нулей, какое я никогда даже не видела.

– Да перестаньте нести чушь! Вы в своем уме вообще?! – закричала я, подскакивая со своего места.

Да, силы были не равны, я это прекрасно понимала, но это все равно не меняло ровным счетом ничего.

На удивление, Дмитрий остался спокойным, разве что глаза стала еще более холодными, а взгляд – колючим.

– Ни одна нормальная мать не оставит своего ребенка неизвестно у кого! Что бы Вы не говорили, я не обязана ни верить Вам, не подчиняться! А если Вы будете настаивать, то я уйду, но я вернусь и так быстро, что Вы глазом не успеете моргнуть. И вернусь не одна, с омоном, спецназом, полицией и журналистами!

– А Вы уверены, что Вы сможете до них хотя бы доехать?

– Угрожаете?! – Сказать, что я опешила, значит, ничего не сказать. Конечно, я была наслышана о заносчивости богатых, но это… это был явный перебор.

– И в мыслях не было, – усмехнувшись, ответил хам.

Да уж. В какой-то момент даже стало жаль эту Карину Волк. Как же она себя, должно быть, не любила, если готова была на все ради того, чтобы выйти замуж… за это. Назвать его мужчиной или человеком, не поворачивался язык. Только самое презренное существо могло манипулировать тем, чем манипулировал он – связью матери и ребенка.

– Как Вы себе это вообще представляете?!

– Что именно? Будь конкретнее, Алена Васильевна, – насмешливо протянул он.

При любых других обстоятельствах, я бы сказала, что Соколов красив. Высокий рост, развитая мускулатура, правильные черты лица, легкая щетина и будто бы случайно выбившаяся из идеальной прически прядь… Идеал и случайная небрежность – хорошее сочетание. Все это придавало моему собеседнику шарм. Уверена, женщины не давали ему прохода. Мне бы он тоже понравился. Возможно. Не угрожай отнять смысл всей жизни.

– Что Вы скажете Саше? Здравствуй, я твой папа? Как собираетесь объяснить ему мое отсутствие? Наплетете сказок, что я бросила его? Разрушите ему психику ради своих амбиций? А в школе? Что вы скажете там? Думаете, они не позвонят в соответствующие органы?

– Я думаю, госпожа Ивашова, что все решаемо, – как-то вкрадчиво, неприятно произнес Соколов. – А на счет отца, то я ему все уже сказал.

– Что?! Да как Вы посмели?!

Вот гад, вот урод, вот же ж… у меня не хватало ни слов, ни злости! Как эта сволочь посмела решать такие вопросы… вот так?! Это же не о погоде поговорить! Черт возьми, да я семь лет выкручивалась и выдумывала, где папа, кто папа, когда он вернется, а этот идиот просто влетел в нашу жизнь и выдал моему сыну всю правду разом?

– Вам не кажется, что надо было сначала поговорить со мной?! Вы что, совсем не отдаете себе отчета в том, что творите! Это ребенок!

– Саша отреагировал очень хорошо. Самое главное, что мой сын теперь знает правду, и не считает, что его папа «много работает на севере, чтобы у нас было все, что нужно».

Да, конечно, это было глупо – врать ребенку. Я не считала, что правильно поступаю, но, можно сказать, что у меня и выбора-то не было. Разойдись мы с его отцом, я бы так и объяснила, но говорить мне было нечего. Что я могла сделать? Сказать Саше, что мне нужны были деньги, поэтому он появился на свет? Сказать, что я не планировала его и не собиралась рожать раньше тридцати? Сказать, что понятия не имела, кто на самом деле его отец и чем занимается?

Я бы рассказала. Ближе к двадцати. Но не сейчас, когда Саше шел восьмой год.

– Вы не можете… – я в бессилии покачала головой, – Вы просто не можете так обращаться со своим сыном. Вы так много говорите о том, что не знали о его существовании, Вы утверждаете, что он нужен Вам, а значит, важен, но тогда Вы чертовски ошибаетесь, делая то, что делаете! Ему всего семь лет, Вы не имели права так врываться в его жизнь! Почему сначала было не поговорить со мной? Почему нельзя было объясниться сначала с женщиной, которая является ему матерью?! Причем не только суррогатной, не просто приемной, я генетически его родительница! Почему Вы так себя ведете?!

– Потому что знаю таких, как Вы.

– Прошу прощения?

– Вы бы закатили мне истерику, начали бы ставить ультиматумы, а это не так. У вас нет ни возможностей, ни прав после того, как Вы скрывали моего сына. Вы бы ударялись из истерики в шантаж, мы бы с Вами дошли до угроз, а мы, кстати, и так до них дошли, а я не собираюсь тратить на это время. Если Вы еще не поняли, то Вы больше ничего не решаете. Нужно только время, чтобы смириться с этим, да?

Я молча слушала монолог своего собеседника и не могла поверить в то, что это – отец моего Саши. Боже мой, сколько же в нем было… ненависти, желчи, чёрствости. Что его сделало таким? Женщины? Родители? Деньги? Трагедии? А, может быть, он таким родился и это была его истинная сущность?

– Как жаль, что соглашаясь на договор с Кариной, я не знала, чей будет использован генетический материал. Таким моральным уродам, как Вы, не должно даваться право становиться родителями! Вы этого не достойны, просто не заслуживаете! Это дар небес, это ответственность, а Вы… у Вас шестеренки вместо мозгов и камень вместо сердца! А самое страшное, что Вы разрушаете все, к чему прикасаются Ваши руки, Вы растите себе подобных моральных уродов. И если Вы думаете, что я позволю искалечить ребенка, которого носила под сердцем почти девять месяцев, то могу сказать точно – Вы идиот.

– Знаете, – Соколов хмыкнул, выслушав мою тираду, а затем медленно, словно хищник, подползающий к своей добыче, подошел ко мне. Остановился он лишь когда между нами оставались считанные сантиметры. – А мне вот жаль, что мать моего единственного наследника – меркантильная дрянь, которая рожает исключительно ради денег, а потом строит из себя святую, только вот нимб у Вас чуть съехал в сторону, поправьте его, плохо держится на рогах.

– Ах, Вы…

Я замахнулась и собиралась, как следует разукрасить морду этого неслыханного козла, когда вдруг меня остановил голос самого важного человека на этой Земле.

– Мамочка… ты хочешь ударить папу?

Я повернула голову и увидела Сашу. Он стоял возле лестницы, которая вела из гостиной прямо наверх, видимо, в хозяйские спальни.

– Почему?

– Нет… что ты, Сашенька! – Я резко дернулась и вырвала руку из чертовски сильной хватки Соколова и быстрыми шагами приблизилась к сыну. Он тут же позволил себя обнять и уже через секунду был у меня на руках, обвивая шею.

– Мы с папой просто… очень давно не видели друг друга и… – Я замолчала, не зная, что говорить дальше.

– Когда скучают и долго не видятся хотят обниматься… – резонно выдал Саша, кажется, не поверив мне.

– Александр, иногда у взрослых так бывает. Это называется – недопонимание.

– Что это такое? – Соколов подошел к нам и теперь смотрел прямо на сына.

Черт. Они были очень похожи. Раньше мне казалось, что Саша – вылитая копия меня, но теперь я понимала, что это далеко не так.

– Это когда люди думают по-разному и не могут согласиться друг с другом.

– Но мама же девочка… – протянул сын, – а девочек нельзя обижать. Им надо уступать…

Я прыснула от смеха, и тут же поймала раздосадованный взгляд Соколова.

– Подкаблучника растишь, – прошипел он, слегка повернувшись в бок, чтобы Саша нас не услышал.

– Скорее настоящего мужчину, но Вам этого не дано понять, – парировала я.

– А мы будем кушать? Я очень голодный, – выдал ребенок.

– Что, даже не покормил? Серьезно?! Ну, прямо отец года! – зло выдала я, даже не дав Дмитрию раскрыть рта.

– Мама очень вкусно готовит, она и тебе приготовит, – счастливо затараторил малыш.

– Что? Нет, сынок, твоя мама… она уходит, она очень занята…

– Не говори глупостей, любимый, куда я могу уходить и как могу оставить своих мальчиков без ужина? – прошипела я, понимая, что если бы взглядом можно было бы убивать, то Соколов прикончил бы меня прямо здесь и сейчас.

– Папа обещал рассказать о работе, – продолжил свое щебетанье мелкий.

– Показывайте, – хмыкнула я.

– Что показывать?

– Где у вас тут кухня?