Читать книгу Screenplay 4. Добившая_ся - Лиза Даль - Страница 6

Утром вечерняя моя разбитость никуда не делась, а, казалось, только усилилась. Ноги были слабыми, колени подгибались, в голове будто поселились жучки-древоточцы. С ужасом я начала сознавать, что простудилась. Гнала от себя эти мысли, боясь, что мой организм воспримет их всерьёз и действительно разболеется. Не жалуясь и не стеная, шла за Рональдом, понимала, что он ничем не сможет мне помочь. Спасет только цивилизация, которая может вдруг оказаться за любым поворотом нашей своенравной реки.

Я жадно всматривалась в каждый просвет, надеясь, что вот сейчас деревья расступятся, и нам откроется вид на какую-нибудь холмистую равнину, усеянную маленькими избушками. Вслушивалась в шум ветра, пыталась отыскать в нём далёкий отзвук колёс, шелестящих покрышками по гравию деревенской дороги или по асфальту междугородной трассы. Всё тщетно. Лишь ветер в кронах и всплески воды в ручье.

Я плелась за Рональдом на ватных ногах, и слабость раскачивала меня, как пьяного, которого вот-вот вынесет на проезжую часть. Я чувствовала себя уставшей, невыносимо, бесконечно, неимоверно уставшей, болела голова. Мне было тяжело, словно на плечи мне взвалили огромные брёвна, и каждый шаг давался невероятными усилиями. Но мы отдыхали совсем недавно, наверное, и часа не прошло. Это была странная усталость, не такая, как после долгой пробежки или тяжкой работы, когда натруженные мышцы дрожат и слабеют. Мои ноги просто отказывали мне, я их не чувствовала. Я рухнула на колени, но Рональд не обернулся – мягкая земля впитала звук падения.

– Рональд, – позвала я его, – не могу идти.

Он подошёл ко мне и встревоженно опустился рядом. Взял меня за руку, с испуганным удивлением посмотрел на неё и тут же прижался губами к моему лбу.

– Ты вся горишь, – прошептал он, даже не пытаясь скрыть отчаяния.

Взгляд его заметался по сторонам, словно ища помощи, а я легла на землю и зажмурилась. От света глазам было больно.

Тянулись бесконечные часы.

Ходьба заставляет время бежать намного быстрее, но когда просто лежишь и корчишься от ломоты во всём теле, время ползёт так медленно, будто ещё чуть-чуть, и оно развернётся в обратную сторону. Рональд развёл костёр, и пламя освещало его напряжённое лицо. На него было страшно смотреть – он разрывался между осознанием своего бессилия и желанием не пугать меня ещё больше, старался выглядеть спокойным, но это у него получалось плохо.

– Я обычно редко болею, – сказала я, чтобы его подбодрить, – а если болею, то не больше трёх дней.

– И при этом у тебя есть лекарства.

Крыть мне было нечем, и я промолчала.

Я всегда забывала о том, насколько коварна боль, и как она может разом вывести из строя. Жестокая и непримиримая, она бьёт сразу по всем чувствам, отрубает от внешнего мира, оставляет с собой один-на-один. Кажется, температура поднималась ещё выше, перед глазами всё плыло. Я чувствовала себя воспалённым нарывом, так горело всё тело, и больно было везде. Но голове особенно. Тупая тягучая боль сменялась острой, пульсирующей, я морщилась и пыталась массировать себе виски, но это не помогало. Кроме температуры и ломоты во всём теле других симптомов простуды не было.

Когда совсем стемнело, я уже не могла сдерживать стоны. Голова просто раскалывалась. Мне казалось, что весь лес наполнен голосами, и они эхом отзываются внутри моего черепа, наполняют его, распирают изнутри, делая мою боль просто невыносимой.

– Пожалуйста… пожалуйста, – умоляла я, – замолчите…

Временами голоса прекращались, временами прекращалась я.

Я лежала, отвернувшись от костра, но свет всё равно разъедал мне глаза, серной кислотой просачивался под закрытые веки.

нужно уйти с солнца! Тропическое солнце очень опасно

Я металась между полузабытьем и реальностью, иногда приходя в себя, иногда проваливаясь в свои видения, и не понимала, что из этого настоящее, а что нет.

Прохладная ладонь в который раз легла мне на лоб, через какое-то время я почувствовала на себе руки – они искали застёжку на моей куртке. Пошевелив меня, Рональд причинил ещё большее мучение – череп взрывался красными раскалёнными сферами от каждого движения. Я подняла голову, но сил разомкнуть веки не нашла, снова уронила её, повернулась на бок и меня вырвало желчью. Сильные настойчивые руки продолжали меня раздевать.

– Господи боже, отстань же от меня, – плакала я, но он не прекращал эту пытку.

Посмотрев на него, я увидела, что из одежды на нём одни только боксеры, и пришла в ужас. Что это он собирается?.. Неужели?.. Он что, не понимает?! Рональд стянул с меня куртку и взялся за штаны.

– Что ты делаешь? – рычала я, пытаясь вцепиться ему в лицо. – Животное! Убери свои руки!

Он поймал мои запястья, прижал их к земле. Посреди красного тумана вспыхнули его серьёзные глаза.

– У тебя очень высокая температура. Если тебя не охладить, ты умрёшь. Не мешай мне, пожалуйста.

Пока он снимал с меня одежду, я плакала от боли. Тело моё оторвалось от земли – Рональд поднял меня на руки и направился к реке. Каждый его шаг был ударом молота, дробящего череп, и мои крики эхом отлетали от противоположного берега.

Он погрузил меня в холодную воду, и моё тело обожгло огнём. Я заживо сгорала на костре, и кожа, слезая с мяса, уплывала, подхваченная течением…

Я провалилась под лёд, но почему-то не старалась выбраться на поверхность. Просто плыла под полупрозрачной коркой, чувствуя, как холодная вода обтекает моё тело. Я могла дышать, словно превратилась в рыбу или… Да, я стала русалкой, вот почему я не чувствую ног – у меня же их нет. Ног нет, но должны быть руки, я пытаюсь пошевелить ими, но не могу – их тоже не чувствую. В мутной воде стараюсь разглядеть свои руки, но не вижу их и понимаю, что они тоже исчезли. Это кажется мне логичным, потому что у водяных змей не бывает рук. У меня есть одно только длинное гладкое тело со скользкой кожей, покрытой тонкой блестящей чешуей… Вся извиваюсь в попытках удержаться в толще воды и плыву туда, куда меня зовут древние инстинкты выживания. Мне нужно найти воду потеплее, в этой обледеневшей реке мне не выжить… Где-то там должен быть горячий источник… И вот, когда я уже почти у цели, меня хватают чьи-то сильные руки. Не сжимают, не душат, просто удерживают на месте. И я не могу плыть вперёд, не могу добраться до спасительного тепла, а могу только замерзать, чувствуя, как холодная вода продолжает обтекать моё скользкое онемевшее тело…