Читать книгу Соблазни меня в сумерках - Лиза Клейпас, Лиза Клейпас - Страница 3

Поппи едва могла думать от пульсации крови в ушах и от болезненно жесткой хватки незнакомца. Его грудь казалась твердой как камень.

– Это ошибка, – удалось ей вымолвить. – Пожалуйста…

Он еще больше повернул ее голову набок, вызвав острую боль в суставах шеи и плеча.

– Как вас зовут? – повторил он вкрадчивым тоном.

– Поппи Хатауэй, – выдохнула она. – Извините, я не хотела…

– Поппи? – Его хватка ослабла.

– Да. – Почему он произнес ее имя так, словно знает ее? – Вы из служащих отеля?

Он проигнорировал ее вопрос, скользнув рукой по ее плечам и груди. Сердце Поппи затрепетало.

– Не надо, – прерывисто выдохнула она, пытаясь уклониться от его прикосновений.

– Как вы сюда попали? – Он повернул ее лицом к себе. Ни один из знакомых Поппи не обращался с ней так фамильярно. Они находились достаточно близко к источнику света, чтобы Поппи могла разглядеть жесткие черты худощавого лица и блеск глубоко посаженных глаз.

Поморщившись от боли в шее, она потерла ее рукой.

– Я гналась… за хорьком и, когда он прошмыгнул за камин в офисе мистера Бримбли, последовала за ним… Мы пытались найти другой выход.

Несмотря на всю нелепость ее объяснений, незнакомец отнесся к ним серьезно.

– За хорьком? Одним из питомцев вашей сестры?

– Да, – кивнула она, озадаченная его осведомленностью, и снова потерла шею. – Но откуда вы знаете? Мы встречались раньше? Нет, пожалуйста, не трогайте меня… Ох!

Он повернул ее спиной к себе и положил руку ей на шею.

– Не двигайтесь, – приказал он, умело массируя больное место. – Если вы попытаетесь сбежать, я вас снова поймаю.

Поппи безропотно терпела уверенные движения его пальцев, гадая, не попала ли в руки маньяка. Он нажал сильнее, вызвав непривычные ощущения, которые не были ни приятными, ни болезненными, но странным образом сочетали в себе то и другое. К ее удивлению, боль прошла и напряженные мышцы расслабились. Она прерывисто выдохнула, нагнув голову.

– Лучше? – поинтересовался он. Его большие пальцы поглаживали ее шею, проникая под мягкое кружево, которым был отделан высокий ворот ее платья.

Встревоженная и смущенная, она попыталась отстраниться, но он удержал ее за плечи. Поппи прочистила горло.

– Сэр, не могли бы вы вывести меня отсюда? – произнесла со всем достоинством, на которое была способна. – Мои родные будут вам очень признательны…

– Конечно. – Он неохотно отпустил ее. – Никто не пользуется этим коридором без моего ведома. Естественно, я решил, что тот, кто забрался сюда, сделал это с недобрыми намерениями.

Это замечание могло сойти за извинение, хотя в его голосе не прозвучало и тени раскаяния.

– Уверяю вас, у меня не было никаких намерений, кроме желания поймать это бессовестное животное. – Она почувствовала, как Доджер трется о подол ее юбки.

Незнакомец нагнулся, поднял хорька и протянул его Поппи, придерживая за холку.

– Спасибо. – Упитанное тельце зверька расслабилось у нее на руках. Как и следовало ожидать, письмо исчезло. – Доджер, мерзкий воришка, где оно? Что ты с ним сделал?

– Что вы ищете?

– Письмо, – натянуто отозвалась Поппи. – Доджер украл его и притащил сюда… Оно должно быть где-нибудь здесь.

– Никуда оно не денется.

– Но это важное письмо.

– Очевидно, иначе вы бы не пустились во все тяжкие, чтобы вернуть его. Пойдемте.

Поппи неохотно согласилась, позволив ему взять ее за локоть.

– Куда мы идем?

Ответа не последовало.

– Я предпочла бы, чтобы никто не знал об этом происшествии, – сказала Поппи.

– Не сомневаюсь.

– Могу я рассчитывать на вашу скромность, сэр? Я должна избежать скандала любой ценой.

– Молодой женщине, которая хочет избежать скандала, следует оставаться в своем номере, – резонно заметил он.

– Я бы с удовольствием оставалась в своем номере, – возразила Поппи. – Мне пришлось выйти исключительно из-за Доджера. Я должна вернуть письмо. И я уверена, что мои родные охотно компенсируют доставленное вам беспокойство…

– Помолчите.

Он без труда находил путь в полутемном коридоре, придерживая Поппи за локоть деликатной, но неумолимой рукой. Они двинулись не к кабинету мистера Бримбли, а в противоположном направлении, и шли, казалось, бесконечно долго.

Наконец незнакомец остановился перед дверью в стене и толкнул ее.

– Входите.

Поппи нерешительно проследовала в ярко освещенную комнату с окнами во всю стену, выходившими на улицу. Половину свободного пространства занимал массивный письменный стол из резного дуба, вдоль стен высились книжные полки. В воздухе висела знакомая смесь запахов – свечного воска, пергамента, чернил и книжной пыли. Так пахло в кабинете ее отца.

Поппи повернулась к незнакомцу, который вошел следом за ней и закрыл потайную дверь.

Трудно было определить его возраст. Он выглядел на тридцать с небольшим, но в нем чувствовалась искушенность, словно он достаточно повидал в своей жизни, чтобы перестать удивляться. У него были густые, коротко подстриженные, черные как смоль волосы и светлая кожа, на фоне которой резко выделялись темные дуги бровей. И он был красив, как Люцифер: с высоким лбом, прямым носом и выразительным ртом. Упрямая челюсть, завершавшая черты, придавала ему вид человека, который относится ко всему – включая самого себя – слишком серьезно.

Поппи почувствовала, что краснеет, глядя в его зеленые глаза с темными ободками вокруг зрачков и густыми черными ресницами. Его взгляд, казалось, вбирал ее внутрь, оценивая каждую черточку. Под его глазами виднелись тени, но они нисколько не портили его мужественную красоту.

Любой джентльмен на его месте произнес бы что-нибудь любезное, успокаивающее, но незнакомец молчал.

Почему он так смотрит на нее? Кто он и по какому праву хозяйничает в отеле?

Придется ей что-нибудь сказать, чтобы разрядить обстановку.

– Здесь пахнет книгами и свечным воском, – заметила она, – как в кабинете моего отца.

Мужчина шагнул к ней, и Поппи невольно отпрянула. Они оба замерли. Казалось, в воздухе повисли вопросы, словно написанные невидимыми чернилами.

– Насколько я знаю, ваш отец умер. – У него оказался выразительный голос, низкий и властный, гармонирующий с его обликом. Он говорил с легким акцентом, растягивая гласные и слегка грассируя.

Поппи озадаченно кивнула.

– А вскоре умерла ваша мать, – добавил он.

– Откуда вы знаете?

– Это моя обязанность – знать как можно больше о постояльцах.

Доджер принялся извиваться, вырываясь из ее рук, и Поппи нагнулась, чтобы опустить его на пол. Хорек запрыгнул на массивное кресло у камина и свернулся клубком на бархатной обивке.

Выпрямившись, Поппи заставила себя снова взглянуть на незнакомца. Он был одет в темный костюм, отличавшийся изысканной небрежностью покроя. Но на его черном галстуке не было бриллиантовой булавки, на жилете не сверкали золотые пуговицы, свидетельствующие о богатстве. Ничего, кроме цепочки карманных часов.

– Вы говорите как американец, – заметила она.

– Я из Буффало, Нью-Йорк, – отозвался он. – Но давно живу здесь.

– Вы служите у мистера Ратледжа? – осторожно поинтересовалась Поппи.

Он кивнул.

– Вы один из управляющих?

– Что-то в этом роде, – произнес он с непроницаемым видом.

Поппи сделала шажок к двери.

– В таком случае не буду мешать вашей работе, мистер…

– Кто-то должен проводить вас до вашего номера.

Поппи думала об этом. Может, попросить его послать за ее компаньонкой? Хотя нет… Мисс Маркс, наверное, еще спит. У нее была трудная ночь. Их компаньонка была подвержена ночным кошмарам, после которых целый день чувствовала себя разбитой. Это случалось не часто, но когда случалось, Поппи и Беатрикс старались дать ей отдохнуть как можно дольше.

Незнакомец ненадолго задумался.

– Может, послать за горничной?

Первым порывом Поппи было согласиться. Но она не хотела оставаться с ним наедине даже на несколько минут. Она не доверяла ему ни на йоту.

Ее нерешительность не осталась незамеченной.

– Если бы я собирался наброситься на вас, – сказал он, иронически скривив губы, – я бы уже давно это сделал.

От его прямоты ее румянец стал гуще.

– Возможно, но, насколько я могу судить, вы ничего не делаете второпях.

В его глазах мелькнуло удивление, сменившееся веселыми искорками.

– Вам ничто не угрожает, мисс Хатауэй, – произнес он голосом, в котором звучал сдерживаемый смех. – Уверяю вас. Позвольте мне послать за горничной.

Веселье изменило его лицо, наполнив его таким теплом и обаянием, что Поппи поразилась. Ее сердце забилось быстрее, распространяя по телу какое-то новое и приятное ощущение.

Глядя, как он подошел к звонку и дернул за шнур, Поппи вспомнила о пропавшем письме.

– Сэр, пока мы ждем, не могли бы вы быть настолько любезны, чтобы поискать письмо, потерянное в коридоре? Мне необходимо его вернуть.

– Почему? – поинтересовался он.

– По личным причинам, – коротко отозвалась Поппи.

– Оно от мужчины?

Поппи одарила его уничтожающим взглядом, которым мисс Маркс отваживала назойливых джентльменов.

– Боюсь, это вас не касается.

– Меня касается все, что происходит в этом отеле. – Он помолчал, пристально глядя на нее. – Письмо от мужчины. Будь это не так, вы бы ответили иначе.

Нахмурившись, Поппи повернулась к нему спиной и направилась к одной из полок, где были выставлены необычные предметы: самовар, покрытый эмалью и позолотой, кинжал в расшитых бисером ножнах, коллекция камней с высеченным на них орнаментом, глиняные сосуды, египетский подголовник, древние монеты, меч с заржавевшим лезвием и венецианское стекло.

– Что это за комната? – не удержалась она от вопроса.

– Мистер Ратледж хранит здесь свою коллекцию редкостей. Часть он собрал сам, остальное подарено иностранными гостями. Можете посмотреть, если хотите.

Поппи была заинтригована. Учитывая, что среди постояльцев отеля было немало иностранцев, представителей королевских фамилий, знати и членов дипломатического корпуса, в коллекции мистера Ратледжа могли оказаться самые необычные предметы.

Прохаживаясь вдоль полок, она помедлила перед усыпанной драгоценностями серебряной статуэткой, изображавшей лошадь, скачущую галопом.

– Как красиво, – сказала она, взяв ее в руки.

– Это подарок китайского принца Ичжу, – произнес незнакомец за ее спиной.

Очарованная Поппи прошлась пальцем по спине лошади.

– Теперь принц взошел на престол как император Сяньфэн, – заметила она. – Неподходящее имя для правителя, вы не находите?

Он подошел ближе, бросив на нее острый взгляд.

– Что вы хотите этим сказать?

– Оно означает «всеобщее процветание». Определенно это не тот случай, учитывая восстания, с которыми он столкнулся.

– По-моему, вызовы из Европы представляют для него еще большую опасность.

– Да, – удрученно отозвалась Поппи, поставив статуэтку на место. – Интересно, сколько продержится китайская независимость при таком кровопролитии?

Ее собеседник стоял достаточно близко, чтобы она ощущала запах чистого белья и мыла для бритья.

– Немногие женщины, – заметил он, устремив на нее пристальный взгляд, – способны обсуждать дальневосточную политику.

Она покраснела.

– В нашей семье принято вести за ужином довольно необычные беседы. Необычные тем, что мы с сестрами всегда принимаем в них участие. Моя компаньонка говорит, что это вполне приемлемо для дома, но она не советовала мне показывать свою осведомленность в обществе. Это отваживает женихов.

– В таком случае вам надо быть осторожной, – улыбнулся он. – Позор, если умное замечание слетит с ваших губ в неподходящий момент.

Поппи испытала настоящее облегчение, когда раздался деликатный стук в дверь. Горничная явилась быстрее, чем она ожидала. Незнакомец подошел к двери и, приоткрыв ее, что-то сказал девушке. Та кивнула и исчезла.

– Куда она пошла? – осведомилась Поппи недовольным тоном. – Предполагалось, что она проводит меня до моего номера.

– Я велел ей принести чай.

На мгновение Поппи лишилась дара речи.

– Сэр, я не могу пить чай с вами.

– Это не займет много времени.

– Это ничего не меняет. Даже если бы у меня было время, я не могу оставаться здесь! Вы прекрасно знаете, насколько это неприлично.

– Почти так же, как слоняться по отелю без сопровождения, – согласился он с невозмутимым видом.

Поппи сердито нахмурилась.

– Я не слонялась, а пыталась поймать хорька. – Это прозвучало так нелепо, что она покраснела, но продолжила, приняв достойный вид: – Я не виновата, что так вышло. И у меня будут очень серьезные неприятности, если я не вернусь в свой номер как можно скорее. Если я задержусь здесь еще немного, вы можете оказаться замешанным в скандал, который мистер Ратледж вряд ли одобрит.

– Это точно.

– В таком случае верните горничную.

– Слишком поздно. Нам придется подождать, пока она вернется с чаем.

Поппи испустила раздраженный вздох.

– Какое утомительное утро. – Бросив взгляд на хорька, она увидела клочья ваты и конского волоса, подброшенные в воздух, и побледнела. – Доджер, что ты наделал!

– В чем дело? – спросил мужчина, последовав за ней, когда она кинулась к хорьку.

– Он распотрошил ваше кресло, – отозвалась она несчастным тоном, взяв зверька на руки. – Вернее, кресло мистера Ратледжа. – В роскошной бархатной обивке зияла дыра. – Обещаю вам, мои родные заплатят за ущерб.

– Все в порядке, – сказал он. – В бюджете отеля есть статья расходов на ремонт мебели.

Опустившись на корточки – непростая задача для тех, кто одет в корсет и накрахмаленные юбки, – Поппи схватила клочья ваты и попыталась засунуть их назад, под обивку.

– Если нужно, я представлю вам письменное объяснение того, как это случилось.

– А как насчет вашей репутации? – поинтересовался незнакомец, взяв ее за плечи и заставив выпрямиться.

– Моя репутация ничто по сравнению с необходимостью зарабатывать на жизнь. Вас могут уволить. Наверняка у вас есть семья – жена и дети, которых вы содержите. Позор я как-нибудь переживу, а вы можете остаться без работы.

– Вы очень добры, – сказал он, забрав хорька из ее рук и посадив в изуродованное кресло. – Но у меня нет семьи. И меня не могут уволить.

– Доджер, – встревожилась Поппи, когда в воздух снова полетели клочья ваты. Хорек явно наслаждался собой.

– Кресло уже испорчено. Пусть развлекается.

Поппи не могла не поразиться легкости, с которой он отнесся к порче дорогого предмета мебели.

– Вы, – заметила она, – не похожи на других управляющих.

– А вы не похожи на других молодых женщин.

Это замечание вызвало у нее кривую улыбку.

– Мне это говорили.

Небо за окном приобрело свинцовый оттенок. Пошел дождь, поливая мощенную камнем мостовую и прибивая к земле едкую пыль, поднятую проезжающими экипажами.

Поппи подошла к окну, встала так, чтобы ее не видели с улицы, и принялась смотреть на прохожих. Некоторые бросились врассыпную, некоторые раскрыли зонтики и продолжили путь.

На обочинах теснились уличные торговцы, зазывавшие покупателей нетерпеливыми криками. Здесь продавалось все, что только можно было вообразить: связки лука, чайники, цветы, спички и клетки с птицами. Последние часто становились проблемой для Хатауэев, так как Беатрикс была готова спасти каждое создание, попавшееся ей на глаза. Множество пернатых было куплено их зятем, мистером Роаном, и отпущено на волю в деревенском поместье. Роан клялся, что скупил половину птичьей популяции в Гэмпшире.

Отвернувшись от окна, Поппи обнаружила, что незнакомец наблюдает за ней с таким видом, словно пытается разгадать загадку. Он стоял, прислонившись плечом к книжным полкам и скрестив руки на груди. Несмотря на его расслабленную позу, у Поппи возникло нервирующее ощущение: в случае бегства ее тут же поймают.

– Почему вы ни с кем не помолвлены? – поинтересовался он с шокирующей прямотой. – Ведь вы уже два-три года как выезжаете в свет?

– Три, – отозвалась Поппи, чувствуя себя задетой.

– Вы из состоятельной семьи, что позволяет надеяться на богатое приданое. Ваш брат – виконт, еще одно преимущество. Почему вы не вышли замуж?

– Вы всегда задаете такие личные вопросы при первой встрече? – парировала Поппи, не скрывая своего удивления.

– Не всегда. Просто вы… заинтересовали меня.

Поппи задумалась и пожала плечами:

– Мне не подошел ни один из тех джентльменов, которых я встречала за эти три года. Никто не показался мне привлекательным.

– А какой тип мужчин вас привлекает?

– Те, с которыми я могла бы вести спокойную размеренную жизнь.

– Большинство молодых женщин мечтают о волнующих событиях и романтике.

Поппи криво улыбнулась:

– Боюсь, я предпочитаю покой.

– А вам не приходило в голову, что Лондон – неподходящее место для тихой размеренной жизни?

– Разумеется. Но я не в том положении, чтобы выбирать подходящие места. – Тут ей следовало бы остановиться. Не было никакой нужды пускаться в объяснения. Но Поппи любила поболтать и, подобно Доджеру, дорвавшемуся до ящика с подвязками, она не смогла устоять перед соблазном. – Беда в том, что мой брат, лорд Рамзи, унаследовал титул.

Брови незнакомца приподнялись.

– Беда?

– О да, – отозвалась Поппи с серьезным видом. – Видите ли, никто из Хатауэев не был готов к такому повороту. Мы были дальними родственниками предыдущего лорда Рамзи. Титул перешел к Лео только из-за нескольких безвременных смертей. Мы не имели представления об этикете, ничего не знали о высшем обществе. Мы были счастливы в Примроуз-Плейс.

Она помедлила, перебирая счастливые воспоминания детства: уютный коттедж с черепичной крышей, цветник, где их отец выращивал свои драгоценные розы, пара вислоухих кроликов, что жили в клетке у задней двери, стопки книг в каждом углу. Теперь брошенный коттедж превратился в руины, а сад зарос сорняками.

– Но что толку оглядываться назад? – произнесла Поппи скорее утвердительно, чем вопросительно. – Что это? – Она нагнулась, разглядывая содержимое нижней полки. – О, астролябия. – Она взяла в руки предмет, состоявший из медных дисков с циферблатами и шкалой, разбитой на градусы.

– Вы знаете, что такое астролябия? – удивился незнакомец, подойдя к ней.

– Да, конечно. Это инструмент, используемый астрономами и моряками. А также астрологами. – Она прошлась пальцем по звездной карте, выгравированной на одном из дисков. – Это персидская астролябия. Я бы сказала, что ей около пятисот лет.

– Пятьсот двенадцать, – уточнил он.

Поппи не удержалась от довольной улыбки.

– Мой отец изучал Средневековье. У него была целая коллекция таких штуковин. Он даже научил меня делать астролябии из дерева, веревки и гвоздя. – Она осторожно повернула диски. – Вы не могли бы назвать дату вашего рождения?

Незнакомец помедлил, колеблясь, словно ему было неприятно сообщать что-либо о себе.

– Первое ноября.

– Значит, вы родились под знаком Скорпиона, – сказала она, повернув астролябию.

– Вы верите в астрологию? – поинтересовался он с насмешливыми нотками в голосе.

– Почему бы и нет?

– Потому что она не основывается на научных знаниях.

– Мой отец считал подобные взгляды предубеждением и поощрял мой интерес ко всему непознанному. – Она провела кончиком указательного пальца по звездной карте и подняла на него лукавый взгляд. – Скорпионы бывают довольно беспринципны, знаете ли. Вот почему Артемида попросила одного из них убить своего врага, Ориона, а в качестве награды поместила Скорпиона на небо.

– Я не беспринципен. Я всего лишь делаю то, что требуется для достижения моих целей.

– А разве это не беспринципность? – рассмеялась Поппи.

– Это слово подразумевает жестокость.

– А вы не жестоки?

– Только если это необходимо.

Улыбка Поппи увяла.

– Жестокости нет оправдания.

– Сразу видно, что вы совсем не знаете жизни, иначе бы так не рассуждали.

Решив не углубляться в эту тему, Поппи привстала на цыпочки, чтобы рассмотреть содержимое верхней полки, где располагалась коллекция предметов из раскрашенной жести.

– Что это?

– Механические игрушки.

– Для чего они?

Он снял с полки один из предметов и протянул ей.

Это была круглая платформа, на которой располагались крохотные лошадки, каждая на своей дорожке. Заметив в основании кончик веревки, Поппи осторожно потянула за нее. Это запустило внутренний механизм, который привел в движение лошадей и те помчались по кругу, как на скачках.

Поппи восторженно засмеялась:

– Какая прелесть! Жаль, что моя сестра Беатрикс не увидит эту игрушку. Откуда она?

– Мистер Ратледж мастерит их в свободное время, чтобы расслабиться.

– Можно посмотреть другую? – Поппи была очарована этими вещицами, не столько игрушками, сколько произведениями инженерного искусства. Здесь был адмирал Нельсон на крохотном корабле, обезьянка, карабкающаяся на пальму, кошка, играющая с мышью, укротитель львов, щелкающий хлыстом.

Довольный ее интересом, незнакомец показал ей картину на стене, где были изображены вальсирующие пары. Перед ее пораженным взором картина, казалось, ожила, и джентльмены повели своих партнерш в танце.

– Боже, – сказала она в изумлении, – как это работает?

– С помощью часового механизма. – Он снял картину со стены и повернул обратной стороной. – Вот механизм. Он приводит в движение рычажки, а те, в свою очередь, двигают другие рычажки.

– Поразительно! – В своем энтузиазме Поппи забыла об осторожности. – Мистер Ратледж явно обладает талантом механика. Это напомнило мне о Роджере Бэконе, средневековом французском монахе, биографию которого я недавно прочитала. Мой отец был большим почитателем его трудов. Бэкон провел огромное количество экспериментов, что вызвало обвинения в колдовстве. Говорят, однажды он создал бронзовую голову, которая… – Поппи осеклась, сообразив, что она опять болтает. – Ну вот видите. Вот чем я занимаюсь на балах и вечеринках. Это одна из причин, почему на мою руку нет претендентов.

Его губы дрогнули в улыбке.

– Я полагал, что разговоры только поощряют претендентов.

– Возможно, но не разговоры, которые веду я.

Раздался стук в дверь, и они оба повернулись на звук.

Пришла горничная.

– Я должна идти, – смущенно сказала Поппи. – Моя компаньонка очень огорчится, если обнаружит, что меня нет.

Незнакомец выдержал долгую паузу, глядя на нее.

– Я еще не закончил с вами, – заявил он с обескураживающей небрежностью. Словно никто и никогда не отказывал ему. Словно он не сомневался, что она останется с ним настолько, насколько он пожелает.

Поппи набрала в грудь воздуха.

– Тем не менее я ухожу, – спокойно отозвалась она и направилась к двери.

Он опередил ее и уперся в дверь ладонью.

Поппи пронзил приступ тревоги. Она повернулась к нему лицом, ощущая бешеное биение пульса. Он стоял слишком близко, почти касаясь ее своим высоким сильным телом. Она отпрянула, прижавшись к стене.

– Прежде чем вы уйдете, – вкрадчиво произнес он, – я хотел бы дать вам совет. Для молодой женщины небезопасно бродить по отелю. Постарайтесь впредь не рисковать так глупо.

Поппи напряглась.

– Это приличный отель, – сказала она. – Уверена, мне нечего бояться.

– Напрасно, – возразил он. – Вы просто напрашиваетесь на неприятности.

И прежде чем она успела сообразить, что происходит, он склонил голову и завладел ее губами.

Потрясенная, Поппи не шелохнулась, отдаваясь обжигающему поцелую, такому нежному и вместе с тем требовательному, что не заметила, как ее губы приоткрылись. Одной рукой он обхватил ее подбородок, заставив запрокинуть голову, а другой обнял за талию, притянув к себе. С каждым вдохом Поппи вбирала его запах, пьянящую смесь мускуса, чистого белья и мужской кожи. Ей следовало бы сопротивляться, но его губы были такими нежными и настойчивыми, они возбуждали, дразнили и обещали. Они переместились на ее шею, где пульсировала жилка, и двинулись ниже, рассылая по телу мурашки, пока она не задрожала и не выгнулась назад.

– Нет, – произнесла она слабым голосом, отстранившись от него.

Незнакомец взял ее за подбородок и заставил взглянуть на него. Они оба замерли. Встретив его испытующий взгляд, Поппи уловила в нем смесь замешательства и досады, словно он сделал какое-то неприятное открытие.

Он отпустил ее и распахнул дверь.

– Поставь на стол, – велел он горничной, которая ждала за порогом с большим серебряным подносом в руках.

Девушка поспешно повиновалась, слишком хорошо вышколенная, чтобы выказать удивление по поводу присутствия Поппи в комнате.

Незнакомец подошел к Доджеру, который успел заснуть в кресле, поднял его и, вернувшись к Поппи, протянул ей. Глаза Доджера были закрыты, сливаясь с черной маской на его мордочке. Поппи прижала к себе зверька, ощущая под пальцами биение его крохотного сердечка и шелковистый подшерсток на брюшке.

– Что-нибудь еще, сэр? – спросила горничная.

– Да. Проводи леди до ее номера. А потом зайдешь ко мне, чтобы сообщить, что она благополучно добралась.

– Слушаюсь, мистер Ратледж.

Мистер Ратледж?

Поппи взглянула на незнакомца. Его зеленые глаза дьявольски поблескивали, словно он забавлялся ее изумлением.

Гарри Ратледж… таинственный и неуловимый хозяин отеля… оказавшийся совсем не таким, каким она его представляла.

Озадаченная и смущенная, Поппи отвернулась и перешагнула через порог. Дверь с легким щелчком закрылась за ней. Как нехорошо с его стороны развлекаться за ее счет! Утешив себя мыслью, что никогда больше его не увидит, она двинулась по коридору вместе с горничной… даже не подозревая, что вся ее жизнь только что круто изменилась.