Читать книгу Мое имя Офелия - Лиза Кляйн - Страница 8

Вскоре после нашего визита к Мектильде я обнаружила книгу, которую Элнора отложила в сторону, потому что ее слабое зрение больше не позволяло ей читать. Книга была тяжелая, как сундучок монет, и озаглавлена «Травник или общая история растений». Для меня это было сокровище, ценнее золота. Когда я уставала от вышивания, а это случалось часто, я со все большим увлечением изучала эту книгу. Я рассматривала точные рисунки в ней и запоминала полезные свойства и способы применения всех растений. Я узнала, что если принимать пион с вином, он может облегчить ночные кошмары и избавить от печальных снов. Семена петрушки помогают последу выйти чисто и полностью после рождения ребенка. Фенхель дает острое зрение и является средством против некоторых ядов. Все это, и не только это, я сохранила в своей памяти. Вскоре Элнора начала доверять мне приготовление новых микстур и укрепляющих напитков. Я сама сделала припарку из кумина по рецепту Мектильды, и Элнора почувствовала большое облегчение, избавившись от боли в боку. Она меньше бранила меня за лень и меланхолию и позволяла проводить больше времени за учебой и записями.

Так как Элнора разрешила мне изучать эту книгу, которая так увлекала меня, я старалась угодить ей, посещая вместе с ней церковную службу. Она толкала меня локтем в бок, чтобы привлечь внимание, когда проповедник предостерегал от гордости и тщеславия. Я также по ее указанию читала книги о правилах поведения, которые должны были развить мою нравственность, хоть и находила их очень скучными. Все они учили меня быть молчаливой, целомудренной и послушной, иначе мир рухнет из-за моей испорченности. Это казалось мне смешным, я подозревала, что автор совсем не знает женщин, и еще меньше их любит. Еще одно руководство советовало мне молчать, но не всегда, чтобы я могла научиться вести остроумную, но скромную беседу, как и следует придворной даме. Я предпочитала эту книгу.

Однако у меня не было случая завести остроумный разговор, разве что с самой собой. Иногда во время работы я представляла себе беседу между прекрасной женщиной и ее благородным ухажером. Или мысленно спорила с невежественными авторами, которые считали женщин хрупкими и лишенными добродетелей. Такие упражнения отвлекали меня от той черной работы, которую мне поручали, как самой низкой по положению из дам Гертруды. Мне приходилось выносить горшок из кресла-туалета королевы, что раньше было задачей Кристианы. Мне также приходилось таскать огромные кувшины с водой для ванной Гертруды и выливать воду из ванны потом, и мои ноги распухли от беготни к колодцу и уборным, а руки болели.

Я приходила в отчаяние от того, что меня выбрали, как новую игрушку, а потом забыли, как мимолетный каприз. Гертруда редко заговаривала со мной, но я смотрела на нее во все глаза, впитывая ее красоту. Ее волосы сияли подобно натертым маслом дубовым панелям, а в серых глазах, казалось, скрывалась душа. У нее еще сохранилась хорошая фигура, а на лице не было морщин. Ее дамы всегда превозносили ее красоту, и королева любила, когда ей говорили, что она слишком молода для матери такого взрослого принца. Как и Гертруда, я заплетала волосы в длинную косу, которую иногда прятала под шапочкой, собственноручно расшитой фиалками, – правда, довольно неуклюжими. Мне очень хотелось узнать, одобряет ли королева мое платье и мои манеры. Обидно было думать, что Гертруда не обращает внимания на мои попытки угодить ей.

Мне было очень трудно овладеть такой добродетелью, как покорность, потому что мне не нравилось все время держаться униженно, опустив глаза. Однако, однажды, глядя вниз, я сделала поразительное открытие: на моем теле появились новые выпуклости. Округлые маленькие груди приподняли шелковый корсаж. Они начали болеть и пульсировать. Однажды у меня начались месячные, полилась яркая кровь и я почувствовала острую боль в животе. Я бросилась к Элноре.

– Я поранилась, сама не знаю, как, – закричала я в панике.

Она меня успокоила и вытерла мои слезы. Принесла мне чистые тряпочки и объяснила, как происходит размножение. Меня поразило, что теперь мое тело способно создать ребенка, и мне было страшно думать о боли, которая ждала меня в будущем. Это напоминало внезапный поворот судьбы – вот так, внезапно, превратиться во взрослую женщину.

Теперь, когда я стала женщиной, я твердо решила больше гордиться своими платьями и украшениями, пускай даже их до меня носили другие дамы. Я считала, что мои кружевные манжеты оттеняют белизну рук. Жесткий круглый воротник, бывший тогда в моде, выгодно обрамлял мое лицо, хотя, когда я надела его в первый раз, Кристиана меня оскорбила.

– У тебя такая короткая шея, что ты похожа на бульдога! – насмешливо сказала она.

– А у тебя на лице пятна, которые ты не потрудилась закрасить, – парировала я, и она, молча, кипела от негодования. Мне не надо было краситься, потому что у меня были от природы ярко-красные губы и щеки, а кожа стала нежной от клубничной воды Мектильды. Это меня радовало, и я немного гордилась этим, но считала, что мне, как придворной даме, подобает проявлять некоторое тщеславие.

Мне уже исполнилось тринадцать лет, в этом возрасте многие юные девушки начинали флиртовать, а некоторые даже были помолвлены. Любопытно, я наблюдала, как мужчины и женщины вели себя в присутствии друг друга. Я тренировалась поворачивать голову и поводить плечами так, как вела себя одна из дам королевы во время разговора с молодым лордом. И гадала, покажется ли такое движение привлекательным Гамлету. Глядя на свое отражение в миске с водой или в зеркале, я думала, как удивится Гамлет, когда увидит, что я превратилась из отчаянной девчонки в леди. Но мы с ним не встречались с того давнего дня у ручья. Гамлет уехал в Германию учиться в университет в Виттенберге. Наверняка у него есть о чем подумать, кроме меня, да и у меня оставалось очень мало свободных минут каждый день, когда я могла думать о нем.

Более того, мне ежедневно напоминали о том, что мое положение при дворе Эльсинора – шаткое, и вряд ли благосклонность ко мне долго продлится.

– Твой отец – никто, и ты – ничто, Офелия, – дразнила меня Кристиана. – Представить себе не могу, что находит в тебе королева. Ха! – И она весело рассмеялась.

Я ничего не сказала в свою защиту. Я все еще сердилась на отца, который, по-видимому, обо мне совсем не заботился, и стыдилась бедности нашей семьи. Действительно, почему Гертруда будет меня держать при себе?

Вскоре я получила ответ. Когда королева узнала, что я обучена латыни и французскому языку, она велела мне читать вслух, пока она и ее дамы трудились над вышиванием. Одной из любимых книг Гертруды была «Зеркало грешной души», написанная, как она нам сказала, Маргарет, королевой Наварры из Франции. Читая вслух и переводя прочитанное, я была рада возможности снова упражнять свой ум и язык. Хотя я по-прежнему выполняла свою черную работу, но осмеливалась надеяться, что мое положение при дворе упрочилось.

Гертруда понимала, что другим ее дамам не нравятся эти благочестивые занятия. Они злились на меня за то, что я читала молитвы и рассуждения в то время, когда они предпочитали сплетничать. Но когда Гертруда читала молитвы, они кланялись и крестились, и, казалось, внимательно слушали.

– Мы будем смотреть на отражения в этом зеркале, похожие на нас, и размышлять о наших грехах, – говорила она, слегка прикасаясь к книге. – Боюсь, что если я не стану заботиться о вашем духовном благополучии, то нарушу свой долг. – Она произносила это почти извиняющимся тоном.

Вскоре я поняла, что под набожностью Гертруды скрывается тайное удовольствие. Однажды вечером она позвала меня в свои покои. Ее волосы были распущены и блестели при свете свечей. Она была одета в ночную сорочку, застегнутую по корсажу на драгоценные пуговицы. Стоя на коленях, словно собиралась молиться, она отпустила Кристиану, которая принесла и поставила таз с душистой водой.

– Мои усталые глаза не позволяют мне читать молитвы, – сказала она. – Офелия почитает мне Библию.

Кристиана злобно уставилась на меня, подобно зеленоглазому чудовищу из известной поговорки. В тот момент меня поразила невероятная догадка: она мне завидует. Однако мне некогда было размышлять над этим открытием, потому что королеве требовались мои услуги. Кристиана выскользнула из комнаты и прикрыла за собой дверь, а я стояла и ждала. Гертруда встала, взяла с высокой полки маленькую книгу и вернулась к мягкой кушетке, жестом приказала мне сесть у ее ног. Я села, бесшумно, как кошка. Книга, которую вручила мне королева, была похожа на ее другие молитвенники. Она называлась «Гептамерон», и я увидела, что ее также написала благочестивая королева Маргарита.

Я открыла книгу там, где лежала лента-закладка. Начала читать вслух и обнаружила, к своему смущению, что это не сборник молитв. Я покраснела, и читала едва слышным голосом рассказ о благородной женщине, у которой был глупый муж и которую соблазнил красивый рыцарь. Элнора наказала бы меня за чтение подобной книги! Она бы запретила мне даже дотрагиваться до переплета! Но мы с Гертрудой, вечер за вечером, проводили час или больше за чтением этих молитв, мы читали рассказы о любви и страсти. Потом королева ставила книгу на место и желала мне спокойной ночи. Я возвращалась к себе в комнату, переполненная чувством вины, но снедаемая любопытством.

Однажды, когда я закончила чтение, Гертруда подарила мне несколько безделушек – украшенный жемчугом гребень для волос и маленькое зеркальце с трещиной. Я опустилась на колени и поблагодарила ее. Затем, осмелев от такого проявления доброты, я рискнула задать вопрос.

– Миледи, вы королева. Почему вы тайком читаете эту книгу?

Гертруда вздохнула.

– Милая Офелия, – ответила она, – король – человек благочестивый и праведный. – Она прикоснулась к его миниатюрному портрету, который носила на ленточке вокруг шеи. – Он был бы огорчен, узнав, что я читаю подобные истории, которые, как считают мужчины, не предназначены для ушей леди.

– А поскольку я не леди, они мне не повредят? – спросила я.

Смех Гертруды походил на звон колокольчика.

– Ты мудрая и остроумная девочка, Офелия. Ты экономишь слова и не тратишь их зря. Более того, ты – честная. Я знаю, что тебе можно доверять, ты не станешь сплетничать по поводу моего пристрастия к любовным историям.

– Я тоже полюбила эти истории, – призналась я, – потому что мне нравится читать об умных женщинах, которые обрели любовь.

– У тебя душа как у леди, Офелия. Хоть ты и не родилась в аристократической семье, ты достигнешь величия, – сказала Гертруда и легонько поцеловала меня в лоб.

Я чуть не расплакалась от ее прикосновения, и навсегда сохранила его в памяти. Были ли губы моей матери такими же нежными?

– За что мне такая милость? – прошептала я.

– Потому что Элнора – пуританка, а Кристиана – тщеславна и глупа, – сказала она, неправильно поняв меня. Для меня самым ценным был поцелуй, а не чтение. – Ты, Офелия, благоразумная девушка, но несведуща в вопросах любви и страсти. Необходимо тебе узнать светские обычаи и пороки мужчин, чтобы ты могла им противостоять. Поэтому читай, что захочешь, моя дорогая.

Меня удивило, что Гертруда, которая, казалось, совсем меня не замечала, в действительности хорошо меня понимала. Поэтому, воспользовавшись ее разрешением, я много читала, только тайно, и эти книги дополняли мое образование при дворе. Я узнала из книг Элноры о правилах поведения, как важно быть добродетельной, а романы Гертруды поведали мне о радостях любви и способах их получить. Я представляла себе то время, когда стану достаточно взрослой, чтобы наслаждаться такими радостями, и с нетерпением ждала его.

Тем не менее, иногда я сомневалась в пользе той или иной истории. Однажды вечером я читала Гертруде о ревнивом чиновнике, который отравил жену зеленью для салата за то, что она завела молодого любовника. Эта история развеселила Гертруду, но я не разделяла ее веселья.

– Что, ты разве пуританка, и тебе не смешно? – упрекнула она меня.

– Нет, но меня тревожит этот рассказ о том, как неправедный поступок женщины заставил ее мужа убить ее. Она была скорее слабой, чем испорченной, – сказала я.

– Это же выдумка, Офелия, а не реальная история. Мы часто любим читать о поступках и желаниях, на которые сами не осмеливаемся. В этом и прелесть таких сказок.

– Но я не могу поверить, что мужчины и женщины способны совершать такие злодеяния во имя любви, – возразила я.

– О, они их совершают, и будут совершать, – ответила она многозначительно, и прекратила разговор.

Так как мудрость Гертруды открыла мне глаза, я стала с бо́льшим вниманием прислушиваться к сплетням Кристианы и других дам. Я обнаружила, что жизнь в Эльсиноре действительно очень похожа на те истории, которые я читала вместе с Гертрудой.

И мужчины, и женщины в равной степени стремились получить как можно больше удовольствий и как можно меньше пострадать за это. Но дамы хотели добиться удовлетворения в любви, а мужчин больше всего манила власть.

Мой отец, поняла я, был одним из таких мужчин. Он хотел обладать знанием, некими тайными сведениями, которые мог бы использовать себе во благо. Я начала опасаться Полония, когда он навещал меня, надев маску любящего отца. Потому что он отводил меня в сторонку и задавал прицельные вопросы.

– Девочка моя, что нового в личных покоях королевы?

– Ничего, милорд, – отвечала я сдержанно.

– Предпочитают ли мне Вальдемара? Говори! – требовал он.

– Не могу сказать, милорд. – Действительно, я мало знала о супруге Элноры.

– Не можешь сказать? – насмешливо переспрашивал он. – Ты должна мне рассказывать обо всем, что знаешь. Это твой долг, ведь ты моя дочь.

Я молчала. Не смела напомнить ему, что его отцовский долг – любить и защищать меня. Но я не могла скрывать свое недовольство.

– Я начинаю понимать, что ты устроил меня на службу к королеве не ради моего собственного блага, – сказала я, – а для того, чтобы я стала твоей шпионкой.

– Неблагодарная девчонка! – воскликнул отец, брызгая слюной от ярости, и мне даже на мгновение показалось, что он меня ударит. – С того места, куда я тебя устроил, видно далеко. И если ты умна, – сказал он, постучав себя пальцем по голове, – ты возвысишься еще больше. А теперь перестань дурить и отвечай мне. Как королева проводит часы своего досуга?

Я решила рискнуть рассердить его. Я не сказала ему о тех историях, которые мы читали, а повернулась и пошла прочь.

– Офелия, вернись! – крикнул он, и я услышала ярость в его голосе. Но я не подчинилась, и даже не оглянулась. Я осознала, что люблю Гертруду и буду хранить ее тайны вечно.