Читать книгу Мама слышит тебя. Тонкое искусство баланса между личными границами и безграничной любовью - Лиза Мока - Страница 6

Это история моего первого сына, который познакомил меня с опытом материнства. И познакомил одновременно с тестом на беременность и кровянистыми выделениями, что по всем законам жанра при отсутствии знаний вызывает страх потерять малыша!

Так началось наше взаимодействие – со страха потерять. Так оно продолжалось долгих 16 лет, пока, наконец, мы не разгадали вдвоем этот сценарий. Мы так боялись друг друга потерять, что это и случилось однажды на небольшой срок. Это очень личная история, но я присваиваю новый опыт легко (что и вам советую – не искать оправданий, а присваивать свое без стыда).

Мне было 20, я не знала о жизни ничего, а потому вышла замуж за «правильного» человека, и мы «правильно» зачали с ним ребенка, только эта правильность для меня заключалась в том, чему я научилась, но что не было нормой для взрослого человека.

Мой партнер воспитывал меня, манипулировал и тоже боялся потерять (поскольку в 17 лет он потерял брата). Наши отношения выстраивались не так, как у двух взрослых людей. Я была как падчерица в руках отчима, который делал что хотел, я была зависима от него финансово, а потому однажды он разлучил нас с сыном.

Мы жили за границей, и моя виза заканчивалась. Чтобы продлить ее, я должна была на месяц поехать в Россию. Поскольку отношения трещали по швам и муж боялся, что я не вернусь, в последний день он не отпустил со мной двухлетнего сына, не купив ему билет, а мой младший полугодовалый сынок летел по одному билету со мной. Не буду оглядываться на то, как можно было бы сделать иначе и как я могла бы поступить сейчас. Тогда я уехала с одним младшим.

Мой двухлетний сын, прежде окутанный любовью и заботой, остался без меня. Остался с отцом, который считал, что сыну давно пора взрослеть и быть «мужиком», а потому условия стали для него сложными. Он плохо ходил из-за особенностей развития, но для папы он просто был капризным, поэтому никаких «на ручки», никаких песенок на ночь… Когда я через месяц вернулась, ребенок просыпался ночами в бреду и истериках с криками «мама!», в страхе, что я исчезну опять. И с тех пор его как подменили.

Он стал просто невыносимым. Любыми способами он пытался вывести из себя меня и всю семью.

Позже мы вернулись в Россию, и тут досталось еще и бабушке, которая водила его в садик, пока я работала. Он мог встать перед входом в маршрутку и молча стоять, ни на что не реагируя, забраться на самую верхушку батута в парке аттракционов и не слезать, когда время его прыжков завершилось, смотреть в глаза и не отвечать, демонстративно не идти туда, куда идет вся семья, выбегать далеко на дорогу (а я напомню, у меня уже был младший сын). Вы, естественно, скажете: «Мой такой же!»

Ну вот и почитайте.

Не такой же. У детей бывают капризы, а мой ребенок выбрал тактику, по которой его близкие должны на него злиться, реагировать агрессивно, ненавидеть!

Я чего только не пробовала, мне казалось, что это не закончится никогда. С ним невозможно было ничего решить, он был непредсказуем (потому что у него была цель и, если я меняла тактику, он тоже), он был невыносим по отношению к брату. Это было как будто «приступами», никогда не знали, в каком месте его заклинит и все пойдет не по плану. С ним было ТЯЖЕЛО, я искала специалистов, сама искала ответы.

Ему было 14 лет, когда после очередной нашей ссоры я начала свою терапию с психологом. После каждого скандала он становился идеальным (ненадолго, конечно), но ничего не менялось. У меня был ребенок, который в любой момент мог выпасть из реальности и начать провокацию. Неважно, где мы, кто вокруг, просто вдруг – хлоп, и все, ничего не слышит, не хочет, не видит, пока не начнешь долгожданную им реакцию гнева. Реакции я меняла, особенно после начала терапии, но и он не стоял на месте. Подстраивался и все равно выводил из себя любого, даже моего невероятно сдержанного второго мужа.

Как же это разрешилось?

Я собиралась на работу, за столом сидели все дети, мы разговаривали, и я попросила о чем-то старшего сына, которому уже было 16 лет. Вдруг вижу – его линия поведения выстраивается в провокацию, он ждет, что я взорвусь! Я продолжаю спокойно говорить – нет, не работает. Тут уже братья поняли, что он опять ушел в провокацию, что ждет моей реакции, и говорят: «Мама, ты опаздываешь, иди, все он сделает».

Но на этот раз я увидела очень ясную картину: ему надо, чтобы я разозлилась, чтобы я дошла до истерики, ему не надо делать или не делать, ему необходимо мое состояние.

Вопрос: зачем?

И я вошла в этот скандал, швырнула сумку, телефон, увидела, что он расслабился, как только я разозлилась. Круто, подумала я тогда, это ключ, он в напряжении, когда я добрая! Четырнадцать лет! Четырнадцать лет лет поисков ответа!

Его братья начали переживать, что я швыряю сумку и телефон, ведь я опаздываю и не веду себя так обычно, но я решила раз и навсегда разгадать этот сценарий. Чтобы его изменить. Я начала швырять вещи и орать и увидела, что ему стало легче. Он расслабился и готов вести диалог. Но теперь я не была готова соглашаться, я хотела получить ответ: зачем ему это нужно?! Я встала над ним и глядя в глаза раз 50 медленно повторила, погружая его в трансовое состояние: «Зачем мне злиться на тебя, чтобы тебе было легко?» Повторяя этот вопрос, я смотрела ему в глаза. Он смотрел на меня и слился в одно поле с моим состоянием.

И нашел ответ: «Тогда мне не жалко тебя потерять».

Тогда не жалко потерять, тогда легко потерять, то есть всю свою жизнь, с двух лет, он делал все, чтобы не страшно было потерять близких. Ведь если они плохие (а такими их можно сделать своим поведением), то не страшно их потерять. И он так и озвучил это: «Если вы плохие, вас не страшно потерять». В течение 14 лет он боялся опять потерять то, что у него было, естественно, бессознательно зависнув в том двухлетнем конфликте.

После этого ответа мы еще час сидели все вместе и «учились терять». Тут хорошую роль сыграл приемный сын, ведь он столько раз терял, но мог показать другим: «Смотри, это безопасно и все может быть хорошо для тебя даже там, где никого из родных не осталось».

Конфликт разрешен. И да, тело отреагировало очень круто! Такой конфликт не мог разрешиться незаметно для тела. У него загноился пупок. Да, в 16, как бы ни было это удивительно. Пуповина с мамой разорвалась.

Зачем вам эта информация?

У всего есть причина, надо только наблюдать и замечать. И не обесценивать свои наблюдения, не обесценивать чувства ребенка, не исключать свои реакции и поступки.

Своей историей сын открыл мне мир прощения. Я простила его отца, ведь он тоже боялся терять, потому что пережил смерть брата, и вся его линия поведения была выстроена так же. Эту же линию взял мой сын, чтобы компенсировать свою потерю. По этому принципу живут миллионы людей, «потерявшие маму», а мама даже не догадывается.

«Я сделаю тебя плохой, чтобы было легко потерять» тогда, когда потерять страшнее всего. Любить опасно. Большинству из нас любить опасно, потому что можно потерять. Поэтому когда я пишу о вашем влиянии на ребенка, начиная с перинатального периода, это надо не отрицать, не стыдиться, не бояться, А РЕШАТЬ.

И, пожалуйста, перестаньте «бросать» маленьких детей, чтобы отдохнуть! Они не готовы отдыхать от мамы. Им рано, это не вмещается в их сознательное – «почему уезжает мама». Это остается с ними навсегда, как «бросает».

И об этом мы еще поговорим.