Читать книгу Дресс-код для жены банкира - Лиза Сиверс - Страница 3

Ура. Мы едем в свадебное путешествие по европейским столицам. Прага, Будапешт, Вена – множество впечатлений, а в конечном пункте замечательный шопинг. В Праге мы просто гуляем, пьем пиво, заходим в бесчисленные лавочки с чешским стеклом и богемскими гранатами. Накупаем кучу всего – благо все эти прелести весьма дешевы. В Будапеште мы, а точнее я, начинаем философствовать. Все красоты этого города как-то смахивают на декорации и этим близки мне – участнице какой-то игры. В том, что все происходящее со мной не совсем правдоподобно, я уже убеждена. Попав в чужие страны, мой Юра вообще утратил способность принимать какие-либо решения. И любые отклонения от программы, так же как и незапланированные траты, ввергают его в ступор. За всем этим кто-то стоит, но вряд ли этот кто-то его мать. Ольга Арсеньевна скорее раздражает Юру и вряд ли является тем авторитетом, с которым обсуждают покупки на сумму свыше трехсот долларов.

Похоже, мы выстроили свой брак, как венгры свою столицу. В течение нескольких десятилетий, пока длилась Belle Epoque[1] и в империи было много денег, возвели готический парламент и дворцы в стиле классицизма, помпезные доходные дома и отели. Пока остальные города «обрастали мясом» эпох и стилей, тут все это добро закупили оптом. Так и наш роман (если это все вообще можно назвать романом) был начат и завершен в аккордном порядке.

Примерно так рассуждала я, нежась в термальных ваннах отеля «Gellert», построенного в начале двадцатого столетия и наверняка считавшегося в те времена передовым заведением. В начале двадцать первого века надо иметь некоторую смелость залезть в бассейн, набитый венгерскими старушками, которым целительные ванны прописывают врачи. Старушки на правах старожилов и обладателей санаторно-курортных карт (слово-то какое) плещутся в выложенных мозаикой бассейнах и, свободно раскинувшись, лежат в парильнях, слегка отпугивая иностранных туристок, не ожидающих подобных впечатлений. В мужском отделении, по наблюдениям весьма брезгливого Юры, картина аналогичная. Есть, правда, и смешанный класс, с помпезным бассейном, наполненный теми, кто любит щеголять своими телами, но предусмотрительные венгры так щедро хлорируют все водоемы, расположенные в этой зоне тщеславия, что находиться там долго чувствительному человеку просто нет мочи.

Впрочем, к старушкам можно со временем привыкнуть, при этом сильно поколебав веру в то, что здешние источники омолаживают. Зато, освоившись, начинаешь получать удовольствие от нахождения в бассейнах с температурой воды 36 и 38 градусов. Кожа становится мягкой, состояние духа под стать, старушки проплывают симпатичными тюленями.

После купаний неспешная трапеза в хорошем ресторане, с неизменной гусиной печенью и королем вин – вином королей токайским. Реальная угроза моей талии и Юриному пищеварению. И так четыре полных дня. И все было бы тихо и чинно, если бы вместо Национальной галереи мы не заглянули в Дом венгерского вина.

Респектабельно расположенный прямо напротив входа в отель «Hilton» и в двух шагах от собора Cвятого Матиаша, этот дом таил в себе обширный подвал, набитый вином, в который запускали любого, уплатившего на входе сумму, эквивалентную двумстам рублям. Экскурсия обещала быть очень познавательной. Ходишь по лабиринтам, знакомишься с особенностями винодельческих районов Венгрии, уяснив, где вино с ароматом южных фруктов, а где с нотами луговых цветов, убеждаешься, что эти утверждения не голословны. Для этого заинтересованному экскурсанту выдают дегустационный бокал, в который он может плеснуть из любой открытой бутылки. Покатав вино во рту, подержав у нёба или проделав еще какие-нибудь дегустационные манипуляции, как то: задумчивые взгляды в потолок и поцокивание языком, – положено закусить белым сухариком и слить остатки влаги в специальный кувшинчик, после чего перейти к другому вину.

На практике большинство посетителей, включая культурных европейцев, норовит налить бокал до краев, осушить его единым махом и затем сделать повторный подход к понравившемуся экспонату. Чем глубже в лабиринт, тем чаще подходы и веселее возгласы дегустирующих. И это несмотря на повсеместные объявления о том, что пьяные безобразия категорически запрещены.

Начав с пространных рассуждений о тонкостях вин, мы тоже довольно быстро перешли на аллюр, да такой, что Юра запросто познакомился с группой молодых англичан и, пока я вчитывалась в путеводитель, дошел до невероятного состояния. Из его громких выкриков, разносившихся под сводами подвала, я вынесла для себя следующее. Что супруг мой живет кошмарной жизнью, что напряжение и двусмысленность его положения сводят с ума, что гордыня – это проклятие богов и еще что-то в том же духе. Англичане весьма оживились и жаждали новых откровений. Нужно было срочно эвакуироваться, но как назло смесь из разнообразных вин сделала мои ноги ватными, а походку неуверенной. Заплетающимся языком я начала уговаривать Юру двигаться к выходу, но он высказал твердое намерение остаться с новыми друзьями и даже сделал попытку записать для них свой электронный адрес. Но порядок букв и символов смешался в его затуманенном мозгу, и кроме пресловутого слова «собака», вызывавшего всякий раз приступы веселья у всех присутствующих, выдать он ничего не смог.

Неимоверных усилий воли стоило мне покинуть Дом венгерского вина, поймать такси и наконец оказаться в отеле. После душа в памяти всплыли все известные мне фразы про двуличие, двойное дно, двойной стандарт и связанные руки, и мне наконец-то перестало быть скучно. Дело стоит того, чтобы я им занялась. Не надо быть особенно умной, чтобы понять, что из Юры, даже как следует его напоив, ничего кроме драматических реплик не вытянешь. Остается одно: устроить за ним слежку, а также попытаться понять, кто за всем этим стоит. Возможно, интересующая меня персона присутствовала на нашей свадьбе? Там было множество молчаливых людей весьма уважаемого вида. Вспомнить всех! Так наказала я самой себе, перед тем как улечься с бесчувственным своим супругом.

На следующий день Юра отчаянно «болел» и поэтому остался в отеле опустошать мини-бар. Я, предусмотрительно прихватив его кредитку, отправилась погулять. В Будапеште, на радость Юре, хороший шопинг устроить трудно, бутиков всего чуть-чуть, и содержимое их особо не впечатляет. Но остается еще скрытый резерв – местные дарования. Что мне нравится в этом городе, так это освоенные мелкими торговцами дворы, причем не только первые, но и вторые. Заходишь в подворотню, а за ней чудесный дворик, весь в маленьких магазинчиках. В основном в магазинчиках продается всякое барахло, но встречаются и разные интересности. Куклы hand-made, перчатки, антиквариат и бесконечное токайское.

Среди всего этого нашелся и дизайнерский магазинчик со смешными ценами. И я купила: во-первых, забавную черную бархатную курточку с застежкой в виде бантов; во-вторых, красный шелковый костюм чуточку в стиле Kenzo, с подкладкой из вышитой органзы и длинной юбкой; ну, еще один строгий клетчатый костюмчик (вдруг да получится стать издателем влиятельного журнала); несколько ремней ручной выделки; и напоследок костюм из мятого шелка с эффектом пожелтения – парка с капюшоном и юбка, которую следует обматывать вокруг бедер. Остальное оказалось мне велико, а то бы взяла еще парочку платьев. Кто был автором этих шедевров портновского искусства, осталось для меня загадкой, зато сумма, потраченная на гору барахла (смешные деньги!), заставила подумать об обеде в достойном ресторане.

Если вы являетесь поклонником русской кухни, поезжайте, к примеру, в… Будапешт. Заходите в ресторан «Чайковский». Сначала вы будете шокированы некоторой китчевостью обстановки. Колонны, обширные зеркала и тяжелые плюшевые портьеры, всяческие завитушки, половые в красных рубахах плюс портреты русских композиторов, с укоризной наблюдающих за тем, как вы объедаетесь. А не объесться в этом чудесном месте просто невозможно. Все приготовлено именно так, как и должно быть. Борщи, солянки, огурчики с помидорчиками, соленья, селедка, всякие там кулебяки, пельмени и шашлыки, напоследок – чай, а к нему колотый сахар, чтобы пить вприкуску. Днем в ресторане пусто – заведение по местным меркам недешевое. Соответственно, к одинокой даме интереса никто не проявляет. Поэтому никто не мешал мне размышлять под чай вприкуску.

Итак, Юрочка – пустое место. Однако сразу возникает вопрос: кому это все так сильно понадобилось, что он не пожалел денег на сладкую жизнь, включая красавицу жену и свадебное путешествие? Зиц-председателя можно было бы содержать и поскромнее, не говоря уже о том, чтобы издавать научные труды его мамаши. Если этот кто-то устроил всей нашей семейке такое приятное во всех отношениях житье-бытье, то вряд ли представляет собой циничное чудовище. Хочется верить, что это человек со вкусом, ведь он, судя по всему, сам выбрал нас всех в качестве персонажей. Хотя если отвлечься от моей во всех отношениях безупречной персоны и перейти к Юре с его мамочкой, то можно сказать, что вкус у нашего Карабаса-Барабаса просто декадентский. Впрочем, тем интересней с ним познакомиться.

Да, познакомиться нужно во что бы то ни стало; в конце концов, даже обидно, почему ОН (буду называть его многозначительно, заглавными буквами) отдал меня ничтожнейшему Юре, вместо того чтобы заинтересоваться мною лично. То есть оставить меня себе на десерт! Фу, какие низменные мысли приходят, когда сознательно лишаешь себя сладкого. Хотя, сидя в русском ресторане в Будапеште, можно позволить себе всяческие реминисценции, от сказки «Аленький цветочек» («Кто ты, чудище ужасное?») до «Бесприданницы» Островского («Я – вещь!»).

Вернувшись ближе к вечеру в отель, я обнаружила, что Юрино состояние из маниакальной стадии окончательно перешло в депрессивную. Осознав, что наболтал много лишнего, он пытался задавать наводящие вопросы. Однако я и не подумала сказать ему что-нибудь утешительное типа «была так пьяна, что ничегошеньки не помню». Наоборот, я сухо сообщила, что в то время, как он позволяет себе все что душе угодно, я вынуждена находиться в напряжении, чтобы доставить его живым и здоровым в отель. И ведь настолько позволил себе забыться, что не звонит в банк, узнать, нет ли проблем! (Это я с пафосом и вслух.) Это оттого, что никогда и не был в курсе тамошних дел. (Это я саркастично и про себя.)

– Я всегда в курсе событий, – вяло отбивался Юра, – просто я звоню в Россию, пока ты шляешься по магазинам.

Но про потраченную сумму решил не спрашивать. Эх, жаль, что прокутила так мало.

В таком взъерошенном состоянии мы прибыли в Вену. Кофе меланж и всякие там захер-торты с апфельштруделями быстренько поправили настроение моего мужа. Он прямо сообщил мне, что я его самый близкий человек и ему нечего от меня скрывать, и стесняться тоже нечего. Последнее, очевидно, относилось к объему его талии. И в то время как душа его, по всей видимости, ликовала и порхала, организм испытывал жестокие страдания и стремительно тяжелел. Свиные рульки с кнедликами, сопровождаемые литрами пива, жестоко атаковали печень и желудок. Эстафету подхватывали десерты: взбитые сливки, тяжелые, пропитанные ромом бисквиты, черный шоколад, заварной крем и непременные марципановые свинки – символ богатства и благополучия.

Но в Вене иначе просто невозможно. Атмосфера довольства и сытости, присущая этому городу, затянет кого угодно. В знаменитом отеле «Sacher» круглосуточно выпекают и пакуют в специальные деревянные коробочки неподражаемые захер-торты, заказы на которые поступают по Интернету со всех концов света. Тут же стоит очередь из желающих купить несколько тортов с собой. Толпы туристов скупают сувениры, в частности множество свинок. Кто побогаче – красивых фарфоровых, кто победнее – из искусственного меха.

Впрочем, что нам бедные. Пусть за ними наблюдают другие, жизнь состоятельных граждан гораздо интереснее. И в этом секторе доминируют предпенсионного возраста итальянцы. Жизнерадостно реагирующие на все вокруг, громко болтающие и активно жестикулирующие, они бодро передвигаются из кафе в кафе, каждый раз наполняя помещение шумом и суетой. Женщины в неизменных норках и золоте, с ярким макияжем, мужчины в дубленках и с умеренным брюшком. Сомневаюсь, что они посещали местные музеи и дворцы и ездили смотреть на Голубой Дунай, который оказался совсем не голубым. Скорее приехали просто развеяться и делают это на полную катушку.

А у нас была запланирована умеренная культурная программа. Школа верховой езды с ее представлением, дворец Шенбрунн с рассказом о многодетной королеве Марии-Терезии, которая еще и гениально управляла государством. (Вот на этой кровати она родила всех своих детей. Только подумайте, десять лет практически непрерывной беременности. А что муж? Муж увлекался росписью фарфора или еще какими-то ремеслами.) Потом осмотр «Кочана капусты» – круглого купола на крыше знаменитого здания Сецессиона, детские линии архитектуры Хундертвассера, его облицованные плиткой дома с разнокалиберными окнами. Одной моей знакомой очень нравилась фамилия Хундертвассер. Она даже назвала так своего кота. Правда, мало кто справлялся с таким заковыристым именем. Муж подруги переделал Хундертвассера в Хуню, а сама подруга томно кличет котика Хусси. Котик, кстати, весьма красив, но я отвлеклась.

Юра исправно и даже нарочито звонил в Питер своей секретарше, что-то там спрашивал деловым тоном, насколько это у него получалось. Надо сказать, что дома, в условиях пониженного атмосферного давления, противных осадков и промозглых ветров, ему лучше удавалось изображать делового человека. Мрачность, сдержанность и многозначительно-кислый вид выходили сами собой. Венский климат смягчил Юрины черты, сладости округлили лицо, а пропавшее напряжение сделало его манеры даже какими-то барскими.

Юра рассуждал о всякой всячине, щеголял начитанностью и под конец приобрел себе тирольскую шляпу, украшенную значком вольного стрелка.

– Юра, – в один прекрасный день я не выдержала и предприняла атаку, – ты же декоративная фигура, свинка из марципана. Придет время, и тебя съедят или просто выбросят. Ты хоть знаешь, кто эти люди? Они допускают тебя до себя?

Но взять Юру на испуг не удалось. Нет, он не стал с пеной у рта доказывать мне обратное, приводить примеры своей значимости, компетентности и тому подобное.

– Все мы в какой-то степени несамостоятельны. За каждым кто-то или что-то стоит, – сказал он очень спокойно. – Тебя что-то не устраивает, чего-то не хватает? Послушай меня, не стоит пытаться выуживать лишнее. Или тебе обязательно нужны доказательства того, что человек, с которым ты живешь, полное ничтожество? Тебе от этого станет легче?

Ну, меня мудрыми задушевными речами с толку не собьешь.

– Мне будет по крайней мере интереснее, – отвечаю ему в тон.

Впрочем, может быть, Юра и прав, но отменять свое расследование я не собиралась.

Особого плана у меня не было. Для начала я намеревалась хорошенько изучить наши свадебные фотографии и запомнить все лица. Потом почаще заглядывать в банк, вдруг с кем-нибудь да столкнусь. Другим направлением в поисках было выведывание информации у знакомых Юры. Правда, список был не шибко длинным: Юрина мама и Вадик.

Начать я хотела с Вадика, тем более, параллельно можно было бы хоть как-то развеяться. Но не тут-то было. Вернувшись в Питер и позвонив в его студию, я узнала, что теперь у Вадима очень жесткий график и в данный момент он находится в отъезде – налаживает связи с модными домами в Лондоне. Видимо, уроки английского сильно продвинулись, а финансовая база упрочилась.

Пришлось напроситься в гости к Ольге Арсеньевне. Предлог был: отчет о поездке; хотя можно было сразу с уверенностью сказать, что мы ходили не туда и смотрели не то. Так оно и оказалось. Не найти времени взглянуть на лучшую в Европе коллекцию Гойи! (Это в Будапеште.) Не посетить музей Зигмунда Фрейда! Я каялась и поспешно трясла мешочками с подарками, пытаясь перевести разговор на те достопримечательности, которые мы честно «отработали». История про кота Хундертвассера слегка смягчила ситуацию, и я решилась задать интересующие меня вопросы.

– Есть ли какие-нибудь планы что-нибудь опубликовать? – осторожно закинула я удочку. – Не встречались ли вы на этот предмет с господином Антоновым? Кстати, я еще не совсем разобралась, кто есть кто в банке. Этот господин Антонов, он чем занимается?

– Да я, собственно, и сама точно не знаю. Референт, советник… Я всего пару раз с ним сталкивалась, излагала вкратце суть дела… Импозантный мужчина, – заметила Ольга Арсеньевна с чувством.

Еще бы, такой импозантный, что до сих пор не могу забыть. Интересно, врет она или нет. Невооруженным глазом видно, что г-н Антонов не может быть Юриным референтом, скорее Юра должен сидеть у него в приемной. Свекровь тем временем продолжала:

– Юра теперь редко со мной делится подробностями своей жизни, и тебе, Лелечка, должно быть виднее, кто коллега по работе, кто стратегический партнер, – закончила она желчно.

Про издательские планы ни гу-гу, чует во мне соперницу.

– По-моему, у них не принято посвящать в дела жен, – начала было канючить я. А впрочем, все наверняка бессмысленно, и я позволила себе удовольствие под конец съязвить: – Видно, не удастся мне жить интересами мужа. Попрошу-ка я у него денег и открою свой маленький бизнес. Глядишь, увлекусь.

– Парикмахерскую или магазинчик с тряпьем? – в тон мне парировала Ольга Арсеньевна. – Это можно. Если не завязываться со слишком дорогим помещением, то убытки будут даже незаметными.

– Да мне, собственно, все равно, главное, чтобы была возможность вкратце излагать суть дела импозантному господину Антонову, и лучше, если несколько раз. А что вы имеете против парикмахерской? Недостаточно интеллектуально?

Удивительно, как легко с ней переходишь на всегдашнюю тему ее принадлежности к высшей касте мыслителей.

– Вы, Лелечка, слишком хорошо все понимаете, и необходимости что-то объяснять просто нет. Мой вам совет: довольствуйтесь тем, что у вас есть, это не так мало. А если все-таки возникнут какие-то идеи, с удовольствием выслушаю. Пикироваться с вами одно удовольствие.

Да, свекровь моя, в сущности, не промах, особенно когда находится в душевном равновесии. И в мужчинах, видимо, разбирается… И по поводу родного сына – никаких иллюзий.

Наша с Юрой жизнь текла размеренно. Закончился ремонт квартиры, и я занималась обстановкой. Дни были заняты поездками по магазинам. Стоимость покупок чаще всего не имела значения. Это было действительно здорово. Вечерами мы периодически выбирались в рестораны или на разные мероприятия. К сожалению, понять, кто из присутствующих там мужчин может оказаться тайным Карабасом-Барабасом, было трудно. Все были какие-то одинаковые. А Юра даже выделялся на их фоне особой уверенностью и гладкостью фраз. Округлости, приобретенные в Вене, явно пошли ему на пользу. Весь он был такой основательный и спокойный, что даже взял манеру не заканчивать некоторые слова, вальяжно проглатывая окончания. Частенько он использовал этот прием, произнося имя-отчество собеседника. Отчество проглатывалось практически полностью, отчего человек чувствовал, что его принимают не всерьез.

Другой любимой «фишкой» моего супруга был такой приемчик. «Хочу у вас спросить, – самым уважительным тоном обращался он к человеку, – уж вы-то точно должны знать, кому как не вам». И так далее. Человек расцветал и, чувствуя к себе уважение и внимание, готовился блеснуть своей компетентностью. После чего задавался вопрос из области, с которой собеседник был никак не знаком. Далее следовала немая сцена.

Приемчик был опробован в том числе и на мне. Ощущения самые острые, даже на собственной кухне и без свидетелей. На публике такая шутка, наверное, здорово понижает твои акции. А вот Ольга Арсеньевна не попалась! Еще не успела отзвучать увертюра из всяких там «твое мнение мне очень важно» и «мало найдется специалистов», как мамаша резко оборвала сына: «Нечего надо мной глумиться! Когда это тебя волновала моя точка зрения на что бы то ни было?» Молодец!

И все же откуда у Юры вдруг такая уверенность в себе? Может быть, он, как говорится, тайно посещает любовницу? Тем более что в последнее время он периодически, где-то раз в две недели, отлучался допоздна и возвращался под утро весьма утомленным. Раз в две недели – это вполне подходящий интервал, чтобы в промежутке успеть сконцентрироваться и восстановиться. В ответ на мои вопросы и требования объяснений Юра просто молчал. Скандалить же мне не хотелось, как-то трудно было набрать нужное количество оборотов.

Впрочем, любопытство не давало пустить это дело на самотек. Однажды я решила зайти днем в банк. Обычно меня торжественно встречали и провожали в приемную, где секретарша докладывала Юре о моем прибытии. В тот раз секретарша куда-то запропастилась, и я сразу вошла в кабинет. То есть сначала я тихонько приоткрыла дверь. И тут-то обнаружилась совершенно потрясающая вещь: за дверью Юра занимался… с преподавателем актерского мастерства. Он гримасничал и произносил что-то вроде коротких спичей, и даже отрабатывал какие-то жесты, видимо призванные придать его выступлению уверенность.

Ну и дела! Хотя штука, конечно, не новая. Несколько лет назад, когда я только начинала работать на ниве журналистики, в город приезжал один известный бизнесмен, сделавший деньги на продаже своего имени. К тому моменту дела его шли плохо, и целью визита был пиар в самой грубой форме, то есть прессу собирались взять на испуг. И хотя всем доподлинно было известно, что у парня плохи дела, мало кто задавал провокационные вопросы. Всех просто заворожило его выступление и хорошо продуманный антураж, и все разошлись в полной уверенности, что бизнес его на подъеме. Правда, ораторское мастерство и всякие там психологические уловки не спасли дельца от ядовитых публикаций. Пока журналисты добирались до своих редакций и раскачивались, чтобы наконец-то засесть за работу, туман рассеялся и многие циники пришли в себя. Тут уж в отместку за массовый гипноз ему отгрузили по полной программе: сравнили с Кашпировским, Остапом Бендером, предсказали полный крах и даже припомнили, что Гитлер тоже брал уроки ораторского искусства.

Прерывать урок я не стала и вернулась в приемную. Тут и секретарша подошла, начались взаимные любезности, кофе, соки, воды. Оказалось, что Юрий Николаевич будет занят еще как минимум час. Похвальное усердие. Так можно и диплом заочника заработать.

Что ж, даже приятно, что кто-то взял на себя труд как-то усовершенствовать моего новоприобретенного мужа. Скоро не стыдно будет показаться с ним в самом благородном обществе. Тот факт, что мне удалось хоть что-то разузнать (а на основе полученной информации можно построить далеко идущие выводы), окрылил меня. Самое время было навестить вернувшегося с британской земли Вадика.

Я быстренько попрощалась с Юриной секретаршей, взяв с нее обещание, что она напомнит Юре позвонить мне, когда тот освободится, и направилась в студию к нашей звезде fashion-biz. Меня встретили радостными возгласами и умеренными лобзаниями. В привычном антураже студии чувствовались перемены. Во-первых, никто не курил, и вообще помещение было хорошо проветрено. Кроме того, обычная тусовка была как следует вычищена. Безнадежные кандидаты в маргиналы, которые раньше часами просиживали на диванах, выкуривая несметное количество сигарет, пропали, а пепел их курительных палочек выметен навсегда. На освеженных чехлах диванов сидели теперь такие же свеженькие модельки, которые в ожидании примерки болтали всякие глупости.

– Лелик, – задушевно пропел радушный хозяин, – так как ты теперь в разряде состоятельных дам, пойдем посмотрим новые вещи. Ты просто обязана что-то купить.

Я покорно поплелась за ним. Вещи действительно оказались ничего себе. Вадик хваткий парень, и все, что можно было почерпнуть в Лондоне, почерпнул.

Я выбрала платье в стиле 70-х и недрогнувшей рукой уплатила по полному прайсу. Теперь, когда жертва принесена, можно поговорить и о деле.

– Ты знаком с неким господином Антоновым? – спросила я строго, прервав тираду о том, как все обалдеют, увидев меня в новом наряде.

– Зачем тебе? – насторожился Вадик.

– Хочу с ним пообщаться, только и всего. Он мне понравился. В конце концов, тебе ли не знать, что жизнь моя бедна эмоциями.

– Пусть вас познакомит Юра, он тоже его знает.

– Ну, знаешь ли, это цинично, Юра питает ко мне вполне нежные чувства. Кроме того, ему не до этого. У него насыщенная программа обучения.

Вадик теперь даже напрягся, а я, была не была, решительно продолжила:

– Юра берет уроки актерского мастерства и, возможно, занимается с психологом. Учится надувать губы, а потом тренируется на родственниках. Кроме того, раз в две недели пропадает на целую ночь, а вернувшись, выглядит утомленным и все такое. Я уверена, ты в курсе. Что он делает ночью, раз в две недели, неизвестно где?

– Уроки актерского мастерства? – тянул с ответом Вадик. – То-то я вижу, что он сильно продвинулся в последнее время.

– Где это ты видишь? Отвечай, я прошу тебя.

– Лелик, поверь, не могу.

– Я заплачу тебе. Хочешь, на корню скуплю всю твою коллекцию?

Вадик колебался: деньги – они всегда пригодятся. Тем более что мой алчный друг вступал в такой возраст, когда за некоторые вещи уже приходится платить.

– Ладно. Пятьсот баксов за информацию и еще столько же, если захочешь увидеть своими глазами.

– Триста и триста, – торговалась я.

– Кыса, ну что путного можно купить или сделать на шестьсот долларов? Тысяча – минимум, ты должна понять.

Что ж, это понять можно. Скрепя сердце, в надежде на будущие дивиденды, я согласилась.

Но откровения, несмотря на немедленно внесенный первый взнос, задержались. Пришла важная клиентка. Об этом доложила новая секретарша: корректный костюм, очки, лицо значения не имеет. По неопытности или чтобы подчеркнуть значимость заведения, в котором она теперь работает, девушка назвала фамилию дамы. Ага, жена высокопоставленного чиновника городской администрации. Вадик поспешно удалился и отсутствовал не менее полутора часов. Мне пришлось выпить три чашки чая и прочесть все журналы, которые нашлись в помещении. Почему так долго? Дама заказала целый гардероб? Что же это получается? Юра учится быть публичной персоной, Вадик, решительным жестом перечеркнув свое богемное прошлое, бросается очаровывать и обшивать номенклатурных дам. Все при деле, кроме меня. Такой расклад мне не нравится.

Наконец он явился.

– Новое окружение, новая клиентура, новые приоритеты?

– Лелик, вся эта тусовка была бесперспективной, ты ведь и сама слегка сменила ориентиры. И как я понимаю, не совсем бессознательно. Поэтому кое-что тебе вроде бы и не надо комментировать, – важно закончил Вадик.

– Комментируют политические события, а ты мне расскажи, кто чем занимается.

– Ну, Юру готовят на роль общественного деятеля, что-то вроде депутата. Его лицо должно понравиться народу.

– А что, эта подготовка бывает и в ночное время?

– В ночное время мы устраиваем стильные вечеринки для нужных людей из провинции.

– Кто это мы?

– Наша финансово-промышленная группа. Только не спрашивай, кто и что в нее входит. Я сам не знаю. Я – часть надстройки, культурная программа. Красивая жизнь…

– Разврат, – подсказываю я.

– Это тоже бывает, но в самом безупречном исполнении.

– И что же, Юра, посещая вечеринки, оценивает безупречность исполнения?! – Я была шокирована.

– Можешь мне не верить, но обычно он просто присутствует. По долгу службы.

– А ты?

– Я тоже по долгу службы. Придумываю разные сюжеты. Наша задача – поразить всех новизной, заставить почувствовать класс, необычность. И чтобы без всякой там пошлости: сауны, голые визжащие девки… Это не про нас. – Вадик даже вошел в раж. – Я вот в Лондоне кое-что интересное подсмотрел.

– То есть был в командировке по долгу службы?

– Зря иронизируешь.

– И что, когда можно будет взглянуть на это торжество безупречного вкуса?

– Ну, если ты согласна поучаствовать в программе со всеми вытекающими последствиями…

– Что-то я не пойму, о чем это ты. Мы же вроде были друзьями.

– Ну, прости, прости. – Вадик остался доволен произведенным эффектом. – Попробуем замаскировать тебя под официантку. Надеюсь, ты не уронишь поднос кому-нибудь на голову, – закончил он более мягко.

– Вот это мне подойдет. Когда?

– Завтра.

Времени на психологическую подготовку явно не оставалось. У меня даже вспотели ладони. Ладно, не убьют же меня в самом деле.

– Завтра подъедешь часиков в шесть, – давал тем временем инструкции Вадик, – подгоним платье, парик, подберем туфли, потом на микроавтобусе поедем на место. Думаю, никто тебя не узнает. Только зачем тебе все это? – Он озабоченно посмотрел на меня. – И не говори, что ревнуешь. Скорее просто маешься от безделья.

– Какая тебе разница? Мы договорились? Договорились. А господин Антонов будет присутствовать?

– Теперь мне все понятно. – Мой сообщник заволновался. – Постарайся не устраивать шокирующих сцен. А то все останемся без работы и вообще без головы. Может, еще передумаешь? Или, боюсь, передумаю я.

– Обещаю, ничего не случится. Мы же не первый год друг друга знаем. Разве я способна на публичный скандал? И голову никому не оторвут. Это же вечеринка, а не тайное заседание. К тому же ты ведь уже сдал мне всю компанию. Я, кстати, про твою невоздержанность могу рассказать тому же Юре.

На том и расстались. Вадик остался кусать локти, а я отправилась в спортивный клуб в надежде успокоить нервы.

Нервное возбуждение сгоняет вес гораздо эффективнее тренажеров и аэробики. Меня слегка трясло, но при этом я просто физически ощущала, как сгорает лишний жир. Этому способствовало то, что в воображении моем мелькали сцены одна ужаснее другой. Хотя общее направление было похоже на фильм «С широко закрытыми глазами»: маски, плащи, жуткие ритуалы и публичные совокупления. И на всем этом фоне я в белокуром парике и каком-нибудь черном платьице из лайкры, с обтянутым задом, в белом фартучке, черных чулочках и лакированных лодочках на шпильках иду с тяжелым подносом. Словом, ужас.

Когда я на следующий день явилась к Вадику в студию, ни парика, ни черного платьица я не увидела.

– Ума не приложу, как тебя замаскировать. Парик исключается, в этот раз у нас сплошной минимализм, и вообще, очень чистая история, даже практически без макияжа, – озабоченно заявил Вадик. – И красить волосы уже поздно, – заключил он. – Придется что-то делать с прической и лицом. Вот, примерь-ка платье.

И он протянул мне что-то вроде серенького халатика, длиной гораздо ниже колена. Напялив его, я почувствовала себя сиротой. Тем временем Вадик посыпал пудрой мои волосы, отчего они стали тусклыми, а затем стянул их в такой тугой узел, что у меня заломило в висках. Потом он наложил мне на лицо тон какого-то серого цвета, накрасил ресницы и брови чем-то бежевым. В итоге получилось смазанное лицо без особых примет. На фоне белого воротничка, который украшал платье, оно казалось увядшим.

– Это уже не официантка, это – типичная уборщица, – возмутилась я.

– Ничего страшного. Побудешь немного серой мышкой. Боюсь только, кому надо, все равно тебя заприметит.

Проблема возникла с обувью.

– Думал подобрать тебе что-нибудь из моих запасов, со старых показов. Но, видимо, все будет велико. – Вадик копался в шкафу. – Вот, к примеру, подходящая пара.

Он протянул мне абсолютно плоские тапочки грязно-белого цвета. Хотя правильнее было бы назвать их тапищами, потому что размер, судя по всему, был разношенным сороковым.

– У этих дылд моделей всегда неприлично большие ноги. Согласись, крупные стопы выглядят довольно неэстетично.

Мой новый облик замухрышки прямо-таки толкал говорить всякие гадости. Если бы в этот момент в комнате находилась девушка с большими ногами, это не заставило бы меня замолчать. Наверное, я бы даже добавила: «Наверняка их еще и растягивали. Сразу видно, что это были ноги с выпирающей косточкой».

– А знаешь, – ответил мой мучитель, – это даже ничего. Положим в носки ваты, и ты сможешь ходить. Зато получится интересная походка.

– Да мои ножки поместятся поперек этих кораблей, – сделала я последнюю попытку избавиться от противных туфель.

Но Вадик был неумолим. И вот с серым старообразным лицом и тусклыми волосами, в сиротском халатике и огромных тапках я отправилась на встречу с неизвестным. А именно – была посажена в микроавтобус, где уже находились другие люди из обслуги. Надо сказать, что остальные девушки выглядели миловиднее и платья на них сидели лучше. Вадик строго проинструктировал всех присутствующих, напомнив каждому его обязанности, после чего мы поехали.

Конечным пунктом нашего путешествия оказалось место с трогательным названием «Садоводство „Родник“». Но трогательной тут была только табличка. Потому что ветхих домиков с огородами и летними сортирами здесь и в помине не было. Вдоль дороги тянулись колоссальные заборы. Некоторые из них были совсем глухими и очень высокими, и сверху можно было увидеть лишь верхушки деревьев, произраставших на участке. Другие выполняли скорее эстетические функции. Мы подъехали к воротам дома, огороженного как раз таким забором.

«Что ж, это, наверное, хороший признак», – сказала я себе и сделала глубокий вдох.

Дом оказался большим, но красивым. Архитектор постарался как бы распластать его по земле, поэтому здание выглядело разлапистым, а благодаря толстенным бревнам, из которых оно было сложено, еще и диковатым. Первый этаж был обширным, второй – гораздо скромнее, возможно, там находились помещения более интимного назначения.

Нас проводили в дом и оставили на большой кухне, отделанной в стиле кантри. От нечего делать я смотрела в окно на лужайку, по которой прохаживались молодые люди из охраны. За лужайкой был виден крытый бассейн и часть грунтовой площадки, предназначенной, судя по всему, для стоянки автомобилей. Пока там стояли лишь джип да наш микроавтобус. Но через некоторое время стали подъезжать и другие машины. Из «мерседеса» выпорхнуло несколько барышень. Да, Вадик был совершенно прав насчет безупречности и чистоты. Гладко зализанные головки, длинные шеи, легкая походка – явно балерины. А вот привезли трех довольно известных в городе моделей. Не хватало только, чтобы кто-нибудь из них меня узнал, позору не оберешься. Потом расскажут всем, что я так низко пала и работаю в обслуге.

Пока что вид у них у всех благородный, будто здесь не подпольный бордель, а бал дебютанток в отеле «Crillon». Посмотрим, как они будут выглядеть, когда придется прыгать в бассейн и там безобразничать вот с тем мордатым мужчиной в жутком галстуке, которого только что доставили в сопровождении охраны.

А вот и мой Юра пожаловал с кислым лицом. И уже здоровается с каким-то тощим типом, по виду – глубоким язвенником. Боюсь, что гости мужского пола – сплошные чудовища. Впрочем, вон ладный парень лет тридцати, хорошая фигура и такое интересное скуластое лицо; кому-то повезет.

Я так увлеклась разглядыванием гостей, что чуть не проворонила момент, когда несколько водителей, а среди них и Юрин, прекрасно знавший меня в лицо, направились прямо к отдельному входу на нашу кухню. С испугу я схватила поднос, уставленный бокалами с красным вином, и ринулась с ним в гостиную. Поднос оказался тяжелым и громоздким, туфли спадали с моих ног, а прямо по курсу, в шикарном, расшитом паетками платье, кокетливо изогнувшись, стояла манекенщица Маша, с которой мы посещали один салон красоты. Она частенько видела меня с намазанным кремом лицом, и, вероятно, поэтому ее взгляд заинтересованно остановился на моей персоне. Проделав маневр, достойный эквилибриста, я резко сменила направление и выскочила в дверь, ведущую в холл. Туда, в свою очередь, выходило несколько дверей, в одну их которых, к счастью не запертую, я и ринулась, уже мало что соображая.

За дверью оказалось что-то вроде кабинета. Стеллажи с книгами, большой письменный стол и кожаный диван с креслами, тяжелые, плотные портьеры, устоявшийся запах сигарного дыма. Поставив поднос на стол, я быстренько задернула занавески, чтобы меня случайно не увидели с улицы. В замке торчал ключ, но запираться смысла не имело, ведь в случае осады шансов у меня было бы немного. Хорошо бы пересидеть здесь или еще где-нибудь до окончания вечеринки, а потом пробраться в автобус и вернуться в город. Желание что-то высматривать или искать господина Антонова отбило начисто. Хотелось вымыть лицо и голову, переодеться и вообще оказаться у себя в спальне с книгой. Может, найти Вадика, наверняка он сможет вытащить меня отсюда раньше, чем начнется оргия.

Размышляя таким образом, я взяла с подноса бокал вина и быстренько его осушила. Затем автоматически взяла другой и так же быстро расправилась с содержимым. Отхлебывая из третьего, я почувствовала себя спокойнее. Может, пойти посмотреть, что там происходит? Я чуточку приоткрыла дверь. Из гостиной доносились звуки струнных инструментов. Неужели несчастных гостей из промышленных центров страны мучают классической музыкой? Так они больше не захотят сюда приехать. Впрочем, пока идет концерт, можно было выпить еще.

С очередным бокалом в руке я стала рассматривать книги, стоящие на стеллажах. И вдруг за спиной раздался голос:

– Заинтересовались нашим книжным собранием?

Я в ужасе обернулась. На пороге комнаты, посверкивая стеклами очков, стоял тот самый господин Антонов. От неожиданности я пролила вино прямо на пресловутые белые туфли.

– Ой, какая неприятность, они не мои, – брякнула я первое, что пришло в голову.

– И черт с ними, это явно не ваш стиль и не ваш размер, милая Лелечка. Так ведь вас обычно называют? Я смотрю, вы решили навестить нас, не дожидаясь приглашения. Догадываюсь, кто этому поспособствовал.

Он сделал пару шагов навстречу мне.

Когда я выпью, то становлюсь довольно куражистой. Поэтому я не стала в ужасе отшатываться и лепетать оправдания. Не хотелось сдавать Вадика, в конце концов, он сделал все, что мог. И цена была божеской.

– Другого способа увидеть вас снова я не придумала. А провернула все без посторонней помощи, не так уж это сложно.

Чтобы не стоять столбом, я скинула раскисшие от вина туфли и грациозно присела в кресло. В этот момент я как-то забыла, что на мне серый халатик с белым воротничком, волосы выпачканы пудрой, а лицо намазано тональным кремом мерзкого цвета.

– Кстати, – продолжила я тоном светской дамы, – так как я уже села, у вас больше нет необходимости стоять. Присаживайтесь, прошу вас.

Он засмеялся.

– Зачем же вы так сильно хотели меня видеть? Мы почти не знакомы.

– Ну, я думала, что вы пристроите меня к какому-нибудь интересному делу, вот и все.

Он внимательно посмотрел на меня поверх очков. Эти глаза, это худое лицо и даже этот, по правде сказать, слишком большой нос. Собственно, я мечтала все это увидеть. Тем временем моя мечта произнесла, точнее произнес:

– Помилуйте, ваш муж банкир. У него огромные возможности устроить все так, чтобы его супруга не скучала.

– Если он банкир и у него возможности, то давайте разойдемся. В этом случае у вас нет никакого права допрашивать меня, как какую-то шпионку.

– Это не допрос. Мне просто приятно побеседовать с вами, а допрашивать тут нечего… Кстати, этот грим вам даже идет, а вот волосы порядком изуродованы.

Тут он положил свою руку поверх моей. Меня просто пронзило током, ведь это прикосновение я представляла себе множество раз, но фантазии не могли сравниться с реальностью. Сердце заколотилось, тело стало невесомым, а все ощущения сконцентрировались в руке. Но при этом я готова была поклясться, что он ощутил что-то похожее. Мы замерли.

Почему он сам не нашел меня? Самое время спросить об этом. И я обязательно сделаю это после того, как он меня поцелует, подумала я. Ведь сейчас он обязательно меня поцелует.

Возможно, все так бы и произошло, но в этот момент как назло в комнату заглянул Вадик. Еще десять минут назад я была бы просто счастлива его видеть, теперь же его появление было совершенно некстати.

Г-н Антонов еще крепче сжал мою руку.

– Ваша сообщница, Вадим, схвачена за руку, – сказал он тоном, не располагающим к шуткам.

Вадик нервно улыбнулся.

– Мне кажется, тут нет криминала… У нас же здесь постановочная вечеринка, и каждый может появиться в каком-нибудь неожиданном образе, – начал он юлить. – Вот Валерия решила всех удивить, но это ее выбор, подчеркиваю. Я только помог ей с гримом и костюмом и ничего плохого не сделал, – торопливо закончил он.

– Ну, если не считать того, что вы заставили бедную девушку ходить в туфлях на четыре размера больше и вымазали ей волосы невесть чем, – милостиво подыграл ему господин Антонов.

Вроде бы все должно было окончиться вполне мирно. Как же его зовут? Я никак не могла вспомнить его имя. Тогда, на свадьбе, он представился по имени. Но в голове застряла лишь его фамилия, так я и называла его в своих мыслях – Антоновым. Смешно.

– Алексей Анатольевич, я просто искал случай показать, что Лелик – девушка способная, – заторопился развить неожиданный успех Вадик. – И при всех ее способностях ей приходится скучать. Конечно, тут кое-что получилось спонтанно, но раз уж так вышло… А грим, кстати, получился очень натуральный.

Вадик подошел ко мне и стал пальцем стирать с бровей замазку.

Пора было и мне вступить в разговор.

– Да, вот пришлось демонстрировать мои способности: видимо, не всем известно, что они выдающиеся, – в алкогольном кураже не вполне к месту заявила я.

– Твой муж, которого ты считаешь бесхитростным жвачным животным, сделал все, чтобы о тебе сложилось мнение как о заурядной особе, – вдруг брякнул Вадик.

– Свекровь ваша высказалась в том же духе, – закончил г-н Антонов, который оказался Алексеем.

Вот это новость! Ну, с Ольгой Арсеньевной все понятно. Ревность матери плюс ненависть к конкуренту… Но Юра! Юра, который рыдал на моей груди о своем одиночестве; Юра, с пеной у рта уверявший в том, что никого роднее меня у него нет; Юра, которого, как мне казалось, я изучила вдоль и поперек. Такие новости ужасно влияют на уровень самооценки. Мне показалось, что еще чуть-чуть, и я расплачусь.

– Мне срочно надо принять душ и переодеться, – торопливо сказала я. – Пусть меня отвезут в город.

– Вы чем-то расстроены или устали? – вежливо осведомился человек, чьи имя, отчество и фамилия начинались на букву А. – Конечно, я тотчас же распоряжусь, чтобы вас отвезли домой. Тем более что охрана давно ждет. Или вы думали, – обратился он к Вадику, – что сюда можно проникнуть, просто нашпаклевав лицо?.. Супруга, как я понимаю, вводить в курс дела нежелательно? – Это уже опять мне.

– Лучше не надо, – буркнула я.

Повисло молчание. Что делается! Меня никто не принимает всерьез, даже муж. Предательские слезы уже навернулись на глаза.

– Что ж, я вынужден распрощаться, меня ждут гости, – г-н ААА двинулся к выходу, – но мы непременно увидимся. Я сам тебя найду.

Последняя фраза, точнее тон, которым она была произнесена, слегка подбодрила меня. Но в целом ситуация была мерзкой, тем более что пришлось напялить злополучные туфли и плестись следом за охранником, который был корректен, но наверняка в душе удивлялся, откуда здесь такое чучело и зачем нужно его везти в город на «мерседесе».

Следующий день я провела в спальне, в полном унынии рассуждая о превратностях судьбы. Как я могла так ошибаться насчет Юры? И к чему он создал мне репутацию идиотки? Разве приятно, когда все знают, что твоя жена – идиотка? Затем я заставила себя позвонить Вадику. На мои расспросы он ответил, что все вроде бы обошлось.

– Почему ты не сказал мне о Юре? Тебе не стыдно? Ведь это ты меня сосватал. Как ты мог? – Я пыталась усовестить Вадика.

– Ну, ему нужна была подходящая жена: красивая, светская, образованная. А его тянуло на всяких буфетчиц, не тот был круг знакомств. Ну, я предложил тебя. Ты ему понравилась. Те, кому надо, тоже на тебя посмотрели и сказали – подойдет. Ну, а потом он начал намекать, что ты девушка хорошая, но дура и толку от тебя не будет. Но новая жена ему пока не нужна, быстрый развод – это нереспектабельно. Вот, собственно говоря, и все.

– А сам-то он каким образом появился в вашей системе? – выплакавшись, я принимала новую информацию со спокойствием человека, которому дальше падать некуда.

– Это совершенно непонятно, вроде не такой уж сильный профессионал, личность вполне заурядная. – Эта тема задела Вадика за живое.

Но больше ничего путного выведать у него не удалось. Мы распрощались, договорившись увидеться в ближайшее время. Только на Вадика у меня и оставалась надежда. В конце концов, он человек тщеславный и не должен допустить, чтобы его протеже закончила свою карьеру столь бесславным образом.

Собственно, плохие новости – лучше, чем полная неопределенность. Теперь, по крайней мере, я знала, от кого ждать подвоха. К тому же я могла надеяться на внезапное появление господина ААА, не зря ведь он держал меня за руку. Поэтому стоило встряхнуться. Косметолог, массаж, маникюр и педикюр, окраска волос – все это съело целый день. Может, пока не начался бракоразводный процесс, выцарапать у Юры денег и сгонять к солнцу, на Канары или на Бали? Съездить куда-нибудь на шопинг? Пока что я испытывала на себе все новинки рынка косметических услуг, в перерывах бесцельно катаясь по городу.

И вот оно случилось. Я как раз лежала обмазанная водорослями и обмотанная пленкой, когда запикал мой мобильный и я услышала знакомый голос:

– Лелечка, это Алексей. Увидимся через часик?

– Где? – только и могла выдавить я.

– Встретимся в ювелирном на Большой Морской. Я ведь вас слегка обидел, вот и выберете себе утешительный приз.

– Считайте, что я уже утешилась и на вас не в обиде, – неплохо среагировала я на эту попытку устроить проверку на вшивость. – Так что необходимости в такого рода встрече нет.

– Тогда просто погуляем, выпьем кофе.

Тут я не нашла в себе сил ответить отказом.

– Идет. Встретимся в Летнем саду у памятника дедушке Крылову, – сказала я вполне безаппеляционным тоном, хотя внутри все трепетало.

– Вам непременно хочется именно там?

– А что, гуляющие будут затруднять работу вашей службы безопасности?

– Это не ваши проблемы, и, если вам так угодно, – через час у дедушки Крылова.

– Срочно смойте с меня всю эту жижу, – взмолилась я, обращаясь к девушке-косметологу.

По аллеям Летнего сада я бежала, не чувствуя ног. Но перед площадкой с памятником все-таки заставила себя притормозить. Он уже сидел на скамейке. Безупречно элегантный, на солнце блестела золотая оправа очков. Охрана, видимо, умело рассредоточилась вокруг, по крайней мере рядом не было никого, напоминающего работника службы безопасности. На площадке, как и всегда, крутилось много детей, рассматривающих сюжет крыловских басен на постаменте памятника.

Он поднялся мне навстречу и подал руку. И опять я впала в состояние транса. Из него меня вывела фраза:

– Вы хотели заняться каким-нибудь полезным делом, так расскажите, что вы умеете делать.

А что мне было рассказывать? Вряд ли ААА в курсе течения модного процесса. Наверняка он никогда не держал в руках модных журналов. Да и нужен ли модный журнал их таинственной финансово-промышленной группе.

– Ну что же вы молчите? – нетерпеливо спросил он.

– Мне бы хотелось открыть свой модный журнал, – промямлила я, – я в этом деле хорошо разбираюсь. Но вам эта тема вряд ли интересна, наверное, не стоит сейчас об этом говорить. – Еще раз взглянув на его профиль, я вдруг выпалила: – Но последние дни больше всего мне хотелось другого. Если быть откровенной, мне хотелось встретиться с вами… с тобой.

Ой, сейчас меня поднимут на смех и опять отправят домой, теперь уже с концами.

Но далее последовало совсем другое. Он поднес мою руку к губам и мягко поцеловал ее.

– Хорошо, что ты такая смелая девочка. Я уже забыл, как объясняются в любви. Чувствовал, что уже изрядно напугал тебя, а что сказать, не придумал. Думал, что ты сейчас убежишь.

– Не убежала бы. В твоем присутствии у меня отнимаются ноги.

– Тогда давай сядем в машину и поедем кататься. Но до машины постарайся дойти самостоятельно, на руках я тебя не понесу, несмотря на некоторый романтизм ситуации.

Он посмотрел на меня поверх очков.

– Что же ты молчишь? Тебя постигло тяжкое разочарование? Так это описывают в романах.

– Ну, я уже не в том возрасте, чтобы запоминать, что пишут в романах, прочитанных на пляже. Поэтому так быстро не разочаровываюсь и не думаю, что романтика – это когда тебя носят на руках в прямом смысле этого слова. Я прекрасно вижу, что все будет непросто.

– Да? И где же ты усматриваешь сложности? – Он усмехнулся.

– Где угодно. – Наверное, достаточно на сегодня откровений, решила я. – Например, целоваться будет трудно. Будут мешать твои очки и твой нос. Я даже никак не могу представить этот момент, а из-за этого не могу представить и дальнейшее. Не понимаю, как буду тебя называть. Леша, Леха – это тебе совершенно не подходит, так же как Алексей. Слишком мягкое имя. Тебя не назовешь мягким человеком.

– Если на повестке дня столько вопросов, мы можем не торопить события. Ты сможешь спокойно придумать мне подходящее имя, со своей стороны обещаю снять очки, когда настанет момент слиться в поцелуе. А пока нам ничего не мешает провести вечер где-нибудь в приятном месте.

Мы сели в машину. Стекла, разделяющего водителя и пассажиров, в машине не было, поэтому в дороге мы беседовали о ничего не значащих вещах. Зато в полумраке маленького ресторанчика я решила поговорить о любви, хотелось верить, что встретились мы именно для этого.

Как-то мне довелось слышать, как один профессор разбирал со студентами-филологами современную пьесу. Автора этой пьесы – женщину-драматурга – часто называют королевой чернухи. Герои ее произведений обычно влачат жалкую жизнь и в конце концов, как правило, изнемогают под грузом всяких свинцовых мерзостей. Пьеса, утверждал профессор, про любовь, но студенты не увидели в тексте ни одного упоминания об этом чувстве. Тогда мудрый профессор предложил вчитаться именно в бытовые подробности. Вот герой сообщает невесте, что пришел со своими простынями, предварительно прогладив их. «Это он говорит ей: посмотри, я подготовился как мог, потому что сегодня особый для меня день. Или вот он сообщает, что никогда не был у дантиста. Что это значит? Это значит, что ей не придется беспокоиться о его зубах». Но такие доводы не очень убедили молодую аудиторию. Теперь я вижу, что и автор, и профессор были правы. Рассуждая о любви, даже опытные люди, как правило, по мере сил и умения маскируют ощущение неловкости. Но почему мы должны испытывать неловкость? Мы же не подростки. Если сложить наши годы и вывести среднее число, получится очень даже средний возраст. У него наверняка богатый опыт, всякая шелуха, проверка «безупречности исполнения». Но меня это не очень-то волновало. Пусть все это было и даже есть. Хотелось, чтобы между нами все случилось так, чтобы сюжет получился более или менее человеческий.

– А я тебе сразу понравилась? – спросила я Алексея.

В ресторане я испытала истинное наслаждение от того, что все было сделано как надо. Мы правильно вошли, и у персонала сразу появилось понимание, что пришли разбирающиеся в деле гости. Столик был подобран самый удобный, и мы заказали практически безупречный легкий ужин. От всего этого атмосфера сделалась такой же легкой, как еда, и приятной, как выбранное нами вино.

– Скажем так, я тебя заметил.

– А дальше?

– Заметил и взял на заметку, чтобы при случае воспользоваться… случаем.

– Это мне уже не нравится.

– Почему? Я должен был каждый день посылать тебе букет роз без сопроводительной карточки?

– Букеты роз – это перебор. Ты бы не стал этого делать. Думаю, ты должен был придумать что-то другое, безупречное, как это вино.

Последняя фраза его развеселила.

– Безупречное, как вино? А ты наверняка знаешь, что оно безупречное? Может, этот парень принес нам обычное столовое. Только не говори, что ты узнала его по этикетке или, не приведи господь, по шероховатым верхним ноткам. – Он покрутил бокал с вином. – Кстати, надо не забыть сказать Вадиму, что нам нужен консультант по этим вопросам… Хочу устроить хороший винный погреб…

– Если ты имеешь в виду шато в садоводстве «Родник», то там это совсем не обязательно. Насколько я заметила, его гости предпочитают водку…

– Насчет шато это ты мило пошутила… А что касается наших гостей, то просто глупо относиться к ним с подобным пренебрежением… Ты многого не понимаешь. Это люди такого масштаба, который ты даже не можешь себе представить…

– Что-то мы сильно отошли от приятной темы, с которой начали… – Я чувствовала легкое разочарование…

– Разговоры о любви? Ты опять не понимаешь: я не томный юноша, страдающий от одиночества, неудовлетворенности и безделья.

– Понимаю, что в чем-то ты удовлетворен по полной программе, но должны быть слабые места. Ой, какой же ты все-таки сухарь. Я придумала тебе имя.

– Очень интересно.

– Буду звать тебя Лекс. Это как будто бы Алекс, но и немножечко Рекс. В смысле царь, а не собачья кличка. Знаешь, dinosaurus rex.

– Хорошо, что не как автомобиль – модная машина и мужчина к ней. – Он хмыкнул, но было похоже, что ему даже понравилось.

– Вот и хорошо. Еще хочу заметить, что мне все-таки очень хочется настоящего романа. С прогулками во время белых ночей, поездками в Венецию, голубенькими коробочками от Tiffany на подушке. Я думаю, ты, как Rex, можешь себе это позволить. И можешь также сразу сказать, что тебе всего этого не нужно.

– Могу себе позволить не отказываться от таких забавных перспектив. Я смотрю, по части фантазий ты легко можешь переплюнуть нашего главного творческого консультанта.

– А! Вот и тщеславие взыграло.

– Ко мне предъявлено уже достаточно требований. Как насчет тебя? – Он улыбнулся. – Сама-то ты способна на реализацию этих романтических бредней? Я, знаешь ли, люблю людей дела, которые выполняют обещанное.

– Исполню все, что пожелает мой повелитель, – легкомысленно пообещала я.

– Прекрасно. Думаю, что для начала нужно должным образом отметить, как это пишут в романах, «праздник нашей первой близости». Я надеюсь, ты понимаешь, о чем я.

Мы разом рассмеялись. Он продолжал:

– Думаю, что ты должна примчаться по первому моему требованию. Куда-нибудь за город. Мчаться быстро, ведь, кажется, у тебя приличная машина? Мчаться быстро, но, конечно, постараться не угробить себя. Тем более что все произойдет на закате. Поэтому внимательно смотри за дорогой.

– Что ж, здесь нет ничего невыполнимого. А за рулем я обычно сосредотачиваюсь.

– На этот раз тебя будет лихорадить. Если я правильно помню, кто-то рассказывал про дрожь в коленках в моем присутствии.

– Я буду волноваться, но не до полного безумия. Что еще?

– Еще я хочу, чтобы ты непременно приехала в своем свадебном наряде, в той самой розовой юбке и так далее. Я буду ждать тебя на берегу залива. Буду стоять на камне…

– В смокинге и нервно курить сигару, – докончила я.

– Хорошо, пусть в смокинге. Ты будешь бежать мне навстречу по пляжу, увязая каблуками в песке и наступая на подол юбки. Ну, потом упадешь ко мне в объятья. Я сниму очки… Надеюсь, никто этого не увидит.

– Думаешь, розовая юбка на закате – это пошлость? Да я устрою все таким образом, что это будет лучшим воспоминанием твоей жизни!

– Возможен и такой вариант. А пока будем ждать теплой погоды. Но ты будь наготове.

– Не знаю, как для тебя, для меня ожидание будет мучительным.

– Займись чем-нибудь. Помни, что твой возлюбленный – не беспечный Ромео, а вполне деловой человек и не всегда располагает временем для таких вот милых шуток.

– Лекс, ты ужасный, но именно о таком я всегда мечтала.

– Ты мне тоже нравишься…

На этом наше первое свидание завершилось.

* * *

Мой розовый наряд был наготове. Хотя сама я не могла до конца понять, был ли этот разговор шуткой или нет. Может, все это – какая-нибудь подстава? Так или иначе, Лекс больше не напоминал о себе.

Зато Юра обратил на себя внимание, начав активно общаться с прессой. Позвонила моя знакомая и сообщила, что мой муж дал интервью для их газеты. В рубрику «Человек-стиль». А я даже и не в курсе! «Он говорил и о тебе, – сказала она тоном, намекающим на какие-то неведомые обстоятельства, – пресс-служба банка уже утвердила текст».

Я еле дождалась выхода газеты. Ну, ничего особенного Юра не сказал, все в рамках политкорректности. Оказывается, у него с супругой, то есть со мной, происходит взаимопроникновение вкусов. А кроме того, наш город заставляет его высоко держать планку, когда речь идет о культуре вообще и о культуре быта и бизнеса в частности.

После этой публикации мы стали довольно частыми персонажами нашей небогатой на события и героев светской хроники. Какая-то молоденькая корреспондентка даже спросила меня, покупаю ли я мужу галстуки. Я ответила, что галстуки он покупает сам (хотя на самом деле это делает Вадик), но каждый раз это для меня потрясающий сюрприз.

Май, как назло, оказался холодным. И Алексей никак не проявлялся. Один раз я увидела его на приеме в обществе… Юриной мамы. Он блеснул очками в мою сторону, но я только кивнула и не стала к нему подходить. Что там у них происходит, неизвестно. Может, опять решили издать сборник трудов, а может, у них роман? Такое вполне вероятно. Лексу явно нравятся нестандартные варианты. А она в своем роде ничего, вполне интересная женщина. Неплохо сохранилась фигура, а интеллект плюс высокомерие плюс злобность выше среднего показателя… Кроме того, свекровь узкий специалист в своем вопросе, а Алексей, как я убедилась во время нашего ужина, это очень ценит. У них есть чем друг друга порадовать. А Ольга Арсеньевна явно стала лучше выглядеть, и костюм на ней, судя по всему, от Yamamoto. Вряд ли Юра мог догадаться купить такой…

Я даже поделилась своими подозрениями с мужем.

– Возможно, у них отношения, – ответил он.

– С чего ты взял? – Мне еле удалось сохранить спокойный тон.

– Ну, мать ко мне почти не пристает. Занимается собой, а это редкое явление. Водитель его куда-то ее возил, я несколько раз видел.

– Странно, – только и смогла сказать я.

– Да ничего не странно. Антонов – человек продвинутый. Только непонятно куда. Может, теперь ему понадобилось войти в академические круги или в дипломатические… Мать часто на приемы в посольства приглашают, наверно, он ходит с ней, налаживает контакты, – стал рассуждать Юра, – все-таки дипломатам не всегда можно заплатить.

Вот как. Скрытые преимущества. А у меня никаких полезных связей-то и нет. Тем временем Юра продолжал:

– А может, им вместе и интересно. Он частенько всех достает: повышайте уровень образования и все такое. Тут как раз ему запредельный уровень образования, умные разговоры.

– Да это же невозможно слушать и понимать.

– Ну, видимо, у нее для него имеется адаптированный вариант. Она же видит, какие разработки удачные, какие – нет. – И Юра засмеялся над своей шуткой.

Мне было скучно и неуютно.

Наступил июнь и пора белых ночей, у меня было ощущение, что жизнь проходит мимо. Росла и обида на Лекса, и я почти твердо решила, что никуда не поеду на закате в розовой юбке и так далее. Наряд я даже пообещала отдать одной своей подруге, которая собралась замуж. Но не успела, потому что настал день, когда раздался телефонный звонок. Мы с Юрой вяло сидели в гостиной, где он просматривал прессу, изучал, кто и как дает интервью. Особенно удачные ответы на каверзные вопросы он зачитывал вслух. Зазвонил телефон, и я взяла трубку.

– Привет, чем занимаешься? – Это был он. Позвонил по городскому, какая все-таки наглость!

Памятуя об Ольге Арсеньевне и ее интеллектуальном превосходстве, я ответила:

– Да вот обложилась книгами. Хочу поступить в университет, получить второе образование. Времени осталось мало, поэтому круглые сутки занимаюсь.

– Интересно… – Видимо, ход получился удачным, он явно был удивлен. – Что же, совсем нет времени на осуществление нашего роскошного сценария?

– Он был создан так давно, что подробности стали забываться.

– А я как раз звоню напомнить, что все остается в силе.

– А я хочу поставить вас в известность, что спектакль может и не состояться. Я обещала отдать реквизит одной знакомой, – сказала я мстительно.

– Придется назначить премьеру на ближайшие дни. – Он думал, что я шучу.

– Ничего не получится. Исполнительница главной роли не может войти в образ, пропало вдохновение.

– Мы вернем вдохновение. Приедешь сегодня?

– Нет. – Мне пришлось говорить равнодушным тоном, потому что Юра оторвался от своих газет и стал прислушиваться.

– Я позвоню завтра.

– Это бессмысленно.

– Я буду звонить каждый день.

– Это не поможет.

Он повесил трубку. Жаль, что я не успела бросить ее первой. В этом есть что-то обидное, когда прекращают разговор, не попрощавшись.

– Кто звонил? – поинтересовался Юра. – Что за история про университет?

– Это одна моя знакомая пристает. Делать ей нечего, зовет ездить по магазинам. Вот я и придумала про поступление в университет, она, наверное, решила, что я рехнулась.

– Да уж, наверное, – хмыкнул Юра и вернулся к своему занятию.

А я пошла принять ванну и подумать. Будет ли он звонить каждый день и приеду ли я? Конечно же, я хочу приехать. Он, наверное, тоже этого хочет, по крайней мере сегодня. А что потом? Какие у меня достоинства, кроме порывистого характера и склонности к авантюрам? Сомнительное положение в обществе, только и всего.

Наутро мне прислали букет роз без сопроводительной карточки. Я взяла букет, поехала в университет и попросила передать его на кафедру Ольге Арсеньевне. На следующий день история повторилась. На третий день мне уже показалось глупым проделывать маневр с передачей цветов и, получив розы, я задумалась. Через некоторое время зазвонил телефон.

– Не трудись пересылать цветы Ольге Арсеньевне. Она уехала в Швецию на конгресс, банк выделил ей грант, – раздался в трубке голос Лекса. – Тебя что, волнуют наши отношения? Я не состою ее любовником, этого достаточно? Приезжай сегодня, я буду ждать!

– Почему ты морочил мне голову столько времени?

– Я уже говорил тебе, что являюсь занятым человеком, зарабатываю деньги. Мне нужно было как-то разобраться с делами. Теперь я свободен и как идиот жду, чтобы ты соизволила явиться. – В его тоне чувствовалось раздражение.

– Не отчитывай меня, я не твоя секретарша.

– Извини, я нервничаю.

– Куда ехать? – Я вдруг поняла, что очень хочу к нему и ничто не в силах заглушить это желание.

– Ближайший к нашему «Роднику» пляж на заливе. Если сразу поедешь, через час с небольшим будешь на месте. Не забудь розовую юбку и будь внимательна за рулем.

Сразу поехать, конечно же, не вышло. Надо было принять душ, вымыть голову, намазать тело кремом с запахом любимого парфюма. Макияж не нужен, укладка тоже. Не стану выпрямлять волосы, пусть будут мои естественные растрепанные кудри. Что же касается наряда, то я остановилась на компромиссе. Пресловутая юбка, а сверху – рваная маечка с дурацкой картинкой. Довольно долго пришлось усаживаться за руль, пышная юбка не давала нащупать педали и совершенно закрыла рычаг коробки передач. Наконец злосчастный кринолин кое-как умялся, и я рванула по Московскому проспекту в северо-западном направлении, в сторону залива.