Читать книгу Тайна школы Блэквуд - Лоис Дункан - Страница 5

Красивая, даже роскошная кровать оказалась не слишком удобной. Кит лежала на бархатном покрывале и таращилась на балдахин цвета густого вина. Кто-то – вроде бы Эдгар По? – написал рассказ о такой кровати. Балдахин там ночами тихо опускался и душил несчастных, которых угораздило под ним уснуть. Они читали этот рассказ в прошлом году на литературе, и ребята в классе то и дело прыскали от смеха. Теперь история почему-то не казалась смешной.

«Мне не нравятся балдахины, – подумала Кит. – И твердые матрасы. Но я освоюсь в Блэквуде, даже если кровать попытается меня прикончить. Потому что обещала маме».

Мама с Дэном уехали час назад, но Кит даже не притронулась к чемоданам. Вместо того чтобы разбирать вещи, она залезла на кровать – и лежала там, уставившись на балдахин.

Да, последние несколько недель она действительно целенаправленно изводила мать. Кит наконец-то решилась это признать, и ей стало стыдно. После смерти отца маме пришлось очень тяжело: она пропадала на работе, страдала от одиночества и, как никто другой, заслуживала счастья. Может, Дэн и не был идеальным отчимом в представлении Кит, но мама его любила, а это самое главное. Если говорить начистоту, Кит вряд ли вообще кого-нибудь одобрила бы на роль второго мужа своей матери. Она была слишком близка с отцом и понимала, что никто не сможет его заменить.

Кит была последней, кто видел отца живым. Ей не верили, но она говорила правду. Семилетняя Кит проснулась посреди ночи; отец стоял у кровати и смотрел на нее. Хотя в комнате было темно, она совершенно ясно видела, что это он. Отец стоял, наклонив голову, и смотрел на Кит глазами, полными печали. Его сильное, волевое лицо светилось любовью. Девочка заморгала спросонья и села на кровати.

– Папа? – тихо спросила она. – Что ты здесь делаешь? Я думала, ты уехал по делам в Чикаго.

Отец не ответил, и Кит пробрала дрожь: она вдруг поняла, что в комнате очень холодно, несмотря на лето за окном. Она откинулась на подушку и натянула одеяло до подбородка, на секунду закрыв глаза. Когда девочка их открыла, комнату заливал яркий свет и солнечные зайчики скакали по ковру.

Кит встала, натянула футболку и шорты и спустилась вниз. Для раннего утра в доме было необычно много народу. Одна из родственниц сразу же обняла ее и принялась причитать:

– Бедная девочка! Бедная малышка!

– Что случилось? – озадаченно спросила Кит. – Что случилось? – повторила она, обводя взглядом собравшихся в гостиной людей. – Почему мама плачет?

– Милая, твой папа… – тетушка всхлипнула, но тут же взяла себя в руки. – Вчера ночью произошел несчастный случай, а маме позвонили только утром. Твой папа ехал на такси в отель, и водитель проскочил на красный свет…

– Не может быть, – твердо сказала Кит. – Папа был здесь сегодня ночью. Я его видела. Он заходил ко мне в спальню.

– Наверное, он тебе приснился, – мягко сказала тетушка.

– Я не спала, – настаивала Кит. – Я совершенно точно его видела. Папа был здесь.

Она развернулась и закричала маме через всю комнату:

– Папа приехал домой вчера вечером! Мама, скажи, что ты встретила его в аэропорту! Мама!

Мама была белой от горя, под глазами залегли темные круги, но она быстро подошла к дочери и крепко ее обняла.

– Мне бы очень этого хотелось, – сказала она, задыхаясь. – Если бы это и в самом деле было так…

Следующий год круто изменил их жизнь. Мама, которой прежде не нужно было работать, пошла на курсы в бизнес-школу и устроилась секретарем в юридическую фирму. Она продала дом («Выплаты по кредиту нам теперь не по карману, и ухаживать за садом в одиночку я вряд ли смогу») и сняла квартиру в городе, недалеко от своей работы.

Кит видела, как тяжело ей привыкать к переменам. Мама была привлекательной, жизнерадостной женщиной; она очень любила дочь, но при этом тосковала без сильного мужского плеча. Встретив Дэна, она вновь обрела счастье.

«Мама счастлива, и я тоже буду», – решительно сказала сама себе Кит. Но это не помогло забыть об ужасе, охватившем ее на подъезде к Блэквуду, – словно темная туча ненадолго скрыла солнце.

Будь Трейси рядом, они бы вместе посмеялись над страхами Кит, сделав алый балдахин неистощимым источником шуток. Трейси наверняка предложила бы привязать к нему колокольчики, чтобы их звон предупреждал девушек о коварных намерениях балдахина! Трейси Розенблюм была неунывающей, веселой и очень умной. У Кит даже мысли не возникло, что ее не примут в Блэквуд. Когда пришло письмо с печальными новостями, она никак не могла поверить.

– Но ты же отличница! – кричала Кит. – У тебя оценки лучше, чем у меня!

– Может, все дело в психологических тестах? – задумчиво произнесла Трейси. – Или в собеседовании. Не исключено, что я просто не понравилась этой женщине.

– Глупости какие, – фыркнула Кит. – Ты всем нравишься. Ты изучила ее коллекцию произведений искусства и так здорово рассказывала о Вермеере, которого мадам Дюре приобрела по чистой случайности. Да она тебя через слово называла chérie[2]! Ты точно понравилась ей больше, чем я.

– Ну тогда сама придумай, почему меня не приняли, – философски пожала плечами Трейси. – Я не прошла, вот и все. Поэтому в сентябре пойду в нашу старую школу, а ты поедешь в Блэквуд и будешь постоянно мне названивать и писать смс.

– Даже не сомневайся, – пообещала Кит. – Но, может, у меня еще получится отговорить маму.

Не получилось. И теперь она лежала на бархатном покрывале и пялилась на бархатный балдахин, который в наползающих сумерках начинал казаться не алым, а черным.

Наконец Кит вздохнула и порывисто села. Вытащив мобильный из сумки, она набрала номер Трейси и нажала «вызов», чтобы в следующую секунду увидеть надпись «нет сигнала». Отлично, просто отлично. Блэквуд и в самом деле страшная глухомань.

Кит захотелось завизжать от обиды. Значит, придется обходиться электронными письмами. Уж Интернет-то в этой школе должен быть?!

«Надо разобрать вещи и включить компьютер», – подумала она, но не пошевелилась. Тело будто налилось свинцовой усталостью, и Кит не могла сказать, откуда она взялась. Потом кто-то осторожно постучал в дверь.

– Мисс Кэтрин? – невыразительный вежливый голос, несомненно, принадлежал Лукреции.

– Да? – Кит очнулась и торопливо опустила ноги с кровати, чтобы кроссовки больше не касались роскошного покрывала. – Что такое?

– Ужин, мисс, – сообщила женщина за дверью. – Все уже за столом.

– Спасибо. Кажется, я потеряла счет времени.

Кит медленно обвела взглядом комнату. Удивительно, но всего за несколько минут сумерки успели смениться густой вечерней темнотой. Теперь девушка едва различала обстановку комнаты. Потянувшись вперед, она отыскала на прикроватной тумбочке лампу и нажала кнопку у ее основания. Вспыхнул свет, и на противоположной стене резко обозначились тени.

– Лучше бы сделали нормальную люстру, – пробурчала под нос Кит. – Кто-то слишком увлекся старомодной обстановкой.

Она подошла к письменному столу и включила еще одну лампу, отчего в комнате стало чуть светлее. Девушка понимала, что неплохо бы переодеться к ужину – джинсы и кофта изрядно помялись за время поездки, – но ей было неловко заставлять остальных ждать еще дольше. Поэтому она наскоро помыла руки, плеснула водой в лицо и провела расческой по густым светлым волосам.

Лицо, отразившееся в зеркале ванной, мало кто счел бы красивым в обычном смысле этого слова. Рот, на взгляд Кит, был великоват, а подбородок вышел почти квадратным. Но серые глаза смотрели прямо и дружелюбно, и на щеках горел здоровый румянец. Сама Кит считала себя вполне симпатичной, но не слишком задумывалась о внешности – за исключением случаев, когда замечала, что становится все больше похожей на отца.

Оставив свет в комнате включенным, девушка вышла в коридор и закрыла за собой дверь, отчего моментально оказалась в полной темноте. Одна-единственная лампочка горела в плафоне над лестницей. Кит медленно пошла по направлению к свету и вдруг заметила, что навстречу ей прямо из стены выходит чей-то бледный, хрупкий силуэт.

Девушка испуганно замерла – и фигура тоже остановилась. Кит осторожно шагнула вперед и наконец поняла, что смотрит на собственное отражение в зеркале над лестницей.

– Отлично, Кит, – громко сказала она, презирая себя за боязливость. – Что дальше? Примем Лукрецию за вампира?

Положив руку на гладкие перила из красного дерева, Кит начала спускаться в холл. Там было светло и безлюдно, но откуда-то доносились голоса, звон бокалов и стук столовых приборов. Идя на звук, Кит подошла к столовой и заглянула внутрь.

Обстановка большой комнаты была выдержана в том же роскошном стиле, что и спальня Кит. Под сводчатым потолком висела хрустальная люстра такой величины, что невольно закрадывалось подозрение, будто ее позаимствовали из исторического фильма. Прямо под ней располагался большой круглый стол, покрытый белой льняной скатертью и уставленный свечами и фарфором. За тремя приборами уже сидели люди; четвертый пустовал в ожидании Кит. Мадам Дюре отвлеклась от разговора и посмотрела на девушку, застывшую на пороге комнаты.

– Заходи, дорогая. Прости, что начали без тебя, но ужин в Блэквуде подают не позже половины седьмого.

– Извините, – смущенно ответила Кит. – Кажется, я задремала.

Едва она вошла, как двое сидевших за столом мужчин встали, чтобы ее поприветствовать.

– Кэтрин Горди, позволь представить тебе профессора Фарли и моего сына Жюля, – сказала мадам Дюре.

– Приятно познакомиться, – ответила Кит.

Пожилой джентльмен, которого директриса назвала профессором Фарли, уже начинал лысеть, но остроконечная белая бородка компенсировала недостаток волос на голове. Кит вежливо пожала ему руку, но взгляд ее то и дело обращался к Жюлю Дюре. Высокий, стройный, с блестящими темными волосами, которые сделали бы честь любой телезвезде, сын мадам Дюре, несомненно, был самым красивым парнем из всех, что Кит доводилось встречать.

– Прошу к столу, – пригласила девушку директриса, после чего взялась за изящный серебряный колокольчик, который стоял у бокала с водой. В ответ на звон тут же отворилась дверь в задней части комнаты, и в столовую вошла непримечательная девушка в синей форме.

– Натали, мисс Кэтрин пришла ужинать, – сообщила мадам. – Можешь принести суп.

Девушка кивнула и поспешила обратно на кухню.

Директриса улыбнулась Кит, которая уже заняла свое место за столом.

– Я рада, что ты присоединилась к нам на день раньше, Кэтрин. Профессор Фарли будет учить тебя математике и естественным наукам. Жюль окончил консерваторию в Англии; в Блэквуде он отвечает за занятия музыкой.

– А остальные учителя еще не приехали? – поинтересовалась Кит, разглаживая салфетку на коленях. В разговоре возникла заминка, поскольку Натали принесла суп и как раз ставила перед ней тарелку.

– Других учителей не будет, – помолчав, ответил Жюль. В его речи слышался тот же едва уловимый акцент, что и у мадам Дюре, но он лишь добавлял юноше очарования.

Кит подняла на Жюля удивленный взгляд.

– Вы шутите?

– Я тоже буду преподавать, – сказала мадам Дюре. – Буду учить вас языкам и литературе, а также различным искусствам, если найдутся желающие.

– Но в буклете говорилось, что в школе будет несколько классов! – воскликнула Кит. – Трех учителей на всех не хватит.

– Тебе не стоит беспокоиться об этом, Кэтрин, – пламя свечей колебалось, и из-за этого девушке показалось, что профессор Фарли ей подмигнул. – Мне довелось несколько лет преподавать в школе мадам Дюре в Англии, и, смею тебя заверить, ни одна ученица не жаловалась на недостаток внимания или занятий. Заведение мадам Дюре поразило меня до такой степени, что я убедил ее открыть школу в Штатах.

– Как тебе понравилась комната, chérie? – ненавязчиво сменила тему директриса. – Если что, в шкафу есть запасные одеяла. Вешалок хватает?

– Да, спасибо, мне все понравилось, – ответила Кит. – Только телефон не ловит сигнал. И в коридоре очень темно. Я днем не заметила, потому что за окном было светло, но вечером ничего не видно.

– Увы, такое случается, когда приводишь в порядок старый дом, – сказал профессор Фарли. – Проводка на втором этаже не позволяет добавить лампы. Мадам пыталась вызвать электриков из деревни, но проще сказать, чем сделать.

– Может, нам следует избавиться от плафона и вкрутить более мощную лампочку, – задумчиво произнесла директриса. – В качестве временной меры, конечно, пока мы не установим новые светильники.

– Да ладно, все в порядке, – Кит вдруг стало неловко за свои жалобы. – Честное слово, ничего страшного. Я обычно не обращаю внимания на такие вещи, просто сейчас на этаже никого, кроме меня, нет, и я… Завтра приедут другие девочки, и все это будет уже не важно.

За столом опять повисла тишина. Мадам Дюре промокнула губы салфеткой, профессор Фарли отпил воды из бокала. Кит повернулась к Жюлю, который склонился над тарелкой.

– Ведь завтра, – повторила она, – когда приедут остальные, Блэквуд станет совсем другим?

– Конечно, – ответил Жюль. – Совсем другим.

Он поднял голову, но избегал встречаться взглядом с Кит, и на лице его застыло странное, замкнутое выражение.

Ночью Кит дважды приснилось, что балдахин пытается ее задушить. Медленно, неслышно он опускался все ниже и ниже, чтобы накрыть спящую девушку тяжелым бархатным саваном.

В первый раз она проснулась, вся дрожа, и начала судорожно шарить рукой по прикроватной тумбочке, пытаясь нащупать выключатель. Наконец лампа зажглась, и по комнате разлился приглушенный желтый свет. Кит нервно огляделась. С того момента, как она уснула, в комнате ничего не изменилось. Одежда все так же неряшливо висела на спинке стула, открытые и не до конца разобранные чемоданы по-прежнему стояли возле шкафа.

И балдахин находился над кроватью, где ему и полагалось быть.

Кит выключила свет, положила голову на подушку и вскоре уснула. Кошмар вернулся, и на сей раз она оставила лампу включенной до утра.