Читать книгу Комарра - Лоис Буджолд, Лоис Макмастер Буджолд - Страница 15

– …Два… один…

Голос Катрионы, вначале едва слышный, становился все громче.

Майлз подумал, что может точно определить, когда наркотик растекся по ее кровеносной системе. Ее судорожно стиснутые кулаки расслабились. Напряжение, сковывавшее ее плечи, спину, лицо, все тело, растаяло как снег на солнце. Зрачки расширились и заблестели, щеки зарумянились. Губы раздвинулись в лучезарной улыбке. Катриона посмотрела на сидящего позади Тумонена Майлза.

– Ой! – удивленно воскликнула она. – Это совсем не больно!

– Да, суперпентотал – это не больно, – громко и уверенно ответил капитан.

Она вовсе не это имеет в виду, Тумонен. Если человек жил в боли, как русалка в воде, до тех пор, пока боль не стала такой же привычной, как дыхание, внезапное исчезновение ее – пусть даже искусственное – должно производить ошеломляющее впечатление. Майлз облегченно вздохнул, увидев, что Катриона не будет ни хихикать, ни дурачиться. Не оказалась она и из числа тех редких несчастных, у кого наркотик вызывает неудержимый поток ругательств или столь же невыносимый поток слез.

Нет. С ней все это проявится тогда, когда мы снимем воздействие наркотика. От этой мысли его пробрала дрожь. Но Бог ты мой, какая же она красавица, когда не чувствует боли! Ее открытая радостная и теплая улыбка казалась странно знакомой, и Майлз пытался вспомнить, когда он видел ее такой счастливой. Не сегодня, не вчера…

Это было в твоем сне.

Ох!

Усевшись поудобнее, он уперся подбородком в ладонь, прикрыв пальцами рот, и принялся слушать, как Тумонен задает стандартные нейтральные вопросы: имя, фамилия, дата рождения, имена родителей и так далее. Целью этих вопросов было не только дать время наркотику подействовать, но и задать ритм вопрос-ответ, помогающий вести допрос, когда вопросы становились труднее. День рождения Катрионы оказался на три недели раньше его, мимоходом отметил Майлз. Но дворцовый переворот Фордариана, случившийся в год их рождения и перевернувший с ног на голову прилегающие к Форбарр-Султану регионы, практически не коснулся Южного континента.

Медик скромно уселась в сторонке, но – увы! – не за пределами слышимости. Майлз надеялся, что у нее достаточный допуск секретности.

Майлз не знал, и решил не спрашивать, почему Туомонен выбрал медика-женщину – возможно, из деликатности, как бы признавая, что допрос с помощью суперпентотала может превратиться в психологическое изнасилование. Физическое насилие было неприменимо на таких допросах, так что людям определенного (довольно неприятного) психологического типа больше не светила карьера следователя. Но физическое насилие – не единственный вид насилия, и даже не самый страшный. А может, эта женщина-медик просто оказалась первой в списке незанятого персонала.

Тумонен перешел к интересующим их вопросам. Когда точно Тьен получил назначение на Комарру и каким образом? Знал ли он кого-нибудь из своих будущих сотрудников или встречался с кем-нибудь из группы Судхи до отъезда с Барраяра? Нет? Читала ли она какую-нибудь его корреспонденцию? Катриона, становясь под воздействием наркотика все более оживленной, рассказывала все доверчиво, как дитя. Она была так рада этому назначению мужа, ведь это открывало доступ к хорошему медицинскому обслуживанию, давало уверенность, что она сможет наконец-то обеспечить Никки высококвалифицированную помощь. Она помогала Тьену писать резюме. Ну да, она для него почти все резюме писала. Купол «Серифоза» оказался просто потрясающим, положенная им квартира больше и лучше, чем она ожидала. Тьен сказал, что комаррцы все – техно-снобы, но она как-то этого за ними особо не замечала…

Тумонен потихоньку вернул ее к нужному сюжету. Когда и каким образом она обнаружила, что ее муж замешан в казнокрадстве? Она повторила свой рассказ о ночном звонке Судхе, но с добавочными подробностями, среди которых присутствовал полный рецепт пряного молока с бренди. Суперпентотал творит с человеческой памятью странные вещи, хотя и не делает ее, вопреки распространенному мнению, эйдетической. Хотя пересказ диалога между Тьеном и Судхой казался почти дословным. Тумонен оказался следователем опытным и терпеливым – он не мешал ей вдаваться в подробности, чутко отлавливал в потоке слов фрагменты нужной информации.

Рассказ о том, как она взломала комм своего мужа, вызвал небольшой экскурс.

– Если лорд Форкосиган смог это сделать, то и я смогла.

И Тумонен потихоньку вытянул всю историю о налете Майлза в стиле СБ на ее комм-пульт. Майлз, закусив губу, невозмутимо встретил удивленный взгляд капитана.

– И еще он сказал, что ему понравились мои сады. Никто в моей семье даже посмотреть на них не хотел.

Вздохнув, она застенчиво поглядела на Майлза. Смеет ли он надеяться, что прощен?

Тумонен посмотрел на пластиковую карточку.

– Если вы не знали о долгах вашего мужа до вчерашнего дня, то почему перевели за день до этого четыре тысячи марок на его счет?

Катриона несколько растерялась – капитан тут же насторожился.

– Он солгал мне. Ублюдок. Сказал, что мы поедем на лечение. Нет. Он этого не говорил, черт побери! Дура я! Я так хотела, чтобы это было правдой. Но лучше дурак, чем лжец. Ведь так? Я не хотела стать такой, как он.

Тумонен озадаченно оглянулся на Майлза в поисках помощи.

– Спросите ее, были ли это деньги Никки.

– Деньги Никки, – подтвердила она, быстро кивнув. Несмотря на вызванное наркотиком блаженное состояние, она сердито нахмурилась.

– Вам это о чем-нибудь говорит, милорд? – тихо спросил Тумонен.

– Боюсь, что да. Она откладывала деньги из того, что муж давал на хозяйство, для лечения сына. Я видел этот счет в ее файлах, когда предпринял это… хм… несчастное исследование. Насколько я понимаю, ее муж, заявив, что использует деньги для лечения, забрал их у нее, чтобы расплатиться с кредиторами. – Вот уж действительно казнокрадство. Майлз сделал глубокий вдох, чтобы успокоить растущий гнев. – Вы отследили их?

– Тьен перевел их брокерскому агентству «Риальто».

– Вернуть их невозможно, я полагаю?

– Спросите Гиббса, но я думаю, вряд ли.

– Угу. – Закусив палец, Майлз кивком велел Тумонену продолжать. Вооруженный правильными вопросами, капитан получил соответствующие ответы и в конечном итоге вытянул все подробности о дистрофии Форзонна.

А потом таким же нейтральным тоном спросил:

– Это вы устроили смерть вашего мужа?

– Нет, – вздохнула Катриона.

– Просили ли вы кого-нибудь убить его или заплатили кому-нибудь за его смерть?

– Нет.

– Вы знали, что он погибнет?

– Нет.

Суперпентотал часто лишал людей способности абстрактно мыслить, поэтому часто приходилось задавать один и тот же вопрос в разных формулировках, чтобы удостовериться в искренности ответа.

– Вы сами его убили?

– Нет.

– Вы любили его?

Катриона медлила с ответом. Майлз нахмурился. Факты были добычей СБ по праву, чувства – нет. Но Тумонен пока еще находился в рамках.

– Думаю, когда-то любила. Я помню чудесное выражение его лица, когда родился Никки. Наверное, любила. Но он все убил. Я с трудом помню то время.

– Вы ненавидели его?

– Нет… да… не знаю… И это он тоже убил. – Она доверчиво посмотрела на Тумонена: – Знаете, он никогда не бил меня.

Ну и эпитафия! Когда я наконец лягу в землю, то молю Бога, моего судию, чтобы мои дорогие и близкие нашли для меня более теплые слова, чем «он меня не бил». Майлз стиснул зубы и ничего не сказал.

– Вам жаль, что он умер?

Осторожно, Тумонен!

– Ой, что вы! Это такое облегчение! Если бы Тьен остался жив, то сейчас был бы такой кошмар! Хотя, полагаю, Имперская безопасность все равно бы его забрала. Воровство и измена. Но тогда мне пришлось бы ходить его навещать. Лорд Форкосиган сказал, что я не могла его спасти. Когда Фоскол позвонила, уже все равно было поздно. Я так рада! Это ужасно, что я так рада. Думаю, я должна простить Тьену все теперь, когда он мертв, но я никогда не прощу ему, что он превратил меня… в нечто столь чудовищное. – Несмотря на суперпентотал, по ее щекам потекли слезы. – Я раньше никогда не была такой, но теперь уже никогда не стану прежней.

Бывает боль, которую не может заглушить даже суперпентотал. Майлз бесстрастно перегнулся через Тумонена и подал Катрионе платок. Она душераздирающе всхлипывала.

– Может, ввести еще? – прошептала медик.

– Нет. – Майлз жестом приказал молчать.

Тумонен задал еще несколько нейтральных вопросов, выждав, пока Катриона отчасти не вернулась в прежнее радостное и доверчивое состояние.

Ага. Никто не может принять столько правды за раз.

Тумонен посмотрел в свои записи, неуверенно глянул на Майлза, облизнул губы и продолжил:

– Ваши чемоданы были обнаружены в коридоре вместе с сумкой лорда Форкосигана. Вы планировали уйти вместе?

Ярость волной окатила Майлза. Тумонен, да как ты смеешь!.. Но воспоминание о том, как он перебирал на глазах охранника перемешанное в кучу белье, вынудило его прикусить язык. Итак, это действительно могло выглядеть странно для того, кто не знал, что происходит. Майлз обратил кипящую ярость в пар и медленно выдохнул. Глаза Тумонена, заметившего его реакцию, забегали.

Катриона несколько растерянно заморгала:

– Я на это надеялась.

Что?! А-а!

– Она имеет в виду – одновременно, – сквозь зубы процедил Майлз. – А не вместе. Попробуйте еще раз.

– Лорд Форкосиган собирался увезти вас?

– Увезти? Ой, какая соблазнительная мысль! Никто никогда не увозил меня. Кому это надо? Приходится мне самой себя увозить. Тьен выкинул с балкона бонсаи моей двоюродной бабушки, но не осмелился выбросить меня. Хотя ему и хотелось, я думаю.

Эти слова привели Майлза в чувство. Сколько же ей потребовалось мужества, чтобы в конце концов противостоять Тьену? Майлз прекрасно знал, чего это стоит – противостоять здоровенному озлобленному мужику, которому вполне хватит сил схватить тебя за шиворот и швырнуть через всю комнату. Сколько требуется для этого мужества и сообразительности, чтобы при этом не позволить ему приблизиться к тебе на расстояние вытянутой руки и не дать блокировать выход. Все просчитывается автоматически. И нужно иметь определенный опыт. Должно быть, для Катрионы это было все равно что в первом учебном полете пытаться посадить загруженный под завязку грузовой катер.

Тумонен, все еще надеясь прояснить ситуацию и кося одним глазом на Майлза, повторил:

– Вы собирались сбежать с лордом Форкосиганом?

Ее брови взлетели вверх.

– Нет! – изумленно ответила она.

Конечно, нет. Майлз попытался вернуться к своей изначальной реакции на это обвинение, только вот теперь никак не мог отделаться от мысли: «Почему я сам до этого не додумался?» Она все равно никогда бы не согласилась сбежать с ним. Единственное, на что такой недомерок-мутантик, как он, может сподвигнуть барраярскую женщину, – это пройти с ним по улице.

Дьявольщина! Ты что, влюбился в нее, дебил?

Хм. Ага.

Задним числом Майлз сообразил, что влюбился, и уже давно. Просто только что это понял. Мог бы и раньше распознать симптомы. Ох, Тумонен. И что мы только не узнаем при помощи суперпентотала…

До него наконец полностью дошло, что пытался прояснить Тумонен. Очень симпатичный маленький заговор: убить Тьена, свалить все на комаррцев и сбежать с молодой вдовой от хладного трупа…

– Очень лестный сценарий, Тумонен, – выдохнул Майлз на ухо капитану СБ. – Довольно быстро сработано с моей стороны, если учесть, что я впервые ее увидел пять дней назад. Душевно вам признателен.

«Кто женщину вот этак обольщал? Кто женщиной овладевал вот этак?» Боюсь, что мне не светит.

Тумонен, поджав губы, мрачно оглянулся на него.

– Если мой солдат мог подумать такое и я мог подумать такое, то и любой другой тоже мог. Лучше выбить такие мысли из головы как можно быстрей. Вас я с суперпентоталом допросить не могу, милорд.

Не может, даже если Майлз даст согласие. Его неадекватная реакция, столь полезная, когда надо было избежать вражеских допросов, лишала его сейчас всякой возможности очиститься от подозрений. Тумонен просто делает свое дело, и делает его хорошо. Откинувшись на спинку, Майлз проворчал:

– Ладно, ладно. Но вы большой оптимист, если полагаете, будто суперпентотал достаточно силен, чтобы пресечь такого рода слухи. Из уважения к репутации Аудитора Его Императорского Величества сделайте одолжения, скажите потом пару слов этому вашему охраннику.

Тумонен не стал спорить или прикидываться, что не понял.

– Слушаюсь, милорд.

Катриона, временно предоставленная самой себе, между тем продолжала бормотать:

– Любопытно, у него шрамы ниже пояса такие же интересные, как и выше? Вряд ли я могла вытряхнуть его из штанов в машине. Зато прошлой ночью у меня была возможность посмотреть, но я ее упустила. Фор-мутантик… Как он это делает?.. Интересно, на что это похоже – переспать с кем-то, кто тебе действительно нравится…

– Стоп, – запоздало приказал Тумонен. Она замолчала и лишь моргала, глядя на него.

Как раз тогда, когда это начало становиться действительно интересным… Майлз подавил приступ нарциссизма – или мазохизма, – едва не велев ей продолжить дальше в том же духе. Если ему не изменяет память, он пригласил себя на этот допрос, чтобы не дать СБ превысить полномочия…

– Я закончил, милорд, – тихо сообщил ему Тумонен, избегая встречаться с Майлзом взглядом. – Есть еще что-то, о чем, по-вашему, мне надо спросить? Или вы сами хотите спросить?

Сможешь ли ты когда-нибудь полюбить меня, Катриона? Увы, вопросы, касающиеся будущего, ответа не имеют даже под действием суперпентотала.

– Нет. Прошу отметить, что под суперпентоталом она не сказала ничего, что бы противоречило тому, что она рассказывала прежде. Обе версии практически идентичны в отличие от многих других такого рода допросов из моего опыта.

– Моего тоже, – милостиво согласился Тумонен. – Очень хорошо. – Он жестом подозвал медика. – Введите антидот.

Женщина взяла второй инъектор и прижала его к руке Катрионы. Шипение вводимого антидота донеслось до слуха Майлза. Он снова начал мысленно считать вместе с ней: один, два, три…

Было ужасно наблюдать, как из Катрионы снова исчезала жизнь, будто какой-то невидимый вампир высасывал ее. Плечи распрямились, тело напряглось, и она зарылась лицом в ладони. Когда она подняла голову, лицо ее было красным, мокрым от слез и напряженным, но она уже не плакала и снова стала бесстрастной. А он думал, что она станет плакать. Значит, суперпентотал – это не больно? Вряд ли теперь это можно утверждать.

О, миледи! Смогу ли я когда-нибудь сделать вас счастливой без помощи наркотиков? И, что гораздо более важно в настоящий момент, – простит ли она его за то, что он принимал участие в ее унижении?

– Какое странное ощущение, – ровно проговорила госпожа Форсуассон. Голос ее звучал несколько хрипло.

– Разговор был проведен исключительно грамотно, – заверил всех присутствующих Майлз. – По всем статьям. Мне доводилось видеть… гораздо худшие варианты.

Тумонен холодно посмотрел на него и обратился к Катрионе:

– Благодарю вас за сотрудничество, госпожа Форсуассон. Вы оказали существенную помощь следствию.

– Передайте следствию, что я всегда готова ему помочь.

Майлз не совсем понял, как толковать данное заявление, поэтому предпочел обратиться к Тумонену:

– С ней на этом все, не так ли?

Тумонен помолчал, пытаясь сообразить, вопрос это или приказ.

– Надеюсь, что да, милорд.

Катриона посмотрела на Майлза.

– Приношу свои извинения за чемоданы, лорд Форкосиган. Мне и в голову не пришло, как это может выглядеть со стороны.

– А почему, собственно, вы должны были об этом думать? – Майлз надеялся, что в его голосе не прозвучала та опустошенность, которую он испытывал.

– Я рекомендую вам немного отдохнуть, госпожа Форсуассон, – сказал Тумонен. – Медик останется с вами еще на полчаса, чтобы убедиться в отсутствии побочных эффектов.

– Да, я… полагаю, что вы правы, капитан.

Она поднялась на непослушных ногах, и медик, подскочив, поддержала ее и проводила в спальню.

Тумонен убрал видеомагнитофон.

– Извините за последние вопросы, милорд Аудитор, – пробурчал он. – Я вовсе не хотел оскорбить ни вас, ни госпожу Форсуассон.

– Да ладно… Не беспокойтесь об этом. И что дальше, по мнению СБ?

– Пока не знаю, – нахмурился Тумонен. – Для пущей надежности я решил провести этот допрос сам. В конторе Проекта Терраформирования полковник Гиббс все держит под контролем, а от майора Дэмори с опытной станции тоже пока никаких жалоб не поступало. А вот что нам действительно нужно, это чтобы оперы отловили Судху и компанию.

– Я не могу быть во всех местах одновременно, – неохотно признал Майлз. – Никаких арестов в ближайшее время явно не предвидится… Профессор уже в пути, и у него есть определенное преимущество – сегодня ночью он спал. А вот вы, насколько я понимаю, не спали вовсе. Интуиция полевого командира мне подсказывает, что вам пора отключиться часов на десять. Нужно ли мне облечь это в форму приказа?

– Нет, – чистосердечно признался Тумонен. – У вас есть наручный комм, у меня тоже… У оперов имеются наши номера, и им отдан приказ, если обнаружится что-то новое, немедленно докладывать. А я с удовольствием поеду домой и чего-нибудь поем, даже вчерашний ужин. И душ приму. – Капитан потер заросший подбородок.

Упаковав магнитофон, он попрощался с Майлзом и пошел переговорить с охранниками. Майлз понадеялся, что капитан уведомит их об изменении статуса госпожи Форсуассон с подозреваемого свидетеля на свободного гражданина.

Некоторое время Майлз поизучал диванчик и, не удовлетворившись результатами, отправился в кабинет Катрионы… госпожи Форсуассон… нет, черт подери, Катрионы, хотя бы в мыслях, если уж не вслух. Автоматическое освещение по-прежнему подсвечивало молодые растения на полочках по углам. Гравикойка исчезла. Ах да, он забыл, что Катриона вернула койку в бюро проката. Впрочем, пол здесь выглядел вполне привлекательно.

И тут он заметил в мусорном ведре что-то алое. Засунув туда любопытный нос, Майлз обнаружил в пластиковом пакете останки бонсаи вперемешку с осколками горшка и влажной землей. Он извлек все это из ведра, расчистил местечко на столе и открыл пластиковый… мешок для ботанических трупов, надо полагать.

Лежащие перед ним осколки навели его на мысль об отражателе и рудовозе, а также о паре особо неприятных отчетов об аутопсии, которые он недавно еще раз посмотрел. Майлз методично начал сортировать вещдоки. Сломанные ветки в одну кучку, корни – в другую, осколки горшка – в третью. Падение с пятого этажа подействовало на влагосодержащую сердцевину деревца примерно как удар кувалды на арбуз. Или как взрыв иглогранаты. Майлз попытался собрать кусочки растения воедино, как детали головоломки. Интересно, существует ли какой-нибудь ботанический эквивалент хирургического клея, чтобы все это соединить и залечить? Или уже слишком поздно? Бурые пятна на светлой растительной ткани свидетельствовали о том, что гниение уже началось.

Майлз стряхнул с пальцев влажную землю и вдруг понял, что прикасается к Барраяру. Эти кусочки грязи приехали с Южного континента, выкопанные, возможно, на заднем дворе одной ехидной старой фор-леди. Он подтащил стоящий возле комма стул к стенке, осторожно залез на него и достал с верхней полки что-то вроде пустого поддона. Спустившись на пол, Майлз аккуратно ссыпал почву в поддон.

Отойдя на шаг, он подбоченился и оглядел плоды своего труда. Довольно жалкая получилась кучка.

– Компост, мой барраярский друг. Насколько я понимаю, ты теперь годишься только на компост. Единственное, что я еще могу для тебя сделать, – это достойно похоронить. Хотя в твоем случае, подозреваю, это и будет ответ на твои молитвы…

Легкий шелест и тихий вздох подсказали ему, что он не один. Повернув голову, Майлз увидел застывшую в дверях Катриону. Хоть и усталая, она выглядела сейчас значительно лучше, чем после допроса. Кожа на лице разгладилась и посвежела.

– Что вы делаете, лорд Форкосиган? – изумленно спросила она.

– Хм… Навещаю больного друга. – Покраснев, он жестом указал на стол. – Медик вас отпустила?

– Да, она только что ушла. Очень заботливая женщина.

Майлз откашлялся:

– Я тут размышлял, существует ли способ собрать ваш бонсаи. Показалось стыдным хотя бы не попробовать, учитывая, что ему семьдесят лет, и вообще… – Он почтительно попятился, когда Катриона подошла к столу и взяла в руки обломок. – Я понимаю, что его нельзя сшить, как человека, но должен же быть способ! Впрочем, боюсь, садовод из меня паршивый. Как-то, когда я был еще маленьким, родители позволили мне попробовать на задворках особняка Форкосиганов. Я собирался вырастить цветы для моей матери-бетанки. Насколько я помню, клумбу пришлось вскапывать сержанту Ботари. Ну а я дважды в день вытаскивал семена, чтобы посмотреть, не проросли ли они. Но мои цветы почему-то расти не захотели. Так что мы оставили это занятие и превратили клумбу в форт.

Она улыбнулась самой настоящей улыбкой, а не суперпентотальной ухмылкой.

Значит, мы ее, слава Богу, не сломали.

– Нет, заново собрать его нельзя, – сказала она. – Единственный способ – начать все с самого начала. Выбрать самые крепкие корешки – несколько штук для верности, – ее длинные пальцы перебирали сложенную Майлзом кучку, – и поместить в гормональный раствор. А когда появятся новые побеги, переселить в горшок.

– Я спас почву, – с надеждой ткнул Майлз пальцем в поддон.

Идиот. Ты хоть понимаешь, каким идиотом выглядишь?

Но она лишь поблагодарила:

– Спасибо.

Следуя своим словам, Катриона порылась на полках, нашла лоток и заполнила его водой из маленького ведерка. Из ящика она достала пакетик с каким-то белым порошком, отсыпала немного в лоток и перемешала пальцами. Взяв ножик из коробки с инструментами, она почистила самые лучшие корешки и погрузила их в раствор.

– Вот так. Может, что и получится.

Катриона осторожно поставила лоток на полку, ту самую, куда он лазил, подставив стул, пересыпала почву в пакет, тщательно запаковала и положила рядом с лотком. Затем она завернула в целлофан гниющие останки и выкинула обратно в мусорное ведро.

– Когда я вспомнила бы о бедном скеллитуме, он бы уже сгнил и было бы слишком поздно. Я оставила всякую надежду заняться им еще вчера, когда думала, что уйду отсюда с тем, что смогу унести в руках.

– Я не хотел обременять вас. Его будет трудно тащить на скачковый корабль?

– Я положу его в запечатанный контейнер. Когда я прибуду на место, он уже будет практически готов к пересадке.

Катриона вымыла и вытерла руки. Майлз последовал ее примеру.

И все равно черт бы побрал этого Тумонена! Он переселил в сознание Майлза желание, которое до того мирно сидело в подсознании, причем подсознание-то прекрасно понимало, что желание это еще слишком преждевременно. «Распалась связь времен», – сказала она. И вот теперь ему придется с этим разбираться. Придется ждать. И сколько? Как насчет того, чтобы для начала дождаться хотя бы похорон Тьена? Намерения Майлза были достаточно благородны – ну, если не все, то по крайней мере частично, но вот время он выбрал паршиво. Он сунул руки в карманы и принялся раскачиваться на каблуках.

Катриона, скрестив руки на груди, прислонилась к стенке и потупила взгляд.

– Я хочу извиниться, лорд Форкосиган, за то, что под воздействием суперпентотала могла сказать что-то неуместное.

– Я сам себя туда пригласил, – пожал плечами Майлз. – Но мне показалось, что вам может понадобиться помощник. В конце концов, вы-то для меня это делали.

– Помощник. – Она, просветлев, подняла на него глаза. – Я не рассматривала это с такой точки зрения.

Майлз развел руками и с надеждой улыбнулся.

Она мимолетно улыбнулась в ответ и вздохнула.

– Мне весь день так хотелось побыстрее отделаться от СБ, чтобы пойти за Никки. А теперь я думаю, что они оказали мне услугу. Я очень боюсь. Не знаю, что ему сказать. Не знаю, что ему нужно рассказать о том, что натворил Тьен. Как можно меньше? Всю правду, как она есть? Как-то ни то, ни другое не кажется мне правильным.

– Расследование еще не закончено, – медленно проговорил Майлз. – Вы не можете обременять девятилетнего ребенка государственными тайнами, если уж на то пошло. На самом деле я даже не знаю, что из всей этой истории вообще станет достоянием широкой публики.

– То, что не делаешь сразу, потом делать трудней, – вздохнула она. – Как я теперь выяснила.

Майлз подтащил стул и жестом предложил ей сесть, затем извлек из-под рабочего стола табурет. Усевшись на него, он спросил:

– Вы сказали ему, что уходите от Тьена?

– Даже этого я ему не говорила.

– Тогда, я думаю… На сегодня вам следует ему сказать лишь, что его отец погиб из-за неисправности респиратора. Не упоминайте о комаррцах. Если он начнет выпытывать подробности, направьте его ко мне, а уже я скажу ему, что есть вещи, которые ему знать не положено. Или пока не положено.

Ее внимательный взгляд спрашивал: «Могу я тебе доверять?»

– Будьте осторожны, не то вызовете еще более острое любопытство.

– Это я понимаю. Но когда мы вернемся в Форбарр-Султан, мне бы хотелось, с вашего позволения, чтобы вы поговорили с Гр… с одним моим другом. Он тоже фор. Когда-то он находился примерно в том же положении, что сейчас Никки. Его отец погиб при… э-э-э… трагических обстоятельствах, когда он был еще слишком мал, чтобы знать подробности. И когда лет в двадцать столкнулся с некоторыми нелицеприятными фактами гибели отца, это для него было довольно большой травмой. Готов побиться об заклад, что он знает гораздо лучше нас, что именно следует рассказать Никки и когда. Он очень здравомыслящий человек.

Катриона задумчиво кивнула:

– В этом есть смысл. Мне бы очень этого хотелось. Спасибо.

Сидя на своем насесте, Майлз отвесил ей полупоклон.

– Рад услужить, сударыня.

Он хотел познакомить ее с Грегором-человеком, своим сводным братом, а не с императором Грегором, символом Барраярской империи. Это может послужить нескольким целям.

– А еще мне надо сказать Никки о дистрофии Форзонна, и этого откладывать нельзя. Я уже договорилась в клинике Солстиса о приеме на послезавтра.

– Он не знает, что является носителем?

Катриона покачала головой.

– Тьен не позволял мне говорить ему. – Она серьезно посмотрела на Майлза: – Думаю, что вы в детстве были некоторым образом в положении Никки. Вам тогда пришлось выдержать много медицинских процедур?

– Бог мой, я выдерживал их годами! Что я могу посоветовать полезного? Во-первых, не лгите, что не будет больно. Не оставляйте его надолго одного. – Кажется, наконец-то появилось что-то, что я действительно могу для нее сделать. – Если позволят обстоятельства, мне бы хотелось съездить с вами в Солстис и оказать любую помощь, какая в моих силах. Я не могу отправить с вами вашего дядю – он с завтрашнего дня по уши увязнет в технических проблемах, если появится список запчастей.

– Но я не могу отрывать вас от обязанностей!

– Мой опыт мне подсказывает, что если Судху до сих пор не арестовали, то послезавтра мне будет нечего делать, кроме как напрягать извилины. И денек, проведенный вдали от моих проблем, возможно, поспособствует найти новый подход к делу. Так что вы лишь окажете мне услугу, уверяю вас.

Она задумчиво закусила губу.

– Должна признать… Я буду рада компании.

Она имеет в виду компании вообще или его компании конкретно? Тише, парень. Даже думать об этом не смей.

– Вот и отлично.

Из коридора донеслись голоса.

– Дядя приехал! – подскочила Катриона.

– Быстро он управился. – Майлз проследовал за ней в коридор.

Профессор Фортиц сунул чемодан охраннику и крепко обнял племянницу, бормоча соболезнования. Майлз с завистью наблюдал за сценкой. Теплые объятия дяди сделали то, чего не смог сделать холодный профессионализм сотрудников Имперской безопасности, – Катриона разрыдалась. Потом она вытерла слезы, отправила охранника с чемоданом в бывший кабинет Тьена и повела дядю в гостиную.

После короткого совещания было решено, что профессор пойдет с ней за Николасом. Майлз поддержал эту идею, несмотря на обуревавшее его желание вызваться добровольцем – очевидно, следствие любовного томления, как мысленно иронично отметил он. У Фортица есть на это право родственника, а Майлз был слишком близок к смерти Тьена. К тому же он не слишком твердо стоял на ногах: действие болеутоляющих и стимуляторов, принятых перед обедом, сошло на нет. А третья доза за день будет большой ошибкой. Поэтому он проводил профессора с Катрионой и связался по закрытому комму с штаб-квартирой СБ в Солстисе.

Никаких новостей. Майлз побрел в гостиную. Дядя Катрионы приехал, так что Майлзу нужно отсюда уезжать. Собрать вещички и отчалить в тот таинственный отель, о котором он говорит всю неделю. Теперь, когда Фортиц расположился в комнате для гостей, в этой маленькой квартирке ему нет места. Никки понадобится его детская кроватка, и будь он неладен, если снова вынудит Катриону заказывать гравикойку. Нет, ему определенно пора отваливать. Он явно не настолько нейтрально вежлив с хозяйкой, как ему казалось, если этот хренов охранник смог отпустить такие комментарии, что Тумонен стал задавать дурацкие вопросы о чемоданах.

– Вам что-нибудь нужно, милорд? – Голос стоявшего у входной двери охранника заставил Майлза подскочить.

– Хм… да. Когда кто-нибудь из ваших ребят прибудет сюда из Солстиса, пусть прихватит для меня армейский спальник.

А пока суд да дело, Майлз улегся на диван, свернулся калачиком и провалился в забытье.

Когда маленькая команда вернулась домой вместе с Никки, Майлз мгновенно проснулся. Он сел и к моменту появления мальчика уже успел обрести более или менее приличный вид. Никки казался подавленным и испуганным, но не хныкал и не бился в истерике. Он явно скрывал свои чувства внутри, а не выплескивал их наружу. Как и мать.

Поскольку здесь у Катрионы не было подруг, которые могли бы принести, как принято у барраярцев, кастрюльки со снедью и пирожки, Майлз отправил охранника за ужином. В присутствии Никки трое взрослых вели разговоры на нейтральные темы, потом мальчик ушел играть к себе, а Майлз с профессором удалились в кабинет обменяться информацией. Найденное наверху новое оборудование действительно оказалось довольно необычным. Осколки силовой установки, мощи которой вполне хватило бы для небольшого скачкового корабля, оплавленные, судя по всему, плазменным фонтаном взрыва. Профессор назвал это «действительно интересным» – кодовая фраза, которая немедленно заставила Майлза насторожиться.

В разгар работы по комму объявился полковник Гиббс, холодно улыбнувшись обоим Аудиторам с тем самым выражением глаз, которое Майлз уже начал узнавать как Гиббсов вариант экстаза.

– Милорд Форкосиган, у меня есть первое задокументированное подтверждение того, что вы ищете. Мы проследили серийные номера двух ускорителей, которые люди лорда Фортица обнаружили в космосе, до отдела использования избыточного тепла. Ускорители закуплены восемь месяцев назад. Изначально были доставлены на опытную станцию.

– Отлично, – выдохнул Майлз. – Наконец-то еще одно звено, помимо тела Радоваша. Мы поймали тот конец, что нужно. Спасибо, полковник. Продолжайте дальше.