Читать книгу Сказала Муха Пауку… Remastered - Лола Д. Роуг - Страница 2

Днем разрисовывать в морге жмуриков, а ночью – ЖИТЬ.

Вот что она любила больше всего.

Танатокосметолог. Вот как называлась ее работа на самом деле, но никто не заморачивался на такие сложности. Просто гример. Просто в морге. Просто работа.

На самом деле Тайлер не считала себя всамделишным танатокосметологом. Хорошие гримеры для мертвецов были на вес золота, и работали в семейном похоронном бизнесе или дорогих ритуальных конторах.

А она – безработная визажистка пришла в морг чуть больше года назад. Ей очень нужна была работа.

И она ее получила.

На самом деле – работа гримером в морге позволяла оплачивать небольшую квартирку в мансарде, с огромным круглым окном, выходящим прямо на крышу, в трехэтажном доме с галереями – типичном представителе южной архитектуры. Новоорлеанской, если быть точным.

Когда лето переваливало за середину, духота в городе становилась практически невыносимой, поэтому в начале июня она вытаскивала на покатую крышу старенький двуспальный матрас, иногда валялась там в обществе потрепанного плюшевого одноухого зайца Спайка, хорошей толстой зеленой ганжубареты, и своей закадычной подружки Филлис.

В летние ночи на крыше было так жарко, что ей казалось, что сам дьявол пытается изжарить ее на сковородке, непонятно за какие такие проступки.

Нет, она не читала «отче наш» наоборот, и не ходила на сатанинские мессы, но, вероятно, некоторым ее соседям, казалось, что ее старенький музыкальный центр изрыгает дьявольскую музыку. Особенно богохульными им казались тексты группы London After Midnight, но что тут с этим поделаешь – Шон Брэннан был ее высокой мечтой.

…Тайлер подошла к небольшому зеркальцу, которое висело в раздевалке возле ее шкафчика, достала черный карандаш, густо подвела глаза, и несколько раз аккуратно провела по контуру губ, причмокнула, вскинула длинную бровь, и кивнула, оставшись довольной своим отражением.

– Лонни! Лонни!!! Лонни, мать твою!!!

На ее истошные вопли, из-за прозрачных пластиковых штор показался белесый флегматичный тип в очках. Студент медицинского факультета. Патологоанатом – любитель.

Он, в отличие от Тайлер – был всамделишным студентом медиком.

– Тайлер, если ты так будешь орать, одно из двух – либо я оглохну, либо трупы разбегутся…

– Вот и замечательно!

– Конечно, может, именно тогда ты найдешь своего вампирского принца, и он наконец-то выебет тебя как следует.

– С разбегу! – Тайлер чмокнула Лонни в шею, оставив след помады цвета нефти на сонной артерии и, помахав на прощание черными коготками, хлопнула тяжеленой дверью морга.

Сегодня она освободилась на удивление рано.

Как любил шутить Лонни, – то ли лето неурожайное, то ли суицид нынче не в моде.

С утра ее ждали всего пара жмуриков, которых нужно было прихорошить к завтрашним похоронам.

Молодой парнишка с длинными черными волосами – множественные ножевые ранения. И одинокая домохозяйка – отравление газом. Завтра их заберут родственники, поэтому все должно было быть в ажуре.

Бальзамированием занимался как раз Лонни. Это ему доставалась роль древнеегипетского жреца, который должен был умаслить тело перед переходом, накачать его специальным раствором, проследить, чтобы трупные пятна сошли с кожи, и гниение не началось раньше времени.

Лонни постоянно экспериментировал с составами бальзамирующей жидкости.

Он чередовал спирт, глицерин, формалин, смеси солей. Ледяная уксусная кислота придает коже естественный оттенок, а эозин – добавляет румянец.

Магия и алхимия, до которой простые смертные не допускались. Только приближенные.

Когда тело было готово – наступала очередь Тайлер.

Она была и плакальщицей, и посмертным гримером, и проводником. Тем, кто возьмет тебя за руку, и прихорошит для последнего путешествия.

И свою работу Тайлер выполняла хорошо. Мертвые ее не пугали.

Мёртвые уже не сделают тебе больно.

Тайлер повздыхала над домохозяйкой, и, взглянув на прижизненное фото, придала ее лицу грим и выражение лица Мэрилин Монро.

Длинные накладные ресницы, золотые локоны, нежно вишневые губы. Тайлер подумала секунду, и добавила очаровательную мушку над губой. В гробу она будет звездой.

Пусть она так и не доехала до Голливуда, застряв с мужем и детьми здесь, в Новом Орлеане. Пусть за всю свою жизнь она так и не прошла ни одного кастинга. Пусть от безысходности, она села вечером у плиты и просто крутанула вентиль, положив на колени потрепанный томик «Трамвая Желание». Пусть на той стороне, ее примут, как кинозвезду.

Каждому нужна минутка славы и любви.

Мальчишку Тайлер оставила напоследок.

На прижизненном фото мальчик выглядел более юным, с темно русыми волосами до ушей (из чего Тайлер сделала вывод, что он их отрастил и выкрасил в black №1 уже в последние годы своей короткой жизни).

Она нарядила его в костюм, принесенный родителями, расчесала длинные гладкие волосы, нанесла светлый грим на кожу, чуть тронула веки черными тенями, прошлась щеточкой с тушью по пушистым длинным ресницам.

Напоследок добавила светлой помады на пухлые, чувственные холодные губы…

Косметика для посмертного грима не годилась для живых. А грим для усопших – не подходил для живой кожи. У Талер было множество бутылочек и скляночек, которые делали лицо мертвеца похожим на лицо спокойно спящего человека. Румяна и помады. Тени и туши, пасты и эмульсии. У мертвых была своя косметика.

На самом деле Тайлер подмывало накрасить мальчишку совсем по-другому.

Она уже стояла с патрончиком черной помады над его лицом, и представляла, как великолепно он будет выглядеть в образе Эрика Дрэйвена… И что он сразу обо всем догадается, когда через год восстанет из мертвых. Для него это не будет шоком, он просто взглянет в зеркало, и возможно, как-нибудь, задним числом, поблагодарив морговского косметолога, поймет свое предназначение…

Это был всего лишь грим, но возможно, это помогло бы ему вернуться с того света, что бы найти своих убийц….

Тайлер в это искренне верила, она не могла лишить мальчика возможности на воскрешение и месть… Она просто не имела права.

Но она была профессионалом. Родителей и одноклассников на похоронах она шокировать тоже не хотела. А еще меньше она хотела потерять работу.

Она тяжело вздохнула, наклонилась над мальчиком, и поцеловала его в бескровные губы.

– Держи, это тебе пригодится, – и она осторожно вложила в его сжатый кулак патрончик с черной помадой.

Всегда нужна надежда на воскрешение.

И Лонни, возможно, был в чем то прав.

Как бы там ни было, кого-то бальзамировали, кого-то кремировали, но все они нуждались в опытном гримере.

Суицидники, и жертвы киллеров.

Куски мяса, побывавшие в автокатастрофах. Котастрофах – еще одна любимая дебильная шутка Лонни. Утопленники, их-то Тайлер не любила больше всего – что можно было сделать с позеленевшим куском мяса? Разве только, вылепить новое лицо. И ей приходилось делать и это.

Жертвы инфарктов и насильников. Неудачники и счастливчики, родившиеся с серебряной ложкой во рту. Молодые, еще недавно, полные жизни, планов и амбиций, и старики, у которых оставалось одно утешение – телевизор и старый полуоблезлый шпиц.

Все они были равны на «разделочном» столе, перед лицом Тайлер.

Но, тем не менее, к своей работе она подходила творчески и относилась с должным профессионализмом. Ей нравилось делать из этих бледных несчастных замороженных и выпотрошенных тел королей и королев.

В венах их уже не текла кровь, ее замерил бальзамирующий раствор, а органы были крепко запечатаны в пластиковые пакеты и сложены внутрь брюшины.

Но для Тайлер они были такими же клиентами. Может, чуть более молчаливыми.

Тайлер не жмотничала ни на гриме, ни на времени, потраченном на каждого клиента в отдельности. Возможно, к каждому своему пациенту она относилась даже с любовью. Если бы она работала так в какой-нибудь парикмахерской, отбоя от постоянных клиентов у нее бы не было.

Но, к сожалению, ее клиенты попадали к ней только один раз. В последний. И этот последний раз для них должен был быть самым приятным. В конце концов, перед отходом в другой мир неплохо бы испытать последние прелести этого.

Для Тайлер все это было похоже на какой то ритуал.

Они с Лонни и правда напоминали каких-то древних потусторонних существ.

Длинный, худощавый и сутулый альбинос в очках и белом халате – Лонни.

И Тайлер с черными губами, ногтями, тяжелым смоки вокруг ярко-бирюзовых глаз, и всегда в черном.

Они были как два древнеегипетских жреца, что собирали в последний путь фараонов и их жен. Мумифицировали тела до состояния пергамента, умасливали их благовониями, препарировали, набивали ароматными травами, обматывали бинтами, вымоченными в специальном составе.

Вынимали мозги через ноздри раскаленными крючьями.

В любом случае, Тайлер причисляла себя отчасти к царству мертвых, отчасти к бессмертным богам, перед глазами которых прошло столько смертных, среди которых были и рабы и фараоны, и прачки и короли, и переширявшиеся джанки и кинозвезды, вскрывшие вены в горячей ванне.

Все они уже на том берегу Стикса, а Тайлер скорее походила на Харона – на молчаливого перевозчика, который ко всему прочему еще и в качестве бонуса, наводил марафет перед встречей с усопшими близкими на том берегу.

В принципе, ей было что рассказать каждому своему новому пациенту.

Нет, она не разговаривала со своими клиентами, как парикмахерши и маникюрши в салонах (именно поэтому тот же Лонни всегда говорил, что ей не хватает живого общения, и вообще, она выбрала не ту компанию, если хотела найти хорошего парня.)

– Я тебя не понимаю. Ты красивая девушка, чего ты нашла в этих покойничках? – Спрашивал он у нее, дожевывая сэндвич с салями, карбонатом, оливковым салатом и соусом табаско.

– Я понимаю, если бы ты была некрофилкой, и искала бы среди этих «синеньких» мужчину своей мечты! – Лонни бросил на нее взгляд, на ее белое лицо, черные тени, мертвенно бледные губы, светлые прозрачные глаза, и наряд, который она носила под белым халатиком – какая то невообразимая рванина из кружева, сетки и шелка. – Хотя… Вообще ты и так выглядишь, как Королева Вампиров, Царица Мертвых, или как это у вас там называется…

– Буа-ха-ха… – лениво отозвалась Тайлер, закатив глаза, так, что стали видны только перламутровые белки. – Ко мне упыри, ко мне вурдалаки.

– Нет, я все-таки не понимаю… Со мной-то все ясно. Все во имя науки! – Лонни отсалютовал сэндвичем. – А ты-то чего в них нашла? Ты же неплохой визажист, пошла бы работать в салон, там и получают больше, и чаевые платят… А от этих чаевых хрен дождешься, – Лонни мотнул головой на «разделочный» стол, на котором покоился очередной клиент.

– Зато эти – не болтают…

– Ну да… Разговорчивыми их назвать сложно… Мертвые спят и не знают, – иногда Лонни любил пофилософствовать.

Так за работой и философией прошла первая половина дня, и до вечера нужно было себя чем – то занять. Ехать домой не особо хотелось. Точнее, ей не хотелось сталкиваться с домовладельцем, поскольку срок платы за квартиру вышел неделю назад.

В принципе, брать столько денег за мансарду, потолок которой был покрыт разводами зеленой плесени, с потолка капало во время дождя, а в жару было просто не продохнуть, было преступлением. Но провести остаток дня в морге тоже как-то не улыбалось.

Тайлер проковыляла к стоянке морга, где был припаркован черный блестящий служебный катафалк, а рядом стоял ее золотистый «Фольксваген Жук» 1967 года. Пузатый глазастый малыш с круглыми фарами.

Вообще-то, Тайлер считала этот цвет пижонским, но эта машинка досталась ей от старшей сестры, которая вышла замуж за какого то спортивного обозревателя из дурацкой газетенки, (которую, как казалось Тайлер, читали только двое – главный редактор, да ее сестра,) и уехала куда то, в Европу.

А на перекраску машинки денег хронически не хватало.

Тайлер влезла в салон. Ноги у нее, конечно, не были от зубов, но все таки, в ее мозжечке копошилась идея о средстве передвижения поудобнее. Особенно, каждый раз, когда коленки в, и без того, драных фишнетках больно бились об руль.

Она захлопнула дверцу, бросила взгляд в зеркальце заднего вида.

Внебрачная дочь «Эдварда Рукиножницы» и Сюкси Сью.1

– Зашибись, – сказало отражение.

– Вот этим и займемся, – ответила ему Тайлер.

Она повернула ключ в зажигании и автоматически ткнула в кнопку на магнитоле.

На радиоволне что – то пробулькнуло.

Тайлер покрутила ручку настройки. Поймав, на какой-то местной радиостанции «Курей»2, она закатила глаза и прошипела «йеееее!!!…", но тут же поморщилась от голоса радио—диджея.

– …к сожалению, мы вынуждены прервать эту роскошную колыбельную от группы The Cure, для экстренного сообщения. Минуту назад, по полицейской волне передали, что недалеко от центра ограблена инкассаторская машина одного из банков, так что будьте бдительны на дорогах! – Талер хмыкнула, а радио диджей продолжил издевательски ёрничать. – А теперь для тех, кто проворонил такие огро-о-о-омное бабло мы передаем грустную песню!

Магнитола изрыгнула что то похожее на «Лох – это судьба!!!…", но Тайлер уже воткнула в жерло мини монстра кассету «Bauhaus» и надавила на газ.

Пальцы с черным облупившимся лаком на ногтях лихо крутили руль, вывозя ее из мрачных, даже в солнечные дни, закоулков.

Тайлер сворачивала из одной подворотни в другую, стараясь передвигаться по теньку.

Она вообще не любила шумных автострад, переполненных этим летом всякими туристами на своих навороченных тачках. Она искренне не понимала, что влечет всех этих тупиц в ее город в это время года.

Жара неимоверная, от реки несло гнилью, все запахи французского квартала под вечер из ароматов превращались в нечто невообразимое. Именно в такие моменты она вспоминала зюскиндовского «Парфюмера», и прикидывала, каково бы ему было сейчас, когда к более – менее натуральным запахам того времени примешался парфюм со смачным модным названием «Урбания».

Тайлер поежилась, вспомнив последнюю сцену романа, и выдавила сцепление.

Еще раз свернув за угол она встала.

Дорогу перегораживал черный фургончик. От всех остальных он ничем не отличался, может только кучей наклеек на бортах.

«Иисус спасет нас!», «Sleep all day, Party all night! Never grow old! Never die!», «Поближе узнаешь – подальше пошлешь!».

Вокруг фургона суетилось трое. Троица подозрительных чуваков с длинными волосами, напоминавших музыкантов.

Они лихо перекидывали что-то в открытую заднюю дверцу фургончика из раззявленного багажника узкого черного тандерберда.

О, да, конечно. Это разгружается рок-группа. Сто процентов. Да?

Тайлер посигналила. Проскочить между двумя тачками не было никакой возможности.

На сигнал обернулись. Двое, что повыше сверкнули на нее темными глазами, и закинули серые мешки в фургон.

Эти мешки совсем не были похожи на кофры для инструментов. Абсолютно. Туда бы влез разве что микрофон.

Но зачем им столько микрофонов?

Тот, что был пониже, не шелохнулся, а только улыбнулся. Нехорошо как-то улыбнулся. Выплюнул изо рта светлую, золотистую прядь, и выскочил из фургончика. Остальные резво взлетели на подножку.

«Кто-то из наших?» – Подумала Тайлер, заметив татуировки.

Темные прикиды, рваная сетку на руках у одного из чуваков, и густой черный смоки на глазах.3

А может, просто обратив внимание на наклейки, которыми был сплошь облеплен фургончик.

– Undead… – Пропел Питер Мёрфи.

– Вот именно… Андэд…

Блондин прожигал Тайлер глазами до самой спинки сиденья. Они у него были зеленые…

Ярко зеленые, как море на мелководье…

Тайлер сидела, как загипнотизированная.

В общем-то, она уже готова была плюнуть на все, развернуть свой «Жучок» и попытаться проехать другой дорогой.

Если честно, ей было наплевать, чем занимались эти три красавца в вечернем макияже, посреди переулка, да еще в таком нелюдном месте… Да еще и с такой скоростью…

Пока она прикидывала что к чему, по капоту «Т-берда» громыхнули черные кроссовки с развязанными шнурками.

Блондин вскочил в фургончик, и взялся за ручку двери. Глаза его снова встретились взглядом с Тайлер.

Холодный, бешено ураганный взгляд…

Тайлер на секунду забыла, как дышать. Блондин прицелился в нее из двух сложенных пальцев. Тайлер замерла, так и не вспомнив дыхательных упражнений. Он смотрел на нее сквозь прицел большого пальца… и спустил «курок», прищелкнув языком.

Тайлер вздрогнула, как от выстрела.

Блондин подмигнул и захлопнул дверцу.

Фургончик тут же рванул с места, освобождая проезд. «Тандерберд» так и остался стоять посреди дороги с раззявленной пастью багажника.

– Даже не думай об этом, – глаза Тайлер сузились, превратившись в две щелки.

– Да? С чего бы это? – Поинтересовалось ее злобное альтер эго из зеркальца заднего вида.

Она посидела для проформы еще один «undead» и взялась за ручку двери.

От «Т-берда» исходил какой-то странный запах. Запекшейся крови и пороха.

Она слишком хорошо знала этот запах, что бы перепутать его с чем-то еще.

– Не стоит… Ой, не стоит…

– Заткнись, – рявкнула она на свой внутренний голос, и подошла к багажнику, стараясь не смотреть в салон.

В багажнике лежал мешок.

Серый мешок.

Простой серый мешок с номером.

Она просто протянула к нему руку…