Читать книгу Война - Laura Thalassa, Лора Таласса - Страница 6

Грохот барабанов вспарывает ночной воздух. На улице пылают факелы, дым вьется в черном небе.

Я кручу амулет на запястье, бреду вслед за женщинами на поляну. Темная юбка шуршит, обвивается вокруг ног. За те часы, что прошли после моего прибытия в лагерь, это место преобразилось. Разносится запах шипящего на огне мяса, на столах стоят большие кружки. Вид алкоголя приводит меня в изумление. Большинство жителей Новой Палестины не пьют крепкие напитки.

Люди болтают, смеются, наслаждаются обществом друг друга. Трудно представить, что сегодня днем эти люди разграбили и сровняли с землей целый город. Сейчас тут нет и намека на этот кошмар. Перевожу взгляд с одного человека на другого, пытаясь рассмотреть порок в глубине их глаз… И замечаю Войну.

Как и в прошлый раз, он сидит на своем помосте. Смотрит на меня. В пелене дыма и отблесках костра его грубые, жестокие черты кажутся завораживающими. Не представляю, сколько уже Всадник смотрит на меня, но я должна была заметить это раньше. Его взгляд подобен прикосновению пальцев к коже; трудно его не почувствовать.

Что-то во мне откликается на этот взгляд. От страха все внутренности скручиваются в узел. Но есть что-то еще, странное чувство… я не понимаю его, но ощущаю смутный стыд.

Одна из стоящих рядом женщин ловит меня за руку. Кажется, ее зовут Фатима.

– Его невозможно убить, – тихо говорит она, наклонившись ко мне.

– Что?.. – переспрашиваю, бросив на нее короткий взгляд.

– Я своими глазами видела. Это было пару городов назад, – с горящими глазами поясняет она. – Один из солдат жутко разозлился, кинулся на Всадника с мечом. Война позволил ему пронзить себя насквозь, лезвие вошло прямо в грудь, между татуировками. А он просто рассмеялся.

Холодок пробегает по позвоночнику.

– Затем Всадник вырвал меч из своей груди и сломал тому бедняге шею – легко, как прутик. Это было ужасно! – Но Фатима не кажется расстроенной, скорее возбужденной.

Вновь кидаю взгляд в сторону Войны, который все так же не сводит с меня глаз.

– Значит, он бессмертен?

Что это за существо такое?

Фатима подается вперед и слегка сжимает мою руку.

– Просто делай то, чего он пожелает, и все будет хорошо.

Не дождетесь.

– А что насчет других? – спрашиваю ее. К Всаднику кто-то подошел, предлагая ему блюдо и отвлекая внимание от меня.

Фатима морщит лоб:

– Каких других?

– Других его жен.

Должны же быть другие…

– Жен? – Она еще сильнее морщится. – Война не женится на женщинах, с которыми проводит время. – Теперь Фатима смотрит на меня с подозрением. – Как Война нашел тебя? Говорят, он уехал в самый разгар битвы, увозя тебя с собой.

Я как раз пытаюсь подобрать слова, чтобы ответить, но внимание Всадника вновь обращено на меня. Второй раз за день он жестом подзывает меня, алые символы на пальцах зловеще светятся в сгущающейся темноте. Надо же, кому-то надоело ждать!

На мгновение застываю на месте. В игру включается моя упрямая половина, сознание заполняют темные образы того, что может сделать Всадник, если я проигнорирую его приказ.

Но его жест замечает Фатима и подталкивает меня вперед, вынуждая сделать первый шаг. И я иду, чувствуя на себе тяжесть пристальных взглядов. Пробираюсь сквозь толпу и останавливаюсь перед Всадником. Он поднимается со своего места, в толпе проносится шепот. Стучат барабаны, но внимание всего лагеря приковано к нам.

Война оставляет свой трон, делает шаг в мою сторону, затем второй, третий, подходит вплотную. Несколько мгновений он рассматривает меня так напряженно и пристально, что хочется отвести взгляд. Глубоко в его глазах полыхает огонь факелов. Огонь и интерес. Всадник молчит, так долго, что я сама нарушаю молчание:

– Чего ты хочешь?

– Meokange vago odi degusove, – швыряет он мне мои же слова.

Я думал, ты знаешь.

И да, я до сих пор считаю, что знаю.

Взгляд Войны впивается в меня. Он смотрит с тем же странным выражением, что и утром в Иерусалиме. Проходит несколько секунд, и Всадник поднимает руку, проводит согнутым пальцем по моей скуле, будто не может удержаться. Я отстраняю его руку.

– Тебе не стоит так прикасаться ко мне, – говорю я тихо.

Глаза Всадника сужаются.

– Sonu moamsi, mamsomeo, monuinme zio vava-bege odi?

Тогда скажи, жена, как мне к тебе прикасаться.

– Никак.

Он улыбается и смотрит так, словно я самое очаровательное, странное и забавное существо на планете.

– Gocheune dekasuru desvu.

Это мы еще посмотрим.

Пячусь, отступая от Всадника. Он провожает меня жадным взглядом, но не пытается остановить или подозвать обратно. Я поворачиваюсь к нему спиной и, взметнув край тонкой юбки, растворяюсь в толпе.

Я почти разочарована. После суеты, которую женщины развели, чтобы подготовить меня к встрече с Войной, я ожидала от могучего Всадника большего, чем несколько негромких слов и долгий пристальный взгляд. И все же именно его я ощущаю до сих пор, именно он словно каленым железом прожигает спину. Оглянувшись, вновь встречаюсь взглядом с этими пытливыми, выразительными глазами. Уголок его рта приподнимается в вызывающей улыбке.

И тогда я делаю то, что ненавижу больше всего на свете: сбегаю.

Несколько часов я, как полная дура, сижу в полутьме своей палатки. Отголоски праздника и ароматы готовящейся еды доносятся даже сюда. Я бы не отказалась перекусить, но для этого нужно выйти наружу. Мой побег ужасен сам по себе, а уж явиться обратно, как ни в чем не бывало… Представляю дерзкий, насмешливый взгляд Войны. О, ему это понравится. Всадник воспримет мое возвращение как очередную свою победу. Только это меня и останавливает. Пусть мир катится в кровавую бездну, но, будь я проклята, если не смогу пропустить ужин, чтобы сохранить лицо.

Стараясь не обращать внимания на аромат жареного мяса, зажигаю небольшую масляную лампу, принесенную Тамарой, и принимаюсь читать потрепанный роман, оставленный тем, кто раньше жил в этой палатке. И лениво думаю о том, насколько плоха идея – спалить дотла весь лагерь.

Сквозь шум голосов различаю приближающиеся шаги и напрягаюсь. Я жду стражников, которые потащат меня в палатку Войны. Полог откидывается, внутрь заглядывает Тамара.

– Я не пойду, – тут же заявляю ей.

– Куда? – удивляется она.

Я хмурюсь:

– Ты здесь не для того, чтобы отвести меня к нему?

– К Войне? – переспрашивает она, подняв брови. – Тут и так полно женщин, готовых согреть постель Всадника.

Полно женщин? Представляю, как руки Тамары, большие, настойчивые, касаются его тела, и морщусь.

– Я пришла не за этим, – говорит она и садится рядом со мной. – Слышала сегодня ваш разговор. – Она придвигается ближе и тихо спрашивает: – Откуда ты знаешь язык Всадника?

Я качаю головой и уже готова все отрицать, но Тамара говорит:

– Мы все видели, как ты с ним говорила.

Я и не подозревала, что за нами так пристально наблюдают. Признаюсь Тамаре:

– Не знаю, как я что-то смогла разобрать, и почему Всадник вообще со мной разговаривал. Прости, но это правда. Я сама не понимаю, что происходит.

Тамара пристально смотрит в мое лицо, кивает и берет меня за руку.

– Война часто меняет женщин, – произносит она, и от этих слов мне становится не по себе. Честно говоря, мне не хочется знать подробности его личной жизни. – Если хочешь избавиться от его внимания, – продолжает Тамара, – просто сдайся и проведи с ним пару ночей.

Да что творится с местными женщинами? Каждая так и норовит дать непрошеный совет.

– Взамен ты получишь защиту, – добавляет она.

Меня неплохо защищал и старый добрый клинок.

– А если не сдамся? – спрашиваю я.

Наступает долгое молчание, потом Тамара берет меня за подбородок.

– Женщинам опасно находиться здесь, особенно таким хорошеньким. – Ее взгляд останавливается на кинжале Войны, лежащем рядом с масляной лампой. – Держи оружие поближе. Возможно, оно тебе понадобится.