Читать книгу Время и боги - Лорд Дансейни - Страница 38

В начале миров и Всего сущего боги уже были суровы и стары: Они хмуро взирали на Начало Начал из-под седых бровей, – все, кроме Инзаны: а Инзана, дочерь Их, дитя всех богов, играла себе с золотым мячом. Закон, бывший до Начала Начал и после, гласил, что богам повинуется все сущее, но все боги Пеганы были на побегушках у Инзаны и делали то, что скажет девочка-Заря, ведь ей очень нравилось, когда ее слушаются.

Тьма царила над миром и даже в Пегане, где живут боги; в кромешной темноте Инзана, девочка-Заря, впервые нашла свой золотой мяч. И вот, сбежав вприпрыжку по лестнице богов, с халцедоновой ступеньки на ониксовую, с ониксовой на халцедоновую, она бросила свой золотой мяч ввысь. Мяч, подскакивая, покатился через все небо, а девочка-Заря с пламенеющими волосами стояла, смеясь, на лестнице богов, и был день. Так мерцающие внизу поля узрели первый из дней, сужденных богами. Но ближе к вечеру некие горы, далекие и равнодушные, сговорились встать между миром и золотым мячом и заградить его скальными отрогами и спрятать от мира, и козни их погрузили весь мир во мрак. В вышней Пегане заплакала девочка-Заря о своем золотом мяче. Тут все боги сошли по лестнице прямо к вратам Пеганы узнать, что гнетет девочку-Зарю, и спросить, отчего она плачет. И пожаловалась Инзана, что ее золотой мяч отобрали и спрятали черные и страшные горы – вдали от Пеганы, в краю скал под небесным окоемом, и требовала она назад свой золотой мяч, ибо тьма ей была не мила.

Тогда Умбородом взял на сворку гром – своего верного пса, – и зашагал через все небо за золотым мячом, и добрался со временем до далеких и равнодушных гор. Там гром принюхался к скалам и с лаем промчался по долинам, а следом за ним поспешал Умбородом. И чем ближе пес-гром подбирался к золотому мячу, тем громче он лаял, но горы, чьи козни погрузили мир во мрак, высились надменны и немы. В кромешной темноте среди каменных отрогов, в глубокой пещере под охраной двойных пиков-близнецов пес и его хозяин отыскали наконец золотой мяч, о котором плакала девочка-Заря. Тогда Умбородом прошел под миром, а гром, пыхтя, прыжками мчался за ним по пятам; и явились они из-под мира во тьму в преддверии утра, и вернули Инзане ее золотой мяч. Рассмеялась девочка-Заря и взяла мяч в ладони, а Умбородом возвратился в Пегану, и на пороге Пеганы гром свернулся калачиком и уснул.

И снова закинула девочка-Заря золотой мяч далеко в синеву через все небо, и второе утро засияло над миром, над озерами, и океанами, и каплями росы. Но пока мяч, подскакивая, катился своим путем, крадущиеся туманы и дождь тайно сговорились промеж себя, и украли его, и завернули в свои изорванные плащи, и унесли прочь. Золотой мяч проблескивал сквозь прорехи, но похитители, не выпуская добычи, сокрылись под миром. Тогда Инзана присела на ониксовую ступеньку и заплакала: ведь без своего золотого мяча она не могла смеяться и радоваться. И снова удручились боги, и прилетел Южный Ветер и принялся рассказывать ей сказки о зачарованных островах, но Инзана не стала слушать ни его, ни даже предания о храмах в пустынных землях, что поведал ей Восточный Ветер, который был рядом с нею, когда бросила она свой золотой мяч. Но вот примчался издалека Западный Ветер с известием о трех седых странниках, закутанных в дырявые плащи и унесших золотой мяч.

И взвился Северный Ветер, страж полюса, и выхватил из снежных ножен ледяной меч, и понесся по проложенной через синеву дороге. В темноте под миром повстречал он трех седых странников, и накинулся на них, и погнал прочь, разя мечом, и преследовал до тех пор, пока серые плащи их не окрасились кровью. А те убегали в развевающихся плащах, алых и серых, и изорванных в клочья, но вот Северный Ветер настиг их, и взмыл ввысь с золотым мячом, и отдал его Инзане.

И снова девочка-Заря кинула мяч свой в небо и создала третий день, а мяч летел все выше и выше и упал в поля, а когда Инзана нагнулась подобрать его, внезапно зазвенели трели птиц – всех, какие только есть на свете. Птицы мира распевали все вместе, и все ручьи тоже, а Инзана присела и заслушалась – и не вспоминала более ни о золотом мяче, ни даже о халцедоне и ониксе, ни обо всех своих отцах-богах, но думала лишь о птицах. Но вот в лесах и на лугах, где так внезапно запели все птицы, они так же внезапно и смолкли. Инзана подняла взгляд – и увидела, что мяч ее пропал и в тишине хохочет лишь одна одинокая сова. Когда же услышали боги, как Инзана плачет о своем мяче, столпились Они все вместе на пороге и вгляделись во тьму, но никакого золотого мяча не увидели. И, наклонившись вперед, Они воззвали к нетопырю, порхавшему вверх-вниз:

– Нетопырь, ты все видишь – скажи, где золотой мяч?

И ответил им нетопырь, да только никто его не услышал. Ни ветрá не видели пропажу, ни птицы; лишь очи богов высматривали во тьме золотой мяч. И сказали боги: «Потерялся твой золотой мяч», – и сделали Инзане серебряную луну, чтобы катать ее по небу. Но расплакалась девочка-Заря и, требуя золотой мяч, швырнула луну на ступеньки, так что выщербились и надломились края ее. И поскольку Инзана все еще безутешно рыдала о своем золотом мяче, Лимпанг-Танг, Владыка Музыки, наименьший из всех богов, потихоньку выскользнул из Пеганы, и прокрался через все небо, и увидел, что во всем мире птицы расселись в кронах деревьев и среди плюща и пересвистываются в темноте. И принялся он расспрашивать птиц одну за одной про золотой мяч. И кто-то видел его в последний раз на соседнем холме, а кто-то в ветвях деревьев, но никто не знал, где мяч сейчас. Цапля видала его в пруду, а дикая утка в последний раз видала его в тростниках, когда летела домой через холмы; а потом мяч укатился куда-то очень далеко.

Наконец петух прокричал, что знает, где мяч, – он лежит под миром. Лимпанг-Танг тотчас же отправился туда на поиски, а петух перекликался с ним сквозь тьму, пока наконец не нашелся золотой мяч. И поднялся Лимпанг-Танг обратно в Пегану, и отдал мяч Инзане, и больше не играла она с луной. А петух и все его племя заголосили: «Мы нашли его! Мы отыскали золотой мяч!»

И снова Инзана закинула мяч высоко в небо и, глядя на него, смеялась от радости – и воздевала руки ввысь, и золотые волосы ее развевались по ветру, – и не сводила с мяча глаз, следя, куда он упадет. Но увы! Мяч с плеском упал в великое море и мерцал там и переливался, пока темные воды не сомкнулись над ним и не сокрылся он из виду. А в мире говорили люди: «Сколько росы выпало, сколько тумана нанесло от ручьев!»

Но то была не роса, а слезы Инзаны, а туманы – ее вздохи, ибо сказала девочка-Заря:

– Не играть мне больше со своим мячом, ведь теперь он потерян навсегда.

И принялись боги утешать Инзану, пока катала она серебряную луну, но девочка-Заря не слушала Их, а в слезах побежала к Слиду, туда, где играл он с мерцающими парусами, и перебирал драгоценные камни и жемчуга в своей необъятной сокровищнице, и верховодил над морем. И взмолилась она:

– О Слид, душа твоя заключена в море – верни мне мой золотой мяч!

И восстал темноликий Слид, облаченный в водоросли, и храбро нырнул с последней халцедоновой ступени порога Пеганы прямиком в океан. Там на песке, среди разбитых флотилий наутилусов и сломанных клинков меч-рыбы, отыскал он золотой мяч, канувший на темное дно. И, поднявшись в ночи на поверхность, весь зеленый и мокрый насквозь, Слид принес из моря сверкающий мяч к лестнице богов и вернул его Инзане; и взяла она мяч из рук Слида, и бросила в вышину, и полетел мяч по свету над парусами и морем, и засиял вдалеке над землями, Слида не ведающими, и достиг зенита, и начал было падать вниз, обратно в мир.

Но не успел мяч упасть, как выскочило из засады Затмение, и кинулось к золотому мячу, и схватило его в зубы. Увидев, как Затмение уносит ее игрушку, Инзана громко позвала на помощь гром, и тот вырвался из Пеганы и с воем кинулся на Затмение, и вцепился ему в горло, так что Затмение выронило золотой мяч, и мяч покатился к земле. Но черные горы коварно прикрылись снегом, и пока летел к ним золотой мяч, они обратили свои скальные пики в алые рубины, а озера в сапфиры, мерцающие на серебре, и померещилось Инзане, будто игрушка ее упала в изукрашенный драгоценными камнями ларец. Но когда нагнулась она подобрать мяч, не увидела она изукрашенного рубинами, серебром и сапфирами ларца, но лишь злобные горы, прикрытые снегом, что уловили ее золотой мяч. И заплакала девочка-Заря: некому было отыскать мяч, ведь гром убежал в дальние дали вдогонку за Затмением; и все боги зарыдали из сочувствия к ее беде. И Лимпанг-Танг, из всех богов наименьший, более всех прочих печалился, видя, как горюет девочка-Заря, и когда сказали боги: «Поиграй со своей серебряной луной», – он потихоньку отошел от прочих, и, наигрывая на музыкальном инструменте, спустился по лестнице богов, и зашагал к миру на поиски мяча, ведь Инзана так горько плакала.

И вступил он в мир, и дошел до низовых скал, примыкающих к внутренним горам, где, в душе и сердце земли, одиноко живет Землетрясение: оно спит, но во сне шевелится, дышит, подергивает лапами и шумно всхрапывает в темноте. И шепнул Лимпанг-Танг в самое ухо Землетрясения такое слово, которое произнести могут только боги, и вскочило Землетрясение, и отшвырнуло прочь пещеру – пещеру, в которой спало оно между скалами, и встряхнулось, и помчалось во всю прыть от лежбища своего, и ниспровергло горы, спрятавшие золотой мяч, и куснуло землю под ними, и расшвыряло их кряжи, и обрушило на себя холмы и утесы, и вернулось, рыча и неистовствуя, в душу земли, и там прилегло и снова заснуло на сотню лет. И выкатился золотой мяч беспрепятственно из-под каменных завалов, и прикатился обратно в Пегану; а Лимпанг-Танг вернулся домой к ониксовой ступени, и взял девочку-Зарю за руку, и, умолчав о том, что сделал сам, рассказал лишь про Землетрясение; и ушел, и сел в ногах у богов. А Инзана сбегала потрепала Землетрясение по холке: ему ведь так темно и одиноко в душе земли! А потом поднялась обратно по лестнице богов – с халцедоновой ступеньки на ониксовую, с ониксовой на халцедоновую, – и снова бросила золотой мяч с Порога далеко в синеву, на радость миру и небу, и, смеясь, проводила его глазами.

В дальней дали, на окраинном Окоеме, Трогул перевернул страницу, обозначенную как шестая тайной цифирью, коей никто не сумел бы прочесть. А пока летел золотой мяч через все небо, дабы засиять над землями и городами, подступила к нему Мгла – сутуло брела она, завернувшись в темно-бурый плащ, а за ней по пятам кралась Ночь. Когда же катился золотой мяч мимо Мглы, Ночь вдруг взрыкнула, прыгнула на него и унесла.

Инзана спешно созвала богов и молвила:

– Ночь схватила мой золотой мяч, и теперь никто из богов не отыщет его в одиночку, ведь никому не ведомо, как далеко может забрести Ночь – она рыщет повсюду вокруг нас и извне, за пределами всех миров.

По просьбе Инзаны все боги смастерили Себе звездные факелы и отправились в неблизкий путь через все небо по следам Ночи – в те дальние дали, где Ночь рыщет на воле. И один раз до золотого мяча почти добрался Слид с Плеядами в руке, а в другой раз – Йохарнет-Лехей, которому факелом служил Орион, и наконец Лимпанг-Танг, подсвечивая себе дорогу утренней звездой, отыскал золотой мяч далеко под миром, близ логовища Ночи.

Все боги вместе схватили мяч, и Ночь, оборотившись, загасила факелы богов и подобру-поздорову ускользнула прочь; и все боги торжественно взошли по сияющей лестнице, и все в один голос восхваляли неприметного Лимпанг-Танга, который в поисках золотого мяча гнался за Ночью по пятам. Но вот далеко внизу, в мире, дитя человеческое попросило у Инзаны золотой мячик, и девочка-Заря оставила игру, освещавшую мир и небеса, и с Порога богов бросила мяч малому дитяти человеческому, что резвилось в дольних полях и обречено однажды умереть. Весь день дитя играло с золотым мячом внизу, в малых угодьях, обиталище людей, а ввечеру пришла пора укладываться спать, и спрятало дитя мяч под подушку и уснуло, и в целом мире никто не работал, пока играло дитя. Свет золотого мяча струился из-под подушки, и выплескивался наружу через неплотно прикрытые двери, и сиял в западном небе. Под покровом ночи Йохарнет-Лехей прокрался на цыпочках в спальню и очень осторожно (ведь он был богом) вытащил мяч из-под подушки и отнес обратно Инзане, дабы мерцал он и переливался на ониксовой ступеньке.

Но однажды Ночь схватит золотой мяч, и унесет его далеко прочь, и утащит в свое логово, и Слид нырнет с Порога в море поглядеть, не там ли пропажа, и вынырнет, когда рыбаки вытянут со дна сети, но мяча не найдет ни среди сетей, ни даже среди парусов. Лимпанг-Танг станет искать среди птиц, но и он мяча не отыщет, ибо смолчит петух; вверх по долинам прокатится Умбородом и обыщет горные кряжи. Гром, верный пес его, бросится в погоню за Затмением, и все боги выступят на поиски со Своими звездами, да только мяча так и не найдут. А люди, утратив свет золотого мяча, не станут больше молиться богам, а боги, которым не поклоняются более, перестанут быть богами.

Но это все сокрыто даже от взора богов.