Читать книгу Они делали плохие вещи - Лорен А. Форри - Страница 9

Новые джинсы промокли от дождя и жали Мэв в бедрах. Возможности переодеться так и не представилось. Даже Холлис не спросил, не хочет ли она сменить одежду, прежде чем начать ее допрашивать. Хуже всего было ощущение, что она обмочилась, и Мэв сделала вид, будто именно из-за мокрой одежды ей некомфортно, когда Холлис попутно объяснял Элли, что такое «ловля на котика» в соцсетях.

– Ах, бедняжка! – проворковала Элли.

– Да ничего страшного, господи, – огрызнулась Мэв.

– У тебя есть адрес его электронной почты или номер телефона? – спросил Холлис. – Я попрошу кого-нибудь разыскать его.

– Да пожалуйста. Есть электронная почта. Имя пользователя в Скайпе: Kit Snow0273.

Она потянулась за телефоном. Хоть бы руки перестали дрожать. Чехол телефона отсырел, из-за того что находился в кармане, и Мэв принялась вытирать его о свитер, но и тот насквозь промок.

– Извини. Извини, я…

– Держи. – Холлис протянул ей льняную салфетку со стола.

Мэв хотела поблагодарить, но он уже отвернулся. Все стремились отойти подальше друг от друга. Лорна перешла к окну. Холлис – к двери. Элли прислонилась к дальней стене. Позади Мэв стоял стол, мешавший ей потихоньку переместиться к выходу в кухню. Один только Оливер не сдвинулся с места и продолжал сидеть, как привязанный, на стуле посреди этой чертовой столовой, но у Мэв создалось впечатление, что он был бы рад провалиться сквозь землю, если бы мог. Смутив ее, Оливер уже переключил внимание, и она испытывала одновременно и облегчение и разочарование. Мэв держалась ближе к нему, мечтая и не веря, что Оливер снова обратит на нее внимание.

– Ну что ж, продолжай, Драммонд, – произнес тот. – Сейчас самое время рассказывать сказки. Кто тебя сюда заманил? Или, может, ты и собрал нас?

Уверенность Холлиса как рукой стерло. Черты его лица исказила боль, но Мэв видела, что он собирается ответить. Но тут вмешалась Лорна:

– Кто-то уезжает.

Она пристально смотрела в окно.

– Здесь есть кто-то еще? – спросила Мэв.

Все ответили разом:

– Каски!

Холлис пошел впереди всех к входной двери. Но к тому моменту, как он распахнул ее, пара красных задних фар перевалила за холм.

Пока остальные сыпали проклятиями, Мэв отошла к камину. Горящий торф шуршал, как ветерок в кронах деревьев, и она наслаждалась этим моментом покоя, который длился всего несколько секунд.

Она увидела письмо, лежащее на камине. И как только оно оказалось у нее в руках, на нее снова обратили внимание.

– Что это? – спросил Холлис.

– Я не совсем понимаю.

Он взял у нее конверт и открыл его.

– «Дорогие гости, – начал читать он. – В связи с семейными делами я должен вернуться на Скай сегодня вечером. Готовая еда имеется в холодильнике в кухне. См. инструкции по разогреву. Приношу извинения, что ночной портье недоступен. Как только я окажусь на Скае, я распоряжусь, чтобы прислугу привезли завтра утром на частном судне. Еще раз благодарю вас за выбор дома „Волчий вереск“. С уважением, Джеймс Каски. Примечание: В суматохе, вызванной отсутствием мистера Маклеода, я забыл раздать вам подарки от вашего благодетеля».

– Благодетеля? – Лорна заглянула через плечо Холлиса, чтобы прочитать текст.

– Он, должно быть, имеет в виду вот это. – Элли указала на стойку регистрации.

На полу у стойки лежали коричневые бумажные пакеты, на каждом из которых было указано имя. Никто не произнес ни слова – ни у кого не было желания открывать рот.

– Они похожи на…

– Заткнись, Мэв, – оборвал ее Оливер.

Холлис первым подошел к стойке, схватил пакет со своим именем и немедленно вскрыл. Внутри оказалась двухлитровая бутылка яблочного сидра «Стронгбоу».

Лорна пошла вслед за ним. В ее пакете оказался диск с записью «Все меняется» группы Take That.

– Целую вечность не слушала эту песню, – сказала Элли. – С тех самых пор, как…

Она побледнела и не закончила мысль.

Оливер подошел следующим.

– Самый маленький из всех, – пробормотал он и разорвал упаковку: внутри оказался фиолетовый фломастер.

Элли и Мэв медлили, и Холлис сам вручил им пакеты. Мэв подождала, чтобы Элли открыла пакет первой: в нем лежала сигарета с марихуаной.

По отдельности каждый из этих предметов казался безобидным. Но, увидев их вместе, Мэв почувствовала, как в горле поднимается горечь, а в сознании всплыло отчетливое воспоминание: оглушительная музыка, липкие стаканы, тошнотворно сладкий алкопопс, запах травки и царивший в комнате полумрак. По выражению лиц остальных она поняла, что не одна вспомнила ту вечеринку.

– Открывай свой, Мэв, – сказал Холлис.

Внутри что-то звякнуло. Мэв неуклюжими пальцами старалась разорвать бумагу. Внутри оказалась черная коробочка без надписи. Она сняла крышку. Все ждали, когда Мэв покажет, что внутри.

После долгого вздоха Мэв подняла коробочку вверх.

– Ключ.

Но значение имел не столько ключ, сколько прицепленный к нему брелок с символикой шотландского регби.

– Ну, это не может быть… – начала Мэв, но услышав, как охнула Элли, замолчала.

– Конечно нет, – сказала Лорна. – Это невозможно.

В ее словах не было обычной убежденности.

– Мы должны найти дверь, к которой подходит этот ключ, – объявил Холлис.

– Дом такой большой, – сказала Элли. – Дверь может быть любая.

– Два, – сказала Мэв. – Это должна быть комната номер два.

– Но почему… – Элли снова перевела взгляд на подарки. – Ну да. Конечно.

По общему молчаливому согласию они поднялись наверх.

Мэв предоставила остальным идти впереди нее по коридору с темными стенами и коврами. Ей все время казалось, что тусклые лампы мигают, но свет горел ровно.

Комната номер два находилась в конце коридора. Мэв встала позади Холлиса. Ключ был у нее в руке, но Холлис не попросил его. Он постучал, и они стали ждать.

– Это детектив-констебль Холлис Драммонд.

Тишина в ответ.

Оливер с видом снисходительного презрения выхватил ключ у Мэв. Его пальцы соприкоснулись с ее пальцами, и она быстро сунула руки в сырые карманы.

– Просто открой, – сказал он Холлису.

– Подождите.

Холлис снова постучал.

– Повторяю, это полиция. Если вы не ответите, мы зайдем. Это предупреждение.

Холлис прижал ухо к двери, затем взял у Оливера ключ.

– Так. Я отпираю дверь.

Он вставил ключ в замок, но не повернул его.

– Отойдите в сторону.

Мэв и Элли немедленно повиновались.

– С какой стати? – поинтересовался Оливер.

– Мы не знаем, что за дверью. Или что может появиться.

– Ты думаешь, она заминирована? – спросила Лорна.

– Понятия не имею, но я не собираюсь рисковать.

Лорна присоединилась к женщинам. Презрительно хмыкнув, Оливер сделал то же самое. До Мэв донесся запах его лосьона после бритья – тот же самый после стольких лет. Она отошла еще на один шаг назад, когда Холлис повернул ключ. Он осторожно открыл дверь и заглянул внутрь. Мэв не видела его лица, но заметила, как ссутулились плечи. Холлис провел рукой по волосам, и она вспомнила, как однажды в воскресенье утром он нашел одного из друзей Оливера в отключке посреди гостиной. Тогда у него были точно такие же жесты.

– Что это? Кто там? – спросила Лорна.

– Зайди и посмотри.

Лорна протиснулась мимо Оливера, который вошел следом. Элли, проходя, плечом задела Мэв. Мэв не слышала разговоров, но и криков тоже не было. Она пересилила себя и тоже вошла.

Все стояли полукругом, спиной к ней, загораживая то, что там было. Самая невысокая среди них, Мэв встала на цыпочки, чтобы заглянуть через плечо Элли, но ничего не увидела, пока Холлис не отошел в сторону.

В правой части комнаты стояло коричневое кресло, ткань на его сиденье протерлась и выглядела заплаткой серого цвета. Однако их внимание привлекло другое: слева, прижатый к стене, стоял розовый диван. Продавленные подушки выпучивались, напоминая отвисшую нижнюю губу. Мэв узнала пятно на левом подлокотнике, напоминавшее карту Франции: это она пролила на диван чай двадцать с лишним лет назад.

– Это не тот же самый, – голос Оливера звучал хрипло. – Очевидно же. Он слишком старый. Попросту говоря, дерьмо.

– Нет, – сказала Мэв. – Он тот же самый. Состарился. Как и мы.

Но она смотрела не столько на диван, сколько на голубую карточку из плотной бумаги, лежавшую в середине дивана. На лицевой стороне машинописным шрифтом было напечатано:

Обитателям Колдуэлл-стрит

Мэв задала себе вопрос, что произойдет, если никто не возьмет ее. Так и будут стоять тут, уставившись на этот диван? Или уйдут? Сделают вид, что никогда сюда не приходили. Не отпирали эту дверь.

– Это… – Элли поперхнулась словами. – У него были такие карточки. Он обычно писал нам на них записки. И подарки, о боже, подарки. Коричневая бумага. Эльф Счастливой среды…

– Это не он, – произнес Оливер. – Думаю, мы все знаем, где искать ублюдка, который написал это, и точно не в этом треклятом доме.

Несмотря на браваду, Оливер не приближался к дивану. Элли обвела всех взглядом, ожидая поддержки, но Лорна избегала смотреть ей в глаза. Мэв тоже отвернулась, когда Элли перехватила ее взгляд.

Холлис не отводил глаз от дивана. В конце концов он протянул руку и взял карточку; в полной тишине шорох его одежды был громовым.

Он внимательно оглядел карточку, словно ища некую подсказку, затем перевернул. И если письмо Каски он сразу прочитал вслух, то этот текст молча пробежал глазами.

– Ну же, Драммонд! – рявкнул Оливер. – Давай, что там?

Холлис прочистил горло.

– Это стишок.

Оливер выхватил карточку из рук Холлиса.

– И это все? Все?

– Это ошибка, – объявила Элли. – Все неправильно. У меня так даже брата нет.

Лорна страдальчески закатила глаза:

– Речь не о биологической семье.

– Но я не понимаю, – продолжила Элли. – Что мы должны делать? Обмениваться секретами? Какими?

Холлис осмотрел коричневое кресло.

– Если это и правда то самое…

Он провел руками по подлокотникам, потом засунул пальцы с боков сиденья внутрь.

Оливер швырнул карточку на пол.

– Я не собираюсь стоять здесь, пока Холлис щупает кресло.

– Вы, ребята, в самом деле не помните? – спросил Холлис. Что-то щелкнуло внутри кресла. – Ага, вот оно! У этого кресла, или, как его любовно называла Лорна, «кресла-какашки», был неисправен подлокотник. У него отлетала крышка.

Он потянул за левый подлокотник, и крышка поддалась, открывая свободное пространство внутри.

– И именно там ты, Оливер, хранил свои наркотики.

Холлис просунул руку в отверстие и пошарил там.

– Значит, это… это действительно то самое кресло, – сказала Лорна.

– Или похожее на него. – Он за что-то ухватился внутри подлокотника. – Но у меня такое чувство, что это оно. Зачем копировать дырки, прожженные сигаретами?

– Это могут быть другие дырки, – возразил Оливер.

– Те самые. Я помню. – Холлис вытащил большие голубые конверты.

– Значит… – Мэв посмотрела на диван. – Значит, и диван тот самый.

Она закрыла глаза, ощущая, что вот-вот выступят слезы, и, сделав шаг назад, натолкнулась на Оливера. Его тело было мягким и теплым. Но он отодвинулся.

– Вам, наверное, стоит остаться здесь, – продолжал Холлис, – пока не прочтете все это.

Он протянул Мэв конверт с ее именем, а затем раздал остальные. Все смотрели друг на друга, ожидая, кто первым начнет читать.

– Предполагалось, что мы должны были их найти? – спросила Лорна.

– Я думаю, он рассчитывал на это, – ответил Холлис.

– Это не он, – пробормотал Оливер.

Мэв посмотрела на него. Ей хотелось успокоить Оливера, взять за руку и сжать. Но каждый раз, когда она немного приближалась к нему, он отстранялся. Она снова закуталась в свитер.

– Ну что ж, если никто не собирается…

Холлис осторожно открыл свой конверт. Лорна, стиснув зубы, открыла свой. Мэв смотрела на Оливера и Элли, ожидая, что они будут делать. Когда Элли разорвала конверт, Мэв сделала то же самое. Оливер с тяжелым вздохом последовал их примеру.

Поначалу Мэв слишком увлеклась, наблюдая за другими, и просто держала конверт в руках.

Лорна поднесла руку ко рту и закрыла глаза.

Элли замерла в неподвижности. На ожесточившемся лице начали одна за другой проступать морщины, на руках вздулись вены.

Оливер пробормотал себе под нос «чушь собачья».

Холлис побледнел, энергия, казалось, полностью оставила его.

Наконец-то и Мэв решилась посмотреть. В конверте оказались фотокопии кредитных карт на имя ее невестки. Лимит по картам был почти полностью исчерпан. Каждая строчка напоминала о различных покупках, включая свитер, который сейчас был на ней, и оставшуюся внизу красную дорожную сумку.

Холлис сложил бумаги, которые получил, и сунул обратно в конверт.

– Итак. – Он постучал конвертом по ладони. Его голос был ровным, но звучал тоном выше, как у человека на два дцать лет моложе. – Думаю, если мы признаем, что на самом деле произошло той ночью, то в обмен ничего из этого, что бы это ни было… – он поднял конверт, – не выйдет наружу.

– Что до меня, то я не вижу тут ничего страшного для себя. – Мэв попробовала сложить бумаги так, как это сделал Холлис, но ничего не получалось – у нее тряслись руки. – У меня было разрешение. Она сказала, что я могу пользоваться. Почему он… почему он думает, что может шантажировать меня этим? Он неправ. Он ошибается.

Оливер вырвал у нее бумаги и помахал ими перед ее глазами.

– Перестань говорить «он». Это не он! И на это есть одна очень веская, черт побери, причина. Ты ведь помнишь, да? Он мертв. Каллум мертв!

Ужас пронзил всех одновременно. Теперь, когда имя прозвучало вслух, назад пути не было. Теперь нельзя было сделать вид, что у них есть шанс, что речь идет о ком-то другом, не о нем. Теперь они больше не были взрослыми людьми, постояльцами пансиона – они снова стали студентами-первокурсниками в грязной гостиной съемного дома.

Мэв споткнулась и ухватилась за дверной косяк.

– Мэв? – окликнул ее кто-то. «Лорна», – подумала она, но глаза у нее были закрыты, и она пыталась показать им всем, как сильно старается не плакать.

– Со мной все в порядке. В порядке. Не трогайте меня! Я в порядке.

Она не была уверена, что кто-то протянул ей руку, но было легко представить, что это так. И еще легче было понять, что никто ей руки не протянул.

– Я устала. Я ехала несколько часов. И как только я добралась сюда, меня втянули во все это, а я жутко промокла и замерзаю, и все, чего я хочу, это принять душ, переодеться, а разбираться со всем этим можно завтра с утра!

Когда она осмелилась взглянуть на них, то увидела, что все смотрят на нее, но ни у кого в глазах не было жалости. Одно только раздражение. Они были в ярости от того, что им снова приходится терпеть ее. Она знала, что так и будет.

– Мэв, – сказал Холлис, – нам, наверное, стоит поговорить о…

– Нет! Я слишком устала для разговоров. Не сегодня.

Она остановила себя. Нельзя полностью сломаться. Тогда они не станут ее слушать.

– Короче, вы делайте что хотите, но я сейчас не собираюсь думать об этом. Я приму душ и лягу спать, а утром мы сможем это обсудить.

Мэв собрала бумаги, которые Оливер бросил на пол, и вышла, не дожидаясь ответа. Спустилась вниз и схватила свою красную сумку. Тепло от камина было приятным, и она стояла и думала, каково это, если б она могла сунуть руки в тлеющий торф и не обжечься. Но, как и многое другое, это было невозможно.

Когда она снова поднялась наверх, оказалось, что все уже расходятся. Оливер не обратил на нее внимания и захлопнул за собой дверь в комнату номер три. Лорна встретилась с ней взглядом и попыталась улыбнуться, но не смогла, и направилась в комнату номер один.

Поднимаясь по лестнице, Мэв успела заметить Элли, прежде чем та скрылась в комнате номер пять. Мэв нашла свою комнату – комнату номер четыре, и в этот момент Холлис позвал ее по имени.

– Если захочешь поговорить, я недалеко, в другом конце коридора. – Он бросил взгляд на дверь своей комнаты. – Как в старые добрые времена.

– Спасибо, Холлис. Правда, спасибо.

Она осталась одна в коридоре, представляя, как Каллум машет ей рукой на прощание и исчезает за дверью, как и все остальные. Но это невозможно. И причина, по которой это невозможно, была именно той причиной, по которой их всех собрали здесь.

45 минут назад

Щетки метались по стеклу, не успевая за хлещущим дождем. Навалившись грудью на руль, Мэв напряженно смотрела вперед, пытаясь понять, какой дорога будет дальше. Изначально она рассчитывала попасть на остров раньше, при дневном свете, но ей пришлось сесть на более поздний паром. Темнота усилила ее страх настолько, что ее трясло, хотя она знала, что должна чувствовать себя счастливой. Это то, чего она хотела годами. По крайней мере, половину своей жизни. Все будет просто идеально. Все будет в порядке.

Кроме того, что, конечно, так не будет. Потому что когда это она получала то, чего хотела?

– Нет, – проговорила она. – Эти выходные посвящены переменам. Помнишь? Позитивные мысли. Позитивные мысли. Позитивные мысли.

Звякнул телефон, но она поборола желание посмотреть сообщение.

Он звякнул снова. Мэв постучала пальцами по рулю.

– Ты почти на месте. Можешь подождать еще пять минут, прежде чем проверять чертов телефон.

Она упорно смотрела на дорогу, отсчитывая секунды.

– Видишь? Нет ничего такого срочного, что не может…

Телефон звякнул в третий раз.

Мэв схватила его и проверила текстовое сообщение. И подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть впереди внедорожник. Она резко вывернула руль вправо. Машину занесло на мокрой дороге и развернуло на 180 градусов.

Несколько секунд Мэв слышала только собственное дыхание.

Когда к ней наконец вернулась способность соображать, она посмотрела на телефон и попыталась набрать «ОК!», но пальцы не слушались, и она нажала не на те буквы.

Сообщение не стерлось.

– Видишь? Позитивные мысли.

Она улыбнулась, поцеловала телефон и бросила его на пассажирское сиденье.

Появившийся поворот приглашал свернуть, огни дома манили, обещая тепло, общение, перемены. Все это ожидало ее. Все – для нее. Но когда она припарковала машину, дождь пошел сильнее, и заставить себя открыть дверь было выше ее сил.

– Все в порядке. – Мэв закрыла глаза, словно читала молитву. – Ты хороший человек. Ты нравишься людям. Тебе нечего доказывать. Ты…

Она забыла следующую фразу и достала из кармана ламинированные карточки-подсказки.

«Ты хороший человек», – прочитала она и перешла к следующей карточке.

«Ты нравишься людям».

Ну, некоторым людям, иногда, предполагаю.

«Тебе нечего доказывать».

Что не очень-то приятно, не так ли? Если тебе нечего доказывать, разве это не значит, что у тебя нет ничего стоящего, что нужно доказывать? Надо бы поговорить с ней об этом.

Так. «Ты можешь достичь всего, что задумаешь. Чего бы ты ни захотела».

Мэв посмотрела на дом, как будто его спокойствие могло каким-то образом передаться ей. Она впитывала каждую мелочь – каждое окно, каждую черепицу. Дом укроет ее. Защитит.

Ты хороший человек. Ты нравишься людям. Тебе нечего доказывать. Ты можешь достичь всего, к чему стремишься.

Она спрятала карточки в карман. А если не сможешь, запрись в своей комнате и не выходи оттуда до конца выходных.

С сумкой в одной руке и телефоном в другой Мэв выскочила из машины под проливной дождь. Куртку она повесила на руку, решив, что добежит и так.

Второпях она уронила сумку, а затем, поднимая ее, уронила ключи. С курткой тоже не повезло – зацепилась за какой-то куст у входа и упала прямо в лужу.

Когда она наконец ввалилась в пустой холл со всеми своими вещами, волосы и одежда под проливным дождем промокли насквозь.

– Эй, есть кто? Господи, я вся мокрая. Эй? Ой, черт…

Сумка выскользнула из мокрой руки, и Мэв бросила ее.

– Эй, там? Мне надо зарегистрироваться. Надеюсь, я не опоздала. Я заблудилась. Пропустила поворот раз пять, наверное.

В тишине чувствовалось какое-то ожидание, как будто предполагалось, что она скажет что-то еще. Услышав шум, доносящийся из комнаты справа, она направилась к двери. Господи, с одежды капает, обувь хлюпает. Что за впечатление она произведет, подумала Мэв и открыла дверь.

– Привет-привет. Извините, если помешала! Я…

Но когда она увидела всех собравшихся, единственной ее мыслью было, что вряд ли эти выходные пройдут хорошо.